Выбор супер, суперская цена 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Долгое время я был королем без королевства, и сегодня я здесь только потому, что мне позволили вернуться. Но мой трон стоит на глиняных ногах. Неверный шаг может мне стоить не только короны, но, не исключено, и головы. Они не погнушались отрубить голову моему отцу, и я не имею ни малейшего желания испытать ту же участь.
Аморе умолкла. Что она еще могла сказать? Вдруг она почувствовала, как у нее наворачиваются слезы, и попыталась удержать их.
Однако, выпустив пар, Карл мягко приблизился к ней и провел пальцем по щеке, стирая влажный след, блестевший на коже.
– Я прекрасно понимаю вас, моя милая Аморе, – сказал он уже не так сурово. – Кажется, вы действительно любите этого парня. Очень жаль, но вы выбрали не того человека.
– Он не не тот человек, – упрямо сказала она, – он единственный. И он невиновен. Ваше величество, неужели вы хотите пожертвовать невиновным только ради того, чтобы сделать одолжение лондонским бюргерам? Вы как-то сказали, что цените меня, поскольку я ничего не требую. Но сегодня я прошу сохранить жизнь человеку, не сделавшему ничего плохого. Я умоляю вас от имени вашего сына, которого долгие месяцы носила под сердцем.
– Вы утомительны, – проворчал Карл. – Вы утверждаете, будто он невиновен. Тогда предоставьте мне доказательства, которые бы оправдали мою милость.
– Сир, если бы такие доказательства существовали, их бы предъявили уже во время процесса, – глубоко вздохнув, ответила Аморе.
– Попытайтесь понять меня, – сказал Карл. – Я не могу ничем помочь вашему другу, пока не будет никаких сомнений в его невиновности. Но если вам удастся предъявить мне несомненные доказательства, я обещаю вам его помиловать. Большего я сделать не могу. А теперь расскажите мне о моем сыне, мадам.
Небо затянули серые облака, и начался мелкий дождь. Иеремия спрятался под выступающий верхний этаж фахверкового дома и переминался на ногах, затекших от долгого стояния. Он уже довольно долго не спускал глаз с дома убитого советника на Брод-стрит. Наконец он заметил лакея, с которым беседовал уже до суда и знал, что его можно подкупить. Терпеливое ожидание было вознаграждено. Иеремия быстро пошел вниз по улице вслед за слугой и, поскольку тот не очень торопился, без труда нагнал его.
– О, это вы, – удивленно воскликнул лакей. – Я уже сказал вам все, что знаю.
– Помоги мне, Генри. Пусти меня сегодня ночью в дом твоего бывшего хозяина.
– А что вам там нужно?
– Не волнуйся. Я ничего не собираюсь красть, – успокоил Иеремия подозрение слуги. – Только осмотрюсь в кабинете сэра Джона. Это очень важно. Возможно, от этого зависит жизнь человека.
– Ну не знаю. Если меня поймают, это будет стоить мне места.
Иеремия достал из кошелька гинею и показал ее Генри.
– Ты получишь еще десять таких, если сегодня ночью откроешь мне дверь.
Лакей схватил монету и осмотрел ее со всех сторон. Гинеи чеканили всего два года. Несомненно, он еще не видел ни одной.
– Десять, говорите?
– Да.
– Ну ладно, но сегодня ночью не получится. Сегодня большая стирка. Девушки будут работать до раннего утра.
– Тогда завтра, – напирал Иеремия. – Но не позже.
– Ладно, завтра, – наконец согласился Генри. – Будьте в полночь у входа для слуг. Я вас впущу.
Иеремия пришел на место раньше времени. Перед тем как тихонько поскрестись в дубовую дверь, чтобы дать знать о своем приходе, он еще раз внимательно огляделся, нет ли поблизости ночного сторожа. Как ни были бесполезны эти стражи порядка, все-таки случалось, что они останавливали ночных прохожих и обыскивали их на предмет орудий кражи или украденных вещей. А у Иеремии не было ни малейшего желания объяснять любопытному стражу с алебардой, что он делает с кошельком, полным золотых монет, на темных лондонских улицах. Когда он сегодня утром встретился с Аморе, она без разговоров дала ему денег. Неудачный исход ее беседы с королем не особенно его удивил. Конечно, он был бы рад, если бы Карл в угоду своей любовнице помиловал осужденного, но рассчитывать на это не приходилось. Когда Иеремия рассказал ей, для чего ему нужны деньги, она просила его быть осторожнее, тронутая тем, как на многое он готов, помогая Бреандану. Реакция Алена была такой же. Иеремия с большим трудом отговорил его не идти вместе с ним. Достаточно, что рискует один из них, сказал он.
Когда Генри со свечой в руке открыл дверь, Иеремия усилием воли отмел все мысли об опасности и сосредоточился на том, что ему предстояло сделать. Он дал лакею золотые монеты и прошел за ним на второй этаж.
– Вот кабинет хозяина, – прошептал слуга, указав рукой на дверь справа.
