Сам Дирижер Каледонии беседовал с нами на эту тему. Неужели твой папа не сказал тебе, что твой коэффициент умственного развития на сегодняшний день рекордный в истории Каледонии.— Нет, мадам, — теряясь, ответила Ди.— Отрыв настолько велик, что все буквально с ума посходили. Теперь ты будешь заниматься у лучших преподавателей на Земле. Вся Каледония тобой гордится.— Я… постараюсь оправдать доверие.Что еще могла сказать вконец растерявшаяся девочка!— Благословляю тебя, Дороти. Все уверены, что ты не подведешь родную планету. Ну, а теперь за дело…— Нельзя ли одновременно передать и экзаменационные вопросы Кеннета?— Конечно. Еще раз до свидания.…Уже в сумерках за ней к школе приехал на микроавтомобиле отец. Кени еще до того отправился пешком.— Садись, Дори. Дедушка и бабушка уже прибыли. Я решил сам подбросить тебя до дома. Как наша живность?— Все в порядке, папа. Я проверила автопоилку, обогреватели, другие механизмы — действуют исправно. Потом я ездила на берег залива, смотрела на море…Ди отчаянно боролась со слезами. Отец не торопил ее — понимал, что творилось в тот миг в душе дочери. Они стояли у входа в подземный туннель, ведущий к лифту. Наконец Ян обнял дочь за плечи, она уткнулась носом в его грудь, в теплую грубоватую шерсть свитера.Вот что отвлекло ее в тот момент — мысли отца. Она никогда не позволяла проникать в его сознание, но к его ауре прислушивалась всегда. И на этот раз она надеялась услышать что-то жалобное — страх за ее будущее, смешанный с любовью… Но что это? Ее имя даже не мелькало в обрывках дум, какие владели отцом в тот момент. Клубок каких-то сбивчивых, отрывочных мыслей… Ее мама, Виола Страчан, — вот чей образ больше всего занимал Яна в тот момент.— Дори, — наконец сказал он, когда они вошли в длинный, гулкий, с каменными стенами туннель. — Я бы хотел попросить тебя исполнить странную на первый взгляд просьбу — Ян Макдональд поколебался. — Раз ты стала такой знаменитостью… Все хорошо, папа. Я все исполню , — мысленно ответила она. — Все! Спрашивай… — Речь идет о твоей матери. Выясни об этом деле все, что возможно. Я не могу поверить, что она, твой дядя, тетя погибли в результате несчастного случая, как заявляют эти… из Магистрата. Вроде бы подвернулись под руку каким-то убийцам. Не может этого быть! Разыщи виновников. Только ни слова никому из взрослых оперантов, иначе тебя может ждать беда.Он неожиданно замолчал, словно до него только сейчас дошел смысл того, о чем он просил одиннадцатилетнюю девочку.— Боже мой, что я говорю! — Он потряс головой, его лицо искривилось. — Я не имею права просить тебя об этом, моя девочка. Забудь, что я сказал. Я совсем потерял голову. Папочка, подожди! Он остановился, повернулся к дочери. Теперь на его лице застыла маска ужаса — она посмела силой остановить его! Сжатый ментальной силой, он едва мог вздохнуть.— Да-а, ты не ребенок, — наконец вымолвил он. — Ты даже не похожа на дитя. Бог знает, кто ты есть…— Я — твоя дочь, — твердо заявила Доротея. — И очень люблю тебя. Люблю маму. И сделаю все, о чем ты просишь. Все разузнаю… Я даю тебе слово, что найду разгадку.Он по-прежнему недоверчиво-испуганно смотрел на нее.— Ну, пожалуйста, папочка. Все хорошо, я все та же. Я — Дори, какой была всегда. Та же самая!.. Он кивнул. В его глазах теперь стыло отчаяние.