Я с удовлетворением увидел, как после взрыва из окон рубки вылетели не только стекла, рамы, но даже и стрелок:; не выпуская из рук автомата он проплыл совсем близко от меня и, плюхнувшись в воду, поднял высоченный фонтан брызг..
Что делать дальше я не представлял. По идее надо было обойти все судно и шаг за шагом, все тщательно осмотреть. Кроме того, маневры с якорями, сцепленными с грунтом, уже подразумевали определенный опыт судовождения, так что здесь должны были присутствовать не только бандиты, но и специалисты по судовождению, не знаю, как они называются, речники, что ли?
Если это так, то искать их следует по темным углам, куда они забились от страха перед всей этой стрельбой и экзекуциями. А пока я буду их искать, есть возможность наткнуться на крысу иной природы, тоже струхнувшую, но уже вооруженную и потому, опасную.
Я смотрел на поверхность водохранилища. День начинал склоняться к вечеру, вода лежала спокойно и плоско, бирюзовым сплавом с опаловым глянцем, и над ним зло и жалостно надрывались чайки, чуя на завтра непогоду, а на западе уже зависло над дальними холмами красное ветренное солнце, собираясь утонуть в темной и узкой полоске облаков.
Мне уже надоело быть здесь. Ярость, бушевавшая во мне с момента, когда в спальне Клина внезапно предстала передо мной Елена Тарасова, причем не пленницей - о, это было бы прекрасно, героически спасти её из гнусного плена! - но в совершенно однозначной роли союзницы криминального пахана, ярость моя уже стихла. Все эти парни (на мой взгляд заслушившие свою участь), все же были виноваты меньше, гораздо меньше, чем некоторые другие. Я даже не Елену имел в виду, - это все было вторично. Больше всего меня удивляла сама возможность ставить на одну чашу весов с одной стороны деньги, а с другой - любовь, дружбу, честь, верность, словом, все то, что на мой взгляд и составляет основу каждого нормального человека.
Мне было противно даже думать на эту тему, и я отбросил от себя подобные мысли, тем более, что из коридора донесся слабый звук... что-то звякнуло?.. Или скрипнуло?.. Я бесшумно прошел к двери, откуда недавно появился и этот вот боевик, лежавший тут же с разбитой переносицей, и те двое, раскинувшиеся чуть дальше...
Я увидел в щели приоткрытой двери, как пятясь от мертвецов, двигался в мою сторону ещё один полуголый воин. Этот был вооружен автоматом Калашникова, но, видимо, от пальбы и бардака вокруг, бандюга совсем спятил: вместо того, чтобы выцеливать меня, он навел свою пушку на мертвецов и пятился голой спиной прямо ко мне... пока не уперся затылком в ствол моего пистолета.
- Стой тихо и будешь цел, - спокойно сказал я и, протянув руку вперед, взялся за автомат.
Парень безропотно отдал мне оружие и, оказавшись таким образом в плену, видимо, испытал даже чувство облегчения. Во всяком случае, обрел способность соображать и рассуждать, и давать показания.
Прежде всего я спросил его, сколько гавриков ещё осталось на судне? Я имел в виду живых и невредимых бандитов, ещё вчера так удачно обряженных в байкеры. Он, конечно, не знал. Вообще, я так понял, что увидев первые трупы и осознав всю серьезность ситуации, он вдруг осознал, что подобная участь может вполне постичь и его. Отсюда, воля к сопротивлению оказалась сломлена окончательно, парень пал духом и оказался в итоге идеальным прленников; я обещал ему жизнь и хорошую характеристику, когда дело дойдет до расследования. А что оно неизбежно, я обещал.
Я послал его на поиски оставшихся в живых членов криминальной команды, а сам занялся осмотром убитых и раненых. Из подстреленных мною бойцов трое были ранены относительно легко: один в бедро, другой в плечо, а третьего пуля просто оглушила, скользнув по черепу. Больше всего мне хотелось разом покончить со страждующими - чего проще, сделать контрольный выстрел в голову и нет проблем, - но мало ли у нас тайных желаний; я оказал бывшим в шоке мужикам посильную помощь, перевязал как мог, а тут явился посланный мною разведчик.
На самом деле я ему доверял не вполне и был готов к разного рода неожиданностям. Но приближающиеся осторожные шаги оказалось, выдавали простой страх. Он привел ещё одного уцелевшего. Последний был вообще из настоящих матросов, хоть и завербованный в шайку, тем не менее, наличие хоть одного специалиста по вождению судов меня обрадовало. Мне уже пора было отсюда выбираться. а я не знал, что делать со всей этой махиной катера.
Прежде всего я приказал моим добровольным помощникам принесли свои документы, а заодно подыскать мне подходящую одежду и сотовый телефон. Здесь наверняка должен был быть сотовый. Хотя бы один из тех, что за сегодня-вчера успели у меня реквизировать парни. Еще мне нужна была сумка повместительнее. Я собирался сложить туда трофейное оружие.
