Солнце — только что стояло на этом вот месте горизонта: ап! — и нет его, ночь кругом! Уличных фонарей — ни одного на пустырях, месяц узенький, ни тепла от него, ни света… Шонне-то хорошо, потому что ей есть к кому обратиться за помощью и пожаловаться, а — мне каково? Влипли крепко, ни вперед, ни назад. С точки зрения Робинзона Круза, проблема смешная и никакая: остановились, приняли горизонтальное положение на более-менее удобном кусочке теплой земли, обнялись — и лежите, дожидайтесь, пока солнце взойдет… Но мы, увы, не робинзоны, а изнеженные бледные росточки городской цивилизации, нам подавай джакузи, ужин, мягкую кроватку в двух метрах от телевизора…
— Ричик, мне страшно…
— Не бойся, птичка. Максимум риска для нас — опоздать к общему ужину и есть остывшее.
— Правда? Тогда ладно… А змеи?..
— Змеи тут не водятся, — уверенно объясняю я и делаю себе узелок: проверить потом в рецепции — правду ли говорю?
— Но ты найдешь дорогу?
— Уже нашел. Плохо только, что придется возвращаться по ранее пройденному и давать кругаля в обход трещины. Устала?
— Есть немножко.
— Я бы тебя на руках понес, да боюсь в темноте уронить. Хочешь — забирайся ко мне на закорки, будешь сидеть сзади и дорогу высматривать?
— Ты же сказал, что нашел дорогу? Нет, Ричик, я своими ножками, знаешь я какая сильная?
— Конечно, знаю. Осторожнее, по-моему, сейчас будет спуск, держись за меня крепче…
Долго ли, коротко, выбрались мы на твердый и ровный тракт, однако и здесь не удержались от приключения, вломились сослепу на чужую, плохо охраняемую стройплощадку. Лучше бы хозяева не экономили на сторожах, а то пока я втолковал старому дураку, что нам от него и от этой местности нужно, он чуть ли ни обделался, в обнимку со своей рухлядью, охотничьей «вертикалкой»…
Только возле рецепции мы с Шонной поняли, насколько устали и проголодались: надо, надо, надо всего-навсего лишь взять ключ, пройти десять метров к лифту, подняться на четырнадцатый этаж, умыться, переодеться — и обратно, ужинать. Всего делов! Но — вот они ресторанные двери и запахи, четыре метра, против десяти к лифту, и мы уже не в силах потерпеть… Слабаки.
— Ладно, — говорю, — сообразим.
Короче, изложил я в двух словах администраторам историю нашей поцарапанности, засоленности и запыленности, снискав вежливое и теплое сочувствие, омылись мы в ресторанном умывальнике, и, с тарелками наперевес, рванули к шведскому столу. Ши, естественно, в своем репертуаре: ну как можно, миновав гору с котлетами, тянуться за каким-то там овощным салатиком??? Впрочем, положила она и омлет, две сосиски, тостик… Женщины, что с них взять. Я же для начала размялся счетверенными свиными котлетами, потом взял барбекю, потом пару ломтей ветчины, и только после этого поменял тарелку на чистую, положил в нее салат из помидоров и капусты, вареной картошки с укропом и печенку в соусе. Соуса — побольше, соуса всегда надо набирать вволю, чтобы не сухо было жевать. Хлебца — один кусочек, и то под соус. Вот теперь можно спокойно поужинать.
— Ричик, ты просто дикий зверь, тигра полосатая. Если бы мы не нашли дорогу, я знаю, кого бы ты съел в темноте среди кактусов.
— И кого же?
— А ты сам не догадываешься? Не шевелись, ты соус на грудь посадил… Салфеточка… Во-от… Ричик, найди мне, пожалуйста, виноградный сок, что-то я не ви… Ой! ой-ёйёйёй!.. Ричик…
— Что? Что такое?..