— Ладно. Я знаю… теперь… Перед тобой широкая дорога, ты должна одолеть ее. А насчет мамы… Знаешь, я, наверное, с ума сойду. Все думаю и думаю по поводу ее гибели. Размышляю… Как громко звучит — «размышляю». Мне не дает покоя мысль — буквально бесит, — что моя Виола превратилась в прах, а чудовище, лишившее ее жизни, безбоязненно бродит по земле. Неужели Бог допустит, чтобы свершилась несправедливость. Прихлопнули мою Виолу, как козявку, и на этом конец?— Нет, папочка. Я думаю, что все было по-другому. Я не могу объяснить, почему я так считаю, но так оно и есть. Я все сделаю, папа, и расскажу тебе. Если это будет возможно, я сделаю даже больше… Он, казалось, все понял, кивнул дочери, потрепал ее по плечу.Ян Макдональд и Доротея молча вошли в лифт, поднялись наверх. На первом этаже Доротея протянула отцу кассету с результатами экзаменов. Отец еще раз кивнул и вышел. Девочка поднялась на третий этаж, где располагалась ее комната.Здесь она быстро умылась, переоделась. Надела клетчатую юбку клана Макдональдов, белую блузку и зеленоватый переливающийся блайзер с серебряными пуговицами. Это был ее лучший наряд. Дедушкину цепочку надела на шею, алмазную маску положила в карман юбки. В несколько минут собрала личные вещи. Сунула чистый носовой платок в кожаную сумочку, которую когда-то подарила ей Джанет.Ничего не забыла? Она заглянула в ванную комнату, проверила ящики трюмо, открыла гардероб.Ее летная форма — серебристый скафандр — висел внутри. На полке лежал шлем. Внизу высокие ботинки. Получив извещение об отлете на Землю, она решила, что это все можно оставить, но теперь…— Кени! — крикнула она и вытащила форму. Не дождавшись ответа, вышла в холл и направилась в комнату брата. Кен упаковывал свой чемодан.— У тебя не найдется места? У меня все забито.Кени с удивлением глянул на сестру.— Ты собираешься взять это с собой? Для чего тебе форма на Земле?— Ну, пожалуйста, — взмолилась Ди. — Она мне очень нужна…Пробормотав что-то неодобрительное по поводу странных женских капризов, Кеннет запихнул ее форму, шлем, уложенные в пакет ботинки в свой объемистый чемодан.— Теперь я буду похож на вьючную лошадь, — хмуро заметил он.Он оттащил все тяжелые вещи к транспортеру, потом брат и сестра спустились вниз.Гран Маша выглядела еще более молодой и великолепной, чем можно было ожидать, но вид дедушки вконец сразил внуков. Кайл Макдональд выглядел моложе собственного сына. Они пили чай в передней гостиной в компании с Яном. Джанет явилась из кухни, принесла корзинку. Заметив детей, она сказала:— Лучше поздно, чем никогда. — Потом поинтересовалась: — Все уложили?— Да, мэм, — ответил Кеннет. — Вещи уже в туннеле, можно грузить в рокрафт.— Прекрасно. Ваши дедушка и бабушка торопятся. — Потом, понизив голос, она добавила: — Они, кажется, собираются вместе вернуться на Землю. Одним рейсом! Дедушке надо кое-что уладить здесь… Вот посмотрите, я собрала еду на дорогу. Возьми, Кен. — Она деловито пожала парню руку, потом протянула корзинку. — Удачи, малыш. Все будет хорошо.Затем повернулась к девочке:— До скорого, Додо. Я знаю, ты вернешься… Прости, если что было не так. В том моя вина… Выучись и приезжай. Ну, вроде все.Джанет улыбнулась Гран Маше и Кайлу и удалилась.— Удивительная женщина. — Профессор развела руками.— Ага, — фыркнул Кайл, — если бы только у нее было сердце, а не сосулька.— Ладно. — Ян хлопнул себя ладонями по коленям. — Давайте собираться.На улице Кайл и Ян погрузили багаж в рокрафт. Снег валил все гуще…Наконец все устроились в кабине. Ян на прощание пожал сыну руку, дочку поцеловал в лоб — в глазах у него стояли слезы. Он тихо шепнул:— Я присмотрю за дубом, пока тебя не будет.«Порше» медленно всплыл в забитое снежными хлопьями небо.Ди закрыла глаза, с помощью дальновидения отыскала отца — он доехал на мини-автомобиле до дома, поднялся на второй этаж, где располагалась его спальня. Джанет уже ждала его — накапала в стакан розовато-зеленой эссенции, добываемой из воздушной травы, и принялась раздеваться.Доротея отключилась… 17 Из мемуаров Рогатьена Ремиларда
