https://wodolei.ru/catalog/kuhonnie_moyki/
По крайней мере, в эти мгновения ее страхи и сомнения уходили прочь.
День только начинался, когда Роб выехал на своем "мерседесе" с боковой улочки, где обычно парковал автомобиль, и устремился на киностудию. Эти ранние утренние съемки были убийственны. Какого черта нельзя придерживаться обычного европейского распорядка, когда начинаешь в два и работаешь до позднего вечера? Он знал, что время – деньги и компания пытается втиснуть два съемочных дня в один, чтобы выдержать срок сдачи фильма, но, когда ты занят практически во всех сценах, такой режим оказывается очень напряженным. И особенно если, как сегодня утром, голова раскалывается от страшного похмелья.Вот уже три дня, как снимали на натуре. Шли эпизоды со скачками. Роб был неплохим наездником, но три дня в седле изрядно потрепали ему ягодичные мышцы, а ребра ныли от бесконечных разворотов в седле во время вчерашней схватки на мечах. Больше того, ему нужно было свешиваться с ветки дерева, якобы сбивая с коня главного злодея. Хотя сам прыжок выполнял каскадер, Робу все равно пришлось мучительно долго раскачиваться на дереве, пока его снимали крупным планом, а потом Бог знает сколько времени проваляться в рукопашной, жарясь на жесткой горячей земле в обнимку с Карло Филлиппи, исполнявшим роль главного злодея. Что ж, мрачно пошутил он, по крайней мере, одно можно было сказать с уверенностью: к концу съемок проблемы лишнего веса уже не возникнет.Было бы гораздо приятнее, если бы после такой мясорубки дома его встретила Леони, окружив заботой и вниманием. Но последние три вечера она не вылезала со студии, пытаясь утрясти финансовые проблемы с директором, Коллином Скоттом. Предстояли съемки сцены большого бала, которая грозила выбить их из бюджетных рамок, и Леони вот уже несколько дней была всецело поглощена составлением несметного числа объяснительных записок и проводила время в бесконечных телефонных переговорах с их американскими спонсорами. Прекрасно понимая, что все это – часть ее работы, Роб все равно испытывал легкое раздражение. Мог же кто-нибудь другой взять на себя хотя бы толику ее забот? А пока ему приходилось возвращаться в темную, холодную квартиру, где не было Лео, которая подала бы ему глоток виски, приготовила успокаивающую пенную ванну, а потом со вниманием и участием выслушала бы его откровения о событиях прошедшего дня.Первые два вечера он, приходя домой, терпеливо ждал ее возвращения, но вчера, после особенно тяжелого дня, идти в пустую квартиру совсем не хотелось. Он знал, что рискует вызвать гнев Леони, но все-таки посчитал, что вполне заслуживает разрядки. Заскочив домой только лишь за тем, чтобы оставить сценарий, он направился в бар, где обычно проводили время его дублер Джованни и почти вся съемочная группа. Роб был намерен ограничиться лишь несколькими кружками пива и, может, еще спагетти, а потом вернуться домой и пораньше лечь спать. Но, расслабившись от алкоголя, веселой молодой компании Джованни, их искреннего восхищения его игрой, он начисто забыл о времени, и вечер все растягивался.Вспомнив о последствиях, Роб застонал. В конце концов к двум часам ночи он возвратился домой; Леони уже была в постели, но не спала, и, судя по всему, настроение у нее было не слишком радужное. От ее холодного приема до сих пор знобило. Она обрушилась на него, как на безответственного подростка, в то время как весь вечер его превозносили, словно настоящую звезду. И даже три часа спустя, когда он нехотя вылез из постели, вновь собираясь на съемку, в ее поведении все еще сквозила надменность, которую он так ненавидел. Что ж, положим, он допустил ошибку, но ведь он чертовски много и напряженно работал и имел право хоть немного поразвлечься. В конце концов, очередную сцену схватки на мечах он как-нибудь одолеет – фехтовальщик он был неплохой, важно было лишь сосредоточиться. Ну ничего, пара таблеток аспирина и короткий сон после грима – и он снова будет в форме. А еще лучше – попросить у Джованни тех порошков, о которых тот вчера говорил. Утреннее небо окрашивалось в розовые тона – из-за холма медленно вставало солнце. День обещал удачу. Да, все будет в порядке.