– Ну, в смысле… я просто не мог удержаться, – ответил он.
– Я и так поняла, что ты не мог удержаться, – бросила Розали. – Я понимаю, что ты не нарочно привел себя в такое состояние. Так от чего же ты не мог удержаться?
Однажды кто-то сказал Максу, что честность – лучшая тактика.
– Послушай, Розали… Это было невероятно… Моя игра… Так справиться с ролью, обмануть копов. Это можно сравнить с высшим карьерным взлетом, с получением «Оскара» или вроде того…
Взгляд Розали объяснил ему все. Тот, кто сказал Максу, что честность – лучшая тактика, был неправ.
Пути расходятся
К тому времени, когда полицейский конвой прибыл обратно в Дублин, Макс почти физически устал от взгляда роскошных зеленых глаз, которые он находил столь притягательными с той минуты, как увидел. Теперь же они всю дорогу жгли его безмолвной яростью. Взгляд был такой пронзительный и сильный, что Макс начал всерьез опасаться, как бы после у него на лице на всю жизнь не остались шрамы.
Причина ярости Розали заключалась не только в том, что из-за тщеславия Макса она всю оставшуюся жизнь проведет за решеткой. Она понимала, что Гарду на нее натравили другие и ее арест никак не связан с Максом. Нет, причина ее гнева лежала гораздо глубже, в ее раненом сердце.
Макс ей нравился. Один раз, в клаустросфере Пластика Толстоу, он уже спас ей жизнь, и ей это пришлось по душе. Даже у самых суровых, несгибаемых террористок есть склонность к романтизму, и у Розали она была развита очень даже сильно. Она была пылкой деревенской девушкой, выросшей на древних сказаниях и песнях. Если роскошные, привлекательные мужчины хотели рисковать ради нее жизнью, она нисколько не возражала. С самого начала Розали чувствовала, что Макс, возможно, к ней неравнодушен, если судить по взглядам, которые он на нее бросал. Однако она оценивала себя трезво и считала, что такой знаменитый и богатый человек вряд ли может всерьез заинтересоваться ею. Поэтому, когда Макс во второй раз предложил спасти ее, она была глубоко тронута. Розали с детства внушали, что если любишь кого-то, то пойдешь на все, чтобы его поддержать и защитить. Ей казалось, что именно так Макс и поступает. В конце концов, помочь сбежать опасному преступнику – довольно серьезное нарушение закона, а Макс решился на него не задумываясь. Но теперь оказалось, что он сделал это просто из актерского тщеславия, столь неумеренного, что в результате Розали все-таки попалась. И вовсе она ему не нравится, он просто использовал случай выпендриться. Она ненавидела его. Ненавидела потому, что почти в него влюбилась, а теперь никогда больше его не увидит.
Грузовик наконец остановился у здания Центрального полицейского управления Дублина. Сначала вывели Макса.
– Розали, я… – начал он.
– Надеюсь, я больше никогда не увижу тебя, – сказала она, глядя на Макса уже не яростными и пронзительными, а полными слез глазами. – И я больше не хочу тебя видеть.
– И не увидите, – уверил ее инспектор. – Мужчин в женские тюрьмы не сажают, даже трансвеститов.

Глава 15
Нежданный спаситель
Любовь подсказывает выход
Макса депортировали на следующий день. Натан ждал его в аэропорту и был с ним, когда Гарда сопровождала его до самолета. Точнее, не до самого самолета, потому что до вылета оставалось еще много времени. Складывалось впечатление, что администрация Дублинского аэропорта, как и администрации всех остальных аэропортов мира, считает своей главной задачей загнать пассажиров как можно ближе к выходу на посадку, прежде чем сообщить, что рейс задерживается на два часа. Они не сообщают, что вы проходите мимо последнего туалета, последнего бара или последнего газетного киоска. Это вы открываете для себя, оказавшись в так называемом «зале ожидания», а точнее – помещении, где из удобств есть только невероятное количество пластиковых кресел.
Они стояли, прислонясь к стене: Натан, Макс и два копа. Впервые голова Макса была полностью занята исключительно сердечными делами. Единственное, о чем Макс мог думать, это зеленые глаза, которые буравили его, а затем наполнились слезами. Поразительно, но Натан на какое-то время забыл о своей любимой и недосягаемой Флосси. Когда говоришь о фильме, даже любви иногда приходится уступить ему место.
– У меня есть отличная идея для сценария, – сказал он Максу, как только они встретились.
– Если это как-то связано с переодеванием, забудь. Я убью тебя, если ты хоть слово вякнешь о том, что произошло, – рявкнул Макс, – и можешь мне поверить: я знаю, как правильно убивать.
– Нет, что ты, это более масштабная мысль, сюжетный ход. – Натан был очень, очень взволнован. – Я очень, очень взволнован, – сказал он.
