Великого X обвинили в совращении малолетних.
– Я всегда чувствовал, что с ним что-то не так.
Брюс окунул печенье в чай, кивнул и сел прямо; пропитавшийся чаем кусочек отвалился и плюхнулся в чашку.
– Кстати… – Он покачал головой. – Видишь, что происходит в моем возрасте, впадаю в маразм. Какой-то парень искал тебя пару недель назад.
– Что за парень?
– Англичанин, сказал, что видел тебя где-то, но потерял телефон. Я сказал, что не знаю твоего номера, а он говорил так серьезно.
Брюс беспокоился, что я упущу работу или приглашение на телевидение.
– Скорее нахально?
– Немного, типичный наглый кокни. В армии таких было полно. Хорошие ребята, только уверены, что севернее Лондона жизни нет.
– Он оставил номер?
Брюс обрадовался:
– Точно, оставил. – И снова нахмурился, оглядывая забитую таинственными коробками и масками комнатушку. – Но куда я его дел?
Я отбирал реквизит для представления у Джонни, а Брюс рылся в бесконечных коробках и ящиках, воркуя над давно потерянными и вновь обретенными мелочами. Наконец вытащил клочок бумаги с нацарапанным именем и мобильным телефоном.
– Бинго! Я знал, что я его не выкинул. – Брюс оглядел мои покупки. – Завернуть?
– Как хочешь.
Он покачал головой, взял из кучи пушистого кролика и посмотрел на меня сквозь его длинные уши.
– Времена меняются, Уильям, времена меняются. – Брюс принялся рассовывать все по пакетам. – Не желаете чего-нибудь еще, сэр? – нарочито учтиво поинтересовался он.
Я сказал, и он покачал головой:
– Уильям, ты всегда был занозой в заднице, даже в детстве.
– Минуту назад я был лучшим помощником в истории, – засмеялся я. – Ладно тебе, Брюс, это же для детишек с синдромом Дауна. Я упомяну тебя в программе. Там будет полно малышей. Подумай, сколько собачьего дерьма ты сможешь продать.
– Какашек, Уильям, какашек. В нашем магазине никто не говорит «дерьмо». – Он смягчился. – Ладно, давай. Но машину, черт тебя дери, сам будешь искать.
* * *
Я вспомнил, что где-то на Джордж-сквер есть интернет-кафе. Я добрался до него в субботнем потоке покупателей, отстоял очередь за кофе, склонив голову и надеясь не встретить никого из знакомых, и оплатил компьютер.
Книгу о Глории «Исчезновение в пятницу тринадцатого» написал Дрю Мэнсон. Его же перу принадлежат еще три бестселлера о судьбе несчастных женщин, ни одного из них в магазинах уже не найдешь. Я ввел название книги и автора в строку поиска и, получив результат, даже вскрикнул от радости. Я виновато улыбнулся серьезной девушке за соседним компьютером и зашел на сайт Мэнсона. Убогая самодельная страница, но я уже 1005-й посетитель. В последних сообщениях сквозит обида и возмущение – напыщенные жалобы на отсутствие переизданий. Внизу страницы адрес электронной почты и призыв сообщать Мэнсону любую информацию, связанную с описанными преступлениями. Может, я циничный холостяк без надежды на большую любовь, но с Интернетом у нас, кажется, все получится.
Я зарегистрировал ящик с именем William.Wilson@veritablecrimepublishing.co.uk и отправил Мэнсону приглашение встретиться и обсудить переиздание его книги в связи с трагической смертью Билла Нуна издательством «Подлинные преступления». Затем я просмотрел ссылки: рецензии на книги, книжные ярмарки, в которых Мэнсон когда-то участвовал, сайт Национальной горячей линии по поиску пропавших. Я щелкнул на последнюю ссылку и просмотрел галерею разыскиваемых.
Разные люди, больше молодых, чем старых, хотя старые тоже встречаются – некоторые из них прячутся под собственными юными лицами на снимках. Длинные волосы хиппи, «рыбьи хвосты» семидесятых, бобрики восьмидесятых – древние фотографии, которые при иных обстоятельствах вызвали бы улыбку. Большинство пропавших матерей, братьев, сестер, тетей, дядей, дочерей и сыновей беззаботно смеются на семейном торжестве или вечеринке или просто на последнем кадре пленки.
Я нашел два снимка Глории Нун. Один я уже видел в газетах, на втором – состаренное с помощью компьютера лицо. Снимки моргали – молодая Глория, старая Глория, молодая Глория, старая Глория. Фотографии были плохо выровнены, и плечи гуляли, словно Глория пожимала ими, улыбаясь со страницы пропавших без вести. В справке указана дата исчезновения и известные обстоятельства. Ни слова о возможном убийстве.
Даже в худшие временя я не исчезал бесследно. Сколько из них мертвы, сколько были вынуждены бежать из дома? Интересно, знают ли они, что их разыскивают? Что есть люди, которые их любят и готовы простить что угодно. Хотя как я могу судить? Может, они совершили что-нибудь столь ужасное, что нельзя оправдать.
