- Какой странный пейзаж! - сказала Галя. - Жаль, что радар не передает цвета.
- Под нами вода! - воскликнул Белов. - Иван Тимофеевич, продолжайте снижаться.
"Уран" слегка наклонился и снова заскользил, точно с горки. Глаза всех были прикованы к указателю высоты. Стрелка его медленно ползла вниз, проходя через последние деления.
- Неужели тучи не рассеются до самой поверхности? - нервничала Галя, теребя пусковую кнопку кинокамеры.
Решив, что такой случай, как прилет в новый мир, не повторится, она включила камеру. хотя, кроме тумана, снимать было нечего Стрекотания аппарата не было слышно из-за рева воздушных двигателей. Говорить без микрофонов-усилителей было невозможно.
"Уран" шел со скоростью четыреста километров в час, и его по-прежнему сильно болтало, несмотря на все усилия Сидоренко смягчить качку. Иван Тимофеевич сидел за пультом воздушного управления, внешне совершенно спокойный, только очень серьезный и сосредоточенный.
- А погодка-то на этой Венере - не дай боже! - пробурчал он, безуспешно вглядываясь в непроницаемую сероватую стену тумана. - Как нам быть, Игорь Никитич? Дальше спускаться вслепую опасно! - сказал он, косясь на высотомер. - Высота всего лишь четыреста метров.
- Попробуем еще чуточку спуститься, - ответил Белов. - В крайнем случае включайте двигатель хоть на десять "же" и пробивайтесь кверху сквозь облака: начнем все сначала.
Стрелка высотомера снова зашевелилась. Галя хорошо запомнила, что такое десять "же", недавно испытанные ею при спуске. Она подумала было, что следует лечь, но отбросила эту мысль и осталась у окна.
Вдруг впереди закачались какие-то тени, метнулись в стороны обрывки туч, и "Уран" вынырнул из тумана... Под ним бежало назад мрачное, красновато-коричневое море, по которому медленно катились огромные, рачделенные сотнями метров водяные горы. По пологим скатам этих великанов тяжело карабкались меньшие волны. Неистовый ветер нетерпеливо срывал с них гребни, поднимал их кверху и мчал, разметывая в клочья, рассеивая и превращая в бешено крутящуюся белую пыль, которая тут же бесследно таяла в воздухе.
Над кипяшрй пучиной неслись низкие, почти черные тяжелые тучи, которые клубились, быстро меняй причудливые очертания. Они то касались нерхушек рвущихся кнерху волн, перемешиваясь с потоками пены, то стремительно взмывали вверх, чтобы в следующий миг снова ринуться навстречу разъяренному морю.
То тут, то там вырастали гибкие смерчи, Извиваясь, как змеи, они жадно всасывали влагу и, не удержав ее, рушились вниз сгремнтельными водопадами. Ветер подхватывал их на лету, разбивая в невидимые брызги.
Ветвистые молнии, внезапно расцветая на фоне туч, придавали грозному ландшафту мертвенно-фиолетовый оттенок. Грома не было слышно из-за монотонного рева двигателей При свете молний волны и летящие клочья пены как бы застывали на мгновение, и тогда путешественникам казалось, что перед ними не живой бушующий мир, а картина, написанная обезумевшим художником. Молния гасла, и волны снова начинали спою бешеную пляску. Глядя на беснующийся хаос, Галя чувствовала, что восторг переполняет ее грудь. Вдруг ей показалось, что сквозь окружающий грохот доносятся слова:
"Все мрачней и ниже тучи опускаются нал морем, и ноют, и рвутся волны к высоте навстречу грому. Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром споря. Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаха в дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады".
Галя удивленно оглянулась. Капитанская дочка стояла у среднего окна и бессозяательно шевелила губами. Микрофон свешивался ей на грудь.
- Ну же! Давай громче! - крикнул Иван Тимофеевич, отрываясь от штурвала.
Маша поднесла микрофон поближе к губам, и слова чудесной песни перекрыли и грохот моторов, и удары грома, и рев неистовствующей бури:
"Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря. Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит. Точно огненные змеи, вьются в море, исчезая, отраженья этих молний. Буря! Скоро грянет буря!"
Могучий космический корабль, буререстник грядущих побед Человека над природой, стремительно летел навстречу урагану.
Путешественники долго не могли произнести ни слова, подавленные величественной и грозной картиной неведомого мира. Многие сотни километров остались позади, а вокруг по-прежнему бушевало море да клубились тучи.
- Константин Степанович, в какой .части планеты мы находимся? - спросил Белов.
- Точно не скажу, но, по предварительным замерам, недалеко от экватора. Да и температура говорит об этом. Взгляните, на наружных термопарах девяносто шесть градусов. Столько же показывают гипсотермометры. Значит, температура воздуха равна температуре кипения воды при существующем здесь атмосферном давлении - 640 миллиметров ртутного столба. Море действительно кипит!
