Большая часть моих
накоплений истрачена. В случае возникновения имущественного спора на
оплату юристов может пойти столько, что всю собственность придется
распродать. Понимаешь?
Да, она понимала. Даже после его смерти все должно быть по его. А
что, было бы только справедливо отказать ему в последней, предсмертной
воле... Хотя от одной мысли об этом в животе снова неприятно екнуло.
Потянувшись через стол, он перевернул страницу.
- Вот, видишь, пятьдесят тысяч новыми. Твоя доля в наличных и
вложениях. Я позаботился о тебе, Юми. Я прошу от тебя лишь согласия, что я
волен распорядиться куполом, как пожелаю. - Он вложил в ее руку ручку. -
Подпиши здесь, внизу.
Секунду она сидела неподвижно, представляя, как встанет сейчас, да
скажет "нет". Лицо его побледнеет - она помнила такое. Ему уже за
восемьдесят, но он, несомненно, может впасть в ярость... Она прикрыла
глаза, пытаясь совладать с потоком хлынувшего в кровь адреналина. А
правда; может, взять да оказать - просто так, назло? Устояв перед всеми
аргументами, угрозами и упреками, что последуют за этим? У нее теперь своя
жизнь, те схватки канули в прошлое и... если у нее есть хоть грамм
здравого смысла, она не станет возвращать их к жизни.
Глубоко вздохнув, она сосредоточилась на лежавшем перед ней листке и
поставила свою подпись.
- Еще один экземпляр. - Он придвинул к ней копию.
Она подписала и копию, и отец забрал бумаги и ручку.
- Сегодня придет делать уборку миссис Райт; она это
засвидетельствует. - Он подарил Юми одну из редчайших своих улыбок. -
Благодарю тебя.
Она почувствовала, что доставила ему удовольствие. А надо ли было
подписывать? Нет, что теперь думать - только расстраиваться зря.
- Теперь я могу позавтракать? - спросила она, чувствуя, что
совершенно опустошена.
- Конечно, конечно.
Он устранился: она больше не интересна ему, следовательно, может
делать, что пожелает.
- Но ты... когда ты говорил о завещании, то говорил так, точно
собираешься умереть уже завтра.
Сложив бумаги в несгораемый сейф в бетонной опоре северной стороны,
он захлопнул дверцу.
- Не завтра, - ответил он, набирая шифр, но очень скоро.
Внезапно ей захотелось плакать. Она убежала в кухню, проклиная свои
эмоции, никогда не поддававшиеся контролю при отце. Вынув из холодильника
пару яиц, она разбила их в чашку, пролив немного белка на стол.
- Не понимаю, сказала она, взбивая яйца найденной вилкой. - Ведь
могут существовать новые методики лечения рака, о которых ты даже не
слышал. Почему ты сдаешься и признаешь, что тебе конец?
Он подошел и стал в дверях.
- Кажется, эта тема расстраивает тебя.
- Конечно, расстраивает! - Юми включила электроплитку, нашла
сковороду и вылила на нее яйца. - Ты запланировал свою смерть, как...
Новую стадию исследований или что-нибудь еще в этом роде! Ну, как ты
можешь?!
Он слабо улыбнулся.
- Видишь ли, я не думаю, что это - окончательно. У меня есть контракт
с "Крионик Лайф Системс", я регулярно общаюсь с моими друзьями оттуда. За
последние два десятилетия технология существенно продвинулась вперед, и
мне шепнули по секрету, что меня можно заморозить с минимальными
повреждениями тканей. Лет через пять - или около того - нанотехнология, я
уверен, продвинется достаточно, чтобы оживить меня и вылечить.
Интересно, он поэтому пожелал организовать в куполе образовательный
трест? И снова, когда "вернется", сможет вступить во владение? Она яростно
встряхнула сковороду.
- Помню. Ты говорил об этой чепухе - заморозиться и убежать от
смерти. Мне следовало бы понять, что ты действительно веришь в это.
- Да, - согласился он. - Следовало бы.
Юми приказала себе сохранять спокойствие. Она смотрела в окно, на
деревья, однако сосредоточиться на них не могла. Тогда она повернулась к
отцу.
- И что же? Ты хочешь, чтобы твои друзья-крионики заморозили тебя
живьем?!
- Юми, ты же понимаешь, они не имеют права. - Он помолчал. - Яичница
пригорает.
- Спасибо. - Она раздраженно вырубила плиту и спихнула сковороду с
конфорки.
- В понедельник, - продолжал отец, - я лягу в больницу. Там -
откажусь принимать пищу и питье. И, таким образом, умру от обезвоживания
дня через три. Процедура пренеприятнейшая, но мне дадут морфий. Едва
исчезнут признаки жизни, ребята-крионики возьмут дело в свои руки.
- В понедельник? То есть, послезавтра? - Она отступила назад,
невольно коснувшись пальцами горла. - В жизни не слышала ничего
хладнокровнее...
