Но все же по земным масштабам ветер был сильным.
Неожиданно впереди снова показалось море. Оно ничем не отличалось от покинутого несколько часов тому назад.
- Ну вот, суша и позади. Как же мы ее назовем? - спросил Николай Михайлович у Белова, стараясь сделать простодушную мину, отчего его лицо перекосила неопределенная гримаса.
- Мне кажется, что самое правильное - назвать ее по месту расположения: Южным материком, - ответил Игорь Никитич, с удивлением наблюдая за ужимками Николая Михайловича и стараясь понять, куда он клонит.
- А почему бы вам не присвоить ей чьенибудь имя? - вкрадчиво спросил Синицын, в свою очередь следя за Беловым.
- Что-то я вас плохо понимаю, Николай Михайлович! - произнес Игорь Никитич, пряча улыбку. - Назвать новую землю именем кого-нибудь из членов экипажа - нескромно, а присваивать ей имя ученого, не имеющего прямого отношения к открытию, - значит оказать и ему и себе величайшее неуважение.
Синицын удовлетворенно кивнул и открыл было рот для нового "коварного" вопроса, но тут из фотолаборатории пулей вылетела Галя, держа в руках проявленный снимок.
Оглядевшись, она бросилась к Игорю Никитичу.
- Смотрите, смотрите, ведь это растения! - закричала она, тыча пальцами в фотографию.
Июрь Никитич осторожно взял еще мокрую карточку. С нее смотрел унылый ландшафт Южного материка. Но острый взгляд ученого сразу схватил особенность снимка. Плоские камни, на глаз более светлые, чем окружающий грунт, на снимке были почти черными.
Снимок переходил из рук в руки. Даже Максим, ведущий корабль, бросил на него беглый взгляд.
Константин Степанович кашлянул, взял Галю за руку и, старомодно расшаркиваясь, торжественно произнес:
- Уважаемая Галина Семеновна! - Галя даже вздрогнула от столь официального вступления! - Позвольте мне первому принести вам мои искренние поздравления по случаю открытия вами растительности на Венере!
- Но, Константин Степанович, вы же сами меня учили делать такие снимки с Марса, - ответила раскрасневшаяся Галя.
- Учить было мое дело, но вам никто не поручал делать их здесь. Они - ваша инициатива, вы первая поняли, что на них изображено. Поэтому вам принадлежит и честь этого замечагельного открытия.
Друзья окружили Галю, наперебой поздравляя ее с успехом. Последним подошел Игорь Никитич.
- От души поздравляю вас. Галочка, с большой удачей! Я...
Игорь Никитич остановился, видимо подбирая выражения. Он стоял, не выпуская Галиной руки, с нежностью и глубокой затаенной грустью глядя в ее добрые, доверчивые глаза.
- Я бы отдал все на свете, чтобы понять, почему вы так... - Игорь Никитич не смог докончить фразы, которая, может быть, рассеяла бы непонятное темное облако, которое все время висело между ними и лишало их отношения простоты и естественности.
Неожиданно корабль начал стремительно проваливаться, и люди повисли на поручнях, Впереди закачался смерч. Чтобы избежать столкновения, Максим так круто положил "Уран" на крыло, что могучий корабль задрожал, а путешесгвенники покатились по полу.
Как только "Уран" выровнялся, все разбежались по местам. Белов сел в командирское кресло, а Сидоренко на всякий случаи принял дублирующее управление.
"Уран" снова вступал в полосу бурь. На этот раз опасность была несравненно большей, так как внезапно надвинулись сумерки, которые быстро сменились кромешной тьмой. Мрак был наполнен ветром и влагой.
В помощь радару были включены прожекторы. Вскоре под низко летящим кораблем замелькала суша - родная сестра виденной прежде. По мере приближения к экватору буря усиливалась.
Вдруг впереди возник приятный голубоватый свет. Игорь Никитич приказал выключить прожекторы. Все, кроме ведущего корабль Сидоренко, столпились у окон.
Суша кончалась. Впереди расстилалось безбрежное море. Но какое море! Вся вода насквозь светилась ярким лунным светом. Тяжелые валы набухали и разливались каскадами мерцающей ртути. Даже летящие по воздуху клочья пены испускали сияние. Казалось, море было покрыто полупрозрачной вуалью из светящихся кружев. Там, где волны разбивались о берег, вырастали замки, сотканные из лунных лучей. Достигнув туч, они на миг застывали и беспорядочно рушились, чтобы тут же снова восстать.
Все море искрилось, сияло, фосфоресцировало. Свет, испускаемый водой, был настолько силен, что в неосвещенной кабине темнота сменилась полумраком. Только небо, покрытое низко нависшими тучами, было густо-черным. Световой игры моря оно не отражало и казалось зловещим. Кромка прибоя уже час как осталась позади, а корабль по-прежнему мчался над светящимся океаном, среди всплесков жидкого огня. Но вот постепенно сияние стало уходить в глубину, меркнуть и, наконец, исчезло бесследно.