Я перешел на следующую страницу, минуя предупреждение для слабонервных. На экране появились фотографии тех, кого все-таки нашли. Всего трое. Утопленница из Темзы, мужчина, найденный мертвым в Питершем-Вудз, и старик, успевший разложиться в кустах Ричмонд-парка. Опознать по этим снимкам никого невозможно, и ниже были представлены восстановленные лица. Вряд ли я когда-нибудь достигну мастерства волшебников, работавших над моделями. Голые кости они одели в живую плоть, воссоздавая черты погибших. Кропотливая, тщательная работа, но лица получились жуткие. Никаких беззаботных улыбок, что сверкали на первой странице. Кожа слишком гладкая, глаза слишком пустые, губы слишком очерченные – все слишком мертвое для живого лица. Глядя на них, понимаешь, что могло случиться с пропавшими.
Я закрыл окно сайта. Мертвые и исчезнувшие мне ничего не расскажут, искать надо среди живых. Я зашел на yeli.com и набрал имя Шейлы Боуэн, сестры Глории.
Нашлось несколько Боуэнов, но только один мужской магазин «Боуэн и сыновья» в лондонском пригороде. Я записал телефон и проверил свой новый ящик: приветственное письмо от сервера и предложение увеличить мне пенис и снабдить меня виагрой. Видимо, без таблеток мой увеличенный пенис не встанет. От мистера Мэнсона ничего.
Интернет-кафе похоже на огромный офис со свободной планировкой и формой одежды. Я вслушался в стук клавиш и разговоры вполголоса – так я себе представляю оживленную газетную редакцию. Я взял еще одну чашку кофе, достал мобильный, набрал номер магазинчика Боуэнов и попросил Шейлу Боуэн. Я ожидал услышать, что она умерла, уехала из города или слишком занята, но вместо этого тревожный голос сказал:
– Я Шейла Боуэн. Вы насчет Глории?
Для женщины, чья сестра бесследно исчезла из собственного дома посреди белого дня, Шейла Боуэн на удивление неосторожна. Я улыбнулся и протянул ей визитную карточку на имя Уилла Грея, свободного журналиста (в привокзальном автомате я напечатал целый комплект). Она едва взглянула на нее и пригласила войти.
Шейла жила в двухквартирном доме, какие строили в пятидесятые для зарождавшегося среднего класса. Сегодня он, наверное, стоит целое состояние. Она провела меня в гостиную, оформленную в кремово-белых тонах. Я рассчитывал, она оставит меня осмотреться и уйдет готовить чай, но Шейла, видимо, не сомневалась в моей пунктуальности, а может, пыталась успокоить нервы домашними хлопотами. На столике из светлого дерева уже стоял поднос с чайником, двумя сервизными чашками и домашним на вид пирогом.
Увидев Шейлу в компании, я счел бы ее домохозяйкой из среднего класса, озабоченной исключительно поиском нужного белого оттенка для коврика в прихожей да уровнем холестерина у мужа. Удивительно, но стройная пятидесятилетняя женщина, сидевшая на диване цвета слоновой кости напротив меня, кажется, совсем не изменилась со времен газетной шумихи. Золотистые волосы мягко обрамляют бледное лицо, невероятно гладкое, несмотря на пережитую трагедию. Ей впору косметику рекламировать. Я прошла сквозь огонь и воду, но лосьон «Акме» вернул мне молодость. Не только я могу создавать иллюзии.
Белая блузка и кремовые брюки Шейлы превосходно сочетались с гостиной. Может, ее сестра слишком увлеклась цветовой гармонией и просто слилась со стенами.
Шейла принялась разливать чай, и я заметил, что руки у нее не дрожат. На левой руке обручальное кольцо и кольцо с бриллиантами, на правой – дешевое колечко из серебра. Она протянула мне чашку.
– Вы приехали из Шотландии?
– Утренним поездом из Глазго.
Шейла удивилась:
– Глория никогда не была в Шотландии.
– Я знаю, – улыбнулся я. – Я временно там живу – я попробовал чай. – Спасибо, что встретились со мной. Многие дела, подобные делу Глории, сейчас пересматриваются, но иногда нужно заставить полицию обратить внимание.
Шейла нервно потерла подбородок большим пальцем и сложила руки на коленях, как будто ей говорили, что это дурная привычка.
– Муж говорит, что полиция не закрывает такие дела.
Я подался вперед и добавил нотку искренности.
– Он прав, не закрывает. Но я уверен, ваш муж подтвердит, что в полиции мало людей и много работы. Иногда внимание прессы не помешает. – Шейла молча кивнула. – Я понимаю, вам, должно быть, больно говорить об исчезновении Глории даже столько лет спустя. Вы бы не согласились дать мне короткое интервью?
Шейла посмотрела на меня:
– Я босиком в ад спущусь, чтобы вернуть сестру или хотя бы узнать, что с ней стало.
– Хорошо. – Я улыбнулся, но Шейла не ответила. – Перейду прямо к делу. В исчезновении Глории пресса подспудно обвиняла ее мужа Билла. Что вы думаете по этому поводу?
