https://wodolei.ru/catalog/kuhonnie_moyki/Granfest/
Скоро они исчезли – он слышал удалявшиеся от могилы голоса. Они уходили! В отчаянии Иеремия собрал последние силы и открыл рот, пытаясь закричать. Но голос не слушался его, и он испустил лишь хрип. Вторая попытка удалась. Еще и еще раз он позвал на помощь, но ответа не было, и он в изнеможении откинулся. Его не слышали.
– Констебль, что там за звуки? – вдруг раздался знакомый голос.
– Сэр, лучше пойдемте. Здесь как-то жутко, – ответил тот, к кому обращались.
– Нет-нет, я точно что-то слышал.
Исполнившись новой надежды, Иеремия закричал изо всех сил:
– На помощь! Помогите!
– Кто-то зовет, констебль. Надо посмотреть.
– Духи мертвецов, сэр.
– Суеверный дурак! Мне что, дать вам пинка?
К своей неописуемой радости, скоро Иеремия увидел на краю ямы фигуру человека.
– Есть кто живой? – Мужчина присел, чтобы лучше видеть.
– Я здесь. Пожалуйста, помогите мне выбраться.
– Констебль, посветите мне фонарем, я ничего не вижу. Ну скорее же, трус!
Напуганный страж порядка нехотя приблизился и осторожно посветил вниз. Иеремии удалось сесть и протянуть руку к слабому свету.
– Один из трупов жив, – сказал знакомый голос. – Бедняга! – Он нагнулся и протянул Иеремии руку. – Держитесь. Я вас вытащу.
Иезуит отодрал ноги от окоченевших тел и, превозмогая подступавшую тошноту, на четвереньках взобрался по ним наверх. С трудом он дотянулся до спасительной руки, которая крепко обхватила его за кисть и рывком выдернула наверх. Шатаясь и дрожа всем телом, Иеремия встал на ноги. Острая боль пронзила ему позвоночник и будто лезвием прорезала мозг.
– Боже милостивый, доктор Фоконе, что с вами произошло? – пораженно воскликнул вытащивший его человек.
Услышав свой псевдоним, Иеремия всмотрелся в лицо спасителя. Его обладателем оказался мировой судья Эдмунд Берри Годфри. Радость спасения лишила Иеремию последних сил. Он опустился на колени и обеими руками оперся о траву, стараясь не упасть. Только теперь он заметил, что совсем голый. Пока он был без сознания, у него украли одежду. Он почувствовал, как что-то легло ему на плечи. Годфри присед на корточки и посмотрел на него с ужасом и сочувствием.
– Как же это, доктор?
– Это тот же человек, что покушался на судью Трелонея, убил барона Пеккема, сэра Джона Дина и других, – слабо ответит Иеремия. – Он напал на меня сзади на улице и хотел убить. Теряя сознание, я слышал погребальную телегу. Вероятно, она спугнула убийцу.
– А могильщики вас подобрали, решив, что вы мертвы, – закончил Эдмунд Годфри. – И сняли с вас одежду. Вы тяжело ранены?
Иеремия пощупал затылок, но раны не оказалось – только шишка. Боль несколько уменьшилась. Рука, которой он пытался защититься от ударов, покраснела и опухла, но, кажется, перелома не было. Это называется – повезло в несчастье. Он остался жив, но слишком хорошо понимал, какие последствия может иметь его пребывание между чумных трупов.
– Нет, ничего. Сэр, вам не следовало отдавать мне свой плащ, – с печальной улыбкой сказал Иеремия. – Вы ведь видели где я лежал. Я не смогу вернуть его вам с легким сердцем.
– Оставьте его, – сочувственно ответил Годфри. – Вы друг моего хорошего друга. Я с удовольствием помогу вам, чем могу. А что с преступником? Вы его видели?
– Нет, не видел и не слышал. Он напал на меня совершенно внезапно. Должно быть, чувствует, что я иду по его следу, иначе бы не пытался устранить меня.
– В таком случае он опять сделает это.
– Вероятно. Но теперь я начеку. Буду более острожен.
– А что же вы делали ночью на улице? – с интересом спросил магистрат.
– Навещал больных, – ответит Иеремия с чистой совестью. Ему не нужно было лгать, так как в эту ночь он выполнял обязанности врача, а не католического священника.
– Вы можете встать?
