- Простите, я не сдержался...
- Вечно вы - "не сдержался", "не сдержался". Лечиться
надо! - и Брежнев покрутил пальцем у виска, давая понять
Хрущеву, что он полный идиот. - Ладно, что там у вас?
Первый секретарь еще раз повторил свою вступительную речь.
Брежнев и все остальные очень внимательно выслушали ее. Слово
взял Жуков.
- Товарищи, я предлагаю связаться со Штирлицем. Только он
может решить эту проблему.
- Однако, мы и сами не дураки! Причем здесь какой-то
Штирлиц! - сказал Черненко.
- Правильно, Константин Устинович, - подхватил Андропов.
- Надо самим что-нибудь придумать!
- Товарищ Пельше, а что вы думаете по этому поводу? -
осмелился спросить Хрущев.
- Я? Я того же мнения, что и Леонид Ильич!
Брежнев слегка улыбнулся и незаметным взглядом
поблагодарил за такое доверие:
- Но пасаран!
- Но пасаран! - ответил Пельше.
Хрущев оскалил зубы и начал скрежетать ими, затем нажал
кнопку под столом и вызвал дежурного охраны:
- Принесите еще графин самогонки!
- Слушаюсь, товарищ Первый секретарь! - ответил
охранник. Через минуту он вернулся c бутылкой водки.
- Самогонка кончилась, товарищ Хрущев, осталась только
водка.
- Как кончилась?! - удивился Никита Сергеевич.
- Молча!
- Что значит - молча?!
- А то и значит - молча! Пейте, что вам дают! Пока по
голове не получили!
- Что вы себе позво...
Но охранник быстро вышел, а Хрущев, плача, налил себе
стакан водки и залпом выпил ее. Брежнев брезгливо посмотрел на
него и сказал:
- Никита Сергеевич, а у вас есть какие-нибудь
предложения?
- Есть, батенька, есть!
- Ну, что ж, дорогой мой человек, мы вас внимательно
слушаем.
- На завтрак я предлагаю давать кукурузный початок,
настоянный на конской моче, - начал Хрущев. - На обед суп из
кукурузы и конского навоза. На ужин - то же, что и на завтрак.
- Вы это сами придумали? - спросил Брежнев.
- Сам, батенька, сам! - и Никита Сергеевич налил себе
еще стакан водки.
- Вы много пьете! - сказал Андропов.
- А ты мне не указывай! Слышишь?! Не указывай! Не
указывай, я тебе говорю! Шо смотришь то, а?! Ты чего пасешь?! А
мне плевать на твое мнение! Понял? Нет?! - и Хрущева вырвало
на стол.
- Леонид Ильич, я прошу вас оградить меня от этих пьяных
выходок! - закричал возмущенный Юрий Владимирович.
- Товарищ Хрущев, не забывайте, что вы - коммунист! -
заорал Брежнев, залезая под стол.
- Простите, Леонид Ильич, я опять не сдержался.
В это время пришел Суслов.
- Товарищи, я разработал отличный напиток для товарища
Бормана, - сказал он.
- Какой еще там напиток?! - спросил Хрущев, вылезая
из-под стола.
- Здравствуйте, Никита Сергеевич! Чертовски
отвратительная вещь!
- Что еще за вещь? - закряхтел Брежнев, высовываясь
из-под того же стола.
- Здравствуйте, Леонид Ильич! Вещь - адская! Вам она не
понравится. А товарищ Борман на всю оставшуюся жизнь запомнит,
что значит идти против нашей партии.
- Мы вас внимательно слушаем! - сказал Леонид Ильич. -
Вы присаживайтесь.
Суслов сел рядом c Андроповым, открыл папку, достал
исписанный листок бумаги и сказал:
- Я назвал это "От Суслова - Борману"! Рецепт
приготовления очень простой: литр "Пшеничной" водки смешивается
c литром виноградного сока. Затем, в полученную жидкость
добавляются следующие компоненты: свежая канализационная вода
(0.25 литра), раствор новокаина (0.25 литра), перекись водорода
(0.5 литра), гематоген (0.5 литра), коровья моча (0.25 литра)
и, наконец, рюмка "Бургундского", соль, сахар, перец - по
вкусу. Все это тщательно перемешивается и отстаивается. В моей
лаборатории мы эту жидкость уже пробовали на кроликах - все
они живы, только облысели.
Хрущева еще раз вырвало, Брежнев последовал его примеру.
Жуков культурно вышел, Пельше высморкался, Андропов и Черненко
закашляли.
Первым оправился Брежнев:
- Ну, что ж, товарищи, Никита Сергеевич знает, как
кормить арестованного, товарищ Суслов знает, как поить его. Я
думаю, пора голосовать. Кто против такой кормежки, прошу
поднять хвосты! - Брежнев оглядел присутствующих и улыбнулся.
- Хвостов нет, значит все - "за". На этом и закончим.
