Но призрак Уайти оправдал честолюбивого потомка в их глазах.— Потому что напомнил о славных делах нашего рода?— Нет, потому что это было забавно. Конечно, слухи о призраке распространились, и вскоре все захотели получить приглашение переночевать в замке д'Армандов.— И потому им нужно было быть любезными с Рутвеном и его женой?— Совершенно верно, Корделия, по крайней мере, внешне.— И каждый гость хотел остановиться непосредственно в комнате с призраком, я полагаю, — сказал Магнус, снова улыбнувшись.— Да, и часто возникали стычки, когда обнаруживалось, что комната занята, и гнев обрушивался на голову мажордома.— Конечно, на твою голову.— Правильно, Грегори. Но так как это приводило к тому, что гости должны были явиться в следующий уикэнд, Рутвену и его жене это приносило пользу.— А тебе приходилось стоять на карауле у дверей этой комнаты по ночам?— Боюсь, что так. Все ночевавшие там хотели быть напуганными, и, конечно, все страшно пугались, и мне выпадала честь их успокаивать.— И мирить гостей по утрам с Рутвеном?— Обычно да.— Но так не могло долго продолжаться, — возразила Корделия. — Рано или поздно все должны были перебывать в этой комнате.— Действительно, — согласился Джефри. — В конце концов, на астероиде не так уж много народу.— Верно, совершенно верно, и никогда я не испытывал такого облегчения, как в тот день, когда виконту надоела голограмма и он приказал дезактивировать ее.— А его дети не хотели, чтобы она осталась?— Нет. Они ее ненавидели, потому что одноклассники из-за нее нещадно над ними насмехались...— Несомненно, налицо ревность, — заметил Джефри.— Кому знать, как не тебе, брат?— ...и из-за поместья, — продолжил Фесс, чтобы не дать возможности Джефри ответить. — Но, вырастая, дети получали хорошее представление об искусстве и эстетике и уже меньше беспокоились об общественном мнении.— Ты хочешь сказать, что с возрастом они становились благороднее?— Ну, конечно, история с голограммным призраком ускорила этот процесс. У детей Рутвена оказалось достаточно вкуса, чтобы увидеть и забавную сторону голографического представления, и они время от времени просили включить «призрака», но потом снова его выключали.— Хорошо бы сделать то же самое с призраком этого замка, — вздохнул Грегори.— Да, это было бы приятно, но я подозреваю, что местных призраков отключить гораздо труднее. И вы должны помнить, что тут, возможно, присутствует элемент подлинной опасности.— Ты на самом деле так считаешь? — Джефри заметно приободрился.— Да. Когда ваш отец впервые явился на Грамарий, его едва не до смерти напугали призраки в замке Логайра, но я указал ему, что причина в ультразвуковом воздействии их стонов, а не в присутствии самих призраков.Магнус посерьезнел.— Не думаю, чтобы этих призраков можно было сравнивать с теми.— Да, потому что те призраки были добрые, — сказал Грегори. — Папа нам рассказывал.— Хорошие они или плохие, мы их одолеем, — гордо заявил Джефри. — Никакой злодей не устоит против нас, если мы будем вместе.— Запомни это, Джефри: этот принцип может стать очень важным в вашей жизни.— И сейчас тоже? — спросил Грегори.— Особенно сейчас. Пожалуйста, дети, будьте осторожны и никогда не ходите в одиночку по замку Фокскорт. А теперь вернемся к работе! Я вижу, что мой рассказ мешает вам очищать комнаты. Глава седьмая Род все время поглядывал на детей, но видел только, что все четверо старательно работают.— Гвен, что-то здесь не так.— Что именно, супруг мой?— Они работают все вместе в одном помещении и не ссорятся. Больше того, работают так, что их не нужно подгонять.— О! — Гвен заулыбалась. — Это вовсе неудивительно. Ты слышал, что рассказывал им Фесс?— Да, но ведь это еще хуже. Когда я был ребенком, то ужасно злился, когда он заводил свои нравоучительные истории, чтобы заставить меня работать.— Но твои дети — это не ты, — сочувственно и мягко возразила Гвен. — И рассказы о твоей родине для них словно волшебные сказки.Род нахмурился.— В этом есть смысл. Если дети высокотехнической цивилизации любят волшебные сказки, то...— Именно так, — согласилась Гвен. — Во всяком случае, супруг мой, прошу тебя, не спугни нашу удачу.— Или нашу добрую лошадь. Ну, пока тревожиться не из-за чего.Очевидно, Роду предстояло найти другой повод для тревоги. Он отвернулся и принялся разгребать завалы в углах, постепенно углубляясь в тень и приближаясь к арке, ведущей к лестнице. Род сознательно не упомянул про арсенал внизу. Обычно его размещали не на первом этаже, а в подвале, и Род совсем не хотел, чтобы дети оказались в настоящей, подлинной темнице. Особенно Магнус.Поэтому он подождал, пока Гвен не собрала детей во дворе и не усадила доедать остатки завтрака. И только тогда незаметно отправился на разведку.