Роль главного отрицательного героя в "Мечах на закате" исполнял известный итальянский актер Карло Филлиппи, которому уже давно перевалило за сорок. Во вчерашних съемках ему так же, как и Робу, пришлось изрядно выложиться, но сегодня он был в ударе. Карло был отличным фехтовальщиком. Проворный, точный в бросках, он доставлял истинное удовольствие своей игрой, но только не Робу, который очень скоро понял, что ему предстоит попотеть, чтобы не отстать от Карло. В то утро они попытались с первого же раза записать на пленку сцену схватки, но безуспешно – пришлось отснять целую серию дублей. В конце концов отчаявшийся режиссер решил оставить эту затею и снимать сцену по частям.Карло был невозмутим. Он привык работать с актерами, которые не так хорошо владели техникой фехтования, и надеялся, что контрольные кадры отснимет с дублером Роба. Тогда уж сцена получится что надо. Когда же такое решение приняли, Роб в глубине души страшно оскорбился. Он старался казаться спокойным, молча наблюдая за репетицией, в то время как гример кружил вокруг него, стирая замшевой тряпочкой, смоченной в одеколоне, макияж, чтобы затем нанести свежий. Потом настала очередь парикмахера, который уже в двадцатый раз за утро подправил ему прическу. В оставшееся до ленча время приступили к репетиции следующей части сцены, в которой уже предусматривался средний план. Для Роба это было намного проще. Технику ударов и защиты он уже однажды освоил, снимаясь в "Ромео и Джульетте". Теперь он чувствовал себя как рыба в воде и на последней репетиции даже остался доволен собой.В перерыве на ленч Роб вернулся в свой фургончик, вновь ощущая уверенность в себе. Хотя обычно он ел вместе со всеми, сегодня он решил изменить привычке и уединиться, дабы никто не мешал ему сосредоточиться перед финальной репетицией. Он заказал себе сандвич с цыпленком, принял еще пару пилюль, что взял у Джованни, и запил все это кока-колой. К двум часам Роб был готов к съемке и чувствовал себя, как никогда, уверенно. Он вышел из прохлады фургона в знойную духоту солнечного дня, полный решимости блеснуть своим мастерством.Когда вся команда была в сборе, помощник режиссера взревел:– Внимание всем, последняя репетиция!– Repetizione finale , – эхом отозвался его итальянский коллега. Оба ведущих актера заняли свои места, оператор еще раз проверил фокус камеры, осветитель, взглянув на безоблачное небо, одобрительно кивнул – никаких спецэффектов не требовалось, – и два дуэлянта устремились в схватку, атакуя и отбиваясь. Роб явно обрел утраченную было форму, и Карло улыбался, довольный достойным противником. Коллин Скотт пробурчал:– Неплохо, давайте снимать.– Контрольная проверка, пожалуйста! – заорал помощник режиссера.Гример и парикмахер вновь бросились к своим жертвам.– О'кей, – прокричал помощник, – всем приготовиться к съемке!Возникла пауза. Режиссер дал обоим актерам время собраться с мыслями и очень тихо скомандовал:– Мотор!Карло сделал выпад, целясь в шею противника, Роб умело парировал, и их мечи со звоном ударились друг о друга. Затем Роб отбросил соперника, воспользовавшись преимуществом момента, пока Карло готовился к следующему выпаду. Карло улыбнулся и легко парировал удар. Этот внезапный оскал почему-то вызвал у Роба сильнейшее раздражение, напомнив о пережитом утром унижении. Он крепко сжал зубы и начал драться на совесть.Движения его были заранее отработаны, но Роб хотел доказать, что он не уступает Карло в мастерстве фехтования. Его бешеная энергия на фоне блестящей техники итальянца превратила поединок в захватывающий спектакль, и вся съемочная группа, собравшись вокруг, с интересом наблюдала за происходящим. И вот уже на последнем триумфальном выпаде Роб, начавший уставать, несмотря на свой решительный настрой, на мгновение отвлекся на какое-то неуловимое движение в толпе. Он сделал неверный шаг, и удар, предназначавшийся на уровень грудной клетки Карло, пришелся выше, задев предплечье. Меч прорвал тонкую ткань костюма и глубоко вонзился в руку. Хлынула кровь, и Роб встревоженно вскрикнул, в то время как Карло выронил меч и зажал рану свободной рукой. Повисло напряженное молчание.– Стоп! – скомандовал режиссер.Гример с ворохом тряпок кинулся останавливать поток крови, за ним торопилась медсестра.– Вызовите "скорую", – коротко распорядился режиссер.Через двадцать минут бледного, дрожащего Карло уже несли на носилках в машину. Роб заперся в своем фургончике и пил в одиночестве, проклиная собственную глупость. В дверь постучали.– Кто там? – рявкнул Роб, единственным желанием которого было остаться одному.Дверь открылась – вошел Коллин Скотт. Он посмотрел на Роба, потом – на бутылку виски.– Ну, в чем проблема, дружище? – спросил он, гнусавя на своем кокни Лондонское просторечие.