– Мне все равно, меня это не интересует. Мир – пустое и унылое место, а я – самый пустой и унылый его житель. – Макс повернулся к копам, которые сопровождали его. – Слушайте, парни. Я подставил женщину, которую, кажется, люблю. Я должен помириться с ней. Пожалуйста, снимите наручники.
Констебли не пошевелились. Макс продолжал:
– Ну пожалуйста, парни. Попробуйте на минуту забыть, что вы крутые, несгибаемые, всемогущие стражи порядка, и разбудите в себе ребенка. Спросите его, как бы он поступил.
– Сынок, мы оказываем тебе услугу, сажая на самолет, – ответил один из них. – Если начнешь отношения с бабой с извинений, то будешь у нее под каблуком всю жизнь. Господи, да тебе придется спрашивать разрешения пойти нажраться в паб.
– Это точно, друг. Нужно быть твердым, напористым, – добавил второй. – Коли любишь, так позвони ей из Штатов и скажи: «Ну ладно, я облажался. Ну и что? Тебя это напрягает, дорогая?» Скажи ей, что если это ее и правда напрягает, то она может идти к едрене фене. В мире полно куда менее придирчивых девок, мать их…
– Это точно, – сказал первый полицейский. – К тому же в пабе сидеть и то приятнее. По крайней мере, хоть в твой бумажник никто не лезет.
– Спасибо, ребята. Вы меня убедили, – ответил Макс, и группа погрузилась в молчание.
Позиция ирландских полицейских напомнила Натану его встречу с копами у въезда в Беверли-Хиллз. Он подумал, что, вероятно, все полицейские разделяют подобное прохладное отношение к романтике. Может быть, поступи он работать в полицию, он бы легче пережил разрыв с Флосси. Черт! Он снова вспомнил о Флосси. И Натан помрачнел не хуже Макса.
Допрос
После того как Розали разлучили с Максом, ее привели в комнату для допросов и долго расспрашивали о делах группы «Мать Земля». Она, разумеется, молчала. Отчасти потому, что скорее бы умерла, чем раскололась, а отчасти потому, что, как и все члены хоть сколько-нибудь влиятельной тайной организации, она действительно знала очень мало.
Например, она не знала, откуда группа «Мать Земля» получает информацию о месте следующей экологической катастрофы, и при всем желании не могла бы рассказать полиции, как ее отряду и другим подобным отрядам всегда удается так быстро оказаться в самом центре событий.
– Этим занимается разведка, – сказала она проводящим допрос инспекторам. – Мы просто едем туда, куда прикажут.
– Ну а кто платит? – задали они обычный в таких обстоятельствах вопрос, поскольку финансирование группы «Мать Земля» представляло собой великую тайну.
– Наверное, богатые «зеленые» ребята, – ответила Розали, которая ничего больше не знала. Разумеется, как и все остальные, она слышала сплетни, будто кое-кто из мультимиллиардеров наконец образумился. Будто теперь они тратили свои бабки, приобретенные за счет уничтожения Земли, на ее спасение. Однако Розали не больше полиции знала о том, кто же эти загадочные филантропы.
– Прекрати нести чушь! – рявкнул инспектор. – Снаряжение твоих людей из воздуха не берется! Автомат, с которым тебя поймали, это не оружие, а произведение искусства. У наших людей ничего подобного нет. Кто, черт возьми, все это поставляет?
– Я не знаю, джентльмены, а если бы и знала, то уж точно не сказала бы вам, ясно? А теперь, если собираетесь меня пытать, то уж окажите любезность, приступайте, и покончим с этим!
Старший инспектор заговорил несколько оскорбленным, но все же поучительным тоном:
– Простите, но мы вынуждены разочаровать вас, мисс. Ибо, вопреки дурацким слухам, мы не занимаемся пытками. Если только не считать нашу еду. Уведите ее, констебль.
– Когда я увижу адвоката? – спросила Розали, когда крепкая сотрудница полиции рывком подняла ее со стула.
– Адвоката увидите в Америке. Всего вам хорошего, мисс.
Так Розали обнаружила, к своему удивлению, что никто не собирается судить ее в Ирландии. Напротив, ее передадут ФБР для экстрадиции в Америку. А там она предстанет перед судом за нападение на «ДиджиМак». Ее отъезд был запланирован на следующий день. Судья уже выписал соответствующее распоряжение, не оставив возможности для апелляции. Тщетно Розали возмущалась, что это совершенно незаконно, что нельзя просто так передавать европейских граждан американским властям. Правда, разумеется, заключалась в том, что власти на самом деле могут делать все, что пожелают. Европейская Федерация кишела террористами (терроризм даже потеснил с первого места в списке преступлений автомобильные кражи) и, естественно, приходила в восторг, когда другая страна предлагала взять террориста под свой контроль. Глава ирландского особого отдела Европола даже позвонил американскому послу и сообщил, что у них в ожидании суда сидит не одна сотня подозреваемых в терроризме и ФБР может забрать себе всех, кого захочет. От лица Бюро посол вежливо отклонил предложение.
