.. И медленно пополз вниз. Обессиленные руки отказались служить, и он скользил все быстрей и быстрей.
Маша, за ней все остальные бросились к тросу и приняли на вытянутые руки стремительно падавшее тело. От удара все пятеро полетели в разные стороны, а Максим так грохнулся о буфер, что дрогнула массивная кабина. Маша быстро вскочила, но тут же с воплем согнулась и правой рукой прижала левую к груди.
Никто, кроме Гали, не обратил на это внимания. Все суетились около Максима, который, тяжело дыша, лежал на боку.
- Машенька, что с тобой, дорогая? - спросила, нагибаясь, Галя.
- С-со... мной... ничего! - ответила она отрывисто. С-сскорей, скорей помогай им перенести Максима в кабину! со злобой торопила она подругу.
Пока Галя решала, что предпринять, Максим приподнялся и сел, опираясь на руку.
- Максим, Максим! Ну как ты себя чувствуешь? Ну что ты? посыпались вопросы. Максим тяжело встал на ноги.
- Ч-черт!! - выпалил он, вкладывая в этот анахронизм и гнев, и досаду, и стыд за свою неудачу.
- Товарищи, помогите! - закричала Галя, бросаясь к Маше, которая вдруг стала медленно и как-то неестественно прямо падать на спину.
С большими предосторожностями Машу спустили в пропускник и перенесли в кабину. Сняли шлем. Лицо ее было бледным и потным. Мелкие пряди волос прилипли к влажному лбу. Ольга Александровна поднесла к ее носу вату с нашатырным спиртом. Мацга открыла глаза. Лицо ее исказила гримаса боли.
- Что с тобой, Машенька? - спросила Ольга Александровна.
- Вот этот летающий медведь вывихнул мне руку... Не умеешь лазать, не берись! - накинулась она на озадаченного Максима.
- Тише, тише! - поморщилась Ольга Александровна. - Галя, дай-ка нож и чашку воды.
- Вы что, хотите скафандр резать? Не дам! Ни за что не дам! - закричала Маша, пытаясь приподняться.
- Товарищ Миронова, прекратите пререкания с врачом! строго сказал Игорь Никитич.
Маша заметалась головой по подушке; две слезинки сверкнули в уголках ее глаз.
- Сама проектировала, рассчитывала, подгоняла, а теперь не удастся и на свет божий выползти! - запричитала она тихо и жалобно.
Галя уже стояла рядом с большим острым ножом и миской воды в руках. Игорь Никитич растянул прорезиненный скафандр у Машиной шеи. Ольга Александровна окунула лезвие в воду и провела им по натянутой ткани. На ней появился надрез. Продолжая макать нож, Ольга Александровна постепенно разрезала скафандр от шеи до живота. Игорь Никитич острожно разломал каркас при помощи кусачек. Ольга Алесандровна просунула руку внутрь, под Машу, и, вынув, украдкой оглядела. Ладонь была красной и липкой.
- Plus vite! 1 - произнесла она спокойно, вспомнив, что Маша не понимает по-французски. Белов и Сидоренко удвоили темп, и
1 - Скорее!
вскоре Машина рука освободилась из резинового плеча. Весь рукав комбинезона набух от натекшей крови.
- Мужчины, отойдите! - скомандовала Ольга Александровна и стала быстрыми движениями ножниц срезать с Маши платье. Капитанская дочка глухо стонала. Ее чудесные изумрудные глаза помутнели. Взгляд их тревожно метался по окружающим предметам.
Разрезанный рукав наконец упал, открыв поврежденное плечо. Из синеватой рваной раны торчала белая иззубренная кость, в изломе которой пульсировал розовый мозг...
- Ничего, все будет хорошо! Это самый обычный открытый перелом, и волноваться нечего! - говорила Ольга Александровна, накладывая последний бинт. Маша крепко спала, убаюканная морфием.
Полчаса спустя все здоровые члены экипажа "Урана" собрались за большим столом.
- Ну, друзья, что нам теперь следует предпринять? - открыл совещание Белов.
До этого он долго и настойчиво думал, ища и не находя выхода. Никакие жесткие зажимы не годились для нежного троса. Он это отлично знал еще до отлета с Земли. Перед Синицыным он мог оправдываться тем, что авария "Урана" не была предусмотрена. Но перед самим собой оправданий не было. Он обязан был предвидеть все... И теперь, в особенности после неосторожных слов Николая Михайловича, Игорь Никитич терзался мыслью, что по его недосмотру, по его вине вся экспедиция может погибнуть. Погибнуть из-за такого пустяка, как заевший трос!
Меньше всего Белов думал о собственной гибели. Мысль, что могут погибнуть товарищи, ему, конечно, была тяжела, но ведь они знали, на что шли, и, жалея их, он не чувствовал перед ними вины. Но экспедиция... Погибнет дело, которому отдали жизни не только он и эти самые дорогие для него самоотверженные друзья, разделившие с ним все тяготы космического путешествия, но и сотни людей, оставшихся там, на Земле. Погибнет корабль, постройка которого стоила Родине миллиарды часов квалифицированнейшего труда. Погибнут для человечества открытые экспедицией тайны Венеры, пропадет весь бесценный архив научных наблюдений, все неповторимые коллекции!