- Юми, - развел руками отец, - это только рационально. Как следует
организовав свою смерть, я вполне могу быть уверен, что сумею вернуться. В
течение следующих пятидесяти лет мы можем достичь бессмертия.
- Но заморить себя голодом...
- Иначе проведут вскрытие и повредят мозг. Замысел, Юми, в том, чтобы
организовать все поскорей и избежать таким образом дальнейших повреждений
мозга - от рака ли, от чего другого... Или - от кого...
Глядя на него расширившимися зрачками, Юми понемногу овладевала
собой.
- Ты прав. Конечно. Ты, как всегда, прав. Логика - безупречная. Лет
через пятьдесят вернешься и начнешь все сначала. - Глаза ее закатились. -
Извини, мне нужно выйти.
Он молча проводил ее взглядом. Она, пронесшись мимо него, рывком
распахнула двери и выбежала под палящие лучи солнца. Ноги ее путались в
высокой траве. Она глубоко задышала, вбирая в себя чистый воздух.
Отойдя от купола, она села на склоне холма и устремила взгляд вдаль.
Из дома донесся какой-то звук. Звонил телефон. Номер купола Готтбаума
был известен немногим; если кто-то звонил, значит, по важному делу. Если
так, он займется разговором и оставит ее в покое.
Она упала на спину, в траву, ощущая кожей шероховатость земли, и
взглянула вверх, в ровно-голубую чашу небес.
Из купола донесся голос отца:
- Возможно, Джереми, это просто случай. Но я согласен: все-таки
лучше, сверить его данные с документацией в Сан-Диего. Нельзя допускать ни
малейшей вероятности...
Вероятность - вот чего он больше всего не любил. Неопределенность.
Фактор случайности. Человеческие ошибки. Людей, действующих, не думая.
Эмоциональных женщин. Престарелых животных. Маленьких детей.
Она смежила веки и яркая голубизна неба сменилась густо-красной
пеленой. Обхватив свои плечи руками, она наслаждалась ласковыми лучами
солнца. Внезапно она осознала, что, вполне возможно, будет еще жива, когда
отца разморозят и оживят. Что же беспокоит больше: неизбежность его смерти
или же возможность непостоянства оной?

НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ
Розалинда въехала в Сан-Педро. Вдоль дороги потянулись вереницы
заброшенных магазинов, бесхозных бензоколонок, домов, разграбленных и
оставленных многие годы тому назад. Рядом с ней сидел Портер, Фосс с
Баттеруортом - позади. Свернув с Пасифик-Авеню направо, она направила
машину в холмы, окружавшие город.
Вот впереди появилась высокая ограда из проволоки, обросшей бахромой
ржавчины, протянутой меж двадцатифутовых столбов. Ворота давно были сняты,
единственной преградой для желающего войти были переплетения
растительности, заполонившей всю улицу.
Тридцать лет назад, когда ретровирус СПИДа мутировал, и массовая
истерия вынудила правительство поспешить с крутыми и решительными мерами,
этот район был переделан в лагерь для интернированных. Те времена уже
почти забылись, но район так и остался "язвой на теле города". К тому же,
в свете отрицательного прироста населения, никто не чувствовал
необходимости селиться в домах, наводненных призраками канувшей в Лету
чумы.
На окраины безлюдного города переселилась горстка художников,
писателей и просто "отбросов общества" - дома здесь можно было брать
бесплатно, а влияние правительства фактически не ощущалось. А дальше, в
глубину, без хозяев пустовали тысячи и тысячи домов, разрушающихся
понемногу от подземных толчков, служащих пищей термитам, гниющих и
медленно оседающих под собственной тяжестью.
Машина медленно катила по заросшей улице, переваливая через жгуты
стеблей плюща, продираясь сквозь спутанную траву и куманику, поднимая в
воздух тучи насекомых. Через пару кварталов Розалинда притормозила и
посмотрела в зеркало заднего вида. Как всегда, человечьим духом в этих
краях и не пахло. Развернувшись, она поехала по заросшей подъездной
дорожке к дому - с виду такому же заброшенному, как и соседние, и
остановила машину так, чтобы от посторонних глаз ее скрывали свисающие
ветви инжирного дерева.
- Знаете, - сказала она, - я даже не помню, когда мы в последний раз
ездили сюда днем.
Фосс сзади хмыкнул:
- Ты ведь полагаешь, что нам надо работать, работать и еще раз
работать. По-твоему, если мы уходим домой до полуночи, нам живется слишком
легко.
- Нет, Ганс, - улыбнулась Розалинда. - Я так не считаю.
Она распахнула дверцу. В воздухе стоял запах пышной листвы и диких
цветов. Пели птицы, легкий бриз шевелил траву-сорняк, заполонившую лужайку
перед домом. Вдали, на фоне океана, виднелся смутный серый силуэт
Каталина-Айленд.