...В полночь дверь в камеру Бормана открылась. Взору
мелкого пакостника предстал толстый человек в белом колпаке и
халате.
"Повар, - догадался Мартин Рейхстагович. - Ну,
наконец-то, а то так и копыта отбросить недолго!"
- Твоя жратва! - брезгливо сказал повар и поставил миску
c кукурузными початками и кружку c какой-то жидкостью, от
которой исходило ужасное зловоние.
Повар вышел и поэтому не мог слышать звериного рева
мелкого пакостника, который чуть не сошел c ума, выпив глоток
напитка "От Суслова - Борману". Слышал его только Адольф
Гитлер, сидевший в соседней камере и писавший письмо Еве Браун.
Узнав знакомый рев, Гитлер насторожился. Но, решив, что это ему
показалось, принялся писать дальше, не зная о том, что Мартин
Рейхстагович решил покончить жизнь самоубийством. И кто знает,
чем бы все это могло кончиться, если бы в Бутырскую тюрьму не
приехал Леонид Ильич Брежнев, у которого созрел дьявольский
план по смещению Хрущева c поста Первого секретаря ЦК КПСC.
ГЛАВА 11. РОКОВОЙ ИСХОД ВСТРЕЧИ C МЮЛЛЕРОМ
Успех любого предприятия зависит от конкретного участия в
нем тех или иных индивидуалов. Индивидуалами рождаются, а не
становятся. И поэтому, все то, что сделал Штирлиц для провала
выступления Хрущева, было защитой как самого себя, так и
Леонида Ильича Брежнева. Штирлиц давно понял, что новое задание
Центра нужно истолковывать совершенно иначе.

24.05.59
(5 часов утра)

После очередной попойки Штирлиц решил опохмелиться. Но
что-то не складывалось так, как хотелось бы. И поэтому, голова
разведчика болела также, как и его мочевой пузырь. Не
складывались не только обстоятельства, позволяющие сбить
головную боль, разведчик не мог ощутить связи между Хрущевым и
Эйзенхауэром, Борманом и Брежневым, и вообще, Москвой и
Нью-Йорком. Тот факт, что Борман был как-то причастен к новому
заданию Центра не укладывался ни в одну из гипотез, построенных
Штирлицем. "Что, черт подери, эти злыдни задумали?" - подумал
полковник Исаев и открыл еще одну банку пива.
Штирлиц знал, что Хрущев мог бы и без Брежнева начать
переговоры c американцами. Но Брежнев удивительным образом
вписывался в первую гипотезу: во время пребывания Первого в
Америке, на него совершается покушение, организованное
Брежневым. Вторая гипотеза была более проста: Дуайт Эйзенхауэр
не признает советского лидера в лице Хрущева и не принимает
последнего в Соединенных Штатах. Третья гипотеза была связана c
Борманом: Борман приезжает вместе c Хрущевым в Америку и
является его гидом; затем Борман, будучи не Борманом, а одним
из деятелей ЦК, позорит советского лидера перед лицом
капиталистической общественности.
Все эти три гипотезы были связаны c Брежневым и поэтому
Штирлиц решил ставить карту на него. Исходя из последней
шифровки Центра, третья гипотеза была наиболее вероятной -
задание исходило от Брежнева, и только Леонид Ильич подхватил
идею полковника Исаева об участии Бормана в провале выступления
Первого.
- Да, это может плохо кончиться, - тихо сказал Штирлиц,
стоя перед унитазом.

В Нью-Йорке шел дождь. Город готовился к приему советских
гостей. Повсюду были развешаны плакаты c приветственными
надписями.
Мюллер шел по Двенадцатой авеню и плевался. "Как они любят
этих русских и как я их ненавижу!" - думал бывший шеф Гестапо
и вождь Четвертого Рейха, разглядывая шикарный плакат c
надписью:
Да здравствует Кукурузный король!
Мюллер знал, кого имеют в виду под кукурузным королем, но
боялся даже думать об этом - советские лагеря до сих пор
давали о себе знать шатающейся челюстью. И поэтому Мюллер
сдержался и не плюнул на плакат. Он решил зайти в кафе и
что-нибудь перекусить. Денег было мало, но на бутерброд c
черной икрой и бутылку виски хватило. Он сел за дальний столик
и принялся цедить бодрящий напиток. Когда бутерброд был съеден
и выпита половина бутылки, в кафе появился штандартенфюрер CC
фон Штирлиц.
Штирлиц не сразу признал в седом старике бывшего вождя
Четвертого Рейха, но Мюллер понял, кто подходит к его столику и
поэтому насторожился.
- Разрешите? - вежливо сказал Штирлиц, усаживаясь за
столик Мюллера.
"Наверно, он меня не признал", - подумал Мюллер и кивком
головы дал свое согласие.
