— Я странствующий священник — пастырь без прихода, гонимый ветром по миру, несущий слова надежды всем людям...— Всем... — Дирк задумался над этим словом. — И сколько же отрядов в лесах?— В этом лесу — дюжина и по дюжине в каждом большом лесу королевства. Кто может точно сказать? На Меланже нет ни одного леса, где не было бы беглецов.— Семь больших лесов. Восемьдесят четыре отряда по пятьдесят человек в каждом. Это значит, около пяти тысяч тренированных лучников, готовых...— А ты пессимист, — перебил его священник, — по моим подсчетам, их двенадцать тысяч.— И какой отряд самый большой?— Отряд мамаши Лапен. — Священник усмехнулся. — Как это ни удивительно, самый большой и стоит как раз около столицы королевства.— Можно спросить, а кто же отдает приказы всем этим отрядам?— Все отряды признают главенство отряда мамаши Лапен, — сухо ответил священник.— Против лордов выступит целая армия, если Декейд позовет?— Когда Декейд позовет, — поправил Дирка священник.Дирка неожиданно пронзило ощущение того, что ему никогда не удастся привести эту крестьянскую армию в движение.Внезапно спокойствие ночи прорезал тревожный свист.Все вскочили, повернули головы на восток, туда, откуда раздался свист. Поднялась и опала волна шума от вскочивших людей, треска сучьев, скрипа ремней, затягивающих колчаны.Силуэтом на фоне костра промчался бегун. Из кустов, как грозная туча, выступила мамаша Лапен.— Говори! Что случилось?— Не меньше сотни солдат, — выкрикнул вестник. — Во главе с лордом Кором!— Кор! — пробежало по толпе.— Странно, что он сам идет сюда, — проговорила мамаша Лапен.— Ничего странного, — сказал Гар. — Побег с Игр — неординарное событие. Я думаю, — он обернулся к Дирку, — нам стоит поменять климат.— Нам всем придется это сделать, — хмуро сказала мамаша Лапен, и ее армия тут же начала собирать пожитки.— Погодите! — воскликнула Мейделон. — Их всего лишь сотня, нас в два раза больше. Мы можем их победить!— Да, да! — закричал Хью. — Уйти с поляны, заманить их сюда и, выскочив из укрытия, всех порешить!— Автоматы, — возразил священник.— Они не успеют...— Но если нам удастся захватить лорда Кора — мы победим нашего злейшего врага! — настаивала Мейделон.— Мы не оставим в живых никого, — упорствовал Хью. — То, что никто ничего не узнает, — наше спасение!— План хорош, — сказал священник, — но планы не всегда исполняются. Если хоть один ускользнет...— Как? — воскликнул Хью.— Достаточно! — негромко, но решительно сказала мамаша Лапен. — Мы уходим.Наступило молчание.— Почему? — взорвался Хью. — У нас есть шанс!— Не о чем говорить, — спокойно, уверенно сказала Лапен. — Нельзя начинать войну, пока не прозвонил колокол.Хью ничего не ответил, потом с мрачным видом повернулся, подошел к костру и снял котелок с рогатины. Мейделон уставилась на мамашу Лапен сверкающими глазами, но, получив в ответ холодный колючий взгляд предводительницы, вспыхнула и отвернулась.Дирк был поражен. Одно слово этой могучей женщины — и вся крестьянская армия послушно следует за ней! Он представил себе огромные массы людей в лесах королевства, готовые к восстанию, но замороженные ожиданием слова, которое должны произнести уста, превратившиеся в прах пятьсот лет назад...— Предлагаю вам пойти со мной, — сказал священник, коснувшись рукой плеча Дирка, — доверьтесь мне, отцу Флетчеру, я хорошо знаю эти леса и отведу вас в безопасное место.Рядом со священником стояли Мейделон и Гар. Дирк осмотрел поляну. Она почти опустела, только несколько человек устраивали поклажу на спинах друг у друга. Дирк обернулся к отцу Флетчеру и кивнул:— Что ж, хорошая идея.