Тут же хранилось два ящика старого виски специально для дяди Роги. Съестные припасы ему поставляли лучшие фирмы, и свозились они отовсюду, даже в Куала-Лумпуре у Поля был свой агент. Если же возникала необходимость приготовить ужин для двоих — а это случалось нередко, — Фитчи получали на ночь выходной, и Поль сам вставал к плите. Его любимым блюдом был омлет. Он знал в нем толк.
В сотне метров от усадьбы, на опушке леса стоял летний домик — туда и пригласил Поль Ремилард своих гостей. Обстановка здесь была скудная — несколько плетеных кресел и диванчиков, а также всевозможная аппаратура.— Здесь мы подождем папу, — сказал хозяин. — Вон на том вращающемся столике напитки. Если кто-нибудь желает… Это самое удобное место, чтобы поставить заслон сигма-поля. Если нам повезет, мы сможем понаблюдать за полетом ночных бабочек. Удивительное, должен заметить, зрелище…— Сигма-экран? — Адриен вскинул брови. — Зачем? Неужели ты считаешь, что кому-то интересна наша болтовня?Поль через плечо глянул на брата, безрадостно улыбнулся.— Нам есть о чем поговорить без чужих ушей. Это особенно касается тебя и Севи.— Опять то же самое! — Адриен изобразил безмятежность, однако скрыть нотки тревоги ему не удалось. Чертами лица он напоминал Поля, только выглядел менее респектабельно и вальяжно. И молодо!.. Его наследственный аппарат включил естественное омолаживание в более юном возрасте — в компании родственников он выглядел как парнишка. Что-то противоестественное было в его облике (впрочем, их отец тоже начал омолаживаться в юные лета), чуть старили его маленькие усики. —— Снова о политике, — тяжело вздохнул Северен. — Как только ты начал обзванивать нас, я сразу догадался, о чем пойдет речь. Еще эта конспирация, словно мы нашкодившие дошколята…— Поль пустяками не занимается, — отрезала Катрин. Она тоже не могла скрыть тревогу, но ради сохранения мира решила вступиться за старшего брата. — Чем вы недовольны? — спросила она меньших братьев. — Тем, что с вами хотят посоветоваться?В разговор вступил Морис:— Возможно, они недовольны успехами оппозиции на последних выборах. У них сразу прибавилось наглости, захотелось хапнуть еще…— Позор! — заявила Анн. — Вы бы никогда не добились такого успеха, если бы не занялись откровенной дезинформацией избирателей. Заметьте, я говорю — дезинформация, не ложь.— Какая дезинформация!! — вскипел Северен. Он картинно обратился к Адриену: — Взгляни, кто повторяет эти бредни! Синие чулки, ученые истерички, набросившиеся на папу римского и выкручивающие ему руки с требованием выпустить энциклику с благословением Галактического Разума. Они требуют, чтобы он заявил, что вселенский мета-содом не посягает на свободу воли!— Это не так, — возразила Анн.— Почему же? — вступил в спор Адриен. — Мы тоже можем подыскать покладистых теологов, которые устроят хорошую взбучку официальным святошам. Все они тоже будут метапсихологами! Уж они сумеют раскрыть людям глаза. Вам тесны рамки философского канала на тридивидении? Вы желаете устроить дебаты на межзвездном форуме? Прекрасно! Мы выставим раби Моргенштерна, кардинала Фудзинага, доктора Азиза Кхоури. Они вмиг поставят вас на место.Анн поджала губы.— Галактическое Единство — слишком серьезный вопрос, чтобы превращать дискуссию по этому поводу в подобие эстрадного шоу. Вы и ваша подпольная компашка бунтарей должны были бы понимать это.— Очень серьезный! Слишком… — подхватил Северен. — Поэтому мы не позволим вашим метапсихам и мистикам от религии, особенно фанатикам, забывшим о своем происхождении, решать его за закрытыми дверями.Поль, до сей поры молчавший, вмешался и попытался перевести разговор на другую тему. Для начала он поблагодарил братьев и сестер за то, что они откликнулись на его призыв и сразу приехали.Анн насмешливо спросила:— У нас был выбор? Попробовал бы кто-нибудь отказаться! Из-за тебя мне пришлось пропустить конгресс теологов, который начался в Константинополе. Хорошо, что мой доклад представит Анатасиус Вонг. Надеюсь, всем удастся приятно вздремнуть, когда он будет читать его.— Ну, Анн, не надо скромничать, — заметила Катрин. — О чем там идет речь?— «Святой Тейярд де Шарден и его концепция одухотворения природы как предвосхищение единения всех мыслящих созданий Творца», — ответила сестра.— Да здравствуют боги и маленькие рыбки! — съязвил Адриен.— Вселенское согласие все равно будет создано, как бы вы, заскорузлые «Сыновья Земли», ни проклинали его. Полнокровное участие в Галактическом Содружестве необходимо предполагает, чтобы мы влились в гигантское космическое созвучие разумов…Северен насмешливо улыбнулся.