Шейла посмотрела на котсуолдский пейзаж над пылающим газовым камином. Тихие зеленые поля, крытый соломой домик в глубине прекрасного сада. В таком месте не может случиться ничего дурного. Розовые клумбы под окнами. Кто знает, какие ужасы творятся за деревянными стенами? Наконец она перевела взгляд на меня.
– Действительно, прямо к делу. – Она налила себе еще чаю, но не притронулась к чашке. – Это нелегко. После пропажи Глории было время, когда я… вообще не могла о ней говорить. Я подозревала всех, особенно мужчин. – Она посмотрела на руки и начала теребить серебряное колечко. – Но со временем я поняла, что, стирая воспоминания о ней, стираю ее жизнь. А подозревая каждого встречного, разрушаю свою. – Шейла помолчала, собираясь с мыслями. – Ее сын тоже мертв. Билли. Покончил с собой. – Я кивнул, что уже знаю, и она спокойно продолжила: – Он был славным ребенком, но после исчезновения Глории мы почти не общались. – Шейла покачала головой. – После расследования мы с его отцом не слишком ладили. Я подозревала его, а он кричал, что я запутываю полицию. С этим тяжело справиться. Наверное, мне нужно было настоять, но я неважно себя чувствовала… потом я вышла замуж. Джим не хотел, чтобы я расстраивалась, и я предпочла закрыть эту главу своей жизни.
– Наверное, вам пришлось, ради душевного здоровья.
– Джим так и сказал, но я все думаю, если бы я больше бывала с Билли, не обвиняла его отца, может, Билли был бы сейчас жив.
– Не мучайте себя домыслами. Вы сделали, что могли.
– Вам надо познакомиться с Джимом. Он говорит то же самое. Джим всегда хотел защитить меня, избавить от воспоминаний. – Она глотнула чаю. – Пока дети были маленькими, было легче. Я погрузилась в заботы. Но дети росли, и я поняла, что готова снова говорить о Глории, только уже никто не хотел слушать. – Шейла посмотрела мне в глаза. – Вы первый человек за долгое время, кто интересуется Глорией. – Она поставила чашку на стол и выпрямилась, возвращаясь к вопросу. – Билл Нун был привлекательным мужчиной и, по сравнению с нашими родителями, весьма состоятельным. Наверное, ей следовало поинтересоваться, как он зарабатывает на жизнь, но Глория была молода, красива и хотела красивой жизни. Я никогда не упрекала ее, что она вышла за Билла.
– Но он бил ее?
Шейла снова опустила глаза:
– Я только один раз видела синяки.
– Когда Билл заявил, что Глория упала с лестницы? Шейла кивнула:
– Да, но я ей поверила. Билл крутился в клубном бизнесе, а в таком деле привыкаешь командовать. Да и зачем Глории врать? Конечно, я ей поверила.
– Некоторые вопросы могут показаться вам бестактными. Я заранее прошу прощения.
Шейла кивнула и ободряюще улыбнулась:
– Вы курите?
– Да.
– Тогда давайте подымим.
Мы вышли через стеклянные двери в небольшой дворик. Может, жизнь и течет по своим правилам, но природу Шейла взяла под контроль. Она разбила сад на идеально ровные лужайку и клумбочки. Миновав зеленый кованый стол и стулья, Шейла повела меня по лужайке, останавливаясь, чтобы оборвать сухой лист или вырвать сорняк. Может, сидеть на улице слишком холодно, а может, ей легче разговаривать о сестре, не глядя в глаза.
– Джиму не нравится, что я курю, но одна сигаретка не повредит, а уж как поможет. – Она засмеялась, и я впервые заметил в ней сходство с Глорией. – Вы хотите спросить о любовнике Глории.
Я кивнул с облегчением:
– Да.
– Всегда все сводится к одному, не так ли? К сексу.
– Страшная сила.
– Вы это так называете?… Он был ее большой-большой тайной. – Шейла сорвала потемневший листок с куста и раскрошила его пальцами. – Его так и не нашли, знаете, несмотря на все усилия. – Шейла открыла ладонь, посмотрела на растертый лист и смахнула на землю. – Джим никогда не говорил вслух, но он уверен, что Глория от скуки придумала себе любовника.
– А вы как думаете?
– Я думаю, он был женат.
Небо хмурилось целый день, и вот начало моросить. Мы вернулись в дом, Шейла взглянула на часы, намекая, что время вышло.
– Но теоретически Глория могла уйти от мужа к любовнику?
Шейла посмотрела на меня:
– Не знаю, эта мысль меня много лет мучит. С того дня я на все смотрю по-другому, мы и с Джимом тогда познакомились. Сначала я думала, что могла, но с годами засомневалась. Она обожала Билли, а отец не отдал бы его просто так. Если только он был любовью всей жизни, тогда может быть, хотя материнский инстинкт крайне трудно преодолеть. – Шейла кивнула на расставленные на комоде фотографии. – Я-то знаю, у меня самой двое.
Я взглянул на снимок двух неприметных школьников, фотографию неприметных студентов, скучный портрет неприметных лысеющих мужчин в темных костюмах, похожих на школьную форму. Интересно, сколько еще понадобится снимков для полной коллекции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31