Отец Флетчер широким шагом уходил с поляны.Дирк, Мейделон и Гар двинулись за ним. Глава 9 Первые лучи встающего солнца коснулись четверых путешественников, бредущих по главной королевской дороге. Это были старый священник, молодая женщина в темном плаще с капюшоном и двое сумасшедших в набедренных повязках. Один из них, вероятно, был очень высоким, но он горбился и шел, постоянно спотыкаясь. Другой проигрывал в росте, но поражал неуемной энергией. Он прыгал, дурачился и распевал песни, славящие восход солнца.— У тебя все очень хорошо получается, — сухо сказал отец Флетчер, — но мне кажется, ты чересчур усердствуешь.— Согласен, отец, хотя заметьте, только сумасшедший будет распевать гимны солнцу.— А я согласна с отцом Флетчером, — сказала Мейделон. — Мы, конечно, должны маскироваться, и двое сумасшедших с девушкой, да под опекой священника не должны бы вызвать подозрений у королевских патрулей, но хочу вам заметить, что сейчас за нами никто не наблюдает.— Ты не понимаешь, что такое искусство, — возразил Дирк. — Настоящий лицедей всегда должен быть наготове, ведь никогда не знаешь, когда у тебя появится аудитория.— С тобой можно было бы и поспорить, — вступил в разговор Гар, — но если принять во внимание, что неподалеку остановились три всадника, то стоит признать, что ты прав.Дирк вздрогнул и посмотрел вперед. Там, на дороге, сквозь утренний туман были видны силуэты трех верховых.— Дети мои, успокойтесь. — Казалось, отец Флетчер хочет снять возникшее напряжение. — Не забывайте: два несчастных сумасшедших идут в Бедлам под опекой их сестры и старого священника.Дирк перекувырнулся и с новой силой заорал «Хвала Солнцу!», и когда он пел второй куплет, голос из тумана крикнул:— Прекратить!Дирк дернулся, вскинул руку над головой и, застывши в позе статуи в фонтане, выпучил глаза на подъехавшего солдата.Отец Флетчер остановился и вопрошающе посмотрел на всадника.Гар продолжал, шаркая по пыли, двигаться вперед, и Мейделон ухватила его за руку, чтобы он не ушел.С лошади на путешественников внимательно смотрел сержант.— Что это вы тут делаете, батюшка?— Это всего лишь двое сумасшедших и их нормальная, несчастная сестра, — спокойно ответил отец Флетчер.Один из солдат сдернул капюшон с головы Мейделон. Роскошные каштановые волосы упали на плечи девушки. Солдат присвистнул.— Под моей опекой, конечно, — добавил отец Флетчер.Сержант сердито глянул на солдата, и тот отъехал в сторону.Это поразило Дирка, он не подозревал, что священник имеет здесь такой авторитет.— И куда же вы, отец, направляетесь?— Разумеется, в ближайший Бедлам. В Приют святого Ортикона в Шамбрэ.— Если выпрямить этого согнутого, — неожиданно вступил в разговор солдат, — то...— Молюсь, чтобы вы и не пытались этого сделать, — пробормотал священник. — Если его тронуть — он придет в неистовство.Солдат посмотрел на мускулы Гара и чуть отодвинул свою лошадь.— Ну так что? — прохрипел первый солдат. — Мы их арестуем?Отец Флетчер с удивлением посмотрел на него.— За что? Уверяю вас, эти бедняги не сделают ничего дурного.— Я в этом не сомневаюсь, — усмехнулся сержант. — Но как ни смешно, я подозреваю, что даже вы можете протащить преступников под видом сумасшедших.— Сержант, — мягко ответил священник. — Я — человек мира!Дирк вспомнил о стрелах и с трудом удержался от хохота.— А мы — люди войны, — покачал головой сержант.