- Что же нам предпринять? - машинально произнес Белов и вдруг понял, что несколько минут назад он уже сказал эти слова и что на них никто не отозвался. Да и что можно было ответить? Люди были бессильны против этой нежданной беды.
- Что ж, сделаем захваты для тросов и попробуем подтянуться в люльке. Может быть, они и не лопнут, - закончил он со вздохом.
Все молчали и смотрели куда-то в сторону.
- Игорь Никитич, а что, если...
Белов вздрогнул. На него в упор глядели огромные лучистые глаза. В них светилась жизнь, в них горела надежда! Сердце Игоря Никитича затрепетало. Его мысль метнулась в далекое прошлое и снова вернулась в кабину "Урана". На короткий миг перед ним возникли другие такие же глаза: добрые, чуточку грустные. Но они тут же исчезли, а этиживые, умные, прекрасные - по-прежнему сияли перед ним и мучили несбыточной надеждой.
"Валюша... Доченька... Родная! - мысленно тянулся он к живому призраку. - Если ты мне поможешь, значит, это ты!"
- Я, правда, не уверена в успехе... - робко начала Галя, не ведая о буре, которую посеяла в душе капитана. - А что, если нам с Максимом попробовать вдвоем добраться до корабля?
- Каким образом? - спросил Иванов.
- Ведь самая трудная часть подъема находится вблизи кабины. Чем дальше, тем легче лезть. После того как сорвался Максим, я, конечно, не берусь влезть самостоятельно, все равно из этого ничего не выйдет. А вот помочь Максиму на самом трудном участке пути, мне думается, я сумею. Я буду лезть сразу же за ним, пока хватит сил. А он пусть крепко свяжет себе ступни и, сжимая ими трос, опирается мне на руки. Я где-то читала, что так лазают на высокие и гладкие пальмы жители южных стран.
Путешественники одобрительно зашумели. Только Игорь Никитич и Максим ничем не выразили своей радости. Максим был мрачнее тучи. После злых слов, сказанных Машей перед операцией, он впал в отчаяние. Он готов был растерзать себя на тысячу кусков! То, что он сам был на волосок от смерти, его не только не утешало, но раздражало еше больше. Погруженный в горькие мысли, Максим не слышал ни слова из того, что говорилось на совещании.
А с Игорем Никитичем творилось что-то странное. Лицо его побледнело, по губам пробегала судорога, глаза расширились и потемнели. Галя первая заметила его состояние. Но прежде чем она собралась что-либо сказать, он быстро поднялся, пожал ей руку и деланно официальным тоном поблагодарил за помощь.
В простоте душевной Галя рада была и этому скупому поощрению. Но Ольга Александровна, которая также хорошо заметила перемены, происходившие с Беловым, задумалась. Она была не только ученым, но и просто женщиной. И она была готова прозакладывать голову, что еще секунда, и космический капитан схватил бы Галю в объятия.
Ее переполняло какое-то непонятное чувство. Она от души любила Галю. Почему же ей было так горько, что Игорь Никитич смотрит на нее влюбленными глазами? Может быть, это томительное ощущение - боязнь за его престиж?
"Как он любит эту девочку! - думала она, с грустью глядя на своего пожилого друга. - Бедный Игорь Никитич, как ему должно быть тяжело!"
Когда до сознания Максима наконец дошел смысл Галиного предложения, он загорелся, как порох:
- Скорей одевайся, полезем сейчас же!
Но Та, Что Грезит, не спешила.
- Одеться-то я оденусь, но лезть мы сегодня не будем,заявила она категорически.
- Почему?
- Потому, что ты уже один раз сорвался. На сегодня довольно. Отдохни, приди в себя, соберись с силами. А пока давай потренируемся.
Тренировка проходила неудачно. Чем Галя и Максим ни пытались связать себе ступни - веревками, жгутами материи, резиной, проволокой, - все становилось хрупким, как тончайшее стекло, едва попадало в холод космического пространства. Устроить электрический обогрев креплений никак не удавалось.
После многих попыток Белов предложил сделать крепления нужной формы из очень толстой медной шины. Медная полоса была согнута в виде восьмерки, в отверстия которой можно было просунуть ноги перед самым подъемом.
Дело сразу пошло на лад. Действуя коленями как рычагами и используя петли медного бандажа как опоры, Максим мог крепко и нежно защемлять трос между ступнями, обутыми в прорезиненную эластичную ткань скафандра. Галя училась лазать на втором тросе. Оба вернулись в кабину измученные, но довольные.
В последующие дни они продолжали тренировку. Ольга Александровна каждый раз после их возвращения массировала им руки и ноги.