Одежда и сумка нашлись сразу. Я выбрал джинсы и рубашку. Джинсы, хоть и подходили по длине, были мне узковаты: у меня ноги помощнее среднестатичного индивидуума, но ничего, натянул.
А вот телефоном они меня обрадовали. Это оказался мой личный телефон, тот, что у меня забрала эта банда ещё вчера, когда изображала из себя байкеров.
Оружие я побросал в принесенную мне большую спортивную сумку. В какой-то момент, держав в руке "Узи", я задумчиво сказал, глядя в сереющие лица союзников:
- А не шлепнуть ли мне вас, ребята, прямо здесь,? Так сказать, до кучи. Меня бы вы не пожалели, будь другой расклад, как а?
Они молчали, и в этом молчании мой вначале шутливый вопрос стал обретать серьезность. Во мне вдруг поднялась такая волна ненависти и к этому судну, и к этим недоноскам, готовых ради лишних деньжат мириться с чужими смертями, а сейчас, когда вопрос лишь коснулся возможности лишиться своей драгоценной - заранее безумеющих от ужаса.
На самом деле, я тут же забыл о них, все что я испытывал меньше всего относилось к ним. Но я не стал даже мысленно развивать эту тему. Мне слишком много ещё предстояло сдалать, чтобы тратить силы на бесполезные эмоции.
Я бросил автомат в сумку и застегнул молнию. Сумка получилась достаточно тяжелой, но я не хотел оставлять здесь оружие. Взяв протянутый мне сотовый я набрал номер дежурного МВД по городу. Я надеялся попасть на подполковника Арсеньева, но был другой. Впрочем, тоже мой давний должник, полковник Леонтьев. Однажды её подростающую дочку стал слишком активно преследовать не в меру возбудившийся поклонник, затерроризировавший девчонку своими постельными требованиями до того, что она потом ещё полгода лечилась у модного психотерапевта.
Это об издержках свободной любви. Тем не менее папочка сам не знал что делать, а законных средств воздействия не имел: сексманьяк был вежлив и следил за своей телефонной лексикой. Полковник Леонтьев в разговоре со мной случайно упомянул о своем горе, мне стало смешно, и я встретился с другом его дочери, провел беседу.
В общем, с тех пор полковник Леонтьев был мне благодарен и считал другом семьи и благодетелем. Такие вот дела.
Я сообщил ему о наличии крупной партии наркотиков, о теплоходе, набитом бочками с отравой, о том, что много бочек ещё покоятся на дне Учинского водохранилища и их надо побыстрее извлечь. Я попросил стереть упоминание обо мне лично, сказал, что не хочу светиться, мол, тут произошла маленькая разборка, несколько трупов, есть и раненные и все такое прочее. Я ещё продиктовал данные одного паспорта и водительских прав - тех документов, что принесли мне парни, и сообщил, что оставлю обоих дожидаться милицию.
Потом я позвонил майору Степанову и, проинформировал его о результатах моего озерного вояжа. Ему я тоже продиктовал имена и фамилии остающихся здесь мужиков. В конце я особо подчеркнул, что уже звонил дежурному по городу и передал ему те же сведения.
Вот и все.
Закончив с телефонными разговорами, я удостоверился, что на катере не осталось никаких других плавсредств, кроме двух спасательных шлюпок, потребовал спустить их на воду, привязать друг к другу, снарядить веслами и доложить об исполнении. Ребята мигом все исполнили. Затем, в сопровождении их, я прошел в кабинет Клина, дабы убедиться, что я ничего не упустил. На столике была фотография, которую я впопыхах не рассмотрел. Видел только, что Клин обнимает двух девиц. Сейчас я обратил внимание, что одна из девушек на фото была Еленой Тарасовой. Вторая, хоть и чем-то похожая, была мне незнакома. Я повернулся к стоявшему рядом парню.
- Ты знаешь, кто рядом с Клином? - спросил я его.
Он протянул палец.
- Вот Елена, а вот Жанна.
- Подожди, - сказал я. - Которая, ты говоришь, Жанна?
- Да вот же. Слева Жанна, а справа - Лена.
- Ты точно уверен?
Вдруг у меня все перевернулось в голове. Глядя на милых девушек, которых обнимал этот жеребец-производитель, я вдруг осознал, чего мне недостовало во всей этой истории, чтобы мозаичные кусочки головоломки смогли наконец занять свои места в насыщенной событиями картине происшедшего преступления.
- Надо же, - повторил я. - Слева Жанна, а справа - Елена.
Наконец вернулись на палубу и я приготовился спуститься в лодку. Мужички были они рады радехоньки, что я отбываю, оставляя их живыми и невредимыми. Я впрочем, допускал, что они могут захотеть смотаться отсюда и вплавь.