— Тихо… Пожалуйста, тише… смотри… вон там… не так резко поворачивайся…
Я скосил глаза направо, у стойки с напитками мужик какой-то наливает себе… Бородатый, в темных очках… На фиг ему темные очки вечером? Ши явно на него и ни на кого другого пытается обратить мое внимание, хотя бы просто потому, что кроме нас троих и обслуживающего персонала, в зале никого не осталось, все на концерте иневийских эстрадных звезд, устроенном отелем в рамках ублажения постояльцев… Я уж грешным делом подумал на миг, что Бобби Жук тоже решил отдохнуть неподалеку от нас, в соседних номерах, и Шонна его увидела… Избил бы, не колеблясь, назойливого коллегу: только знакомых по работе рож мне и не хватало на отдыхе!
— Боже… это же Чилли Чейн…
— Угу. Будет тебе Чилли Чейн в занюханном курортном городишке по шведским столам скакать.
— Тише ты… это точно он…
Если и есть на бабилонском звездном небе сверхсупермегазнаменитость, ни с кем не сравнимая, то это Чилли Чейн. Ярче его — только два светила: Солнце и Господин Президент. Вернее, в порядке убывания: Господин Президент и Солнце. Но от старины Чейна — тоже сияние исходит будь здоров! Народный любимец, герой-любовник, рыцарь без страха и упрека, воплощенная романтика целлулоидного бытия. Да еще и поет.
Смотрю — вроде, он. А может и не он.
— Соку тебе? Одну секунду. — Встаю я, такой, и расслабленно ковыляю к емкостям с жидкостями: Шонне сок наливаю, себе кофе. Чувак стоит в полуметре от меня и, похоже, размышляет, чем бы ему свой кофе заправить…
— Сливки не берите, вкус у них не тот. Жирноваты, по-моему.
— Да? И мне так показалось. Ладно, тогда какао попьем. — Точно, его голос, этот тембр спутать невозможно…
— Великодушно прошу меня извинить, но… это ничего, что я вас узнал?
— Гм… Да нет, все нормально. А что, маскарад мой неважнецкий получился? — Мужик… вернее, кинозвезда Чилли Чейн, поправляет очки, трогает бороду…
Я подумал с полсекунды, прежде чем ответить…
— Главный ваш маскарад — отнюдь не усы и не борода, и не волосы на лоб, и не темные очки. Никому в мире даже в голову не придет, что вы — и здесь!
— Но вам же пришло? — Тут я рассмеялся, но негромко, чтобы халдеи не прислушивались.
— Вы слишком хорошо обо мне думаете. Это жена моя вас первая узнала, не я. Очень ценит ваши фильмы и ваши песни. — Дернуло же меня за язык Шонну вплетать!
— Спасибо. — Тут Чилли Чейн поворачивается и отвешивает моей Ши поклон, сопровождая его своей знаменитой улыбкой, которая, даже сквозь бороду, всех женщин подлунного мира пробивает насквозь. Говорят: светский лев, будучи вырван из привычной среды обитания, более всего походит на осла. Здесь это — категорически не тот случай! В полном блеске наш Чилли, безо всякого привычного ему антуража, только за счет великолепного собственного Я. Помню, про себя подумал в тот миг: если что — мир быстро обменяет харизматическую кинозвезду на память о мученической его смерти… Но, надо отдать ему должное: не было в его улыбке и поклоне флирта и обещаний… И Шонна под стать: теплая улыбка без экстаза и сдержанный кивок.
— Свободных мест масса, но, быть может, составите компанию нам с Шонной? Или вы уже поужинали? — Чейн опять царапнул пальцем дужку очков, потер переносицу…
— Не привык носить эту заразу… купил какие попроще, и вот мучаюсь. С удовольствием составлю вам компанию, одичал… Ужинать почти не хочу, я просто заскочил, полюбопытствовать, мясца вот отведал. А вы почему не на концерте?
Мы ему в двух словах рассказали — почему, а он про свое нежелание даже и объяснять ничего не стал, и так все понятно.