Они тихо вошли. Иеремия взял у Генри свечу, поставил ее на комод, сел на стоявший рядом стул, откинул крышку и просмотрел бумаги, лежавшие в ящике. Это были в основном записи, какие-то сметы, скрупулезные подсчеты, но ничего, что имело бы отношение к убийству.
Иеремия добрался до выдвижных ящиков. Верхний был заперт.
– Ты знаешь, где ключ? – спросил священник слугу, нервно стоявшего у двери.
– Мне кажется, сэр, он всегда носил его с собой.
– Хм-м, жаль. Бог его знает, где он теперь.
Коротко подумав, Иеремия снял со стены одну из гравюр в рамке и резким движением вытащил гвоздик.
– Нет! – испугался Генри. – Заметят, что здесь кто-то был.
– Я верну его на место, как только посмотрю, – успокоил Иеремия.
Он слегка согнул конец гвоздика и ввел его в замок ящика.
– И чтобы такой человек не был прожженным вором? – удивился лакей. – Где это вы научились так взламывать ящики, сэр?
– Если честно, я делаю это первый раз в жизни. Но я слышал, что так поступают взломщики. Могу тебе сказать, не так уж это и сложно.
Иеремия открыл ящик и начал изучать его содержимое. Слуга очень боялся, что их обнаружат, и уже начинал терять терпение, когда Иеремия заметил свернутый лист бумаги. Он вспомнил записку, заманившую в ловушку Алена. В волнении он достал лист и развернул его. Это оказалось короткое письмо:
«Если вы хотите получить сведения об ирландском мерзавце, недавно отнявшем у вас шпагу, то найдете его утром в половине шестого у дома Хартфорда на Стрэнде. Приходите один, иначе вы ничего не узнаете».
Подписи не было.
– Я так и знал! – торжествующе воскликнул Иеремия. – Я знал, что была записка. Ею убийца выманил туда советника.
– Черт подери! Мне кажется, нас обнаружили, – зашептал вдруг Генри, услышав на лестнице шаги.
– Кто там? – послышался голос. – Генри, это ты? Что ты делаешь посреди ночи в кабинете?
– Это мастер Уильям, старший сын, – в панике прошипел слуга. – Что же мне ему сказать? О дьявол, он нас арестует, если увидит вас здесь.
Иеремия быстро подскочил к двери.
– Быстро поворачивай ключ. Ну давай же! Мы через окно выберемся в сад. Оттуда ты как ни в чем не бывало пройдешь на кухню.
Не дожидаясь ответа, Иеремия открыл окно и выглянул вниз. Не очень высоко, без труда можно было спрыгнуть. Пока иезуит вылезал в окно, дверь трясли все сильнее.
– Немедленно откройте! Или мы ворвемся силой, воры!
Иеремия приземлился на стоявшие под окном цветочные горшки.
– Ну же! – нетерпеливо прокричал он наверх.
Вскоре появилась правая нога Генри и наконец он сам. Слуга испуганно посмотрел вниз, но затем все-таки спрыгнул, споткнулся и чуть было не упал, но священник вовремя успел поддержать его. Они бросились к задней двери, ведущей на кухню, но и оттуда уже доносились голоса.
– Я погиб! Это вы виноваты! – хныкал Генри и бросал на Иеремию гневные взгляды.
– Пойдем со мной, – вдруг решил тот. – Я найду тебе новое место.
Маленький огород был обнесен стеной высотой в человеческий рост. За ней находилась улица – единственно возможный для них путь отступления. Иеремия со всей силы оттолкнулся от земли и вскарабкался на стену. Перебросив ноги, он протянул руку Генри и крикнул:
– Держи! Я помогу тебе взобраться.
С большим трудом священнику удалось втащить неуклюжего лакея. Тем временем мастер Уильям и двое слуг выбежали из кухни в сад и увидели их.
– Стойте, негодяи!
Иеремия соскользнул вниз и стащил за собой Генри. Он не мог допустить, чтобы лакей остался и выболтал его имя. Его тут же арестуют за взлом и бросят в тюрьму.
Спрыгнув на неровную землю, Генри застонал и ухватился за правую щиколотку.
– Я вывихнул себе ногу, – заскулил он.
Иеремия вернулся к нему и положил его руку себе на плечо.
– Мы должны уходить, – твердо сказал он.
Преследователей стена, конечно, тоже надолго не задержит. С трудом лакей прихрамывал рядом. О бегстве не могло быть и речи. Оставалось только одно – спрятаться. Иеремия свернул в первую же улицу, затем еще в одну, стремясь запутать преследователей. При первой возможности он затащил Генри в темный угол парадного и приказал ему молчать. Скоро они услышали быстрые шаги на каменной мостовой и затаили дыхание. Только когда все стихло, они вышли из укрытия и с трудом поплелись через весь город к Патерностер-роу.
Рано утром Иеремия отправился на Ченсери-лейн, чтобы рассказать сэру Орландо о своей находке. К его огорчению, открывшая ему девушка сообщила, что лорд поехал в деревню улаживать ссору племянницы с ее супругом и должен был вернуться только вечером.
