— И его любимый пес Мо.
Шарпей приоткрыл один глаз и недовольно заворчал. Таец дернулся, как от удара током.
— По причинам, которые станут понятны позже, господин Сучонг очень привязан к своему любимцу. Простим ему, если он будет вести себя несколько невежливо и не притронется к угощению — ведь руки у него все время заняты. Однако это не помешает ему описать человека, которого он видел в перевалочном лагере в Лайхоре. Когда произошла эта встреча, доктор?
— Восемнадцатого сентября, с вашего позволения. — Ли деликатно кашлянул. — Господин Сучонг — аудитор финансовой компании, принадлежащей моим клиентам. В этот день он находился в Лайхоре с инспекторской проверкой. Прошу вас, господин Сучонг, опишите человека, которого вы встретили в перевалочном лагере.
Таец заговорил медленно, размеренно, как автомат, опустив веки и не глядя на собравшихся за столом. Чувствовалось, что он выучил свою историю наизусть — так часто приходилось ему повторять одно и то же.
— Этот человек пришел с караваном из Лаоса. Большой караван, тридцать охранников. Он был одним из них. Я увидел его издали, он сидел у костра с другими солдатами и чистил оружие. Большой, высокий, шесть футов и шесть дюймов приблизительно, и широкий. Не толстый, но крупный. Можно сказать, грузный, похожий на медведя. Очень подвижный. Волосы короткие, он бреет голову. Когда сидит, наклоняет ее вот так, — Сучонг сделал плавное скользящее движение шеей, стараясь не потревожить собаку. — На лице, вот здесь, — он дернул щекой, — кожа чуть светлее, там было пятно от ожога, потом его вытравили. Но даже если бы и не это пятно — я все равно узнал бы его. Это человек, которого зовут Зеро, террорист. Когда-то мы встречались в Бангкоке. Я работал в штаб-квартире “Аквариус Интернешнл” , в сорок шестом наш офис захватили подпольщики. Они требовали освобождения своих товарищей из тюрьмы Джин-мэй, но власти казнили заключенных, и тогда террористы убили всех, кто находился на захваченном этаже, — всех, кроме меня. Пуля попала мне в челюсть, и все лицо залило кровью — им, должно быть, показалось, что у меня разворочена голова. Но я остался жив, и я видел лицо их главаря, когда он снял свою маску. Это был он, тот, кого террористы называли Зеро, тот, кто, как говорят, стер с лица земли Куала-Лумпур и уничтожил самого Маркуса Бейли в его собственном доме. Я не забыл бы это лицо и за порогом смерти. И вот в Лайхоре я увидел его вновь, он притворялся простым охранником каравана, который шел на северо-запад, к Хайлару. Я был поражен страхом. Я не посмел никому сказать о том, что узнал этого человека. Меня словно парализовало, я сидел и трясся как в лихорадке, вспоминая тот день, когда меня и моих коллег расстреливали в Бангкоке. На следующий день караван ушел, но я все еще боялся. Прошла, наверное, неделя, прежде чем я начал осторожно наводить справки. Оказалось, что этот охранник исчез, когда караван проходил по Пе-шаварскому тракту. В тех местах человеку пропасть несложно, поэтому никто не стал поднимать лишнего шума. Но я не сомневался, что он жив, только скрывается где-то в горах. Я по-прежнему не знал, что делать, ведь мне следовало сообщить о своей встрече с террористом сразу же, а я испугался. И я решил молчать…
Сучонг оборвал рассказ и принялся нервно поглаживать собаку. Повисла странная тишина, которую нарушало только чавканье Тонга и постукивание его палочек о тарелку.
— Вот почему мы узнали об этом так поздно, — сказал наконец Продавец Дождя и громко рыгнул. — В компании, где служил наш памятливый друг, проверки лояльности проводятся регулярно, но выборочно. Господин Сучонг попал на прием к мне-мохирургу только восемь дней назад. Тогда-то и выяснилось, что он пытался утаить факты, имеющие невероятно важное значение для судеб нашего мира.
— Я не думал, что это так важно, — равнодушно сказал Сучонг, — я просто был очень напуган. Ведь я видел этого человека также близко, как и вас сейчас…
— Разумеется, — кивнул Тонг. — Откуда простому бухгалтеру знать, что от Пешавара на север идут подземные туннели, которые были прорыты талибами еще полвека тому назад. И что эти туннели, по слухам, тянутся до долин Центрального Турана, откуда уже рукой подать до Дальнего периметра… Мне-то сразу стало ясно, куда нацелился Зеро. А в сочетании с информацией доктора Ли картина получалась такой мрачной, что у бедного торговца не хватило духу держать эти тайны при себе. Тогда-то я и решил поделиться ими с тобой, мой многоопытный белый друг. Мне представляется, ты один можешь оценить по достоинству масштабы грозящей нам катастрофы.
Ки-Брас молчал, задумчиво поглаживая хрустальный бокал с водой. Таец, закончивший рассказ и чувствовавший себя заметно спокойнее, чем в начале разговора, не отрываясь смотрел на сверкающий в центре стола сосуд.
