Минут через двадцать Тонг почувствует легкий зуд в том месте, где игла проникнет под кожу, и, возможно, обнаружит легкое покраснение. Больше ничего — если он будет занят, то не увидит даже этого, поскольку первичные симптомы проходят самое большее через полчаса. Затем игле предстоит некоторое время блуждать по кровеносным сосудам, пока впереди не замаячит ее основная цель. В распоряжении Ки-Браса были иглы двух разновидностей: одни вызывали паралич сердечной мышцы спустя двое-трое суток после инфильтрации, другие, называвшиеся на жаргоне Агентства “охотницами за нейронами”, оставляли жертву живой, но полностью разрушали сложные связи в мозгу. Для Тонга Ки-Брас выбрал именно такую иглу.
Но ладонь его оставалась расслабленной.
Что-то говорило ему, что расправляться с Продавцом Дождя сейчас будет большой ошибкой. Даже если игла сделает свое дело спустя неделю, “мальчики Тонга” смогут сопоставить внезапное превращение босса в овощ с визитом господина Паркера. Во всяком случае, доктор Амадеус Ли точно сопоставит. Что тогда? Война с триадами? И зачем? Только оттого, что старый китайский гангстер нашел способ заглянуть в файлы Агентства?
Ки-Брас вздохнули отпустил Тонга.
“В конце концов, я поклялся не причинять зла своим новым братьям, — подумал Джеймс. — Что там обещал сделать со мной Зеленый Дракон, если я нарушу клятву? Превратить в тень облака? Нет, с этим я могу и подождать…”
Он еще раз дружески улыбнулся Продавцу Дождя и повернулся к двери. Загораживавший проход высокий скандинав с собранными в пучок белыми волосами — старший охраны — смотрел на него равнодушными светлыми глазами.
— Проводите моего гостя к вингеру, — сказал Тонг слабым вздрагивающим голосом. — Он улетает.
“Интересно, а мог старый хрыч всадить на прощание какой-нибудь подарочек мне? — размышлял Ки-Брас, торопясь за скандинавом к выходу из бункера. — Черт его разберет с этими новейшими технологиями… В Лондоне надо будет пройти сканирование… но вообще-то вряд ли — он ждет от меня великих дел. Если все услышанное мной — не деза, работы в ближайшие трое суток будет невпроворот. Что ж, Зеро, не знаю, как ты, а я буду рад встрече”.
Ветер немного поутих. Верхушки пальм все еще трепетали, но уже скорее по инерции. Шум, правда, по-прежнему стоял страшный.
Джеймс, пригибаясь, побежал по площадке, огибая гигантские туши геликоптеров, туда, где стоял вингер. Машина принадлежала Амадеусу Ли, но он еще накануне предупредил “господина Паркера”, что тот сможет воспользоваться ею для возвращения в Сеул.
Ки-Брас приложил полученный от маленького адвоката ключ к идентификационной панели, откинул фонарь кабины и легко прыгнул внутрь. Подмигнул по-прежнему бесстрастно следившему за ним скандинаву и, не пристегиваясь, резко бросил вингер вверх в режиме вертикального взлета.
Скользя по уходящей в небо дуге над островом Чжуан-до, он успел увидеть внизу размытые пятна гигантских винтов, блестящие грани сталепластовых конструкций, а поодаль, за пальмовой рощей, огромный черный провал, похожий на разинутый в крике беззубый рот самой земли. Там еще недавно билось вырванное теперь сердце острова — установка холодной плазмы. Над провалом громоздился черно-рыжий отвал породы, похожий на исполинскую кротовину.
Высоко в небе Джеймс Дэвид Ки-Брас взял курс на Сеул и, включив автопилот, снял с запястья массивные золотые часы “Ролекс”. Внутренняя сторона часов представляла собой миниатюрный компьютер с универсальным подключением к обеим глобальным информационным сетям.
— Привет, Софи, — Джеймс ткнул пальцем в светящийся серебристым светом плоский экранчик. — Получи запись сегодняшней беседы.
— Привет, босс, — отозвалась невидимая Софи. Так звали сетевого оператора Джеймса — виртуальную личность, созданную им еще в период учебы в Оксфорде и с тех пор верой и правдой служившую своему хозяину в лабиринтах информационного мира. Она могла появляться и в зримом обличье, но компьютер в часах был чересчур мал для создания качественного образа. — Запись получена, расшифрована, сохранена в банках памяти А, В и С. Проведен семантический, логический, функциональный анализ вашей сегодняшней беседы. Представить результаты анализа?
— Позже. — Джеймс неожиданно зевнул и только сейчас понял, насколько же он вымотался. — Передай запись под грифом “Конфиденциально. Лично” на адрес директора. Теперь вот что… Подними мне все данные о том, кто имел или мог иметь доступ к моему личному досье начиная с 2045 года. Дальше… данные на всех лиц, обладающих информацией об инциденте 2046 г. в Каракасе. В моем архиве инцидент сохранен как “Фиас* ко”. Возможные связи этих лиц с группой Тонга Хао Ляна, он же Продавец Дождя, он же мой сегодняшний собеседник. Возможные связи с адвокатской конторой “Ли, Ли и Гершензон”. Составь многоуровневую карту с использованием формулы концентрических кругов. Все поняла?
