В день рождения Макса к его колыбели явилось много добрых и щедрых фей. Они подарили ему невероятное очарование, потрясающий актерский талант и отличное, крепкое, но вместе с тем изящное телосложение. Они дали ему прекрасную внешность: голубые, словно лед, глаза на фоне смуглой, средиземноморского типа, кожи. Но возможно, самым важным подарком были брови Джеймса Дина, которые, стоило Максу нахмуриться, грустно взмывали вверх, словно у маленького заблудившегося мальчика. Всё это добрые феи подарили малышу Максу, который смеялся и гулил, как и подобает беззаботному, бесшабашному, радостному человеку, и это тоже было их даром. Однако злые феи тоже преподнесли Максу подарок, всего один, но он чуть было не погубил его. Они устроили так, что в возрасте семнадцати лет Макс без предупреждения и подготовки стал невероятно знаменитым, суперкрутым парнем из рекламы джинсов Levi's.
Другие ребята на его месте, став вдруг самыми знаменитыми и крутыми подростками на земле, возможно, справились бы с этим благодаря спокойному, независимому нраву и благородной сдержанности. Но Макс был не таков.
– Макс, на прошлой неделе тебя бурно приветствовали твои поклонники в Бербэнке, а теперь твое лицо красуется на обложке всех до единого журналов. Тебя не волнует, что ты станешь делать, когда это обожание закончится? – заботливо спросила ведущая чат-шоу во время одного из его самых первых интервью.
– Ни в коем разе, детка, – ответил юный Макс. – Потому что я клянусь веселиться до самой смерти, пока за мной не придет старуха с косой.
Реклама, которая вознесла Макса на Олимп, являлась совместным проектом Levi's и «Клаустросферы». Действие там происходит в будущем, в тот день, когда начнется «бегство крыс». Экологическая катастрофа якобы наступила, и все в ужасе устремились в клаустросферы. Персонаж Макса, крутой подросток, отказывается присоединиться к убегающей в панике семье, пока из сушилки не появятся его джинсы. Надпись на экране гласила: «Без Levi's вечность может показаться слишком долгой».
С того самого знаменитого последнего кадра, при виде которого трепетали миллиарды зрителей, наблюдавшие, как Макс несется к закрывающейся двери клаустросферы, натягивая потертые джинсы под вопли матери, Макс стал сенсацией номер один. И оставался ею по сей день, но его выходки, нормальные для двадцатилетнего вертопраха, на третьем десятке выглядели несколько несуразными и даже жалкими. Максу было двадцать шесть, и он начал уставать от себя. В нечастые моменты прозрения он понимал, что от него вот-вот устанут и все остальные. Уже скоро, обещал он себе, может быть, не сегодня, но уже скоро я возьму себя в руки.
Утренние мысли
Однако сейчас требовали ответов более насущные вопросы. Где он и который час?
На самом деле уже близок был момент, когда он встретит Розали и его жизнь изменится навсегда, но этого он, разумеется, знать не мог. Он знал только то, что его рот полон коврового ворса. И определил, что, должно быть, сейчас утро. Он всегда начинал день именно так. Разумеется, во рту не всегда был ковер; иногда это был бетон или асфальт, довольно часто – мусор, а время от времени – даже подушка. Макс спал на животе и дышал через рот, так что куда бы он ни рухнул накануне вечером, именно это он и находил на языке, просыпаясь утром. Обычно он был в состоянии сказать, где находится, не открывая глаз.
Ковер, подумал Макс, неплохо. Все не так плохо. В полицейских участках ковров не бывает, и на улицах тоже. Отсюда Макс сделал вывод, что он не арестован и не будет арестован в ближайшее время. Ковер был на удивление чистый. Макс не помнил, когда он последний раз пробовал на вкус чистый ковер, но этот, несомненно, был таковым. Вокруг бревна, с которым он поутру обычно отождествлял собственное тело, он не чувствовал запаха ни спиртного, ни рвоты. Где же он? В борделях и мотелях ковры есть, но к ним обычно прилипаешь, а к этому – ничего подобного. Макс подумал, уж не добрался ли он накануне до дома. Вряд ли, он еще никогда дома не ночевал. На самом деле Макс имел очень смутное представление о том, где находится дом. Наутро после очередной свадьбы своей матери он проснулся в полосе прибоя в Малибу. Ему пришлось купить туристическую карту района, где жили звезды, чтобы на полчаса заскочить домой проблеваться и прихватить смену одежды. Макс никогда не приходил домой без крайней необходимости. Дома скучно, а Максу нужен драйв.
Сейчас он решил забить на все вопросы. Не важно, где он находится, главное, что с ним все ОК. Ковер на вкус был хорош. И день будет хороший. Макс не думал, что дом с таким чистым ковром может сулить беду. Для разворота в желтой прессе этого недостаточно, вряд ли он окажется в суде, и у его матери не будет оснований снова пройти по всем чат-шоу с заявлением, что это все ее вина.