Корабль вступил в северное, зимнее полушарие планеты. Наружная температура падала с каждой минутой. Тучи спускались все ниже, заставляя "Уран" все время маневрировать. Лучи прожекторов то и дело обламывались, упираясь то в клок низкого облака, то в завиток гигантской волны. Если бы не радар, продолжать полет в этой грозной тьме было бы невозможно.
Игорь Ннктич, затянув потуже ремни, чтобы болтанка не мешала писать, медленно выводил в вахтенном журнале:
"Уран" пролетел над фосфоресцирующим участком океана протяженностью свыше тысячи километров. Предполагается, что снечение вызвано находящимися в воде микроорганизмами. По мере приближения к более холодным областям срет постепенно ослабевал, уходя под поверхность. Возможно, что светящиеся микроорганизмы предохраняют этим себя от воздействия зимнего холода. Очевидно, аналогичный способ они применяют и при чрезмерном нагревании воды во время длинного летнего дня, когда температура ее наружных слоев в экваториальных областях достигает точки кипения. Проверить эти предположения поручено проф. Петровой".
Уже свыше тридцати пяти часов бодрствовал экипаж "Урана", но никто не соглашался лечь спать: боялись упустить какое-нибудь новое чудо. Наконец по приказанию Ольги Александровны Галя, Константин Степанович, Сидоренко и Синицын, приняв дозу легкого снотворного, улеглись с условием, что их разбудят, когда корабль приблизится к Северному полюсу.
Вслед за ними по настоянию Белова легла отдохнуть и сама Ольга Александровна. Корабль вела молодежь: летчик Медведев и штурман Мария Миронова. Из старшего поколения бодрствовал только капитан. Казалось, он целиком ушел в работу над вахтенным журналом. Только внимательный взгляд, которым он изредка окидывал приборы, выдавал напряженное внимание и готовность к действию.
Неожиданно повалил густой липкий снег: мириады белых хлопьев понеслись навстречу кораблю, мгновенно залепив окна. Корабль ослеп. Если бы не радар, положение могло бы стать чрезвычайно опасным. Максим включил наружный обогрев. Но снег несся сплошной стеной. Прижимаемый встречным потоком воздуха, он плотно налипал на стекла и удерживался на них густым слоем.
Продолжать в таких условиях полет вблизи поверхности планеты стало опасно. По сигналу Игоря Никитича "Уран" взмыл и стремительно понесся сквозь толстый слой облаков. На высоте двенадцати километрон наружные стекла наконец освободились от облепившего их снега, и корабль "прозрел".
Над головой мирно сияли знакомые с детства созвездия. Невысоко на западе горела яркая голубовато-желтая двойная звезда.
Земля! Родина... Она была такой далекой, недосягаемой, что весь проделанный путь казался фантазией, лишенной всякого правдоподобия.
- Эх, нет у нас радиосвязи! - вздохнул Максим. - Послать бы сейчас весточку домой...
- Если бы это было возможно, мы бы послали, пожалуй, еще и сведения о Венере! - вставила Маша, выверяя по звездам показания гирокомпасов корабля.
- Мы много над этим работали, Максим, - сказал Игорь Никитич. - Чтобы передачи не заглушались радиоволнами Солниа. нужно иметь мощную передаточную станцию, а это слишком обременительно для "Урана" "Уран" ведь первый космический корабль, и его конструкция далека от совершенства. Да, да не улыбайтесь! Я знаю, что вы в него влюблены... Но все-таки он мог бы быгь лучше. Надеюсь, что к тому времени, когда мы вернемся, дома практически решат эту задачу, и следующий корабль будет связан с Землей если и не с чужой планеты, то хотя бы из мирового пространства. А пока нам придется обойтись без радиосвязи. И без весточки!
"Уран" мчался над облаками. По небосводу медленно проплывали звезды. Радар доносил, что внизу по-прежнему расстилается ровная поверхность Но была ли она морем или сушей, установить не удалось.
Дважды корабль пытался спуститься вниз, и оба раза безуспешно. Снег шел попрежнему, и "Уран" слепнул, даже не успевая пробить слой облаков.
Уже на широте шестидесятой параллели впереди закачались мерцающие столбы и занавесы полярного сияния. С каждой минутой они играли все ярче, затейливее и все выше поднимались над горизонтом. Наконец, все небо затрепетало и заструилось разноцветным пламенем. Своеобразная нежность оттенков этого огня могла сравниться только со светом двойных или тройных звезд, видимых в телескоп.
Игорь Никитич осторожно разбудил Галю. Через минуту она налаживала камеру для цветных киносъемок.
Пока Галя снимала холодное пламя. Маша пропускала его лучи сквозь волшебную призму и по прерывистой цветной полоске, как по книге, читала, из чего оно состоит.