— Не спеши, дорогая сестричка. У нас есть выбор, и, черт возьми, мы не уступим вам возможность публичного обсуждения предполагаемых альтернатив этому мертворожденному взбалмошному Единству. Дискуссия должна быть проведена свободно и открыто. Человечество имеет право само решить, хотим ли мы идти на риск потери собственного лица как расы, если допустим это невообразимое, кошмарное смешение наших сознаний с разумами экзотиков.— Конечно, дискуссия должна быть проведена гласно. Кто с этим спорит, — сказала Анн. — Но ваша фракция как-то странно понимает свое участие в ней. Зачем постоянно искажать факты, скрывать и извращать подлинные данные? Даже конкретные цифры… Давайте честно и откровенно объявим о наших целях — пусть каждый получит точную и полную информацию, на основе которой только и можно сделать ответственный выбор. Зачем нагнетать страсти? Ведь ясно же, что крикливая речь, которую произнесла Аннушка Гаврыс перед открытием сессии Консилиума была не вспышкой оскорбленного чувства собственного достоинства, а точно рассчитанным трюком…— Ты считаешь, — вспыхнул Адриен, — она пошла на это из каких-то корыстных соображений? Тебе следовало бы покинуть башню из слоновой кости и спуститься на землю — полезно иной раз послушать, что говорит народ на улицах. Причем как операнты, так и нормальные люди. Вовсе не метапсихические способности и не люди, ими владеющие, пугают простых людей. Всех страшит, что человеческий разум попадет под власть нечеловеческого!— Пожалуйста. — Первый Магнат умоляюще вскинул руки. — Вы еще спрашивали, зачем нужен защитный экран?Каждый из присутствующих почувствовал, как некая мощная сила, излучаемая Полем, мягко обняла их, приглушила рвущиеся из глубины души язвительные замечания, негодующие возгласы. Они — все Великие Магистры, магнаты, члены Консилиума — вдруг как бы разом прикусили языки. Мощь брата была несокрушима…Некоторое время они молчали, слушали тишину. Наконец Филип заметил:— Я смотрю, ты полностью переделал розарий, Поль?— Точно. Я украсил сад самыми модными сортами. Теперь мой питомник смотрится совсем по-другому. Что за прелесть эти новые розы! У меня есть и небесно-голубые, и черные, и пурпурные, даже лимонно-изумрудные. Есть розы, у которых лепестки украшены бахромой, есть бутоны «в горошек», «в полоску».— Удивительный ты человек! — воскликнул Филип. — Что заставило тебя, завзятого консерватора, клюнуть на эти новомодные штучки?Самый старший из детей Дени, Филип, на первый взгляд напоминал доброго дядюшку. Лицо у него округлое, чуть рыхлое, на лбу обширные залысины. Он склонен к полноте и выглядел лет на сорок, хотя ему в ту пору было шестьдесят пять. Филип — единственный член семьи, который за все это время даже не попытался воспользоваться оздоровительным автоклавом, чтобы исправить телесные недостатки.— Консерватор? — Поль был удивлен подобным обвинением. — Вот уж неправда. Что касается роз, то это только розы, и не более того… Все новые сорта были выведены еще до Вторжения…— Вот и замечательно, — сказала Катрин. — А то генные инженеры, занимающиеся выведением новых цветов, совсем с ума посходили. Они считают, что чем экземпляр необычней, тем лучше. Дело дошло до того, что появились бутоны с суповую тарелку и разукрашенные так, словно витражные окна в средневековых соборах.— В наше время, — сказал Морис, — в моде все чрезмерное, вычурное… Одним словом, возрождение барокко. Цветы, одежда, экипажи, музыка… Некоторые известные искусствоведы считают, что такова реакция на суровую простоту эпохи, которая прошла под знаком попечительства инопланетян.Катрин кивнула. Она была такой же высокой, как и Морис, Северен, Анн. Такие же светлые волосы, но в поведении ее не было назойливой менторской рассудительности первого, расфуфыренного щегольства второго и холодного рационализма сестры. Катрин была натура увлекающаяся, пылкая, властная, в то же время частенько впадала в черную меланхолию. Притушила ее характер — она как бы сразу заледенела — трагедия, случившаяся с ее сыном Гордоном, оказавшимся одной из составляющих Гидры. Он поднял руку на собственного отца. Он пожрал его духовную энергию. Не побрезговал… После этого открытия она долго болела, потом Поль убедил ее пройти курс лечения в оздоровительном автоклаве — поговаривали, что он силой засунул ее туда. Тем не менее Катрин ожила, воспрянула духом, с головой ушла в работу в Директорате, занимавшемся вопросами научно-технического прогресса, куда она была приписана как магнат и член Консилиума. Когда спало напряжение первых десятилетий строительства нового земного государства, она вернулась в клинику, где работала вместе с Бретом (замуж она больше не выходила), занимаясь исследованиями в области метапсихологии. Возглавляемый ею институт считался наиболее перспективным научным и лечебным заведением на Земле.