— Сержант, — неожиданно сурово заговорил священник, — если вы будете вмешиваться не в свое дело, принимая во внимание, что эти люди находятся под опекой служителя церкви, вы навлечете на себя гнев Всевышнего!— Справедливо, — задумчиво ответил сержант, — но в противном случае мы навлечем на себя гнев нашего лорда Кора, который почувствуем значительно скорее, чем гнев Божий.— Ошибаетесь, этого наказания вам не придется дожидаться слишком долго.— Опять вы правы. — Сержант посмотрел на Дирка, который сосредоточенно играл камешками в пыли дороги.Сержант выпрямился в седле и, глубоко вздохнув, вынес решение:— Хорошо, отец, хватит спорить. Мы не должны вмешиваться в дела священников. Мы разрешаем вам продолжить ваш путь к Бедламу.— Благодарю вас, — тихо сказал священник.— Наше уважение к вам так велико, — продолжил сержант, — что мы даже проводим вас.— О! — воскликнул священник. — Весьма вам благодарен, но не стоит беспокоиться...— Вовсе нет, вовсе нет, — любезно ответил сержант. — Не хотелось бы, чтобы вы стали жертвой бунтовщиков.На заходе солнца священник и его подопечные, сопровождаемые тремя всадниками, добрались до Приюта святого Ортикона. Сестра, заливаясь слезами, нежно поцеловала братьев, между поцелуями прошептала:— Постарайтесь не падать духом, мы попытаемся освободить вас отсюда как можно скорее.Затем она отступила в сторону, священник благословил несчастных, и из дверей вышел служитель, чтобы увести их в сырой холодный мрак, наполненный запахом экскрементов и немытых тел.Дирк и Гар невольно попятились, оглушенные воем и стонами. Дирк пытался хоть что-то разглядеть в темноте. Огромную комнату освещали только несколько маленьких окон, расположенных высоко, почти под самым потолком. Силы света из окошек не хватало, чтобы разрушить мрак, окутывающий груды мертвенно-бледных тел, одетых в рогожные лохмотья.Сумасшедшие лежали на соломенных подстилках, кто-то сидел, кто-то стоял, прижавшись к стене. Каждый был прикован цепью к кольцу в стене. Дирку захотелось спрятаться, сжаться внутри своей оболочки, только бы не прикоснуться ни к одному из этих безумных, скрыться от этого моря стонов, от этих стен отчаяния, от криков боли и раскатов кошмарного хохота. Промелькнула мысль: а сможет ли он продержаться здесь хотя бы одну ночь... Но в этот моментДирк почувствовал, как служитель приковал его цепью к стене и увидел себя и Гара, помещенного между торговцем и фермером, сидящим на корточках и облизывающим болячку на руке.— Это — сумасшедший дом, — пробормотал ошеломленный Дирк.— Да. — Гар нервно глотнул, оглядывая комнату выпученными глазами. — Это тебе не психиатрическая лечебница, а настоящий средневековый сумасшедший дом. Бедлам. — Он снова судорожно сглотнул.— Да тут невозможно провести даже одну ночь.— Заткнись, — рявкнул Гар и вытер пот со лба. Дирк вздрогнул и почувствовал внезапный страх, увидев злобный блеск в глазах Гара. Гигант показался ему раненым, сражающимся с болью, которая когтями разрывает его внутренности.— Что с тобой? — участливо спросил Дирк.— Стены... агония... отчаяние... — Гар со злобой обернулся к Дирку. — Заткнись, говорю тебе! Не можешь помолчать? Ты действуешь мне на нервы!Дирк присел на корточки, страх сделал его ноги ватными, они его не держали. Дирк замолчал.Наступила ночь. Гар опустился на пол, спина его прижалась к грубому камню стены, глаза, не моргая, уставились в одну точку, по лицу стекал пот.Служитель принес поднос с едой. Каждому полагалось по куску черствого хлеба, кружка воды и миска овсяной каши. Ложек не дали, кто-то ел кашу руками, а кто-то по-звериному лакал ее из миски.