Основная желто-зеленая линия спектра, характерная для земных сполохов, отсутствовала. Это значило, что в верхних слоях атмосферы не было кислорода. Синяя линия азота предстала перед Машей, как старая знакомая. Две яркие линии красная и голубая - говорили, что водорода здесь гораздо больше, чем в атмосфере Земли.
Закончив съемку, Галя из-за Машиной спины с любопытством рассматривала сияющую ленточку.
- Ну-ка скажи, что тебе здесь кажется самым замечательным? - спросила Маша.
- Гм... Отсутствие желто-зеленой линии кислорода?
- Нет. Видишь эти три полосы поглощения в красной части?
- Ну, вижу. А что в них особенного?
- Эх ты, ведь это углекислота, да в таком количестве, что и представить трудно! У нас толшина ее слоя не больше восемнадцати метров, а здесь добрых два километра! Представляешь, какое это богатство, каким чудесным фейерверком брызнет здесь со временем жизнь!
Корабль продолжал свой стремительный плавный полет.
Через час Игорь Никитич разбудил остальных членов экипажа и, дав им полюбоваться огнями, плясавшими теперь в самом зените, отдал команду к новому погружению в облака. Положение космического гирокомпаса и звезд указывало на близость полюса. Магнитная картушка давно уже беспомощно шарахалась то вправо, то влево, спасаясь от бесшумных холодных взрывов, которые полыхали в небе.
И опять "Уран" пронизал облачный слой. На этот раз путешественникам повезло. Вблизи полюса снегопада не было, зато мороз достигал двадцати пяти градусов. Под кораблем в лучах прожекторов плескалось темное, мрачное море, густо покрытое мелким ледяным крошевом. Не очень плотные облака, подсвечиваемые снаружи полярным сиянием, были неопределенного свинцово-серого цвета. Путешественники притихли, рассматривая этот новый ландшафт. Один Константин Степанович продолжал с азартом рассказывать вполголоса Маше, как много лет назад, наблюдая Венеру, он заметил на ее темной стороне световые пятна, которые не могли быть не чем иным, как полярным сиянием необыкновенной силы. И такова уж власть пpoфecсии: Капитанская дочка слушала разинув рот эти скучнейшие излияния.
"Уран" прошел полюс и снова летел на юг. Сполохи медленно отступали. Температура попрежнему была довольно низкой.
Вскоре погода стала портиться. Опять пошел снег, и кораблю пришлось подняться за облака. Часа через три небо с правой стороны корабля побледнело, залилось румянцем и над бесконечными грядами тусклых серовато-белых облаков взошло большое горячее солнце. Все ожило, заискрилось, порозовело.
Облет Венеры по меридиану подходил к концу. Игорь Никитич, уложив Максима, Машу и полусонную Галю, прикорнул в своем кресле, приказав разбудить его, когда корабль достигнет экватора.
Первое кругосветное путешествие в новом мире было закончено за пятьдесят три часа. Задержка в пути по сравнению с намеченным сроком произошла во время полета в зимней зоне планеты главным образом из-за обильного снегопада.
По дальнейшему плану предстояло облететь Венеру по экватору. Оставалось выбрать направление: на восток или на запад. Там, где находился "Уран", восемнадцатидневный, по земным расчетам, день близился к концу. На Венере было около трех часов пополудни - значит, до захода солнца оставалось около пятидесяти пяти земных, или три венерных часа.
Чтобы дать отдых утомленным людям, Игорь Никитич приказал повернуть на восток, так как при этом в ближайшие часы кораблю предстояло лететь над местами, где уже не светило порождающее ураганы солнце, но и поверхность не успела настолько остыть, чтобы образовались холодные воз
Если наклон оси Венеры невелик, то на ее экваторе Солнце должно садиться, как и на Земле, приблизительно в 18 часов по 24-часовой шкале времени. (Прим. автора.)
душные течения. Конечяо, от планеты с таким капризным климатом, как Венера, можно было ждать самых непредвиденных фокусов, но Игорь Никитич твердо знал, что наиболее тихое время суток, как правило, бывает в предзакатные часы и в сумерки.
Снизив скорость до четырехсот километров, "Уран" взял курс на восток-юго-восток, учитывая поправку на сильный южный ветер.
Ожидания Белова полностью оправдались. В первые часы полета погода была сносной. На Земле, конечно, она считалась бы очень бурной, но экипажу "Урана" казалось, что наступил безмятежный штиль. Да и в самом деле, как было не радоваться! Не было ни страшных ветвистых молний, ни извивающихся смерчей. Жара упала до семидесяти градусов. А на ветер и болтанку путешественники уже научились не обращать внимания.
Во время этой передышки экипаж "Урана" полностью восстановил работоспособность. Если не считать Игоря Никитича, то больше всего досталось Гале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26