Иеремия кивнул. После того как боль несколько отступила, у него прибавилось сил.
Мировой судья кивнул на связанного могильщика, которого охранял констебль.
– Этот негодяй уже давно делает свое черное дело. Он разграбил множество могил, раздевая тела несчастных, умерших от чумы. Я твердо решил наконец арестовать его, поэтому и подстерегал здесь с констеблем. На ваше счастье. Где вы живете, доктор?
– На Патерностер-роу.
– То есть в Сити. Ворота в это время закрыты. А стражник в таком виде вас, конечно, не пропустит. Лучше мне пойти с вами, меня они послушаются. К сожалению, у меня нет ни лошади, ни экипажа. Я люблю гулять, даже когда дежурю. Как вам кажется, вы одолеете путь?
– Продержусь, сэр, благодарю вас за помощь, – ответит Иеремия, смутившись от столь любезного предложения.
Магистрат решил ему помочь, так как они оба были друзьями судьи Трелонея. Но как бы поступил Годфри, узнай он тайну доктора Фоконе? Мировые судьи были обязаны требовать от подозрительных католиков и диссентеров принесения церковной и светской присяги и подвергать их наказанию в случае отказа. Магистраты имели также право по собственному усмотрению смягчать наказание, предусмотренное законом, если правительство не требовало его применения по всей строгости.
Отправляясь с Иеремией, Годфри отослал констебля с арестованным в Гейтхаусскую тюрьму. Они проделали приличный путь пешком, так как ночью невозможно было найти ни извозчика, ни лодки.
– Вы сказали, что идете по следу убийцы юристов, – вспомнил Годфри. – Полагаете, вам удастся в конце концов его разоблачить?
– Иначе я не успокоюсь, – заверил Иеремия. – Он очень опасен и не знает никакого сострадания. Его необходимо обезвредить.
Магистрат посмотрел на босого человека, шедшего рядом с ним в плаще, накинутом прямо на голое тело.
– Я восхищаюсь вашим мужеством, сэр, – со значением сказал он. – Вы не только не боитесь ухаживать за чумными, но и схватились с опасным преступником, только что коварно пытавшимся вас убить. К тому же это не входит в ваши непосредственные обязанности.
– Позвольте мне ответить вам тем же восхищением, – скромно ответил Иеремия. – Вы один из немногих состоятельных людей, кто не бежал в деревню и продолжает исполнять свой долг.
Годфри ответил ему смущенным взглядом:
– Мне не стоит этим хвастаться.
– Но в отличие от многих других вы остались на своем посту.
– Да, и я осуждаю этих других за то, что они уклонились от выполнения своего долга и не потратились на пособие для бедных как раз тогда, когда столько людей из-за чумы разорились и впали в нищету. Но должен признаться, я остался не только из самопожертвования. Я торгую углем и, следовательно, принадлежу к тем немногим купцам, которые и в эти мрачные времена могут увеличить состояние. – В голосе Годфри слышался легкий стыд и вместе с тем потребность оправдаться.
Иеремия с любопытством посмотрел на него. Несмотря на такое признание, магистрат был ему симпатичен.
– Вы давно знаете сэра Орландо?
– Несколько лет, с момента восшествия на престол нашего короля, когда я принес присягу мирового судьи, – рассказал Годфри. – Сначала я собирался зарабатывать на хлеб адвокатурой, но после нескольких лет учебы в «Грейз инн» меня сразил недуг, сделавший для меня юридическую практику невозможной. – В ответ на вопросительный взгляд Иеремии он добавил: – Я плохо слышу. Последствие тифа. Вам повезло – я не слишком далеко отошел от ямы, иначе я бы вас не услышал.
Он говорил об этом спокойно, с покорностью человека, примирившегося с судьбой. Иеремия не мог понять, сожалеет он об отказе от юридической карьеры или вполне доволен участью зажиточного торговца.
Тем временем они дошли до Чаринг-кросс и свернули на Стрэнд. Проходя мимо дома Хартфорда, Иеремия украдкой бросил взгляд на темные окна. От боли и физической слабости он на мгновение впал в искушение и подумал, а может, ему зайти и пусть Аморе позаботится о нем, но тут же подавил едва возникшее желание. Он даже не знал, где находится леди Сент-Клер, однако надеялся, что она вместе со двором уже уехала из города. Хотя даже если бы она была дома, в своем нынешнем состоянии он ни за что на свете не пошел бы к ней. Запах чумных трупов пристал к нему хуже яда, и, вероятно, он уже болен. Нужно держаться подальше от здоровых людей, и прежде всего от Аморе.
