К этой существенной дилемме добавился специальный фактор, присущий «Тарга Флорио», – это была не спринтерская гонка, так что все же расход топлива будет ниже, чем на скоростных трассах. Секрет состоял в достижении оптимального снижения расхода топлива на прямых участках с тем, чтобы в нужный момент добиться максимальной подачи и максимальных оборотов. Пол подсчитал, что трех полных комплектов шин будет достаточно. Что касается тормозов – он вздохнул, прижав к зубам логарифмическую линейку. Они будут выходить из строя с каждой новой парой накладок, остается надеяться, что их хватит. Тормоза не годятся для узких дорог и крутых поворотов Тарга.
Погрузившись в вычисления, он вдруг услышал донесшийся снаружи шум. Пол раздраженно позвал Фернандеса.
– Что еще, черт подери, там происходит?
Фернандес отошел от маленького окошка.
– Это босс. Он привел с собой девчонку – эту венгерскую цыпочку, как ее имя? А местные пытаются получить ее автограф и в то же время поглазеть на машины.
Пол рывком задвинул линейку, открыл дверь. Ходдинг, беспомощный и смущенный, не знал что делать с похотливыми палермцами, роившимися вокруг Карлотты, как оводы роятся вокруг покрытой язвинами лошади.
– Ради бога, Ходдинг! – Пол был почти готов вышвырнуть босса, но остановился, увидев, что тот не в силах справиться с толпой. Пол схватил воздушный шланг, направив струю прямо в лица страждущих, жаждущих палермцев. Не ожидавшие такого отпора, они попятились. Пол рывком втащил Карлотту и Ходдинга, захлопнул дверь. Толпа бесновалась снаружи, в дверь молотили кулаками и ногами.
– Вызовите же кто-нибудь эту чертову полицию! – заорал Пол. Затем он повернулся к Ходдингу: – У нас, что, мало неприятностей? – Ходдинг открыл было рот, но вмешалась Карлотта. Заляпанное грязными руками платье светилось дырами. Тем не менее она выглядела вполне довольной.
– Не сердись на Ходдинга, дорогой. Это я виновата. У них такой лапочка архиепископ, он наградил медалями вас обоих. И медаль для автомобиля. – Ходдинг поднял руки и опустил их.
– О, господи, – только и сказал Пол.
Карлотта, не обращая внимания на Пола, взяла Ходдинга под руку и промурлыкала:
– Какой славненький гараж. Ты должен все мне показать! Механики в белых спецовках молча стояли, посматривая на Карлотту. Они видели ее сотни раз, как и сотни подобных ей девиц, позирующих на дешевеньких журналах и календарях, которые украшали стены гаражей на всем пути от Рейкьявика до Южной Родезии. А тут вдруг перед ними оказалась сирена во плоти. Металлический диск упал на пол, а человек, уронивший его, даже не шелохнулся.
Карлотта ходила между ними, а они в изумлении глазели на нее. В мыслях они уже столько раз занимались с ней любовью и столькими способами, что сейчас были парализованы осознанием собственной вины.
– Фернандес! – вновь заорал Пол. – Запускай двигатели, Фернандес, я сказал.
– Хорошо, – уныло ответил Фернандес. Вдохновленный одной из фотографий Карлотты, он мысленно уже неоднократно согрешил с ней, в чем никогда не сознался бы священнику.
Пол открыл большие двери, просигналив Фернандесу. Тот включил первый двигатель – прозвучала серия пулеметных очередей, затем раздался оглушительный рев. И тут же Фернандес включил второй «Скорпион».
Пол взял Ходдинга за руку и закричал ему прямо в ухо, не в силах скрыть отвращение: «Пойду принесу кофе или еще что-нибудь. Когда двигатели прогреются, запустите их на полную мощность на шестьдесят секунд, чтобы Фернандес мог получить полноценные данные. О'кей? Шестьдесят секунд. Понял?»
Ходдинг кивнул.
– И попробуйте убрать отсюда эту идиотку до того, как я вернусь.
– Ничего не могу поделать, она всюду таскается за мной. Никакого спасения и…
Но Пол уже ушел. Он пересек двор, открыл дверь, вышел на аллею. Осторожно пройдя по ней, он увидел, что люди еще толпятся у гаража, но лихорадка понемногу стихает. Два мальчика играли в карты на перевернутой коробке, а несколько человек при свете уличных фонарей чистили длинные, как у мандаринов, ногти. В Сицилии это всегда было знаком относительного спокойствия.
Полу повезло – он надеялся покинуть аллею незамеченным, и, благодарение богу, путь был свободен.
Везде были люди, дети, крошечные дети – сосущие, играющие в канавах, начинающие ходить. Было почти одиннадцать. Пол усомнился, что эти люди заснут накануне гонки. Он миновал парикмахерскую, где вовсю играло радио. Двое молодых людей, дожидаясь своей очереди, лениво танцевали. На углу он обнаружил кафе. Прокладывая путь сквозь толпу посетителей, Пол почти споткнулся о ноги проститутки, вязавшей за небольшим столом. У нее были усы и грубая черная меховая накидка на бедрах. Она одарила Пола взглядом, полным презрения.