Он осторожно открыл глаза и немного приподнял голову. Пара секунд ушла на то, чтобы сосредоточиться, и еще полсекунды на то, чтобы навеянное чистым ковром ощущение спокойствия улетучилось перед его налитыми кровью глазами. Он снова облажался. Рядом с ним на ковре лежала обнаженная женщина. Роскошная обнаженная женщина из тех, что прекрасно выглядят на обложках скандальных журналов.
Даже во сне инстинктивное стремление быть в центре не покинуло ее. Она лежала на спине, голова слегка возвышалась на шелковых подушках; одна рука была изящно закинута за шею и поддерживала голову, другая нежно перекинута поперек живота. Слегка приподнятое колено показывало твердое, безупречное бедро; другая нога со стопой балерины вытянулась вперед, ее нежные пальчики находились так близко к лицу Макса, что он с легкостью мог бы обнаружить у себя во рту именно их, а не ковер.
Какое же это было восхитительное создание! Абсолютно гармоничная работа матери-природы и пластического хирурга! Ее груди твердо и вызывающе выдавались на стройном теле. Несмотря на их внушительный размер и очевидную тяжесть, они решительно смотрели в потолок, словно соски были связаны невидимыми ниточками прямо с небесами. Лобок женщины был с маниакальной тщательностью обработан воском. Он был практически полностью лишен растительности. Гладкий и сияющий, словно капот машины, будто ламинированный. Над промежностью остался только крошечный завиток светлых мягких волос. Это был лобок с «ирокезом».
Макс приуныл. Как он позволил себе докатиться до того, чтобы роскошная женщина представляла для него проблему? И все же это была именно проблема. Дело в том, что Макс был женат. Совсем недавно он со всем подобающим шиком женился на кинозвезде. У Макса были определенные принципы. Он ценил свою честь. Конечно, он мог драться и пить, это нормально, но вот унижать собственную жену перед всеми он не мог.
Волшебный секрет
Супружеская верность или, по крайней мере, ее видимость уже много лет были популярны на побережье. Район изобиловал мегазвездами, уверяющими журналистов, что они нашли истинное благословение в браке и их бурные дни кончились.
Все еще существовала проблема СПИДа. Против него по-прежнему не было никакого средства, никакого препарата, в смысле, доступного людям препарата. На самом деле возможность прививать людей от СПИДа существовала уже много лет, но об этом умалчивали. Дело в том, что огромный фармацевтический холдинг скрыл препарат, к ужасу своему обнаружив, что его очень легко скопировать и воспроизвести, что это очень простая смесь, включающая самые дешевые и распространенные компоненты. Вакцину мог приготовить любой ребенок, покопавшись в аптечке и шкафчике с бытовой химией. Было очевидно, что как только препарат появится в продаже, его секрет тут же похитят. А после этого, вопреки правилам копирайта, рецепт появится во всех изданиях альтернативной медицины по всему миру. Столкнувшись с этой совершенно неприемлемой перспективой, холдинг выбрал единственный из возможных вариантов. В конце концов, бизнес есть бизнес. Зачем разрабатывать лекарство, с которого невозможно получить прибыль? Поэтому препарат решили придержать до тех пор, пока химики не разработают для него необходимый комплекс молекулярной защиты. Они надежно скроют простой, маленький, волшебный секрет в запутанной структуре атомов, которую будет невероятно трудно взломать и практически невозможно воспроизвести. Таким образом, патент окажется защищен, и за препарат можно будет назначать достойную цену.
Дорогая красота
Макс смотрел на спящую женщину. Как, черт возьми, это произошло? Как он очутился на ковре с обнаженной женщиной? Он ведь не спит с кем попало. Конечно, Макс любил оторваться, выставить себя этаким богатеньким придурком, и часто увлекался. Разумеется, он любил флирт, но трахать всех подряд – это глупо. А попадаться на месте преступления – еще глупее. Сможет ли он выйти сухим из воды? Это будет трудно, подумал он, и очень дорого. Лежащая перед ним женщина вряд ли вбухала невероятные деньги в свое тело для того, чтобы раздавать его просто так. Такое тело создается для карьерного роста.
Оно было слишком совершенно, слишком продуманно, ни один его сантиметр не был оставлен на волю случая. Такое тело просто обязано появиться в следующем году на «Коскаре» (присуждении наград за косметическую хирургию). Макс тщетно искал признаков человеческой слабости. Всего одна ямка целлюлита на потрясающей ноге могла сулить надежду на то, что перед ним честная девушка. Девушка, которая проснется и скажет: «Отпад! Было прикольно, я себя просто не узнаю, а теперь тебе пора возвращаться к своей жизни, а мне – к своей». Но целлюлита не было, ни малейшей растяжки, волоска или складки, которая подтвердила бы, что это живое человеческое тело.