, от которого так и не избавился, несмотря на долгие годы, проведенные в Голливуде.– Какой-то сукин сын отвлек меня, – со злостью пробормотал Роб.Коллин секунду-другую молча смотрел на него, потом тихо сказал:– Нет, я не об этом. Что на самом деле произошло? Вы все сегодня с утра какие-то шальные.Роб хмуро взглянул на него.– И не говори. Прости, Коллин, но я сегодня ночью глаз не сомкнул. Кажется, я вчера перегрелся на солнце.– Наверняка, – согласился Коллин. По его тону невозможно было судить, насколько убедительными показались ему объяснения Роба. – Такое бывает.Последовала пауза.– Господи, как же отвратительно я себя чувствую, – простонал Роб. – Как ты думаешь, очень плохи дела у Карло?– Выживет, – ответил Коллин. Конечно, инцидент был малоприятным, но он философски относился к такого рода случайностям. Съемки этой сцены перенесут на другой срок, а страховка покроет все связанные с этим издержки, что для Коллина означало продление его пребывания в солнечной Италии и жалованье за дополнительную неделю работы. Все могло бы обернуться гораздо хуже.Роб, в отличие от него, был не столь счастлив. Он еще никогда не причинял травм другим, и случившееся выбило его из колеи. К тревоге за Карло примешивалось и беспокойство по поводу реакции Леони. Он знал, а она догадается, что в какой-то степени виной всему был ночной кутеж Роба. Разумеется, от несчастных случаев не была застрахована ни одна съемка, но выходить на батальную сцену в неважной физической форме – это уже преступление. Поведение Роба было безответственным и, хуже того, непрофессиональным. Леони, безусловно, будет им недовольна.– О'кей, итак, всему виной солнце, – сказал Коллин. – Я, пожалуй, пойду, надо продолжать работу. А ты не переживай. Дэйв зайдет к тебе и обо всем расскажет. – Он уже направился к выходу, но в дверях вдруг остановился и, обернувшись, бросил через плечо: – Кстати, – взгляд его был хитрым, – я бы на твоем месте не увлекался пьянкой. Это не поможет.Через несколько минут снова раздался стук в дверь. На этот раз пришел Дэйв Келли, помощник режиссера. Немолодой, но жилистый, рыжий Дэйв был дружен с Леони вот уже много лет, и Робу всегда казалось, что тот его недолюбливает. Дэйв серьезно посмотрел на Роба.– Мы решили пока поработать над сценой твоей встречи с кардиналом. Актера уже вызвали, он в пути. Нужно, чтобы ты был готов к репетиции через сорок минут. – Тон его был резким и холодным. Дэйв недвусмысленно давал понять, что Роб здорово его раздражает, – мало того что поставил под угрозу срыва сроки окончания съемок, он еще вывел из строя одного из ведущих актеров. – Кстати, – добавил Дэйв с нескрываемой ехидцей, – мы позвонили мисс О'Брайен. Она очень расстроена и сейчас приедет. – И, не дожидаясь ответа, он вышел, хлопнув за собой дверью."Проклятье!" – подумал Роб.Вслед за этим раздался очередной стук в дверь.– Идите к черту! – взревел Роб, чувствуя, что лицезреть еще кого-то просто не в состоянии. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул обеспокоенный Джованни.– Джон, извини, – устало произнес Роб. – Я не знал, что это ты.– Все в порядке, – ответил Джованни. – Я зашел сказать, что очень переживаю из-за случившегося. Не нужно было мне вчера вечером так долго задерживать тебя.Роб улыбнулся.– Не болтай глупости. Я сам должен соображать, когда пора остановиться. В конце концов, не маленький.– Я говорил с Карло, когда его забирала "скорая", – сказал Джованни. Роб выжидательно посмотрел на него. – Он сказал, что тебе не стоит волноваться; ты не виноват. Он считает тебя очень хорошим фехтовальщиком.Роб горько ухмыльнулся.– Да уж, Эрролу Флинну, пожалуй, стоит у меня поучиться.– Мне так плохо, – взволнованно сказал Джованни.– Не переживай. А теперь послушай, Джон: спасибо тебе, что зашел, но будь другом – проваливай, а? Мне еще надо подучить текст.