Впервые я встретился с Доротеей весной 2069 года, когда ей исполнилось двенадцать лет. День тогда выдался пасмурный, ветреный, на город то и дело налетали снежные заряды, отчего редкие прохожие бежали по улицам, опустив глаза и придерживая головные уборы. Не знаю, как уж так вышло, но в тот момент, когда зазвонил потревоженный дверной колокольчик и в магазин вошла маленькая девочка в эскимосской парке и белой вязаной шапочке, у прилавка никого не оказалось. Сам я устроился в читательском закутке — взгромоздил ноги на обдуваемую теплым воздухом деревянную сушилку и, позевывая, борясь с дремотой, просматривал недавно попавшее ко мне в руки классическое издание «Неизвестных миров». Кошка Марсель ла Плюм VI спала на тряпичном коврике под лавкой.Вслед за звонком колокольчика послышалось робкое «Добрый день», и по голосу я решил, что посетительнице лет четырнадцать, однако мелькнувшая в прогале между полками фигура была так мала, что я сбросил четыре годика. Сначала я не заметил, что она оперант.Я не собирался ради случайного посетителя беспокоить свои старые кости. Может, она ошиблась дверью — увидит книги и уйдет?..— Есть здесь кто-нибудь?Она не собиралась уходить.— Я ищу что-нибудь особенное, для подарка.Делать было нечего, и я сухо ответил:— Здесь торгуют очень редкими книгами. По научной фантастике… Еще сказочной литературой… Раритетами, одним словом… Не позже конца двадцатого века.— Я знаю, — сказала девица. — Мне как раз и требуется редкое издание в подарок брату. У него скоро день рождения. Он завзятый библиофил. Несколько раз уже заходил в вашу лавку. Может, помните — Кеннет Макдональд?Я вздохнул, поднялся со стула — надо же, какие слова знает, «библиофил», — направился к прилавку. Кошка последовала за мной. Мы вдвоем принялись изучать настойчивую покупательницу — Марсель, вспрыгнув на прилавок, оглядев девочку, решила, что по возрасту она вполне может сойти за воришку. Я был вынужден согласиться с ней, и слово «библиофил» здесь ничего не меняло. Кошка, удовлетворившись сделанным выводом, настойчиво мысленно потребовала еду.К ее сожалению, я оставил эту законную просьбу без ответа. Девочка, безусловно, относилась к числу оперантов, притом очень сильных. Все остальное определить было нетрудно — принимая во внимание ее легкий шотландский акцент, родство с Кеннетом Макдональдом, я заключил, что передо мной Доротея Макдональд. Чудо, о котором столько говорили в последнее время, доставленное с планеты Каледония и помещенное в институт моей племянницы Катрин…В то время среди оперантов ходило много слухов об уникальной девочке, однако юное создание каким-то образом ухитрялось оставаться в тени. Все Ремиларды были очень заинтригованы появлением внезапно объявившегося вундеркинда, и каждый из них не преминул посетить Катрин на предмет знакомства с маленькой Доротеей. Только Дени, Люсиль и Джек проявили разумную сдержанность и не стали беспокоить девочку. Марк тоже решил не отрываться от работы, да и мне не хотелось спешить. Для начала я намеревался собрать все сведения, слухи, факты — одним словом, все, что можно было узнать об этом ребенке, обещавшем вскоре стать Великим Магистром, если только удастся снять природные ограничители, сдерживающие проявления ее сокрушающей, творческой и целебной силы. По моему мнению, все знать куда важнее, чем все видеть.