Улицы как будто вымерли. На Стрэнде им встретился лишь одинокий страж, который, узнав мирового судью, приветливо с ним поздоровался. Было очевидно, что Годфри в Вестминстере очень любят.
На углу Флит-стрит магистрат вдруг остановился. Из перпендикулярной Миддл-темпл-лейн, преградив им путь, вынырнули две мрачные фигуры в грязной изодранной одежде и с дубинками в руках. Не было никаких сомнений – это были обитатели соседнего округа Уайтфрайарс, пристанища воров и жуликов.
– Встаньте за мной, – сказал магистрат Иеремии, обнажая шпагу.
Клинок ничуть не устрашил грабителей – напротив, они уверенно размахивали дубинками. В полумраке их лиц почти не было видно, но Иеремия не сомневался – на них лежала печать голода и нужды, как у всех бедняков. Чума пожинала в Уайтфрайарсе богатую жатву.
– Прочь, бродяги! – грозно сказал Эдмунд Годфри и направил острие шпаги на того, кто стоял ближе.
– Только прихватив ваши ценности! – ничуть не испугавшись, пригрозил тот.
– Предупреждаю в последний раз! – так же хладнокровно ответил мировой судья.
Поскольку противник вовсе не собирался ретироваться, Годфри без дальнейших предупреждений перешел в наступление. Не успел тот размахнуться, как магистрат шпагой ранил его в руку, державшую дубинку. Разбойник вскрикнул от боли и выругался.
– Уилл, разделайся с этими проклятыми псами.
Дружка не надо было уговаривать. Взревев, он занес над головой дубину и бросился на магистрата. Годфри ловко увернулся и заодно оттолкнул в сторону стоявшего за ним Иеремию. Разбойник не задел ни одного из них и по инерции продолжал нестись вперед, так что мировой судья успел процарапать ему бок острием шпаги. Ругаясь и скрипя зубами, тот нерешительно обернулся, но, увидев, что его напарник оправился, снова занес дубину и пошел на Годфри. Другой последовал его примеру. Теснимый с двух сторон магистрат отчаянно сопротивлялся, парировал удары разбойников и наносил им неглубокие раны. Однако было ясно: один мощный удар – и он останется без оружия. Не отрывая глаз от схватки, Иеремия вышел из-под выступающего фронтона, под которым укрывался, и во все горло позвал на помощь. Разбойники тем временем уже почти прижали Годфри к стене дома. Но магистрат не собирался сдаваться. Он упорно сопротивлялся превосходящей силе. Наконец одному из нападающих удалось выбить у него из рук шпагу, и она со звоном упала на землю. Второй удар метил в голову, но Годфри, не теряя самообладания, нагнулся и отскочил в сторону. Дубинка лишь содрала ему кожу. Воры не успели закрепить свое преимущество, как послышались голоса и быстрые шаги. Иеремия обернулся и, увидев двух подбегавших к ним стражей с алебардами, с облегчением вздохнул. И вот уже разбойников приперли к стене, и они не отрываясь яростно смотрели на смертоносные острия, нацеленные им в грудь.
Эдмунд Годфри облегченно вытер тыльной стороной ладони пот со лба и поднял шпагу.
– Спасибо, ребята, – задыхаясь, сказал он. – Вы подоспели вовремя.
– Рады служить, мастер Годфри, – хором ответили стражи.
– Отведите этих разбойников в Гейтхаус. Я займусь ими завтра. – Годфри обеспокоенно посмотрел на Иеремию. – Вы в порядке, доктор?
– Да, простите, сэр. Не очень-то я оказался вам полезен.
Магистрат отмахнулся:
– Вы были без оружия. Зато очень пригодился ваш голос.
Годфри вложил шпагу в ножны, и они продолжили путь. Скоро перед ними выросла массивная тень Ладгейта. Годфри велел стражнику пропустить их. Хотя Иеремия уверял, что оставшуюся часть пути он без труда пройдет один, магистрат проводил его до Патерностер-роу, сказав на прощание:
– Если у вас появятся новые данные об убийце юристов, дайте мне знать. Я бы очень хотел лично арестовать этого негодяя и засадить его в тюрьму.