– О'кей. Увидимся позже, Роб. – Покидая фургончик, Джованни выглядел уже более жизнерадостным. Оставшись в одиночестве, Роб вытащил толстую папку со сценарием и пролистал его, пока не нашел новую сцену. Он с раздражением отметил, что она состоит из сплошных диалогов, освоить их за сорок минут – задача не из легких. Роб почти не сомневался, что идея подсунуть эту сцену именно сейчас принадлежала этому сукину сыну Келли, который не преминул усложнить его и без того нелегкое положение. Он разложил сценарий на гримерном столике и начал заучивать свои реплики. Это оказалось непросто – воображение рисовало образ разъяренной Леони, которая вот-вот прибудет на площадку, и это убивало даже самые ничтожные шансы сосредоточиться.
Шейла Маккензи окунулась в водоворот новой любовной истории, прекрасно сознавая, что делает. В свои двадцать девять она была не новичком в любовных передрягах и умела управлять своими чувствами – во всяком случае, ей так казалось. У нее было полно приятелей – все ее ровесники и все одинаково занудные. В меру интеллигентные, хорошо образованные – но для Шейлы этого было недостаточно. Сама довольно эмансипированная, она не переставала удивляться тому, что ее кавалеры, с таким пафосом рассуждавшие о равенстве мужчин и женщин, на самом деле больше интересовались ее телом, нежели блестящим умом и деловыми качествами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
День только начинался, когда Роб выехал на своем "мерседесе" с боковой улочки, где обычно парковал автомобиль, и устремился на киностудию. Эти ранние утренние съемки были убийственны. Какого черта нельзя придерживаться обычного европейского распорядка, когда начинаешь в два и работаешь до позднего вечера? Он знал, что время – деньги и компания пытается втиснуть два съемочных дня в один, чтобы выдержать срок сдачи фильма, но, когда ты занят практически во всех сценах, такой режим оказывается очень напряженным. И особенно если, как сегодня утром, голова раскалывается от страшного похмелья.Вот уже три дня, как снимали на натуре. Шли эпизоды со скачками. Роб был неплохим наездником, но три дня в седле изрядно потрепали ему ягодичные мышцы, а ребра ныли от бесконечных разворотов в седле во время вчерашней схватки на мечах. Больше того, ему нужно было свешиваться с ветки дерева, якобы сбивая с коня главного злодея. Хотя сам прыжок выполнял каскадер, Робу все равно пришлось мучительно долго раскачиваться на дереве, пока его снимали крупным планом, а потом Бог знает сколько времени проваляться в рукопашной, жарясь на жесткой горячей земле в обнимку с Карло Филлиппи, исполнявшим роль главного злодея. Что ж, мрачно пошутил он, по крайней мере, одно можно было сказать с уверенностью: к концу съемок проблемы лишнего веса уже не возникнет.Было бы гораздо приятнее, если бы после такой мясорубки дома его встретила Леони, окружив заботой и вниманием. Но последние три вечера она не вылезала со студии, пытаясь утрясти финансовые проблемы с директором, Коллином Скоттом. Предстояли съемки сцены большого бала, которая грозила выбить их из бюджетных рамок, и Леони вот уже несколько дней была всецело поглощена составлением несметного числа объяснительных записок и проводила время в бесконечных телефонных переговорах с их американскими спонсорами. Прекрасно понимая, что все это – часть ее работы, Роб все равно испытывал легкое раздражение. Мог же кто-нибудь другой взять на себя хотя бы толику ее забот? А пока ему приходилось возвращаться в темную, холодную квартиру, где не было Лео, которая подала бы ему глоток виски, приготовила успокаивающую пенную ванну, а потом со вниманием и участием выслушала бы его откровения о событиях прошедшего дня.