— Принято, босс. Что-нибудь еще?
— Подготовь полное досье на крысу. — Он кинул в рот ярко-желтую капсулу стимулятора. — Полное — по сегодняшний день включительно.
— Имя крысы? — бесстрастно уточнила Софи.
“Зеро, — подумал он. — Не могу больше слышать эту кличку”.
— Влад Басманов, — сказал Ки-Брас.
12. ДАНА ЯНЕЧКОВА,
РЕФЕРЕНТ ВЫСОКОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ СОВЕТА НАЦИЙ
Мотель “Вапдог Sunrise”, окрестности Бангора,
Объединенная Североамериканская Федерация,
ночь с 26 на 27 октября 2053 г.
— Что ты делаешь в моей комнате? — спросила Дана. Глупейший вопрос, если вдуматься. Когда ты выходишь из душа буквально в чем мать родила и застаешь у себя в номере мужчину, который каким-то образом сумел просочиться через закрытую на замок дверь, тебе вряд ли стоит теряться в догадках относительно его намерений. Следовало, разумеется, не тратя зря времени, вызывать службу безопасности, но Дана чересчур вымоталась за этот казавшийся бесконечным и подбрасывавший все новые неприятные сюрпризы день. Больше всего ее почему-то беспокоила мысль о том, что Карпентер наверняка слышал ее щенячий скулеж в душе. Она потянулась было за одеждой, но вспомнила, что новое белье до сих пор лежит в багажнике “Лек-суса”. Натягивать ношеные трусики ужасно не хотелось — честно говоря, Дана не могла припомнить дня, когда ей приходилось бы два раза за день надевать одну и ту же вещь. Разве что в юности, проведенной в серых дымных городах Восточной Европы… Она поискала взглядом что-нибудь, во что можно было бы завернуться. Простыня сгодится, но, чтобы ее взять, придется подойти почти вплотную к Карпентеру…
— Извини, — в голосе Фила слышалось что угодно, только не смущение. — Решил поделиться с тобой последними новостями о террористах. “Гавриил” сбит у берегов Панамы, его удалось уничтожить лучевым ударом одной из орбитальных станций…
Она прервала его, взмахнув рукой.
— Пожалуйста, уходи. Мне наплевать на террористов, и я не хочу видеть тебя в своей комнате.
Дана схватила лежащее на кресле голубое платье с жемчужной вышивкой и обернулась им, как полотенцем. Проклятые высокие технологии! Раньше, когда она была совсем еще маленькой, в душах мылись настоящей водой и вытирались настоящими полотенцами. Правда, случалось, что после такого мытья начинала чесаться кожа и болели глаза. Но в такой ситуации она и на чесотку согласилась бы, лишь бы иметь под рукой полотенце.
— А мне почему-то казалось, что тебя это заинтересует. В конце концов, теперь, когда Лос-Анджелес, да и все прочие города Федерации могут спать спокойно, ничто не помешает достопочтенному Роберту Фробифишеру запустить колесо Большого Хэллоуина, разве не так? А тебе — присутствовать при этом событии. Ты еще не забыла, когда все должно состояться? Через два дня, на базе “Асгард”, в самой что ни на есть географической заднице. Припоминаешь?
Дана подошла к двери, разделявшей комнаты их сьюта, и распахнула ее. Ну разумеется, замок был открыт. Вот и верь после этого людям. Наверняка портье польстился на крупную купюру и снабдил Фила вторым ключом. Что ж, по крайней мере, с этим ублюдком она точно сумеет разобраться. Только не сегодня, сейчас ее сил хватит лишь на то, чтобы добрести до кровати и провалиться в глубокий сон. Но на пути к кровати стоит ухмыляющийся Карпентер…
— Проваливай, Фил, — повторила она. — Мне наплевать на террористов, на Фробифишера и на “Асгард”. Я хочу спать, а ты мне мешаешь. Если ты не уйдешь, я вызову полицию, и у тебя будут неприятности…
Его и без того развеселая ухмылка стала еще шире. Блеснули жемчужные зубы — похоже, Карпентер и вправду никогда не экономил на дантистах.
— Что ж, попробуй, детка. Вот только мне почему-то кажется, что у тебя неприятностей будет больше.
Тонкая ледяная игла кольнула Дану в сердце. Беда не приходит одна, вспомнила она любимое присловье матери. И это-день еще не закончился.
— Не понимаю, о чем ты толкуешь, Фил.
Карпентер поднес бокал к тонким бледным губам и сделал большой глоток. Он пьян, подумала Дана, он успел набраться еще в поместье и продолжил здесь. Он потерял контроль над собой… Черт его знает, чем это может закончиться…
Однако, когда он заговорил, голос его звучал абсолютш” трезво:
— За Золтана, — произнес Карпентер, салютуя ей бокалом. — За храброго Золтана Лигетти из Будапешта.