Иеремия еще раз поблагодарил его за помощь и, падая от изнеможения, зашел в дом. Ему хотелось только одного – рухнуть в постель и заснуть, но прежде он непременно должен был кое-что сделать. Из последних сил он побрел на кухню и с трудом наполнил водой из насоса чан, в котором регулярно принимал ванны. Затем развел огонь, бросил в него плащ Годфри и сел в чан. Полчаса Иеремия тер себя с головы до ног грубым мылом, пытаясь смыть чумной яд, прилипший к коже. Но втайне он боялся, что уже поздно.
Глава сорок шестая
– Миледи, когда же мы уедем из города? Его величество и придворные уже три дня как выехали! – снова принялась за свое камеристка. – На этой неделе уже четыреста семьдесят смертей. Если мы не уедем, то все умрем!
– Элен, перестань нудить. Скоро уедем, – раздраженно сказала Аморе.
Непрестанные жалобы камеристки не улучшали ее настроения. Она беспокоилась о патере Блэкшо. Уезжая, король потребовал, чтобы она поехала с ним, и Аморе решила в последний раз попытаться переубедить иезуита. Но на Патерностер-роу его не оказалось, а набычившийся подмастерье не мог или не хотел сказать, когда он вернется. И она решила остаться в Лондоне до тех пор, пока ей не удастся по крайней мере переговорить с Иеремией. Карла Аморе уверила, что присоединится к нему в ближайшие дни, и поручила ему своего сына с кормилицей и несколькими слугами. Каждое утро она посылала лакея на Патерностер-роу справляться о докторе Фоконе, но безуспешно. Иезуит как сквозь землю провалился.
В тот день она с нетерпением ждала возвращения посыльного, которому велела ждать в цирюльне до вечера. Когда тот в конце концов появился, Аморе сразу поняла, что он пришел ни с чем.
– Мне очень жаль, миледи, – сказал лакей, – доктор Фоконе отсутствовал весь день и не оставил никаких известий.
– Спасибо, Стюарт. – Аморе немного подумала и приняла решение. – Вели кучеру закладывать. Я выезжаю.
– Будет сделано, миледи.
Аморе переоделась с помощью Элен, не обращая внимания на ее сердитые взгляды. Карета двигалась быстро, так как по улицам ездили только телеги. Немногочисленные пешеходы пытались не сталкиваться друг с другом, тут же переходя на другую сторону улицы, завидев встречных прохожих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Констебль, что там за звуки? – вдруг раздался знакомый голос.
– Сэр, лучше пойдемте. Здесь как-то жутко, – ответил тот, к кому обращались.
– Нет-нет, я точно что-то слышал.
Исполнившись новой надежды, Иеремия закричал изо всех сил:
– На помощь! Помогите!
– Кто-то зовет, констебль. Надо посмотреть.
– Духи мертвецов, сэр.
– Суеверный дурак! Мне что, дать вам пинка?
К своей неописуемой радости, скоро Иеремия увидел на краю ямы фигуру человека.
– Есть кто живой? – Мужчина присел, чтобы лучше видеть.
– Я здесь. Пожалуйста, помогите мне выбраться.
– Констебль, посветите мне фонарем, я ничего не вижу. Ну скорее же, трус!
Напуганный страж порядка нехотя приблизился и осторожно посветил вниз. Иеремии удалось сесть и протянуть руку к слабому свету.
– Один из трупов жив, – сказал знакомый голос. – Бедняга! – Он нагнулся и протянул Иеремии руку. – Держитесь. Я вас вытащу.
Иезуит отодрал ноги от окоченевших тел и, превозмогая подступавшую тошноту, на четвереньках взобрался по ним наверх. С трудом он дотянулся до спасительной руки, которая крепко обхватила его за кисть и рывком выдернула наверх. Шатаясь и дрожа всем телом, Иеремия встал на ноги. Острая боль пронзила ему позвоночник и будто лезвием прорезала мозг.
– Боже милостивый, доктор Фоконе, что с вами произошло? – пораженно воскликнул вытащивший его человек.
Услышав свой псевдоним, Иеремия всмотрелся в лицо спасителя. Его обладателем оказался мировой судья Эдмунд Берри Годфри. Радость спасения лишила Иеремию последних сил. Он опустился на колени и обеими руками оперся о траву, стараясь не упасть. Только теперь он заметил, что совсем голый. Пока он был без сознания, у него украли одежду. Он почувствовал, как что-то легло ему на плечи. Годфри присед на корточки и посмотрел на него с ужасом и сочувствием.