— Тебе, конечно, что-нибудь захватывающее? — спросил я.Девочка строго посмотрела на меня, ничего не ответила, сняла перчатки, вытащила пакетик с картофельными чипсами и неожиданно сказала, указывая на пакет:— Они очень вкусные. Как вы думаете, Марсель их любит? Да! — ответила эта гурманша в пушистой шубке и заспешила к маленькой посетительнице. — Очень люблю! Марсель едва не с рук ее начала есть, потом, очевидно, благоразумие и воспитание взяли верх в звериной душе, и она подождала, пока Доротея не насыплет чипсы на пол.Я с трудом согнулся — в суставах заскрипел застарелый ревматизм — и положил редкий журнал, который держал в руках, в особый конверт. Длинношерстная попрошайка тем временем с урчанием, обозначавшим одновременно и удовлетворение и признательность, быстро пожирала угощение. Только сладкую консервированную кукурузу она любила еще сильнее.— Теперь вы друзья не разлей вода, — сказал я. — Придет день, молодая леди, когда вы раскаетесь в этом. Этот звереныш является самым отчаянным вымогателем во всей Северной Новой Англии.Девочка посмотрела на меня. Лицо у нее было строгое, правильное, глаза, может быть, слишком близко посажены друг к другу, но от этого они не теряли привлекательности. Вряд ли ее можно назвать хорошенькой, но всякий, кому доводилось увидеть ее, уже никогда не забывал это лицо. И дело здесь не в ее метаспособности — просто она сама по себе была наособицу, и это чувствовалось сразу. Редкая, должен заметить, девица!— А еще больше, чем кошек, я люблю лошадей и быков, — сообщила она, потом погладила Марсель по голове и высыпала ей остатки чипсов.Кошка с прежней жадностью набросилась на них. Куда в нее влезало — ведь только что она съела блюдце макарон с сыром. Это было ее обычное меню.— Кошки — замечательные создания, не правда ли? — продолжила она. — Они всегда готовы ответить на мысленном коде. Яоченъоченъоченъоченълюблютебя, — замурлыкала Марсель. — В пакете больше нет еды?— Сожалею, но чипсы кончились, — ответила девочка.Я протянул руку и представился:— Все в этом городе называют меня дядей Роги. Ты тоже можешь так обращаться ко мне.Она очень легко пожала мою кисть.— Меня зовут Доротея Макдональд, однако все, кто меня знают, зовут как им заблагорассудится. Придумывают всякие уменьшительные имена. Я не обижаюсь…— Хм-м. — Я на мгновение задумался. — Можно я буду называть тебя Доротея?Она засияла.— Да, так мне нравится больше всего.— Отлично. Теперь, когда с этим покончено, можно поговорить о книгах. Какой суммой ты располагаешь? Ты не нуждаешься в какой-нибудь редкой, антикварной книге, верно? Надеюсь, твой брат пока еще не собирает раннего Стивена Кинга?— О нет. Ему нравится что-нибудь еще более древнее. Про ужасы… Начало века… У меня есть двадцать пять долларов.Я прошел в секцию «М», снял с полки увесистый томик и протянул Доротее.— Как насчет «Соперничающего чудовища» Комптона Маккензи? Здесь рассказывается про лохнесского монстра, который был побежден летающей тарелкой. Достаточно смешная история…Девочка заулыбалась.— Кен обожает подобные книги.— Тогда пятнадцать долларов, очень дешево для так хорошо сохранившегося экземпляра. Я запрессую ее в пластмассовую обложку — так она дольше сохранится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75