Он понял, что выглядел подобно рвани, у которой в кармане едва ли найдутся деньги на кофе. Засаленная рубашка, джинсы в масляных пятнах. Тем лучше. Он смертельно боялся, что его опознают в толпе.
– Кофе, – пробормотал он бармену.
– Correto, signore?
Пол не расслышал, но ответил: «Si».
Бармен подал ему кофе, затем плеснул дешевого коньяку. Пол попытался скрыть улыбку – существенное дополнение.
Он медленно потягивал омерзительный теплый напиток, чувствуя, что у него работает только половина мозга. Все остальное онемело. Он отказывался думать об идиотской выходке Ходдинга, который притащил Карлотту в гараж. В мыслях он перешел к проблеме жизни в современном городе. Как эти люди проводят всю свою жизнь в таком шуме? Остался ли еще на земле такой уголок, где можно расслышать тихие звуки, – плеск воды у борта, скрип снега под ногами ночного прохожего, потрескивание тлеющих углей? Странно, что он думал об этом в такое время и в таком месте, и он даже удивился, что это пришло ему в голову. Внезапно он все понял.
Пол со стуком поставил чашку и стал пробираться к выходу. Проститутка успела вовремя подобрать ноги. Ну и звуки! Что за вой?! Происходило что-то необычное, и он побежал, пошатываясь, лавируя в потоке пешеходов, набирая скорость. Когда он добежал до переулка, он услышал оборвавшийся вопль. Отперев маленькую дверь, он попал на внутренний двор.
Все стояли у входа в гараж, как персонажи из ночного кошмара. Ходдинг застыл за рулем, закрыв лицо руками. Фернандес держал в руке тросик спидометра. Карлотта, которая, по всей видимости, сидела на месте штурмана, пыталась вылезти из машины. Не найдя ручки, которой там и быть не могло, она была в нерешительности: переступить ли ей через борт или остаться в кабине. В воздухе висел жуткий запах расплавленного металла.
Стараясь не сорваться на крик, Пол спросил у Ходдинга, что случилось. Ходдинг медленно поднял лицо.
– Я запустил двигатель на полную нагрузку, – сказал он шепотом. – Она повесила этот… этот образок мне на шею. Она пыталась меня поцеловать. – Он остановился. – Я думаю, у нее застряла нога. Высокие каблуки, педаль заклинило. Фернандес заорал. Она тоже орала мне в самое ухо. Когда я сумел выключить двигатель, уже было поздно.
Пол вздохнул. Лица механиков были мрачными и бледными. Пол сделал Фернандесу знак, чтобы тот помог ему открыть капот. У Фернандеса дрожали руки. От мотора шел слабый запах горелого масла. Во рту у Пола был привкус расплавленной бронзы.
Не поднимая головы, он спросил у Фернандеса:
– Другой в порядке?
– Думаю, да. Я выключил его до того…
– Ладно, – сказал Пол. – Это запасная машина, так ведь? Это та, на которой мы сегодня ездили?
– Да.
– Давай переберем двигатель. У нас впереди целая ночь. – Он повернулся к Ходдингу. – Лучше будет, если вы уберете ее отсюда. Вышвырните ее ко всем чертям.
– Но ведь нельзя так…
Пол кивнул.
– Фернандес, скажи ребятам, чтобы они высадили ее, увели подальше и принесли нам побольше кофе. Займемся полной переборкой.
Он взял длинный стальной ключ и подошел к Карлотте. Она дрожала, но пыталась казаться спокойной. Достав зеркальце, она принялась поправлять прическу. Пол приставил ей ключ к животу.
– Если до конца гонок ты подойдешь к нам хоть на минуту, – сказал он, – я откручу тебе голову к чертовой матери.
Ей показалось, что он говорит серьезно…
Они почти не спали. Утро было холодное, накрапывал принесенный с моря дождь. Сообщили, что в горах выпал снег. В гостинице они позавтракали булочками с кофе. Ровно в 6.42 они вышли на трассу.
Первая машина стартовала в 6.01; другие шли за ней с интервалом в минуту. Если бы они были просто зрителями, они бы согласились с тем, что им, усталым, замерзшим, голодным и на неопробованной машине, нечего было и думать об участии в гонке. Но они не были зрителями, они были участниками. Их не касалось ничто, что было вне гонки.
Их план состоял в том, чтобы вырваться вперед как можно скорее и держаться там как можно дольше. Остальные, не зная, какой козырь есть у них в запасе и есть ли что-нибудь вообще, будут стараться обогнать их. Они не смогут иначе. Но этот план было не так легко осуществить. Мокрая, скользкая от грязи дорога, снег – пожалуй, риск был слишком велик.
Они обошли два «Фиата» и серийную «Ланчу», и в награду за все их старания грязь залепила им лица. Пол вытащил маски из марли на проволочном каркасе, которые они натянули поверх защитных очков. Помогло. Три мили они шли по пятам за «Порше», глотая пыль, прежде чем появилась возможность обогнать его.