Долгих двадцать секунд — десять биений сердца — она не могла поверить в то, что действительно услышала это имя. Все это время она стояла как дура, держась одной рукой за дверь, а другой придерживая обернутое вокруг бедер шикарное платье от Альгари. Если это блеф, подумала она, то мой испуг выдал меня с головой. Я не ожидала услышать это имя… а если и ожидала, то меньше всего от Карпентера.
Потом она услышала другой голос — далекий, механический, словно бы рожденный в недрах фата-морганы:
— Кто это? Какой-то твой знакомый?
Это мой голос, с удивлением поняла Дана. И я, кажется, пытаюсь сыграть блондинку.
— Не думаю, — отозвался Карпентер. — У меня никогда не было знакомых среди венгерских полицейских.
Он подошел к ней вплотную, почти нежно отцепил ее пальцы от дверного косяка и усадил в кресло. Сунул ей в руки заранее приготовленный бокале виски.
— Итак, за Золтана?
Дана покачала головой. За этого подонка она пить не станет.
— Первый раз слышу про такого.
— Ну разумеется, моя милая. Но я тебе про него расскажу. Поверь мне, это интересная история. Только рассказывать ее надо не с начала, а с конца
Жестом провинциального фокусника он извлек из кармана маленькую плоскую коробочку. Дана безучастно следила, как длинный ухоженный ноготь специалиста по связям с общественностью поддевает блеснувшую серебром крышку. Коробочка открылась с резким щелчком, и Карпентер высыпал себе на ладонь несколько матово отсвечивавших шариков. “Наркотики, — испуганно подумала Дана.
— Он собирается накачать меня каким-нибудь подавляющим волю препаратом и выжать из меня признание…” Но это оказались совсем не наркотики. Фил вдруг стал метать шарики в стены — сначала в одну, потом в другую. Последние два шарика угодили в потолок и пол. Попадая на твердую поверхность, шарики вытягивались, принимая каплевидную форму, а затем растекались тончайшей едва заметно отсвечивающей в лучах настенных светильников пленкой. Пленка двигалась словно живая, ее края беспокойно шевелились, вытягиваясь длинными плоскими щупальцами. Когда странная субстанция то ли впиталась в стены, то ли просто истончилась до полной невидимости, Карпентер удовлетворенно хмыкнул и убрал коробочку в карман.
— Не хотелось бы, чтобы эту историю услышал кто-нибудь еще, — пояснил он. — Пока что, во всяком случае. Так вот, начнем, пожалуй, с конца. Восемнадцатого сентября 2036 г. старший инспектор венгерской дорожной полиции Золтан Лигетти был найден в своей постели буквально изрезанным на куски — шестьдесят четыре аккуратно отделенных от скелета фрагмента мускулистой плоти. Обнаружившая его пожилая экономка сошла с ума от пережитого потрясения. Дело было достаточно громким, и подробности расследования почти неделю не сходили со страниц газет
Дана слушала его, испытывая странное безразличие. Цепкие пальцы прошлого все же дотянулись до нее сквозь все эти годы. Только вот испугается ли она их леденящего прикосновения теперь, когда даже электрический стул может показаться избавлением от проклятия стремительно приближающейся старости?
— Стены квартиры были испещрены иероглифами, начертанными кровью, специалисты, расследовавшие убийство, пришли к выводу, что инспектор стал жертвой последователей учения Истинной Каббалы — секты, практиковавшей разнузданную сексуальную практику и человеческие жертвоприношения. Оставалось, правда, загадкой, что общего мог иметь добрый лютеранин Золтан Лигетти с этими богопротивными сектантами.
Карпентер взял со стола большую квадратную бутылку и щедро плеснул виски себе в бокал
— Расследование вели, понятное дело, местные полицейские Европол подключили уже только на самом последнем этапе, когда стало ясно, что убийца — или убийцы успели покинуть страну. Кто знает, как бы все обернулось, если б не эта задержка, но в итоге главный подозреваемый — некто Андреас Тип-фель, называвший себя Первосвященником Сатанаилом — затерялся где-то на Ближнем Востоке. Там, как обычно, шла война, и никому не было дела до полубезумного сектанта, пусть даже и разыскиваемого Европолом.
Карпентер снова отхлебнул виски, но глотать сразу не стал, а посмаковал во рту. Сделав глоток, он на мгновение прикрыл глаза и ободряюще улыбнулся Дане.
— Между прочим, я угостил тебя коллекционным шотландским виски “Ля Фроег”, пятьсот пятьдесят долларов за бутылку… Ты напрасно пренебрегаешь столь редким напитком, дорогуша! Хотя, возможно, тебе больше пришлась бы по душе венгерская сливовая водка — палинка, кажется? В квартире Лигетти обнаружили несколько бутылок с палинкой, в том числе одну начатую. Вот на ней-то и остались отпечатки пальцев Андреаса Типфеля, послужившие главным козырем обвинения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65