- Думаю, мы заслужили отдых, - продолжала она. - Одна беда: я,
кажется, разучилась отдыхать. То есть, после прошедших десяти лет это,
словно... словно психологический вакуум. Не пустое пространство - пустое
время.
- В дзене различают состояние, именуемое "дхьяна", - сообщил
долговязый Баттеруорт, выбираясь с заднего сиденья.
- Да неужели? - Розалинда кисло взглянула на него. - Майкл, ты
собираешься подробно разъяснять нам его суть?
- Объяснять? - Он одарил ее слабой, иронической улыбкой. - Я могу
рассказать, как достичь его. Хотя тебе наверняка не понравится. Для этого
нужно стать мягче.
Фосс окинул их взглядом и ухмыльнулся.
- А приятно посмотреть, как вы оба стараетесь показать, что еще не
разучились быть людьми.
Розалинда рассмеялась. Ей было хорошо. Она только сейчас осознала,
сколь давно в последний раз имела возможность хоть на несколько минут
бросить все, пошутить, расслабиться...
- А ты, Ганс, полагаешь, что я стала нелюдью?
Фосс напустил на себя шутливую серьезность:
- Мне, Розалинда, полагать - не по чину и не по характеру.
Выйдя из машины, она подошла к Портеру, копавшемуся в багажнике.
- Джереми! Выскажи свое непредвзятое мнение! Я, как начальник группы,
не человечна?
Вынув из багажника алюминиевый кейс, Портер поставил его в высокую
траву и призадумался, как обычно, подвергая вопрос тщательному
рассмотрению.
- Я бы сказал, что нет. Не человечна ты лишь в общении с ненашими.
- Например, с Хортоном, - заметил Баттеруорт. - Или с этим типом.
Ревизором, которого он сегодня приводил.
- Ричард Уилсон?
Пробравшись сквозь траву и виноградник к парадной двери, Розалинда
открыла ее и отключила обе системы сигнализации. По давней привычке она,
прежде чем войти, быстро оглянулась, но вокруг по-прежнему было тихо: ни
движения, ни пешеходов, которые могли бы наблюдать за ней или просто
заметить.
- Возможно, я ему немного нагрубила, - сказала она подошедшим
спутникам, входя в разрушенную прихожую с заляпанным грязью ковром и
побуревшим от сырости стенами. - На самом деле он того не заслужил. Он не
был так плох, как большинство ревизоров. Просто мне не хотелось, чтобы он
был. Особенно сегодня.
Фосс, вошедший в дом последним, запер за собой дверь. Розалинда
открыла бронированный люк, включила свет и пошла вниз по бетонным
ступеням, ведущим в подвал. Прежний хозяин дома, очевидно, помешан был на
безопасности: в подвале он оборудовал бомбоубежище. Стены, пол и потолок -
из армированного бетона, с собственными аварийными генераторами, запасом
очищенного воздуха, источником свежей воды и кругооборотной очистной
системой.
Ныне убежище было наполнено электронным оборудованием. Именно здесь
ночи напролет работал Портер. Фосс с Баттеруортом тоже держали здесь свое
хозяйство: резонансную систему отображения нейронов, ультразвуковой
сканер, сенсоры для отслеживания деятельности мозга и набор стандартных
медсредств. Кое-что было куплено, кое-что украдено, кое-что сделано
собственноручно, а кое-что добыто через Малую Азию, а все вкупе превзошло
бы самые смелые мечты любого техномана.
Уложив алюминиевый кейс на табурет, Портер натянул антистатические
перчатки и принялся бережно вынимать из него коммутирующие устройства.
Баттеруорт занялся подключением нейросенсорного передатчика.
- Знаешь, ты права, - сказал он, имея в виду замечание Розалинды
Френч, точно продолжал разговор, прерванный секунду назад. - Этот,
сегодняшний, лучше многих ревизоров. Он вел себя не по-ревизорски.
Она, рассеянно кивнув, подключила свой РРВ к базе данных Портера и
скопировала в нее полученные утром результаты. В ожидании завершения
процедуры она поняла смысл слов Баттеруорта.
- И все же он действительно был ревизором. Джереми проверял после его
ухода. Верно, Джереми?
- Я созвонился с Лео, как ты просила, - кивнул тот. - Лео сказал, что
не следует допускать ни малейшей вероятности, и я проверил, числится ли в
Сан-Диего Ричард Уилсон. Сделал выборку в директории отдела кадров. Он там
числится, как функционирующий. - Он умолк, словно воспроизводя в памяти
последовательность событий. - Да, - сказал он наконец. - Так все и было.
- Это я уже понял, - сказал Баттеруорт, неспешно продолжая свое дело.
- Я и не сомневался, что в конторе "Норт-Индастриз" в Сан-Диего имеется
ревизор Ричард Уилсон. Меня интересует, является ли Ричардом Уилсоном наш
сегодняшний гость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36