Гар к еде не прикоснулся. Дирк мудро решил не трогать его, оберегая свой покой.Раздалось звяканье ключей, и Дирк увидел, что к ним подошел надсмотрщик. Эта небольшая горилла, несомненно, была выбрана для роли служителя в этом месте из-за своей деликатной и чуткой натуры. Служитель рявкнул, глядя на Гара:— А ну-ка, ешь! Мы не хотим тебя потерять и лишиться целого пенни, что король нам платит за тебя!Но Гар не шевельнулся и продолжал так же упорно смотреть в пространство.Служитель расстроился. Дирк с удивлением понял, что неандерталец действительно обладает чуткой душой, он опустился на корточки и пытался убедить Гара.— Давай-ка, поешь, еда не так уж и плоха. Как только поешь — жизнь тебе покажется получше.Гар продолжал молчать.Надсмотрщик нахмурился, и Дирк подумал, что даже лучшие чувства могут обернуться своей противоположностью. Он вздохнул поглубже и прикоснулся к плечу Гара.— Слушай, братишка! Не жди королевского приглашения. Дают есть — радуйся. Тута на тарелочке жирный цыпленочек и вино с королевского стола!Надсмотрщик почти улыбнулся и кивнул Дирку.— Вижу, ты неплохой парнишка. Попробуй уговори его.— Уж я постараюсь, величество, будьте уверены! — И Дирк, наклонившись к уху Гара, прошипел:— Очнись, идиот! Ты что, хочешь, чтобы тебя стали насильно кормить?Голова Гара странно повернулась, будто бы она двигалась отдельно от тела. Голос его был хриплым и еле слышным.— Стены...— Ну, стены. Да к черту их! Ты, мужик, съешь эту проклятую кашу, не то тебе ее запихнут в глотку!Взгляд Гара оставался все таким же стеклянным. Дирку стало очень страшно.— Ну! Ну! Что с тобой случилось? — Он шлепнул Гара по щеке и закричал: — Братец, подымись! Луна тут бросилась в полет, а солнце перед нею, а из-за ночного озера...Неожиданно эти слова подействовали на Гара. Что-то щелкнуло в его голове, глаза оживились, он хмуро уставился на миску с едой и начал есть.Надсмотрщик удовлетворенно кивнул и поднялся на ноги.— Ты хоть и слабоумный, но немного соображаешь. Позаботься о брате, надеюсь, на это у тебя хватит мозгов.В дальнем углу камеры вскрикнул человек. Он вскочил, царапая что-то в воздухе, и пытался скинуть с руки цепь. Надсмотрщик кинулся к нему. Подбежал и второй надсмотрщик, и они вдвоем схватили безумного за руки.— Ну-ну, старина Джин, ну-ну, — рычал надсмотрщик тоном, который должен был выражать участие. — Все пройдет, Джин, это у тебя всегда проходит. Они сейчас уйдут...Дирк отвернулся, но краем глаза видел, как старик, дрожа и хныча, сполз вниз по стене.Обернувшись к Гару, Дирк увидел, что тот судорожно дышал, зажмурил глаза и снова окаменел.— Ты опять! Да что такое с тобой?— Не могу... — Гар с трудом глотнул, его голова быстро затряслась. — Не могу... больше не могу... Камни! Проклятые! Здесь и так ужасный шум, но камни... в десять раз страшнее! Их... эмоции... крики ярости, отчаяния... — Он говорил с трудом, казалось, что язык отказывается ему повиноваться.Дирка охватила паника. Похоже, что Гар сходит с ума. Может быть, все это лицедейство? Но нет! Это слишком реально, чтобы быть лицедейством! Дирк слышал о подобных случаях. Актеры так вживались в роль, что начинали себя чувствовать своими персонажами. А если это роль сумасшедшего?Мрак ночи опустился в камеру. Лишь вдалеке горела одинокая лампа, под которой резались в карты охранники. Больные во сне стонали, иногда во сне поднимаясь и раскачиваясь из стороны в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20