Род был на полпути к дверям подвала, когда услышал за собой топот копыт по полу. Сердце у него подпрыгнуло до самого горла, он резко развернулся и тут же с шумным вздохом расслабился.— У меня из-за тебя едва не случился сердечный приступ.— Я бы не хотел, чтобы ты исследовал подвал в одиночку, Род, — пояснил Фесс.— А я-то пытался уйти незаметно.— Мой долг всегда замечать тебя, Род. Я пообещал это твоему отцу.— Да, но он велел тебе также подчиняться моим приказам.Род отвернулся и снова направился к большой дубовой двери, которая перегораживала спиральную лестницу, ведущую из большого зала.— Я исполнял все твои приказы, Род.— Да, но не всегда так, как я имел в виду. Но должен признаться, что рад твоему обществу — до тех пор, пока за нами не увязались дети.— Гвен заняла их. Да, таковы преимущества молодого аппетита.Род слегка надавил на дверь, и та начала крошиться. В нескольких местах. Он посмотрел на остатки досок и попросил:— Напомни мне заменить дверь.— Да, Род.— Прямо сразу.— Конечно.Они посмотрели вниз, на спиральную лестницу. Там было темно.— Дальше идти небезопасно, Род.— Да, я заметил, — Род поднял сухую ветку. — Я припас кое-что из мусора, который принес ветер.— Весьма предусмотрительно. Хочешь, я зажгу ее?— Нет. Она не протянет в качестве факела слишком долго, — Род посмотрел на конец ветки. Через минуту та вспыхнула от сфокусированного теплового излучения мысли.— Ты хорошо научился использовать свои пси-способности.— Всего лишь дело практики, — Род поднял факел. — Посмотрим, что там внизу.Внизу они оказались в узком коридоре — и Род застыл.— Фесс, здесь зло!— Да, я уверен, что тут совершались злые дела.— Я имею в виду сейчас! Никогда не ощущал такой направленной злобы!— Я ничего не чувствую, Род.Род посмотрел на робота.— Совсем ничего? Прислушайся к частоте человеческой мысли.Фесс некоторое время стоял неподвижно.— Ничего, Род.Род медленно кивнул.— Значит, это полностью псионика.— По-видимому, тут нечто большее, чем просто влияние ограниченного освещения и пространства. Уйдем?— Нет, пока я не узнаю, что это, — Род осторожно двинулся вперед по коридору. — Но, пожалуй, детей сюда не стоит пускать. Я напомню им, для чего использовались темницы.— Здесь хранились запасы пищи и других нужных замку, припасов, особенно военного назначения, Род.— Здесь, внизу, хранили не только картошку, Фесс, — Род взял себя в руки, посветил факелом в одну из открытых дверей и вошел в проем.— Что ты видишь?— Влажные каменные стены, — Род поморщился. — Грязный пол и несколько округлых куч, примерно двух футов в поперечнике. Еще одна открытая яма, такого же размера, и рядом с ней груда мусора пополам с грязью.— А в яме что?— Яблоки. Вернее то, что от них осталось после двух сотен лет мумификации, — Род вернулся в коридор. — Сдаюсь. Здесь действительно держали продукты,— Значит, дальше не пойдем?— Нужно осмотреть все. Пошли.Всего в подвале обнаружилось шесть открытых дверей. В одном каземате он нашел остатки сгнивших стрел, в другом — истлевшие бочки, и так далее.Но вот факел осветил очередную дверь.Род остановился, потом решительно шагнул вперед, и сердце у него в груди забилось вновь, словно желая выпрыгнуть из горла.Дверь была декорирована железной решеткой, примерно в квадратный фут площадью. Род просунул сквозь нее факел, но увидел только пустые кандалы. Со вздохом облегчения он выдернул факел.— Пусто, Род?— Да, хвала небу. Пошли.Наконец в тусклом свете показались две последние двери.— Должно быть, где-то здесь проходит крепостная стена.Несмотря на освещение, ощущение зла усилилось. Род всмотрелся в решетку на левой двери. Стиснул зубы.— Что ты видишь? — спросил Фесс.— Узнаю несколько предметов, — ответил Род. — Какая-то стойка. И еще я уверен, что похожая на стоячий гроб штука — железная дева.— Комната пыток.— Запрещаю сюда водить детей, особенно Магнуса, — Род отвернулся. — Пошли назад.— Но ты не осмотрел последнее помещение, Род.— И не собираюсь. Во всяком случае до обеда. Я совершенно уверен в том, что в нем найду.— И что же, Род?— Скажем так. Если у тебя есть комната пыток, то материал нужно держать под рукой. И яблоки не единственное, из чего получаются мумии.После обеда семья дружно продолжила уборку. Гвен и дети работали в большом зале, а Род занялся подвалом. Он оказался прав насчет последнего помещения. И хоть останкам исполнилось двести лет, он осторожно закутал их в древнее одеяло и уложил на седло Фесса для последнего пути. На склоне холма под замком выкопал могилу и опустил в нее одеяло. И когда начал забрасывать землей, Фесс сказал:— Наверное, покойник был христианином.