- Из-за низкой облачности мы не можем осмотреть планету с высоты. Надо найти какой-то другой путь исследования. Что вы предлагаете, товарищи? - спросил Белов.
- Я думаю, что самое простое - это прежде всего облететь Венеру по экватору, - предложил закончивший вахту Иван Тимофеевич, разминая затекшие руки. - Тогда мы увидим, есть ли на ней суша, и узнаем, что здесь делается ночью.
- Если мы хотим побыстрее познакомиться с планетой, то облетать ее надо по меридиану! - сказал, подымаясь с койки. Николай Михайлович, в первый раз без ворчливого тона. - Тогда мы сразу выясним положение полюсов, а значит, и наклон оси планеты к плоскости эклиптики. Это упростит нам дальнейшую ориентировку. Кроме того, при облете по меридиану мы наверняка сумеем побывать и на ее ночной стороне. Ведь при огромной скорости "Урана" облет вряд ли займет больше нескольких часов.
- Положим, на такой высоте и при такой погоде он займет десятки часов. Но в основном вы правы, - заключил Белов. Так и поступим.
Корабль, развернувшись, взял курс на южный полюс. Скорость была доведена до восьмисот километров в час. Лететь быстрее при почти бреющем полете и при плохой видимости было опасно. Впрочем, для успешных наблюдений даже эта скорость была предельно высокой. При ней облет планеты должен был занять около сорока восьми чясов, что вполне удовлетворяло участников экспедиции.
На всякий случай радар держали все время включенным. Встреча с горным хребтом была маловероятной, но Игорь Никитич не хотел рисковать.
Уже прошло несколько часов, а "Уран" все еще мчался над морем. Через каждые десять минут Галя включала на несколько секунд кинокамеру. В остальное время она без устали фотографировала и старалась тут же проявлять снимки.
(Эклиптика - большой круг небесной сферы, по которому происходит видимое движение Солнца. прим. редакции.)
Ольга Александровна брала пробы воздуха и, уединившись в лаборатории, производила химический анализ, принимая бесконечные меры предосторожности, чтобы воздух не попал в жилые помещения. Уже первая проба показала, что атмосфера Венеры состоит в основном из углекислого газа и азота. Количество свободного кислорода было ничтожным. Оно исчислялось тысячными долями процента, в то время как воздух Земли на одну пятую состоит из этого газа.
Константин Степанович категорически заявил, что раз в атмосфере есть свободный кислород, значит на планете должна быть хоть какая-нибудь растительность.
- Кстати сказать, - добавил он в заключение, - очень подозрителен цвет моря. То ли оно грязное от глинистых частиц, поднимаемых волнением, то ли кишит красноватыми микроорганизмами и водорослями, вроде нашего земного планктона.
- Но ведь планктон зеленый? - спросил Николай Михайлович.
- На Земле - зеленый, - ответил старый астроном, - а на Венере может быть и красным. Здесь переизбыток тепла, и растения защищаются от него тем, что отражают тепловую, красную часть спектра. Вы когда-нибудь видели водоросли, растущие в горячих источниках? Ведь они красные. Молодые листья многих земных деревьев тоже бывают красноватыми.
- А почему это происходит?
- Потому, что в процессе роста они проходят все фазы своего прошлого биологического развития. Очевидно, когда-то на Земле было теплее, чем сейчас, и растительность на ней была красноватой. А вот на Марсе, где холодно, она имеет голубоватый оттенок, как у растений нашего Крайнего Севера. Там лиоья, наоборот, стремятся поглотить как можно больше тепла. Вот я и думаю, что, может быть, то, что нам кажется грязью, на самом деле есть основа жизни на Венере.
- Все это очень интересно, - заметил Николай Михайлович, - но соловья баснями не кормят. Мне бы поскорей найти сушу, спуститься да запустить в нее руки. Мне все еще кажется, что я сплю!
Все жадно смотрели в окна, но кругом виднелось лишь бесконечно кипящее море.
Суша появилась неожиданно. Это была низкая, под цвет моря красноватая песчаная отмель, кое-где усеянная плоскими коричневыми камнями. Радар докладывал, что она простирается от кромки прибоя до самого горизонта.
Потоки косого дождя беспощадно хлестали по ней, образуя мутные ручьи и реки, быстро несущиеся к океану. Ни одно деревцо, ни один кустик не украшал эту бесплодную мокрую пустыню.
Часы проходили один за другим, а картина почти не менялась. В этом медленно вращавшемся, плотно укутанном облаками мире был явный переизбыток тепла. Он предопределял и почти непрерывные дожди и ураганные ветры. Казалось, ничто живое не могло возникнуть и развиться среди этой пляски стихий.