В клинике она когда-то познакомилась с Макалистером. Они очень любили друг друга…— А мне эти новые веяния очень по душе, — заявила она. — Стоит только взглянуть на Северена — сердце радуется. Лосины из оленьей кожи, гусарские сапоги… Замечательно! Просто душка…— Еще бы! — отозвался Северен и, чтобы скрыть смущение, ударил ногой по воображаемому мячу. Кисточки на его сапожках дернулись, взметнулись в воздух…— Тебе следует остерегаться его, Поль, — сардонически рассмеялся Адриен. — Стоит ему разукрасить себя еще каким-нибудь экзотическим нарядом — ну, скажем, шкурой первобытного человека, — и ты тут же слетишь со своего поста.— Да, это будет великое несчастье! — засмеялся Поль.Северен, как ребенок, состроил обиженную рожицу.— Куда уж нам! Поль умеет обращаться с леди, а это основа основ любой карьеры, не правда ли, малыш? Что женщины, что политика — большой разницы нет.— Ты, кажется, обещал устроить грандиозный парад ночных бабочек? — сменил тему Филип.Анн сразу всполошилась:— Мне так хочется посмотреть на них!..Она потянулась к сифону и налила себе лимонад. На вид ей было около сорока — на этой отметке она остановилась. Это была зрелая и красивая женщина. Особенно впечатляла ее фигура, сравнимая со скульптурным изображением греческой богини. Одевалась она всегда строго, кроме редких, особых случаев, как то подобает монахиням. Сегодня она принарядилась — на ней был голубой в белую полоску брючный костюм, и смотрелась она куда нарядней, чем ее сестра Катрин, которая пришла на встречу в глухом скромном темно-синем платье.— Господин Первый Магнат, не пора ли отдать приказ этим маленьким ночным созданиям? Пора, мол, начинать, — пошутил Адриен.Не ответив, Поль опустился в одно из кресел, поставил на стоявший рядом столик стакан с охлажденным чаем и погрузился в размышления.Северен подтолкнул локтем Адриена. Они вдвоем устроились на одном из диванов.— Маг священнодействует, — шепотом сказал Северен. — Шлет вызов своим подданным. Или он сейчас начнет творить их силой своего колдовства? Интересно, из чего он их создает? Из мрака и звездного света?— Ты же бывший врач, — ответил Адриен. — Ты и должен пролить свет на его дьявольские манипуляции. Видишь, как напрягся — сейчас начнет лепить их из ничего…Поль невольно улыбнулся.— Должен вас разочаровать, — ответил он. — Сотворить подобных мотыльков мне не под силу, тем более когда имеешь дело с обезумевшими от похоти самцами. Управлять ими с помощью мысли значительно легче… Вот, кстати, и они…Между тем сумерки сгустились, теперь только свет ярких, пробудившихся от дневного сна звезд проникал в домик. Легкое серебристое свечение едва различимо очертило предметы в комнате… Угасли контуры сада, растворились во мраке ближайшие деревья. Ремилардам ночная мгла не была помехой, они прекрасно видели в темноте, взоры их проникали сквозь легкие стены и крышу. Все повернулись к востоку — там висел молодой, с острыми рожками месяц, и в его скудном ровном сиянии над купами вязов и тополей прозрачными облачками начали всплывать трепещущие, чуть посвечивающие создания. Мотыльки были величиной с человеческую ладонь, бледно-бирюзовые, с бахромчатыми крылышками, исчерченными пурпурными полосками, двумя парами фосфоресцирующих глаз. Выступающие вперед усики-антенны указывали на то, что все они были самцами. Подчиняясь мысленному приказу, они начали выстраиваться в цепочки и, помахивая крыльями, через распахнутые окна начали влетать в домик. Скоро вокруг замершей, изумленной Катрин закружился призрачный бесшумный хоровод. Женщина затаила дыхание… Бабочки, словно сотворенные из лунного света, несколько раз стройными рядами облетели ее и попарно в разные окна потянулись на волю, в чистую звездную ночь.— Чудо! — едва слышно вымолвила Катрин. — Спасибо, Поль.— Это все выдумки нашего Джека, — негромко принялся рассказывать Первый Магнат. — Он убедил меня, что дом будет пуст до той поры, пока я не заведу домашних животных. Он набрал в лесу коконы этих мотыльков, расселил их по опушке… Слава Богу, что ему не пришло в голову поселить в моей новой хижине летучих мышей.— Как он поживает, твой младший? — поинтересовался Морис. — Все еще живет в Дартмуте? Я подумать не мог, что нам с Сесилией доведется встретить его в феврале на дне рождения Марка. Представляете, эти двое обращаются друг с другом как коллеги. Так и окликают — коллега Марк Ремилард, коллега Джон Ремилард… Смех… При этом ведут себя очень серьезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75