Первые два вечера он, приходя домой, терпеливо ждал ее возвращения, но вчера, после особенно тяжелого дня, идти в пустую квартиру совсем не хотелось. Он знал, что рискует вызвать гнев Леони, но все-таки посчитал, что вполне заслуживает разрядки. Заскочив домой только лишь за тем, чтобы оставить сценарий, он направился в бар, где обычно проводили время его дублер Джованни и почти вся съемочная группа. Роб был намерен ограничиться лишь несколькими кружками пива и, может, еще спагетти, а потом вернуться домой и пораньше лечь спать. Но, расслабившись от алкоголя, веселой молодой компании Джованни, их искреннего восхищения его игрой, он начисто забыл о времени, и вечер все растягивался.Вспомнив о последствиях, Роб застонал. В конце концов к двум часам ночи он возвратился домой; Леони уже была в постели, но не спала, и, судя по всему, настроение у нее было не слишком радужное. От ее холодного приема до сих пор знобило. Она обрушилась на него, как на безответственного подростка, в то время как весь вечер его превозносили, словно настоящую звезду. И даже три часа спустя, когда он нехотя вылез из постели, вновь собираясь на съемку, в ее поведении все еще сквозила надменность, которую он так ненавидел. Что ж, положим, он допустил ошибку, но ведь он чертовски много и напряженно работал и имел право хоть немного поразвлечься. В конце концов, очередную сцену схватки на мечах он как-нибудь одолеет – фехтовальщик он был неплохой, важно было лишь сосредоточиться. Ну ничего, пара таблеток аспирина и короткий сон после грима – и он снова будет в форме. А еще лучше – попросить у Джованни тех порошков, о которых тот вчера говорил. Утреннее небо окрашивалось в розовые тона – из-за холма медленно вставало солнце. День обещал удачу. Да, все будет в порядке.Роль главного отрицательного героя в "Мечах на закате" исполнял известный итальянский актер Карло Филлиппи, которому уже давно перевалило за сорок. Во вчерашних съемках ему так же, как и Робу, пришлось изрядно выложиться, но сегодня он был в ударе. Карло был отличным фехтовальщиком. Проворный, точный в бросках, он доставлял истинное удовольствие своей игрой, но только не Робу, который очень скоро понял, что ему предстоит попотеть, чтобы не отстать от Карло. В то утро они попытались с первого же раза записать на пленку сцену схватки, но безуспешно – пришлось отснять целую серию дублей. В конце концов отчаявшийся режиссер решил оставить эту затею и снимать сцену по частям.Карло был невозмутим. Он привык работать с актерами, которые не так хорошо владели техникой фехтования, и надеялся, что контрольные кадры отснимет с дублером Роба. Тогда уж сцена получится что надо. Когда же такое решение приняли, Роб в глубине души страшно оскорбился. Он старался казаться спокойным, молча наблюдая за репетицией, в то время как гример кружил вокруг него, стирая замшевой тряпочкой, смоченной в одеколоне, макияж, чтобы затем нанести свежий. Потом настала очередь парикмахера, который уже в двадцатый раз за утро подправил ему прическу. В оставшееся до ленча время приступили к репетиции следующей части сцены, в которой уже предусматривался средний план. Для Роба это было намного проще. Технику ударов и защиты он уже однажды освоил, снимаясь в "Ромео и Джульетте". Теперь он чувствовал себя как рыба в воде и на последней репетиции даже остался доволен собой.В перерыве на ленч Роб вернулся в свой фургончик, вновь ощущая уверенность в себе. Хотя обычно он ел вместе со всеми, сегодня он решил изменить привычке и уединиться, дабы никто не мешал ему сосредоточиться перед финальной репетицией. Он заказал себе сандвич с цыпленком, принял еще пару пилюль, что взял у Джованни, и запил все это кока-колой. К двум часам Роб был готов к съемке и чувствовал себя, как никогда, уверенно. Он вышел из прохлады фургона в знойную духоту солнечного дня, полный решимости блеснуть своим мастерством.Когда вся команда была в сборе, помощник режиссера взревел:– Внимание всем, последняя репетиция!