Мысль эта пришла мне уже на воде, и я, неторопливо гребя веслами, вспомнил, что на теплоходе, вполне возможно, ещё оставались акваланги. Если нет, все равно можно было бы легко преодолеть эти триста метров вплавь, тем более, что погода в общем-то хорошая, ещё тепло, даже жарко, завтра погода испортится, это точно, недаром солнце ужу коснулось темной полоски облаков, нависших над дальним лесом, которым поросли холмы на закате.
Я легко тянул на себя тяжелые весла, обе шлюпки медленно, но неуклонно продвигались к берегу, теплоход отдалялся все дальше, и все меньше становились фигуры обоих парней, стоявших у борта и не решавшихся уйти с поля моего зрения, мало ли как я это восприму, может, вернусь, кто знает. Вот наконец исчезли и они.
ГЛАВА 67
МНЕ ВСЕ ЯСНО
Всю дорогу до Москвы меня занимала мысль, что означали последние слова Клина? Он сказал в ответ на мой вопрос, куда они едут, что я отлично знаю, куда. Я летел на мотоцикле Терещенко, оставленного мне хозяином в наследство, асфальт ровно и гладко стелился под колеса, воздух был напоен свежестью и ароматом свежей зелени, и все вокруг горело красным золотом, пронизанное косыми лучами заходящего солнца.
В усадьбе я не только конфисковал мотоцикл, мне пришлось заново разбираться с её обитателями. Все трое были живы, частично перевязаны и почти пришли в себя. Они ходили по двору, как сомнамбулы, и лишь мое возвращение пробудило их к жизни. После машинальной попытки проявить активность, они сникли, а потом рассказали, что машина Клина проехала мимо, сюда никто не заглянул, так что они до сих пор были одни.
Куда поехал Клин они не знали, сюда он не заезжал. Я им поверил. Самого активного я попросил принести мне три пары наручников. На всякий случай я держал дверь сарая под прицелом автомата, но парень и не думал возвращаться с оружием. Да и честно говоря, с такими рожами, как у них, я бы тоже не особенно думал о боевых схватках.
Я приковал всех троих в доме к трубе водяного отопления, предварительно проверив её на прочность. Решил, что до приезда группы РУБОП они никуда не денутся. А денутся - их счастье, мне было абсолютно безразлична их дальнейшая судьба.
Въезжая в Москву, я несколько снизил скорость. Впрочем, я - в шлеме, и меня вроде бы останавливать не за что. Да и не остановился бы я, слишком долго пришлось бы объяснять доблестным ГИБДДешникам происхождение арсенала оружия в сумке за спиной. Я ехал, думал и все никак не мог сообразить, что же стояло за последними словами Клина. Ничего не приходило в голову, и я решил посетить их "Речную нимфу".
Доехал. Лавируя между машинами, густо заполнившими детсадовский дворик, я подъехал поближе к дверям, оставил мотоцикл между черным, похожим на Тарасовский "Мерседесом" и синим "Мазаратти", взял сумку и направился к дверям. На крыльце курил незнакомый мне охранник. Я хотел пройти мимо, но он загородил мне дорогу. Вид, наверное, у меня не соответствовал сексуальным ожиданиям обслуги. Я коротко врезал парню в висок и, переступив тело, вошел в незапертую дверь.
Однако мой приход был замечен и на мониторах: в открытую дверь уже несся мой знакомый по прежним посещениям здоровяк с гастуком-бабочкой. Мы столкнулись с ним в самом проходе, и я, ожидавший нечто подобное от здешней охраны, встретил его резким ударом головы: мой лоб сочно вмялся в его сопатку и присутствующие в фойе трое посетителей, что-то оформлявшие у стойки веселой блондинки, сама блондинка и последний из охранников, все ещё сидевший у мониторов - все могли полюбоваться скользящим по гладкому полу к противоположной стене вестибюля толстым мужиком в черном официальном костюме.
Парни у стойки девушки подчеркнуто нейтрально отступили в сторону. Морды у них были бандитские, загорелые и не городские. Меньше всего мне надо было опасаться их. Вмешиваться в местные разборки они не желали, прибыли отдохнуть, хорошо оттянуться после трудных будней, поэтому просто наблюдали.. А вот парень у мониторов по неопытности дернулся рукой к кобуре. Я его опередил и, наставив ствол пистолета, попросил наклониться ко мне поближе. Он перегнулся через свою охранную стойку, и я ударил его в висок пистолетом.
Больше ни на кого не обращая внимание, я последовал к кабинету гендиректора этого веселого заведения. Миленькая секретарша вскочила на тонкие ножки, хотела меня задержать, но я обошел её и ударом ноги распахнул действительно запертую дверь кабинета. Никого.
Тогда я спросил храбрую девушку, где Клин и его спутница? Оказывается, я опоздал. Они уже уехали. А куда уехали, они не сообщили. Они очень спешили и потому, не сообщили. Она бы сказала, но Олег Русланович не сообщил, куда они едут. Он обычно никому ничего не сообщает когда уезжает... Забрал только резиновые сапоги, он за ними иногда приезжает, вот и сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32