— А… Пишут… я слышала, что вы не едите животную пищу?
— Было дело, увлекался, в Индию даже ездил, за светом истинных знаний. Однако и сейчас я не просто поедаю фауну, но спасаю флору от травоядных! Кстати, судя по запаху и виду, это не кофе, дамы и господа.
— Но и не чай, — возражаю ему я, не с целью защитить вкусовые свойства весьма посредственно приготовленной бурды, а чтобы не терять нити разговора. Ши приторможена слегка, молчит, растерянная, не помогает, но я-то понимаю, что в любом случае сейчас мы раскланяемся, улыбнемся друг другу — и знакомство наше будет завершено… Так, поболтали ни о чем, называется… Все равно — событие. Уже не даром съездили!
— Может, если не возражаете, поднимемся ко мне, и я угощу вас своим? У меня в номере смонтирована моя личная кофеварка, я ее из дому захватил, единственная уступка моей изнеженности?..
Сам пригласил! Кр-р-руто! Как в кино! Ну, будет Шонне о чем подругам рассказать! Да и мне тоже! Не поверят ведь. Фотоаппарат, правда, есть, даже со свободными кадрами, но… посмотрим…
— Хм. От такого предложения грех отказываться. Ты как, дорогая?
Дорогая, конечно же, не против, но у нее свои резоны, которые иногда сильнее воли целого пантеона богов и триллиона соблазнов…
— Вот так прямо? В таком виде? Я… в затрапезе, нечесаная, лицо…
— Я тоже без грима, — смеется, — делов-то — по чашечке кофе пропустить.
«Делов»… Шонна потом призналась, что эти невеликосветские «делов» и решили вопрос:
— Ну, если и вы без грима, и если Рик не против, пойдем как есть. А вы где остановились?..
Чилли Чейн в три раза дольше его варил, кофе своего приготовления, нежели мы его пили, но за первой чашечкой пошла вторая, а потом по бокалу шампанского… Как-то так — разговорились все вместе, расслабились… Кофе отличный, даже я ощутил.
Чилли охотно поведал нам тайну своего здесь пребывания. Оказывается, временами ему во что бы то ни стало требуется выскочить из привычной среды обитания, «глотнуть воздуха свободы». Иногда он выезжает для этого за границу, но чаще остается дома, в Бабилоне и его окрестностях. В восточных горах есть у него имение (Еще бы! Знаем, конечно, телевизор-то смотрим: шале и пятьсот гектаров дикой, но ухоженной природы), на западном побережье еще одно, не хуже, да под Бабилоном-городом вилла… Но и там иногда все его достает, а вернее — напротив: он как в вату закутан, окруженный всеми этими секретарями, поварами, охранниками, коллегами… А когда и достает, даже сквозь вату: туристами и фанами, которые стаями бродят по окрестностям… Тоже ведь проблема не из приятных — фаны эти. В общественный туалет не зайти: организм отказывается очищаться на глазах у публики! Поэтому Чилли Чейн выбегает инкогнито в мир, в гущу народную, чтобы знать, как простые люди живут, и чувствовать то, что они чувствуют… Очки и борода, вполне этого хватает. Особенно, если забраться куда-нибудь в глушь несусветную, засесть, без челяди и охраны, в каком-нибудь захолустном отельчике без претензий…
Н-ну да, вообще-то говоря, все ведь от точки зрения зависит: это для нас волшебные пять звездочек, а для него — захолустье без претензий…
— Я третью зиму так сбегаю, и вы первые, кто меня узнал. Горячо надеюсь, что вы меня не выдадите!
Мы все дружно рассмеялись… Так вот почему он нас к себе-то позвал! Чтобы уговорить нас молчать… Но — резонное ведь желание, очень даже.
— Ни за что! Слово даем.
— Скажите, Чил… А… Потом? Когда мы вернемся? Было бы очень жестоко продолжать держать слово и в Бабилоне, у меня же подруги… — Ши такого жалобного тона в голос подлила, что мы с Чейном — опять в хохот.