– Repetizione finale , – эхом отозвался его итальянский коллега. Оба ведущих актера заняли свои места, оператор еще раз проверил фокус камеры, осветитель, взглянув на безоблачное небо, одобрительно кивнул – никаких спецэффектов не требовалось, – и два дуэлянта устремились в схватку, атакуя и отбиваясь. Роб явно обрел утраченную было форму, и Карло улыбался, довольный достойным противником. Коллин Скотт пробурчал:– Неплохо, давайте снимать.– Контрольная проверка, пожалуйста! – заорал помощник режиссера.Гример и парикмахер вновь бросились к своим жертвам.– О'кей, – прокричал помощник, – всем приготовиться к съемке!Возникла пауза. Режиссер дал обоим актерам время собраться с мыслями и очень тихо скомандовал:– Мотор!Карло сделал выпад, целясь в шею противника, Роб умело парировал, и их мечи со звоном ударились друг о друга. Затем Роб отбросил соперника, воспользовавшись преимуществом момента, пока Карло готовился к следующему выпаду. Карло улыбнулся и легко парировал удар. Этот внезапный оскал почему-то вызвал у Роба сильнейшее раздражение, напомнив о пережитом утром унижении. Он крепко сжал зубы и начал драться на совесть.Движения его были заранее отработаны, но Роб хотел доказать, что он не уступает Карло в мастерстве фехтования. Его бешеная энергия на фоне блестящей техники итальянца превратила поединок в захватывающий спектакль, и вся съемочная группа, собравшись вокруг, с интересом наблюдала за происходящим. И вот уже на последнем триумфальном выпаде Роб, начавший уставать, несмотря на свой решительный настрой, на мгновение отвлекся на какое-то неуловимое движение в толпе. Он сделал неверный шаг, и удар, предназначавшийся на уровень грудной клетки Карло, пришелся выше, задев предплечье. Меч прорвал тонкую ткань костюма и глубоко вонзился в руку. Хлынула кровь, и Роб встревоженно вскрикнул, в то время как Карло выронил меч и зажал рану свободной рукой. Повисло напряженное молчание.– Стоп! – скомандовал режиссер.Гример с ворохом тряпок кинулся останавливать поток крови, за ним торопилась медсестра.– Вызовите "скорую", – коротко распорядился режиссер.Через двадцать минут бледного, дрожащего Карло уже несли на носилках в машину. Роб заперся в своем фургончике и пил в одиночестве, проклиная собственную глупость. В дверь постучали.– Кто там? – рявкнул Роб, единственным желанием которого было остаться одному.Дверь открылась – вошел Коллин Скотт. Он посмотрел на Роба, потом – на бутылку виски.– Ну, в чем проблема, дружище? – спросил он, гнусавя на своем кокни Лондонское просторечие.
, от которого так и не избавился, несмотря на долгие годы, проведенные в Голливуде.– Какой-то сукин сын отвлек меня, – со злостью пробормотал Роб.Коллин секунду-другую молча смотрел на него, потом тихо сказал:– Нет, я не об этом. Что на самом деле произошло? Вы все сегодня с утра какие-то шальные.Роб хмуро взглянул на него.– И не говори. Прости, Коллин, но я сегодня ночью глаз не сомкнул. Кажется, я вчера перегрелся на солнце.– Наверняка, – согласился Коллин. По его тону невозможно было судить, насколько убедительными показались ему объяснения Роба. – Такое бывает.Последовала пауза.– Господи, как же отвратительно я себя чувствую, – простонал Роб. – Как ты думаешь, очень плохи дела у Карло?– Выживет, – ответил Коллин. Конечно, инцидент был малоприятным, но он философски относился к такого рода случайностям. Съемки этой сцены перенесут на другой срок, а страховка покроет все связанные с этим издержки, что для Коллина означало продление его пребывания в солнечной Италии и жалованье за дополнительную неделю работы. Все могло бы обернуться гораздо хуже.Роб, в отличие от него, был не столь счастлив. Он еще никогда не причинял травм другим, и случившееся выбило его из колеи. К тревоге за Карло примешивалось и беспокойство по поводу реакции Леони. Он знал, а она догадается, что в какой-то степени виной всему был ночной кутеж Роба. Разумеется, от несчастных случаев не была застрахована ни одна съемка, но выходить на батальную сцену в неважной физической форме – это уже преступление. Поведение Роба было безответственным и, хуже того, непрофессиональным. Леони, безусловно, будет им недовольна.