– Как же это, доктор?
– Это тот же человек, что покушался на судью Трелонея, убил барона Пеккема, сэра Джона Дина и других, – слабо ответит Иеремия. – Он напал на меня сзади на улице и хотел убить. Теряя сознание, я слышал погребальную телегу. Вероятно, она спугнула убийцу.
– А могильщики вас подобрали, решив, что вы мертвы, – закончил Эдмунд Годфри. – И сняли с вас одежду. Вы тяжело ранены?
Иеремия пощупал затылок, но раны не оказалось – только шишка. Боль несколько уменьшилась. Рука, которой он пытался защититься от ударов, покраснела и опухла, но, кажется, перелома не было. Это называется – повезло в несчастье. Он остался жив, но слишком хорошо понимал, какие последствия может иметь его пребывание между чумных трупов.
– Нет, ничего. Сэр, вам не следовало отдавать мне свой плащ, – с печальной улыбкой сказал Иеремия. – Вы ведь видели где я лежал. Я не смогу вернуть его вам с легким сердцем.
– Оставьте его, – сочувственно ответил Годфри. – Вы друг моего хорошего друга. Я с удовольствием помогу вам, чем могу. А что с преступником? Вы его видели?
– Нет, не видел и не слышал. Он напал на меня совершенно внезапно. Должно быть, чувствует, что я иду по его следу, иначе бы не пытался устранить меня.
– В таком случае он опять сделает это.
– Вероятно. Но теперь я начеку. Буду более острожен.
– А что же вы делали ночью на улице? – с интересом спросил магистрат.
– Навещал больных, – ответит Иеремия с чистой совестью. Ему не нужно было лгать, так как в эту ночь он выполнял обязанности врача, а не католического священника.
– Вы можете встать?
Иеремия кивнул. После того как боль несколько отступила, у него прибавилось сил.
Мировой судья кивнул на связанного могильщика, которого охранял констебль.
– Этот негодяй уже давно делает свое черное дело. Он разграбил множество могил, раздевая тела несчастных, умерших от чумы. Я твердо решил наконец арестовать его, поэтому и подстерегал здесь с констеблем. На ваше счастье. Где вы живете, доктор?
– На Патерностер-роу.
– То есть в Сити. Ворота в это время закрыты. А стражник в таком виде вас, конечно, не пропустит. Лучше мне пойти с вами, меня они послушаются. К сожалению, у меня нет ни лошади, ни экипажа. Я люблю гулять, даже когда дежурю. Как вам кажется, вы одолеете путь?
– Продержусь, сэр, благодарю вас за помощь, – ответит Иеремия, смутившись от столь любезного предложения.
Магистрат решил ему помочь, так как они оба были друзьями судьи Трелонея. Но как бы поступил Годфри, узнай он тайну доктора Фоконе? Мировые судьи были обязаны требовать от подозрительных католиков и диссентеров принесения церковной и светской присяги и подвергать их наказанию в случае отказа. Магистраты имели также право по собственному усмотрению смягчать наказание, предусмотренное законом, если правительство не требовало его применения по всей строгости.
Отправляясь с Иеремией, Годфри отослал констебля с арестованным в Гейтхаусскую тюрьму. Они проделали приличный путь пешком, так как ночью невозможно было найти ни извозчика, ни лодки.
– Вы сказали, что идете по следу убийцы юристов, – вспомнил Годфри. – Полагаете, вам удастся в конце концов его разоблачить?
– Иначе я не успокоюсь, – заверил Иеремия. – Он очень опасен и не знает никакого сострадания. Его необходимо обезвредить.
Магистрат посмотрел на босого человека, шедшего рядом с ним в плаще, накинутом прямо на голое тело.
– Я восхищаюсь вашим мужеством, сэр, – со значением сказал он. – Вы не только не боитесь ухаживать за чумными, но и схватились с опасным преступником, только что коварно пытавшимся вас убить. К тому же это не входит в ваши непосредственные обязанности.
– Позвольте мне ответить вам тем же восхищением, – скромно ответил Иеремия. – Вы один из немногих состоятельных людей, кто не бежал в деревню и продолжает исполнять свой долг.
Годфри ответил ему смущенным взглядом:
– Мне не стоит этим хвастаться.