— Господину Паркеру требуются доказательства, — проницательно заметил Амадеус Ли. — Много, много доказательств. Гораздо больше, чем он уже получил!
— Вы несправедливы, старина. — Джеймс поставил стакан на стол, так и не отхлебнув. — Доказательств я пока не получил вовсе. Занимательная история о том, как одному японцу вместо одиннадцати ящиков с дурью прислали одиннадцать ящиков с черт-его-знает-чем; не менее поучительная притча о том, как опасно ходить по старым караванным тропам в диких районах Азии, где можно запросто пропасть без вести… Друзья мои, я полагаю, мы здорово развлеклись. Предлагаю налить доброму Су-чонгу немного воды —• он заслужил награду за интересный рассказ. Вот только что мне докладывать своему начальству?
— Вряд ли добрый Сучонг примет наше скромное угощение, — промурлыкал Продавец Дождя, казалось, нисколько не смущенный скептицизмом своего гостя. — Он, знаешь ли, немного чудаковат. Последние несколько дней ни за что не расстается с Мо — и ест, и спит только рядом с ним. У него в комнате есть специальный ремень с ошейником, пристегнутый к ножке кровати. Так можешь себе представить, Джимми-бой, Сучонг даже спит не на кровати, а на циновке рядом с подстилкой Мо — чтобы быть поближе к любимцу! Но воды мы ему все-таки нальем…
Он крепко ухватил сосуд с водой за толстую изогнутую ручку и нацедил драгоценной влаги в хрустальный бокал. Джеймс, с любопытством следивший за этой сценой, отметил, что таец непроизвольно облизал вновь побледневшие от волнения губы.
— Дорогой Сучонг, — голос Тонга плавился и таял, как растопленное масло, —прими эту воду в знак нашего глубочайшего уважения и признательности за твою историческую миссию. Своим запоздалым признанием ты, пусть и невольно, спас наш мир. Можешь отпустить пса, здесь он никуда не убежит…
— Благодарю, господин Тонг, — Сучонг низко наклонил голову, но собаку не выпустил. — Боюсь, что я не очень… не очень хочу пить…
“Что за бред, — подумал Джеймс, — он же смотрел на воду, как девственник на шлюху… И при чем здесь собака? Тонг, старая китайская перечница, на этот раз ты превзошел сам себя…”
— Ты выпьешь, Сучонг, — сказал Продавец Дождя по-прежнему ласково, — ты выпьешь, чтобы не обижать нашего гостя. И меня, кстати. — Он подвинул бокал совсем близко к краю стола. — Присаживайся, так тебе будет удобнее. И собачку держать, если уж тебе так хочется, можно одной рукой.
Таец медленно, словно совершая невероятное усилие, опустился на единственную свободную циновку — спиной к двери. Шарпей подергал широким кожаным носом и потянулся к столу. Сучонг еще крепче сжал его толстый загривок и умоляюще посмотрел на Тонга.
— Конечно, конечно, дорогой Сучонг, — любезно ответил тот на невысказанную просьбу. — Все, что есть на нашем столе. Держи, Мо! — И Продавец Дождя небрежным движением кинул в Сучонга жирным куском утки. Пес дернулся, блеснули белые клыки, клацнули сильные челюсти. На висках и морщинистом лбу тайца выступили крупные капли пота.
— Прошу вас, господин Тонг…
— Хорошо, хорошо! Корми свою собаку сам! Да не забудь про воду! Джимми, тебе, наверное, любопытно, почему наш друг так волнуется за своего пса? Видишь ли, у него небольшие проблемы с сердцем. Мои врачи вшили туда одно устройство… нечто вроде реле, только очень-очень маленького… крошечного. Пока оно получает сигнал от ультразвукового передатчика, сердце почтенного Сучонга работает, как говорят французы — parfait! — великолепно! Мы все можем позавидовать сердцу нашего друга, Джимми, без дураков! Но беда в том, что передатчик обладает крайне ограниченным радиусом действия — три метра, от силы четыре. По-видимому, более мощных не нашлось на складе. А вшит этот передатчик в толстую задницу прожорливого пса Мо, поэтому Сучонг с ним и не расстается. Конечно, он пытался найти передатчик… только он ведь тоже очень маленький, можно сказать, миниатюрный. Триумф нанотехнологии, господа!
— Господин Тонг, — таец поднял голову, и Джеймс увидел, что глаза его полны слез, — вы обещали… обещали удалить это устройство, когда я все расскажу вашему гостю… вы обещали… Я все рассказал, я больше ничего не помню, да вы же и сами знаете… Пожалуйста, пожалуйста… выньте из меня эту бомбу… я буду верен вам до конца своих дней, я буду служить вам, как родному отцу… господин Тонг…
— Хорошо, хорошо, — Тонг махнул пухлой ладонью, — я распоряжусь, чтобы тебе сделали операцию. После ужина. Так что есть тебе сейчас не стоит, а воды все же выпей…
Сучонг судорожно вздохнул и склонил голову. Слезы катились по его пергаментным щекам.