– О'кей, итак, всему виной солнце, – сказал Коллин. – Я, пожалуй, пойду, надо продолжать работу. А ты не переживай. Дэйв зайдет к тебе и обо всем расскажет. – Он уже направился к выходу, но в дверях вдруг остановился и, обернувшись, бросил через плечо: – Кстати, – взгляд его был хитрым, – я бы на твоем месте не увлекался пьянкой. Это не поможет.Через несколько минут снова раздался стук в дверь. На этот раз пришел Дэйв Келли, помощник режиссера. Немолодой, но жилистый, рыжий Дэйв был дружен с Леони вот уже много лет, и Робу всегда казалось, что тот его недолюбливает. Дэйв серьезно посмотрел на Роба.– Мы решили пока поработать над сценой твоей встречи с кардиналом. Актера уже вызвали, он в пути. Нужно, чтобы ты был готов к репетиции через сорок минут. – Тон его был резким и холодным. Дэйв недвусмысленно давал понять, что Роб здорово его раздражает, – мало того что поставил под угрозу срыва сроки окончания съемок, он еще вывел из строя одного из ведущих актеров. – Кстати, – добавил Дэйв с нескрываемой ехидцей, – мы позвонили мисс О'Брайен. Она очень расстроена и сейчас приедет. – И, не дожидаясь ответа, он вышел, хлопнув за собой дверью."Проклятье!" – подумал Роб.Вслед за этим раздался очередной стук в дверь.– Идите к черту! – взревел Роб, чувствуя, что лицезреть еще кого-то просто не в состоянии. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул обеспокоенный Джованни.– Джон, извини, – устало произнес Роб. – Я не знал, что это ты.– Все в порядке, – ответил Джованни. – Я зашел сказать, что очень переживаю из-за случившегося. Не нужно было мне вчера вечером так долго задерживать тебя.Роб улыбнулся.– Не болтай глупости. Я сам должен соображать, когда пора остановиться. В конце концов, не маленький.– Я говорил с Карло, когда его забирала "скорая", – сказал Джованни. Роб выжидательно посмотрел на него. – Он сказал, что тебе не стоит волноваться; ты не виноват. Он считает тебя очень хорошим фехтовальщиком.Роб горько ухмыльнулся.– Да уж, Эрролу Флинну, пожалуй, стоит у меня поучиться.– Мне так плохо, – взволнованно сказал Джованни.– Не переживай. А теперь послушай, Джон: спасибо тебе, что зашел, но будь другом – проваливай, а? Мне еще надо подучить текст.– О'кей. Увидимся позже, Роб. – Покидая фургончик, Джованни выглядел уже более жизнерадостным. Оставшись в одиночестве, Роб вытащил толстую папку со сценарием и пролистал его, пока не нашел новую сцену. Он с раздражением отметил, что она состоит из сплошных диалогов, освоить их за сорок минут – задача не из легких. Роб почти не сомневался, что идея подсунуть эту сцену именно сейчас принадлежала этому сукину сыну Келли, который не преминул усложнить его и без того нелегкое положение. Он разложил сценарий на гримерном столике и начал заучивать свои реплики. Это оказалось непросто – воображение рисовало образ разъяренной Леони, которая вот-вот прибудет на площадку, и это убивало даже самые ничтожные шансы сосредоточиться.
Шейла Маккензи окунулась в водоворот новой любовной истории, прекрасно сознавая, что делает. В свои двадцать девять она была не новичком в любовных передрягах и умела управлять своими чувствами – во всяком случае, ей так казалось. У нее было полно приятелей – все ее ровесники и все одинаково занудные. В меру интеллигентные, хорошо образованные – но для Шейлы этого было недостаточно. Сама довольно эмансипированная, она не переставала удивляться тому, что ее кавалеры, с таким пафосом рассуждавшие о равенстве мужчин и женщин, на самом деле больше интересовались ее телом, нежели блестящим умом и деловыми качествами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45