– Но в отличие от многих других вы остались на своем посту.
– Да, и я осуждаю этих других за то, что они уклонились от выполнения своего долга и не потратились на пособие для бедных как раз тогда, когда столько людей из-за чумы разорились и впали в нищету. Но должен признаться, я остался не только из самопожертвования. Я торгую углем и, следовательно, принадлежу к тем немногим купцам, которые и в эти мрачные времена могут увеличить состояние. – В голосе Годфри слышался легкий стыд и вместе с тем потребность оправдаться.
Иеремия с любопытством посмотрел на него. Несмотря на такое признание, магистрат был ему симпатичен.
– Вы давно знаете сэра Орландо?
– Несколько лет, с момента восшествия на престол нашего короля, когда я принес присягу мирового судьи, – рассказал Годфри. – Сначала я собирался зарабатывать на хлеб адвокатурой, но после нескольких лет учебы в «Грейз инн» меня сразил недуг, сделавший для меня юридическую практику невозможной. – В ответ на вопросительный взгляд Иеремии он добавил: – Я плохо слышу. Последствие тифа. Вам повезло – я не слишком далеко отошел от ямы, иначе я бы вас не услышал.
Он говорил об этом спокойно, с покорностью человека, примирившегося с судьбой. Иеремия не мог понять, сожалеет он об отказе от юридической карьеры или вполне доволен участью зажиточного торговца.
Тем временем они дошли до Чаринг-кросс и свернули на Стрэнд. Проходя мимо дома Хартфорда, Иеремия украдкой бросил взгляд на темные окна. От боли и физической слабости он на мгновение впал в искушение и подумал, а может, ему зайти и пусть Аморе позаботится о нем, но тут же подавил едва возникшее желание. Он даже не знал, где находится леди Сент-Клер, однако надеялся, что она вместе со двором уже уехала из города. Хотя даже если бы она была дома, в своем нынешнем состоянии он ни за что на свете не пошел бы к ней. Запах чумных трупов пристал к нему хуже яда, и, вероятно, он уже болен. Нужно держаться подальше от здоровых людей, и прежде всего от Аморе.
Улицы как будто вымерли. На Стрэнде им встретился лишь одинокий страж, который, узнав мирового судью, приветливо с ним поздоровался. Было очевидно, что Годфри в Вестминстере очень любят.
На углу Флит-стрит магистрат вдруг остановился. Из перпендикулярной Миддл-темпл-лейн, преградив им путь, вынырнули две мрачные фигуры в грязной изодранной одежде и с дубинками в руках. Не было никаких сомнений – это были обитатели соседнего округа Уайтфрайарс, пристанища воров и жуликов.
– Встаньте за мной, – сказал магистрат Иеремии, обнажая шпагу.
Клинок ничуть не устрашил грабителей – напротив, они уверенно размахивали дубинками. В полумраке их лиц почти не было видно, но Иеремия не сомневался – на них лежала печать голода и нужды, как у всех бедняков. Чума пожинала в Уайтфрайарсе богатую жатву.
– Прочь, бродяги! – грозно сказал Эдмунд Годфри и направил острие шпаги на того, кто стоял ближе.
– Только прихватив ваши ценности! – ничуть не испугавшись, пригрозил тот.
– Предупреждаю в последний раз! – так же хладнокровно ответил мировой судья.
Поскольку противник вовсе не собирался ретироваться, Годфри без дальнейших предупреждений перешел в наступление. Не успел тот размахнуться, как магистрат шпагой ранил его в руку, державшую дубинку. Разбойник вскрикнул от боли и выругался.
– Уилл, разделайся с этими проклятыми псами.