Максим нервничал, торопил Белова с решительной попыткой достичь корабля. Но Игорь Никитич откладывал ее со дня на день. За это время здоровье Маши значительно улучшилось. Несколько дней у нее был жар, вызванный воспаленным состоянием раны. Но вскоре температура спала, и Маша вступила в тот счастливый период выздоровления, когда человек, уже переставший страдать, окружен еще особой заботой близких, не утративших страха перед невозвратимой потерей.
Все свободное от тренировки время Максим просиживал у койки больной, с насаждением читал ей вслух, оправлял под|шки, подавал лекарства и выполнял тысячи мелких капризов своего божка. Ольга Александровна, пряча улыбку, уверяла, что майор Медведев - прирожденная сиделка и что только теперь он нашел свое настоящее призвание.
Но, подсмеиваясь над Максимом, Ольга Александровна в душе немножко ему завидовала. Она понимала, какое редкое счастье выпало на долю молодого человека: ухаживать за неопасно больной любимой девушкой в пору расцветающей нежной и чистой любви, когда нечаянный взгляд жжет, как огонь, а возможность поцелуя не вмещается в сознание.
Маша принимала поклонение Максима как нечто само собой разумеющееся и снисходительно разрешала ему оказывать себе мелкие услуги. Ее благосклонность дошла до того, что она при всех взяла обратно слова о летающем медведе и сказала, что виновата во всем сама: не успела отскочить и подставила себя под удар "этой туши".
И хотя четыре человека были свидетелями, как Капитанская дочка с воплем бросилась к тросу, готовая на одну себя принять всю тяжесть падавшего Максима, никто не внес поправки в ее изложение событий. Все знали: если бы Максим даже и узнал имя своей главной спасительницы, то его отношение к ней уже не могло бы измениться к лучшему.
Однажды, когда хорошо отмассированные и выспавшиеся Галя и Максим вышли на очередную тренировку, Игорь Никитич неожиданно скомандовал:
- Майор Медведев, приказываю вам достичь корабля. Товарищ Ковалева, окажите помощь Медведеву!
Отрапортовав по-военному, Максим подошел к тросу и вставил ноги в крепления. Когда он, вися на руках, подтянул ноги, Галя зажала трос прямо под его пятками. Опираясь на ее руки, Максим выпрямился и, перехватив трос, снова подтянулся. И снова Галя подставила руки. При следующем движении Максима ей пришлось самой начать подъем.
Они поднимались согласованными ритмичными движениями. На высоте двадцати метров с Галей случилась беда: второпях она попала пальцами правой руки под сжимавшиеся ступни Максима. Галя не услышала, а почувствовала, как раздался противный хруст, и волна ноющей боли облила кисть и растеклась до плеча. Ей показалось, что Максим сломал ей пальцы и она сейчас упадет. Но пальцы исправно сжимали трос, хотя боль была почти нестерпимой. Так поднимались они все выше и выше. На высоте тридцати пяти метров тяжесть их тел заметно уменьшилась, но сил у Гали больше не оставалось. Не решаясь отстать, она конвульсивно карабкалась вверх, на мгновения теряя сознание от боли и усталости.
- Галя, возвращайся, - тихо сказал Максим.
- Ковалева, немедленно спускайтесь! - приказал Белов.
Галя остановилась.
- Счастливого пути, Максим! - прошептала она и стала осторожно спускаться, стараясь не соскользнуть. "Какой мудрый человек Игорь Никитич,- думала она во время спуска.- Если бы мы заранее знали, что нам сегодня предстоит, то половину сил растеряли бы на тревоги и сомнения. А теперь все должно обойтись хорошо".
Та, Что Грезит не знала, что в этот самый миг экспедиция была на волосок от гибели. Она услышала, как тихо охнула Петрова, но, взглянув вниз, ничего не заметила. Роковое мгновение пронеслось незримо, и Галя вскоре ступила на крышу кабины. Когда она хотела выпустить трос, пальцы правой руки отказались повиноваться. Пришлось разогнуть их левой рукой.
Умом понимая, что он обязан экономить силы за счет Гали, Максим сначала не мог заставить себя опираться на ее руки всей тяжестью. Поэтому он старался как можно крепче зажимать трос. Один раз ему удалось как-то особенно ловко зажать вместо троса что-то мягкое, плотное, упругое, что помогло ему легко подтянуться. Но повторить это движение больше не удавалось.
Галя проводила его гораздо выше намеченного места. На последних метрах он целиком использовал ее помощь и даже чуточку отдохнул. Расставшись с ней, он снова полез, напрягая все силы. Уменьшающийся вес давал надежду на благополучный исход. Но неудача и тут подстерегала Максима. Не рассчитав, он сделал неосторожное движение, и пятки его сорвались. Он повис на руках. Это случилось так неожиданно, что он не успел удержаться и заскользил вниз. В этот-то миг Галя и услышала вскрик Ольги Александровны.
Но Максим знал, что судьба экспедиция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26