У Иеремии вырвалось ругательство, за что он тут же смиренно попросил у Пресвятой Девы прощения. Какое-то время он размышлял, не стоит ли пойти к королю одному, но затем все же решил дождаться возвращения сэра Орландо. Записка – лишь некое указание на возможное присутствие третьего лица – не убедит его величество в невиновности Бреандана.
И Иеремия вернулся к своим обязанностям. Было воскресенье. Отслужив мессу для доверенных ему католиков в доме Алена, он направился в Ньюгейтскую тюрьму, собираясь провести богослужение там. Так как надзиратели не позволили Бреандану пойти на службу, Иеремия зашел к нему и причастил его. Чтобы вселить в него мужество, он рассказал ему о своем ночном приключении.
– Не отчаивайтесь, сын мой. Еще немного терпения. Я вытащу вас отсюда, обещаю.
Бреандан пытался ему верить. Но там, где он находился, нелегко было сохранить хотя бы лучик надежды. После суда к нему уже несколько раз заходил тюремный капеллан, так называемый ординарий Ньюгейта, которому были поручены души несчастных заключенных. Англиканский священник упорно пытался убедить ирландца в ложности его римских суеверий и заставить его признать свою вину. Бреандан делал вид, что не слушает его, но ординарий не унывал. Он получал жалованье от города, но, помимо этого, неплохо зарабатывал, публикуя признания осужденных и продавая их в день казни. Поэтому он очень злился, когда приговоренный отказался рассказать ему историю своей жизни и тем самым лишил его дополнительного заработка.
Когда Бреандан в конце концов раздраженно попросил ординария оставить его в покое, тот пригрозил ему вечным проклятием. Оставшись один, ирландец какое-то время еще дрожал от гнева и проклинал капеллана. Благодаря Иеремии Бреандан оставался тверд в вере, но ему было так жаль осужденных протестантов, которые в самую трудную минуту вынуждены были довольствоваться священником, вместо помощи вымогавшим у них признания ради наживы.
Обреченные на смерть напрасно надеялись на покой и мир в последний день перед казнью, пытаясь справиться со своим страхом. Они становились объектом традиционной воскресной проповеди. Несмотря на отчаянное сопротивление, Бреандана силой поволокли в тюремную часовню. Довольно быстро он с отвращением понял, что никто и не думал о спасении его души. Надзиратели, позволяя за определенную мзду любопытным глазеть на осужденных, как на диких зверей в клетках, набивали себе карманы. Бесчисленные зеваки теснились в маленькой часовне, так что заключенные, действительно хотевшие попасть на службу, не могли даже пройти. Чтобы лучше видеть несчастных, зеваки пихали друг друга локтями, сбивали с ног и ругались.
– Вон, там, который вспорол советника...
– ...разбойник, который привел в ужас весь Хэмпстед-хит...
– ...я заранее пошлю своего слугу в Тайберн, чтобы он занял мне хорошее место на казнь...
Часовня гудела, осужденные пытались примириться с мыслью о скорой смерти, проповедь ординария тонула в общем гуле.
Один из тех, кого должны были повесить на следующее утро вместе с Бреанданом, разразился слезами и до конца службы не мог успокоиться. Ординарий благодарно улыбался, так как объяснял этот всплеск чувств заключенного своей берущей за душу проповедью.
Глава сороковая
Ален поднес обе записки к свету.
– Невероятно, – пробормотал он. – Кажется, они в самом деле написаны одним человеком. – Он опустил руки. – Но что это значит?
– Это же очевидно, – нетерпеливо ответил Иеремия. – Тот, кто пытался тогда убить вас, и есть убийца Дина.
– Но кому понадобилось убивать трех судей, королевского адвоката, цирюльника и торговца? Где здесь связь? – задал Ален самый главный вопрос.
– Если бы я знал! – вздохнул Иеремия.
– Я еще понимаю, что у судей могут быть недоброжелатели, – продолжал Ален. – Сэр Джон, когда был лорд-мэром, тоже нажил себе немало врагов...
Иеремия вздрогнул и повернулся к другу:
– Пресвятая Дева, я был слеп. Как я мог не обратить на это внимание?
Цирюльник, ничего не понимая, уставился на него, но не осмелился прервать ход его мысли.
– Ален, ведь инспектор морга давал вам тогда поручения? – без перехода спросил Иеремия.
– Когда?
– Когда Дин был лорд-мэром.
– Да.
– И вас вызывали на судебные заседания в качестве свидетеля короны?
– Да, и нередко. Но что вы хотите этим сказать?
– Теперь я знаю, что стоит за убийствами. Мне только нужно проверить несколько дел. Я иду к судье Трелонею. Может быть, он уже вернулся.
Вернувшись и узнав, что его уже несколько часов дожидается доктор Фоконе, сэр Орландо несколько минут колебался. Впервые он не был рад священнику. Но долг дружбы возобладал, и он прошел в кабинет, где сидел Иеремия. Глаза священника возбужденно, почти лихорадочно сверкали.
– Патер, я понимаю ваше огорчение приговором, но... – смущенно начал Трелоней, но замолк, увидев, как священник, слоено юноша, вскочил со стула и подбежал к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51


А-П

П-Я