Дружка не надо было уговаривать. Взревев, он занес над головой дубину и бросился на магистрата. Годфри ловко увернулся и заодно оттолкнул в сторону стоявшего за ним Иеремию. Разбойник не задел ни одного из них и по инерции продолжал нестись вперед, так что мировой судья успел процарапать ему бок острием шпаги. Ругаясь и скрипя зубами, тот нерешительно обернулся, но, увидев, что его напарник оправился, снова занес дубину и пошел на Годфри. Другой последовал его примеру. Теснимый с двух сторон магистрат отчаянно сопротивлялся, парировал удары разбойников и наносил им неглубокие раны. Однако было ясно: один мощный удар – и он останется без оружия. Не отрывая глаз от схватки, Иеремия вышел из-под выступающего фронтона, под которым укрывался, и во все горло позвал на помощь. Разбойники тем временем уже почти прижали Годфри к стене дома. Но магистрат не собирался сдаваться. Он упорно сопротивлялся превосходящей силе. Наконец одному из нападающих удалось выбить у него из рук шпагу, и она со звоном упала на землю. Второй удар метил в голову, но Годфри, не теряя самообладания, нагнулся и отскочил в сторону. Дубинка лишь содрала ему кожу. Воры не успели закрепить свое преимущество, как послышались голоса и быстрые шаги. Иеремия обернулся и, увидев двух подбегавших к ним стражей с алебардами, с облегчением вздохнул. И вот уже разбойников приперли к стене, и они не отрываясь яростно смотрели на смертоносные острия, нацеленные им в грудь.
Эдмунд Годфри облегченно вытер тыльной стороной ладони пот со лба и поднял шпагу.
– Спасибо, ребята, – задыхаясь, сказал он. – Вы подоспели вовремя.
– Рады служить, мастер Годфри, – хором ответили стражи.
– Отведите этих разбойников в Гейтхаус. Я займусь ими завтра. – Годфри обеспокоенно посмотрел на Иеремию. – Вы в порядке, доктор?
– Да, простите, сэр. Не очень-то я оказался вам полезен.
Магистрат отмахнулся:
– Вы были без оружия. Зато очень пригодился ваш голос.
Годфри вложил шпагу в ножны, и они продолжили путь. Скоро перед ними выросла массивная тень Ладгейта. Годфри велел стражнику пропустить их. Хотя Иеремия уверял, что оставшуюся часть пути он без труда пройдет один, магистрат проводил его до Патерностер-роу, сказав на прощание:
– Если у вас появятся новые данные об убийце юристов, дайте мне знать. Я бы очень хотел лично арестовать этого негодяя и засадить его в тюрьму.
Иеремия еще раз поблагодарил его за помощь и, падая от изнеможения, зашел в дом. Ему хотелось только одного – рухнуть в постель и заснуть, но прежде он непременно должен был кое-что сделать. Из последних сил он побрел на кухню и с трудом наполнил водой из насоса чан, в котором регулярно принимал ванны. Затем развел огонь, бросил в него плащ Годфри и сел в чан. Полчаса Иеремия тер себя с головы до ног грубым мылом, пытаясь смыть чумной яд, прилипший к коже. Но втайне он боялся, что уже поздно.
Глава сорок шестая
– Миледи, когда же мы уедем из города? Его величество и придворные уже три дня как выехали! – снова принялась за свое камеристка. – На этой неделе уже четыреста семьдесят смертей. Если мы не уедем, то все умрем!
– Элен, перестань нудить. Скоро уедем, – раздраженно сказала Аморе.
Непрестанные жалобы камеристки не улучшали ее настроения. Она беспокоилась о патере Блэкшо. Уезжая, король потребовал, чтобы она поехала с ним, и Аморе решила в последний раз попытаться переубедить иезуита. Но на Патерностер-роу его не оказалось, а набычившийся подмастерье не мог или не хотел сказать, когда он вернется. И она решила остаться в Лондоне до тех пор, пока ей не удастся по крайней мере переговорить с Иеремией. Карла Аморе уверила, что присоединится к нему в ближайшие дни, и поручила ему своего сына с кормилицей и несколькими слугами. Каждое утро она посылала лакея на Патерностер-роу справляться о докторе Фоконе, но безуспешно. Иезуит как сквозь землю провалился.
В тот день она с нетерпением ждала возвращения посыльного, которому велела ждать в цирюльне до вечера. Когда тот в конце концов появился, Аморе сразу поняла, что он пришел ни с чем.
– Мне очень жаль, миледи, – сказал лакей, – доктор Фоконе отсутствовал весь день и не оставил никаких известий.
– Спасибо, Стюарт. – Аморе немного подумала и приняла решение. – Вели кучеру закладывать. Я выезжаю.
– Будет сделано, миледи.
Аморе переоделась с помощью Элен, не обращая внимания на ее сердитые взгляды. Карета двигалась быстро, так как по улицам ездили только телеги. Немногочисленные пешеходы пытались не сталкиваться друг с другом, тут же переходя на другую сторону улицы, завидев встречных прохожих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51