— Благословение небес да пребудет с вами, господин Тонг…
Продавец Дождя вдруг поднял руку и начертил в воздухе какую-то волнистую фигуру. Джеймс с интересом посмотрел на него.
— Черт возьми, старина, давай все же вернемся к разговору о доказательствах…
— Не раньше, чем ты поверишь словам этого почтенного человека, — сказал Тонг. — Я полагаю, это произойдет достаточно быстро.
Все еще продолжавший всхлипывать таец осторожно положил Мо на циновку рядом с собой и, придерживая его одной рукой за загривок, потянулся к бокалу с водой, стоявшему на краю стола.
В это мгновение дверь позади него бесшумно распахнулась, и Джеймсу стало ясно, что знак, начертанный Тонгом в воздухе, не имел никакого отношения к ритуалам Зеленого Дракона, как он первоначально подумал. Возникший в проеме охранник в тигровой маске кинул в комнату какой-то темный предмет, и предмет этот, перелетевший через голову Сучонга и мягко приземлившийся на лапы в полуметре от Джеймса, оказался кошкой.
Черной, без единого пятнышка сиамской кошкой, сверкающей огромными зелеными глазами. Насмерть перепуганной, как тотчас же понял Джеймс.
Взрослая сиамка никогда не испугалась бы такого толстого и неповоротливого пса, как Мо. Эти кошки не боялись вообще ничего, в них текла древняя кровь зверей, выведенных для охраны священных особ королевской крови, правивших некогда на родине Сучонга. Но кошка, оказавшаяся в комнате, была чуть взрослее котенка. Сначала ее испугал страшный человек в маске тигра, потом полет, закончившийся в непосредственной близости от собачьей морды. Несколько секунд кошка и Мо не отрываясь смотрели друг на друга. Сучонг, как в замедленной съемке, все еще продолжал тянуться к бокалу с водой, уже понимая роковую сущность этого движения.
Прошла секунда, потом вторая и третья, и тут кошка стремительным броском перемахнула через колени Джеймса и бросилась в открытую дверь. Охранник посторонился, давая ей дорогу.
Сучонг, почти дотянувшийся до бокала, резко качнулся назад. Мо зарычал и стал вырываться из-под придавившей его к циновке правой руки тайца. Он был слишком раскормлен для того, чтобы двигаться с быстротой кошки, поэтому ему не удалось освободиться сразу. И все же он вырвался раньше, чем Сучонг успел схватить его второй рукой
Пальцы тайца вцепились в шерсть на задней лапе шарпея.
Сучонг повалился назад в судорожной попытке удержать собаку за лапу и, задев ногой за край стола, перевернул его. Тарелки с недоеденными яствами, бокалы, сверкающий сосуд, в котором еще оставалось около литра воды, — все это оказалось на полу. Мо пронзительно тявкнул — видимо, таец причинил ему боль, — на мгновение обернулся, чтобы огрызнуться и цапнуть Сучонга за кисть, и, окончательно обретя свободу, бросился по длинному коридору за улепетывавшей что есть мочи маленькой испуганной кошкой.
— Господин, — закричал таец пронзительным голосом, колотя кулаками по мягкому ворсу ковра, — господин, верните его, верните Мо…
Тонг вскочил на ноги, спасаясь от льющихся из-под перевернутого стола соусов. Джеймс, сидевший чуть дальше от эпицентра катастрофы, спокойно смотрел на бьющегося в истерике Сучонга. Что касается высокоуважаемого доктора Ли, то он, стараясь не глядеть на творившиеся в комнате ужасы, с невозмутимым выражением лица оттирал салфеткой жирное пятно, оставленное на лацкане его пиджака кусочком свинины по-кантонски.
— Посмотри на этого человека, Джимми-бой, — возбужденно проговорил Продавец Дождя, — он умирает для того, чтобы ты поверил ему!
Лай поглощенного охотой Мо доносился уже откуда-то издалека. Тело Сучонга скрутило судорогой. Он попытался привстать, но страшно захрипел и рухнуллицом на ков'ер.
— Готов, — констатировал Тонг, просунув носок своего ботинка между полом и щекой тайца и перевернув его голову так, чтобы были видны глаза. — Надо полагать, сердце не выдержало.
Ки-Брас поднял брови.
— Надо полагать?
— А ты что же думаешь, я всерьез стал бы тратиться на всю эту электронную ерунду? — Тонг довольно захихикал, — У меня, Джимми-бой, не водится лишних деньжат… Ты слыхал, как в Древнем Китае изобличали преступников?
— Испытание рисом? — Джеймс встал с циновки, подошел и пощупал пульс на шее Сучонга. Таец действительно былмертв.
— Именно, мой образованный друг! Невиновный съедал плошку сырого риса и оставался невредим, а преступник волновался, во рту у него пересыхало, и рис попросту не лез в горло. Вы, западные варвары, впоследствии положили этот принцип в основу своего детектора лжи. Но вряд ли вы знаете, что испыта-ние рисом — только цивилизованная форма древнего магического обряда, существовавшего у народов южного Китая, обитателей джунглей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65