Направленная на Макса нога словно указывала на него обвинительным жестом. «Вот тот болван, – казалось, говорило ее уверенное положение. – Вот парень, о котором я буду рассказывать на каждом чат-шоу следующие десять лет. Вот придурок, который сделает меня знаменитостью».
Макс никогда не понимал, зачем он женился. Его жена Кристл, крупная звезда, как и он сам, тоже понятия не имела, зачем она это сделала. Их будто склеили друг с другом, бросили на съеденье выросшей вокруг них индустрии. Макс, словно король, жил в мире, где все, что он делал, считалось важным. Если он напивался, это было важно. Если он ударил журналиста, это было важно. Его прославленное решение уменьшить свой член («Я обязан сделать это ради женщин, с которыми я сплю») появилось на обложке Premiere и являлось новостью номер один канала MTV. И это несмотря на то, что основной аудитории МTV далеко за сорок, совсем другое поколение.
Проблема заключалась в том, что, как и большинство королей, Макс начал верить в собственную значимость. В индустрии развлечений мало таких королей, как Канут, людей сильных, способных повернуться лицом к волне общественного обожания и сказать: «Я – обычный человек, а не то, во что меня превратила слава». Однако самомнение Макса не могло устоять перед постоянным соблазном. Сегодня ты блюешь по приказу, а завтра женишься по приказу, разница невелика.
С момента свадьбы он и Кристл убеждали мир, что они познали любовь и их бурные дни кончились. Но это было не так. Кристл продолжала отрываться по ночам и ложилась на операционный стол по утрам, в то время как Макс продолжал пить, драться, получать по морде и просыпаться на животе, не зная, где он. Теперь, казалось, крыша у него достаточно съехала для того, чтобы показать себя полным идиотом. Макс не любил Кристл, но у него не было желания выставлять ее на посмешище на обложке National Esquire. Женщина пошевелилась.
– Макс, я требую развода, – сказала она.
Макс замер в изумлении. Он прищурил распухшие глаза, присматриваясь.
– Кристл? – спросил он.
– Что? – ответила она.
Макс замолчал. Ему было стыдно. Быть полным раздолбаем – это нормально, но не узнать собственную жену – это просто нелепо. Конечно, с момента их свадьбы она уже несколько раз меняла внешность, но мужу вроде как положено следить за такими вещами.
– Я требую развода, Макс. Вчера вечером в «Симонсе» с нами обошлись как с парой стариков. Я чувствую себя замужней старухой. Но я не старуха, мне всего двадцать четыре, и я требую развода.
– Хорошо, – сказал Макс.
– Ты больше ничего не хочешь сказать? – спросила Кристл.
– Ну… – Макс задумался. Она была его женой, и все же он почти не знал ее. Эта красотка была для него незнакомкой. Макса захлестнуло ощущение бессмысленности собственного существования. Он прислушался к себе, но ничего не услышал, потому что внутри было пусто. Вся его жизнь представляла собой бесцельную шараду. К счастью, моменты самоанализа проходили у Макса быстро.
– Как насчет последнего раза? – спросил он.
Кристл была не чужда романтики.
– Ну, ладно, давай.
Макс подполз к ней по ковру и вытянулся вдоль потрясающего тела Кристл.
– Вряд ли у меня изо рта очень уж хорошо пахнет, – признался он. – Ты не видела, мне вчера, случайно, в рот никто не отливал?
Освежитель дыхания всегда был у Кристл под рукой. Она побрызгала Максу в рот и себе заодно, потому что накануне поужинала перцовой водкой и кукурузными хлопьями с чесноком. Потянувшись за сумочкой, она достала довольно внушительный на вид флакон.
– Ладно. Вставай и стягивай штаны, – сказала она. – Ты мне, конечно, муж, но я понятия не имею, где ты был.
– Вряд ли я смогу встать, Кристл. До первой чашки кофе башка кружится на любой высоте повыше плинтуса.
– Вставай и показывай, Макс, или можешь ждать у моря погоды, – сказала Кристл, непреклонная и суровая, когда дело доходило до сексуальной гигиены. Макс знал: ничто не выводит ее из себя быстрее, чем отказ от мер предосторожности, поэтому он поднялся, пошатываясь, и спустил джинсы. Кристл побрызгала ему в пах спермицидным аэрозолем, покрывшим его пенис эластичной пленкой.
– Аэрозольный презерватив, наверное, величайшее изобретение со времен надувного оружия, – сказала Кристл, подышав на покрывающую член пленку, чтобы быстрее подсохла.
– Меня устраивает, – сказал Макс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46