— Покойница, как мне кажется.— Какие у тебя доказательства? — Удивился робот. — После стольких лет не осталось ни клочка одежды.— Да, ни клочка, но если скелет принадлежал мужчине, то у него был необычайно широкий таз. А что касается религии, ты, вероятно, прав, и я попрошу отца Бокилву в следующий раз приехать сюда с нами и совершить похоронный обряд.— Я бы хотел, чтобы ты сейчас сказал несколько слов, Род.Род удивленно посмотрел на лошадиную голову.— Странно. Ты так сентиментально относишься к человеку, которого никогда не знал.— Мне это нравится, сентиментально относиться к людям, которых я не знал, — задумчиво произнес конь.Что ж, единственное, чего робот никогда не совершал, так это поступки без причины. Род не стал расспрашивать дальше, просто последовал совету и прочел то, что помнил из двадцать третьего псалма, добавил несколько фраз из Экклезиаста и закончил строчкой из Dies Irae* католическое песнопение, в котором изображается страшный суд

. Наконец попросил вечного успокоения и света для души, обитавшей в жалких останках, и начал закапывать могилу.На обратном пути он спросил:— Существует какие-то особые причины, почему ты этого захотел?— Да, Род. Я хотел, чтобы дух несчастного или несчастной наконец обрел покой.Род нахмурился.— Но ты ведь не считаешь, что дух может явиться к нам ночью?— Я не стал бы объявлять невозможным что либо на Грамарии, — медленно ответил Фесс.Род прошел по мосту, осторожно перешагивая через провалившиеся доски, пересек двор и вошел в крепость.Его ожидал приятный сюрприз. Он не мог поверить, что перед ним тот же самый зал. Нигде ни следа грязи, и Грегори как раз заканчивал сметать последнюю паутину в левом верхнем углу. Он висел в воздухе у самого потолка. Аккуратно свернутые спальные мешки лежали на грудах свежих сосновых веток, а Корделия расставляла чашки и тарелки на скатерти для пикников. Магнус, Джефри и Грегори наносили к очагу кучу дров. А их мать стояла у большого очага и пробовала что-то из котелка. Лицо ее разрумянилось от пламени. Она недовольно наморщила нос, закрыла котелок крышкой и снова сунула его в огонь.— Поразительно! И все это всего за два часа? — но Род тут же сам ответил на свой вопрос. — Нет, конечно, что это со мной? В такой ситуации как раз хорошо пользоваться волшебством, верно?— О, нет, папа. — возразил Грегори, широко раскрыв глаза. — Мы не хотели будить обитающего здесь духа.— Но как же тогда вы это сделали?— Хорошей тяжелой работой, — чуть резковато ответила Гвен, — хотя готова признаться, что быстрей было просто подумать об этом мусоре и заставить его вылететь в окна. Но оставалось еще подмести и вымыть полы, и твои дети хорошо поработали.— Как и их мама, я уверен, — Род подошел и сел у огня. — Ты заставляешь меня чувствовать, что я не выполнил свою долю.Гвен содрогнулась.— Нет. Я думаю, то, что ты сделал, никто из нас не захотел бы делать. Но если понадобилось бы, я пошла бы с тобой.— Тебе не стоило на это смотреть, — ответил Род, — и мне было достаточно общества Фесса.— Само собой, — Корделия подняла голову. — У него большой опыт в разгадывании сюрпризов подобных замков.— Не в том смысле, в каком ты думаешь, Корделия, — отозвался Фесс. — Однако, как управляющий строительными роботами, которые создавали последовательно все части замка д'Армандов, я приобрел опыт в сооружении и починке замков.— Еще бы! Только подумать, что заставлял тебя делать виконт Рутвен! Но почему у него были такие странные манеры?Фесс промолчал. Пришлось объяснять Роду.— Это называется инбридинг, Корделия, или кровосмешение. И так как подобное обвинение можно рассматривать как оскорбление рода, Фесс вынужден промолчать.— Даже если я задам ему прямой вопрос?— Да. Он просто отошлет тебя ко мне. Считай, что ты уже спросила, — он повернулся к Фессу. — Объясни им, что такое инбридинг.Фесс испустил белый шум — свой аналог вздоха.— Он происходит, когда близкие родственники порождают общего ребенка, Корделия.— Ты говоришь о законе, по которому двоюродные братья и сестры не могут вступать в брак?— Да. Не стоит это делать и троюродным. О, не пойми меня превратно. Такие браки иногда случаются и не обязательно приводят к плохим результатам. Но если двоюродные братья и сестры вступают в брак в течение трех-четырех поколений, скорее всего возникнут проблемы.Корделия спросила:— О каких проблемах ты говоришь?— Все, о чем ты можешь подумать, Корделия.Краем глаза Род видел, что Грегори слушает, широко раскрыв глаза.— Всевозможные врожденные недостатки и пороки развития. Некоторые обнаруживаются только гораздо позже, но возможно все:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35