Спустя полчаса при сильном ветре, забивающем ледяные гвозди сквозь их мокрую одежду, они нагнали другой «Порше» и медленно тащившийся «Вэнволл». Солнце уже почти пробилось сквозь облака, но дорога должна была подсохнуть лишь через несколько часов.
Теперь, когда они опять двигались в сторону гор, они с благодарностью ощущали тепло, поднимающееся сквозь тонкий пол. Позже, днем, этим жаром могло сжечь лодыжки до волдырей. Но сейчас внизу было хорошо, почти уютно. Пол сверил секундомер с часами на панели. Зрителей становилось больше. Одни стояли, съежившись под зонтами, другие прикрывали головы сумками и газетами. Но все-таки они стояли. Они увидели возглавляющего гонку «Мазератти» и обменялись чрезвычайно короткими, ничего не значащими мрачными взглядами. «Мазератти» шел очень хорошо.
Пол кивнул. Стрелка тахометра отклонилась вправо: двадцать, пятьдесят, сто. Это был предел или почти предел, – в запасе оставалось сто или двести оборотов. Пол надеялся, что они не превысят критической точки.
Они пронеслись по мосту, вырвались из серых клочков деревни и прошли в притирку со стогом сена. Максимум. Руки Ходдинга были спокойны; он двигался очень точно. «Мазератти» быстро приближался, они уже могли разглядеть его номер. Частная машина, итальянцы, но не просто любители. На повороте было достаточно места для обгона, и Ходдинг сделал глубокий вдох и задержал дыхание, положившись на волю случая и найдя проход для машины – единственное место на дороге при такой скорости. Они были впереди. Толпа аплодировала, но они не слышали. Они были впереди.
Опять Кампофеличе. У них не было времени удивляться, но все же они удивились: они были в пути почти полтора часа.
Теперь машина стала легче, подвижнее. Пол подсчитал, что у них осталась только треть запаса горючего. Он сообщил Ходдингу вес топлива в фунтах. Тот кивнул. Это даст большую скорость на прямых участках и одновременно означает большую опасность на поворотах. Меньше сила сцепления. Их сразу догонит весь этот хвост. Ходдинг это знал. Еще двенадцать кругов – еще девять часов езды.
Когда они опять оказались на уровне моря, они шли рядом с «Альфой» и не обогнали ее. Дождь кончился и засияло солнце. День обещал быть жарким. Взметнулся флажок, и они бросились в свой ремонтный пункт. Они проливали себе на грудь кофе, пытаясь проглотить как можно больше. Кто-то запихнул булочку Полу в рот, а в руку вложил сигарету. Ходдинг, обжигаясь, пил прямо из термоса. Сибил стояла рядом, с полотенцем. Они протерли защитные сетки и очки. Весь перерыв они просидели на покрышках, чтобы не замерзнуть. Пол все пытался сделать так, чтобы они выдержали оставшиеся шесть кругов. Колпачки завинчены и заперты. Масло залито. Радиатор в порядке.
Они снова в пути. Над головой появился первый вертолет.
В одиннадцать часов Фернандес стоял, подняв над головой грифельную доску – 1:23. На столько они ушли вперед. Они улыбнулись. Тормозные колодки постепенно становились тоньше, но тут ничего нельзя было поделать. Один из «Феррари», первый из четырех, бросил вызов. Они пропустили его вперед, и тут тоже ничего нельзя было поделать. Они могли только надеяться на то, что он не выдержит, и эта надежда была вполне реальной.
Во время следующей остановки для ремонта они решили сменить шины. Ходдинг вылез из машины, согнувшись пополам и держась руками за живот.
– Следующий круг сделаешь ты, – сказал он Полу. – Со мной все будет в порядке, как только я схожу в сортир.
Два круга Пол проехал в одиночестве. Какое-то время он потерял, но не очень много. Они по-прежнему были вторыми после «Феррари» и опережали остальных более чем на минуту. Ходдинг пришел в себя, хотя его и пошатывало. Еще через несколько минут он опять сел за руль. Теперь они уже засучили рукава, и жар, шедший от двигателя, становился мучительным. День оказался на редкость жарким. Толпа зрителей казалась скоплением черных и розовых пятен. Низко летавшие вертолеты отвлекали внимание.
У «Феррари» кончалось масло. Он закашлялся и захромал. Но прежде, чем они успели порадоваться этому, их настиг и обогнал другой «Феррари». Пол дождался удобного случая и приложил бутылку коньяка к губам Ходдинга.
Было два тридцать дня. На доске Фернандеса стояли цифры 1:41. Боль начинала наполнять все тело – резало глаза, болел позвоночник, ломило ноги.
Голубые и зеленые горы уже не были затянуты облаками, за исключением Этны, видневшейся вдали. Ночью опять произошло довольно мощное извержение вулкана. Одна деревня была эвакуирована. Над кратером поднимался дым, принимающий очертания облака.
Они шли двенадцатый круг. Условия для езды были неплохие. За исключением тормозных колодок, все было в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45