По мере приближения к полюсу стал угадываться наклон оси планеты. Использовать обычный гирокомпас для определения направления меридиана было невозможно, потому что Венера вращалась чересчур медленно. Да и магнитный компас то и дело шалил. Магнитное поле Венеры оказалось гораздо слабее земного, и только система космического и магнитного компасов показывала изменение положения корабля в пространстве от вращения планеты и от движения вдоль меридиана. Это позволяло, хоть и очень не точно, судить о наклоне оси Венеры и о скорости ее вращения.
Оказалось, что ось ее наклонена к плоскости эклиптики примерно под таким же углом, как ось Земли. Правда, несовпадение магнитного полюса, по которому ориентировались путешественники, с полюсом вращения могло довольно сильно исказить результаты вычислений. Но можно было уверенно сказать, что наклон оси Венеры никак не меньше восемнадцати-двадцати градусов.
Этим открытия не ограничивались: Капитанская дочка подсчитала, что Венера оборачивается вокруг оси за 32,4 земных суток и направление ее вращения совпадает с земным.
- Насколько я помню, в году Венеры около 288 земных суток? - спросила Галя Капитанскую дочку.
- Верно.
- Значит, в ее году лишь девять дней? Вот так год!
- И совсем не девять!
- Ну хорошо, не совсем девять, чуточку меньше. Что ты придираешься к мелочам?
- Хорошая мелочь - целые сутки! Да еще когда их всего неполных восемь!
- Девять!
- Неполных восемь!
- Ага, вот я тебя и поймала! - Галя с торжествующим видом схватила логарифмическую линейку. - Смотри: 288, деленные на 32,4, равны 8,88. Значит, все-таки около девяти?
- Так, так. А что такое 8,88?
- Как что? Число венерных суток в году1
- Врешь!
- Фу, Маша, не люблю я твоих выражений!
- А я - твоих ошибок. 8,88 - число звездных суток!
Галя сразу прикусила язык.
- А что такое звездные сутки? - заинтересовалась Ольга Александровна.
- Это время оборота планеты вокруг оси. А солнечные, обычные сутки - это время от полудня до полудня.
- А разве это не все равно?
- Нет, конечно! Солнечные сутки больше звездных. Чтобы стать по отношению к Солнцу в то же положение, что и предыдущий полдень, планета должна повернуться на целый, оборот да еще на угол, на который она переместилась за сутки, по орбите. Земля за это время проходит дугу меньше градуса, поэтому разница между солнечными и звездными сутками на ней всего четыре минуты. Венера же за свои солнечные сутки перемещается по орбите почти на 46 градусов, и они длиннее звездных на четверо с лишком земных суток.
- Так сколько же в конце концов времени длятся солнечные сутки на Венере?- вскричала окончательно сбитая с толку Ольга Александровна.
- 36,5 земных солнечных суток!
Ольга Александровна схватилась за голову...
Галя поняла свою оплошность задолго до конца Машиных поучений. И на этот раз Капитанская дочка оказалась непогрешимой.
Так был установлен наклон оси и продолжительность суток на Венере. Их величина не удивила астрономов "Урана", но тем не менее они были взволнованы до предела: подтверждались ранние догадки и предположения.
Очень медленное вращение Венеры наряду с достаточно большим наклоном оси вызывало чрезмерное нагревание ее летнего полушлрия и дневной стороны, в то время как зимнее полушарие и ее ночная сторона сильно переохлаждались. Чудовищные ветры стремились уравнять температуру между нагретыми и холодными областями планеты.
Как ни странно, но нужно было ждать, что на зимнем полушарии планеты климатические условия окажутся не менее суровыми, чем на Земле. Однако это, как и многое другое, требовало подтверждения. В ближайшие часы Венера должна была раскрыть перед путешественниками свои самые сокровенные тайны.
Глава 6
У ЦЕЛИ
Мир был бы слишком тесен, если бы
он не доставлял материала для иссле
дований мудрецам всего мира.
Сенека
Чем ближе подлетал корабль к полюсу, тем все хуже и хуже работал магнитный компас.
Настал момент, когда его картушка беспомощно заметалась в котле нактоуза. Очевидно, корабль проходил вблизи магнитного полюса планеты. Пришлось держать "Уран" на курсе исключительно по космическому гирокомпасу. Когда магнитная буря кончилась, корабль уже мчался к экватору.
Внизу по-прежнему тянулась унылая коричневая суша, местами гладкая, местами испещренная стадами плоских красно-коричневых валунов. По ней в одинаково отлогих берегах струились мутные ручьи и реки, еще более усиливавшие однообразие пейзажа.
В этой части Венеры, куда поступало Сравнительно мало тепла извне, не было устрашающих ураганов, которые так поразили путешественников при первом знакомстве с планетой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26