— Помилуйте, ведь я не изувер какой, чтобы заставлять вас хранить вечное молчание по столь ничтожному поводу. Просто, пока я здесь, пока вы здесь — пусть только мы втроем и знаем. Хорошо?
— О, конечно, не сомневайтесь в нас.
— Да. — Тут я вылез из кресла и внимательно посмотрел на часы. — Дорогие гости, а не надоели ли вам хозяева? Пора, пора, пора. И так мы, как в голливудской сказке: целый день мечемся от приключения к приключению, одно другого ярче. У меня — и то мышцы ноют, а Ши завтра просто не встанет.
— Еще посмотрим, кто не встанет, это ты у нас сонюшка-сова. Я утренний бассейн ни за что не пропущу. Но это правда, нам пора.
И вот мы уже у дверей, отблагодарили друг друга как следует, самыми теплыми словами, и я уже за дверную ручку взялся…
— Послушайте… Боюсь показаться настырным, навязчивым… — Я оборачиваюсь, нет все в порядке: он смотрит на меня, а не на Шонну. — Есть просьба…
— Бросьте вы, дорогой наш Чили Чейн! Навязчивым… Если мы хоть чем-то можем помочь — всегда и на ура.
— Спасибо. Гм… А вы собираетесь еще куда-нибудь в поход, или ваша программа этого не предусматривает?
Мы с Шонной переглянулись… Черт возьми! Сам Чилли…
— Собираемся. Да, Ши? Не напугали тебя нынешние страсти?
— Напугали. Но я уже снова ничего не боюсь. Завтра у нас плановая экскурсия в аквапарк и в ботанический сад, и бездна покупок родственникам, а послезавтра мы с Риком именно что собирались попутешествовать. Но мы пешком, не на моторе.
— Вот-вот-вот, в том-то и прелесть, что пешком! Знаете, с телохранителями по бокам не больно-то погуляешь по нетронутой природе… Не расслабиться, как под конвоем.
— Местная природа дикая и нетронутая довольно условно, однако нам с Ши понравилась рассекать посреди нее. Если вы не возражаете составить нам компанию послезавтра — будет просто зашибись.
— Рик! Что ты несешь?
— А что я такого сказал?
— Не возражаю и даже буду счастлив. Это будет действительно, как вы изволили выразиться, зашибись!
— О, Боже! И вы! Великий Чилли Чейн — и выражается словно… словно… Никогда не ожидала. О-о, мужчины…
— Виноват, однако же герои моих ролей выражаются в некоторых фильмах куда как более кудряво.
— То — фильмы. Впрочем, мужчины — всегда подростки с маргинальным уклоном. Боже, неужели я доживу до ванны и душа?
— Да… Пора, идем. До послезавтра!.. Чил.
— Непременно, Рик! Ваш номер четырнадцать двадцать пять? Я позвоню.
— До свидания. — В самое последнее мгновение я спохватился и успел его тормознуть вопросом:
— А как же вы умудрились избавиться от телохранителей? Им же запрещено подчиняться вам в этом вопросе?
— Вы правы, да, запрещено. Очень просто: я дал расписку в том, что временно прошу исключить исполнение пункта такого-то из нашего контракта номер такой-то с охраняющей меня фирмой такой-то. Вы даже не представляете, как хочется иногда побыть простым человеком.
— Иногда? Иногда — да…
Следующий день мы с Шонной провели как и собирались, в экскурсиях и покупках, а ближе к вечеру задумались: позвонит, или не позвонит?
— Может, сами позвоним?
— Нет, Ши, не хочу. Кроме того, с «люксом» внутри отеля соединяют только через коммутатор, мы же не знаем, под каким именем он в «ключарне» зарегистрирован. Забыл если — значит забыл, имеет полное римское право. Он ведь звезда, суперзвезда, представляешь, сколько в мире есть желающих свести с ним знакомство?
— Да, Ричик, конечно же ты прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52