Да какой из тебя федерал?
На следующий вечер Гарда передала Розали на попечение американским властям в лице особого агента Джуди Шварца.
– Добрый день, я агент Джуди Шварц, – сказал тот, протягивая руку Розали, которая упорно держала свои скованные наручниками руки на коленях.
– Ты федерал? – спросила она. – Ты не похож на федерала.
– Ну, ладно, открою секрет. Когда возникает крутая заварушка, я бегу в телефонную будку, накачиваю сто килограммов чистых мускулов и становлюсь настолько крутым и неотразимым, что дух захватывает.
Джуди не знал, зачем он это говорит, ведь все равно ничего не изменить. Как бы едко ни парировал он нападки на свою внешность, лучше все равно не становилось. С момента прибытия в Дублин и самой первой встречи с коллегами из особого отдела Гарды он видел, что его повсюду преследуют усмешки. Отчасти Джуди понимал окружающих. СМИ десятилетиями вбивали людям в голову, как должен выглядеть тайный агент, а Джуди на него никак не походил. Он понимал, что его обидчики ни в чем не виноваты. Дело было в обществе в целом. В конце концов, если полицейскому говорят, что ФБР высылает агента забрать террориста, то он вряд ли ожидает увидеть человека, у которого одна нога короче другой, зубы торчат вперед и очки с толстыми линзами. Джуди отчасти понимал, но все равно ему было больно, даже после многих лет горького опыта.
Он был бы рад узнать, что на этот раз его маленький укол, адресованный обидчице, попал в цель. Розали чуть было не начала извиняться, но осеклась. В конце концов, этот человек потащит ее в Штаты, чтобы судить. Поразмыслив, она решила, что ей плевать, обидела она его или нет.
– Теперь я сам буду заниматься ею, – сказал Джуди сидящим по бокам от Розали полицейским, но они не подчинились. Вместо этого один из них разомкнул наручник на запястье Розали и пристегнул к своей руке.
– Вы по-прежнему находитесь на европейской территории, агент Шварц. Мы должны сопроводить вас и задержанную в аэропорт и посадить на самолет.
– Разумеется, – сказал Джуди. – Однако, боюсь, мне придется настоять на том, чтобы в интересах безопасности задержанную пристегнули ко мне.
Джуди твердо встретил удивленный взгляд здоровенного полицейского.
– Это дело особой важности для ФБР, – объяснил он. – Мисс Коннолли – опытная преступница, известная своей проницательностью, изобретательностью и силой. Я не могу допустить, чтобы она сбежала.
Потребовалось немало храбрости, чтобы сказать подобное. В комнате находились четверо представителей Гарды, любой из которых, включая женщину-констебля, мог бы просто положить Джуди в карман. Конечно, они рассмеялись. Даже Розали не могла сдержать усмешку, видя такую наглость.
– То есть вы хотите сказать, агент Шварц, – произнес ирландец, – что, если арестованная вдруг вздумает шутить, вы можете помешать ей уйти в бега лучше, чем наши люди? Так получается?
– Я прошел отличную подготовку, сэр. Без обид.
Ирландец снова рассмеялся и распорядился приковать арестованную к американцу, если он этого хочет. Джуди попросил ключ, но получил формальный ответ, что не в правилах Гарды отдавать ключ человеку в наручниках. Джуди получит его, когда они взойдут на борт самолета.
В таком составе они и поехали в аэропорт: Джуди, Розали и двое конвоиров Гарды. Приблизительно в это же самое время туда двигались Макс и Натан. Однако Розали не суждено было попасть на свой рейс.
Гипнотическая сила экрана
Джуди и Розали отошли в сторонку, пока один из копов стоял в очереди на регистрацию. Как и во всех аэропортах, на потолке и на стенах было множество телевизоров. Некоторые сообщали информацию о рейсах, другие же предлагали зрелища, которые лишь с большой натяжкой можно назвать «развлечением»: кабельные музыкальные каналы, местное утреннее телевидение и интерактивные игры.
Много лет назад магнаты СМИ и маркетинга пришли к выводу, что представители рода человеческого все как один лишены оригинальности и не способны к самостоятельному мышлению, в силу этого они не в состоянии совершать даже элементарные действия без электронных стимулов. Поэтому торговые центры вдруг наполнились звуками классических поп-хитов в дебильной обработке, льющимися среди всякого хлама, пересохших фонтанов и отвратительных скульптур. Старики могли целую вечность простоять на неработающем эскалаторе и умереть под звуки Wonderful World. Лифты, магазины, даже автобусы – всё вдруг запело. Когда люди звонили в службу такси, им приходилось пятнадцать минут прослушивать коммерческое радио, перед тем как узнать, что в настоящее время все такси заказаны на три дня вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46