Штирлиц щелкнул пальцами, подозвал официанта, заказал три
банки тушенки и бутылку водки и принялся жадными глазами
рассматривать уставшее лицо Мюллера.
"Вот теперь точно! Сомнений быть не может - это Штирлиц!
Тушенку и водку поглощает только он. Возможно, сейчас будут
бить". - Мюллер тоже впялился в суровое лицо Штирлица и начал
усиленно стучать зубами.
- Простите, может мы c вами где-нибудь раньше
встречались? - начал Штирлиц.
Мюллер промолчал. Он боялся, что его голос может выдать
его и поэтому решил занять выжидательную позицию.
Штирлиц повторил свой вопрос на русском языке. Мюллер
промолчал.
"А c другой стороны, все равно я влип. От Штирлица вряд ли
уйдешь. Он зануда известный", - подумал Мюллер и выпил еще
одну рюмку виски.
Штирлиц повторил свой вопрос на немецком языке. Мюллер
решил, что дальше молчать бесполезно и сказал:
- Да, это - я!
- Кто - ты?!
- Неужели, я так изменился?
- Я не понимаю, о чем вы говорите?
Вежливый Штирлиц сделал деликатный жест и слегка шлепнул
подошедшего официанта, который принес его заказ. Открыв банку
тушенки и налив стакан водки, полковник Исаев еще раз сказал:
- Дружище, я не понимаю, о чем вы говорите?
- Да это же я - Мюллер!
Штирлиц еще раз посмотрел на старика, засунул руку в
карман, нащупал свой любимый кастет и сказал:
- Мюллер? Какими судьбами?! Ты в Нью-Йорке? Вот не
думал?! Выпустили тебя, да?
Старые друзья обнялись. Радости Штирлица не было предела,
а Мюллер, видя такой поворот дела, рассказал про свой
украденный совочек, на что Штирлиц ответил:
- Дружище, а ты совсем не изменился! Все также возишься в
песочнице?
- Да я...
- Да ладно тебе! - и Штирлиц похлопал старого друга по
плечу. - Ты здесь один?
- Как тебе сказать...
- Говори все, без утайки. - Штирлиц опять нащупал свой
любимый кастет. - А не то побью!
Мюллер давно заметил, как Штирлиц залезает в карман, где у
него несомненно лежит кастет, и поэтому сказал:
- В Америку нас переправил товарищ Керенский.
- Какой товарищ?!
- Керенский. Это тот самый...
- А кого это "вас"?
- Кого, кого? Всех ваших кубинских и бразильских друзей,
которые по вашей же, господин штандартенфюрер, милости
оказались в магаданских застенках!
- И что, Кальтенбруннер c вами?!
- И Кальтенбруннер, и Холтоф, и Айсман, и даже красавица
Тетя Фига - здесь, в Нью-Йорке.
Штирлиц задумался. Все это могло послужить неплохим
козырем в игре, задуманной Брежневым. И поэтому полковник
Исаев, закурив папиросу, сказал:
- Немедленно едем к вашим друзьям!
- Я не думаю, что это им понравится, - грубо промолвил
Мюллер.
- А их об этом и спрашивать никто не будет, - грубо
сказал Штирлиц и въехал кастетом по истрепанной физиономии
Мюллера, повергая его в безграничное изумление. - Еще нужны
объяснения?!
Мюллер расплакался.
- На Кубе - били. В Магадане - сломали челюсть. А
теперь, здесь вы теребите мою физиономию. Как вам не стыдно?!
- О совести заговорил? А что ты думал тогда, в Германии,
когда закрыл дверь после ухода Гитлера? А тогда, когда я
томился в застенках твоего хренового Четвертого Рейха? Помнишь,
собака?! - И Штирлиц вмазал еще раз.
Мюллер завыл, а Максим Максимович налил себе еще стакан
водки.
- Ну что, я тебя убедил? - спросил он.
- Вполне.
- Тогда едем.
...Александр Керенский лежал в одной постели c Тетей
Фигой. Керенский был стар, но красотка Фига не замечала этого.
Этот мужчина заманивал к себе какой-то внутренней силой,
порождающей неукротимую энергию молодого, влюбленного болвана,
c которым спала красотка намедни.
В квартире Керенского был организован штаб бывшей
нацистской партии Германии. Сюда съезжались все бывшие
представители Вермахта.
- Так это все ваши штучки, товарищ-господин бывший глава
Временного правительства? - На пороге стоял восхитительный
Штирлиц c гранатой в руках.
- O, my God! - успел пропищать Александр Керенский.
Граната разорвалась как раз под его задом.
Все остальные "рыбками" повыпрыгивали из окон
четырнадцатого этажа.
- Развели тут бардак! - злобно прорычал Штирлиц, вытирая
c мундира что-то похожее на кал.
То, что еще недавно называлось Сашей Керенским, висело на
люстре и оправлялось на Штирлица.
- Прекратите, товарищ Керенский, заниматься хреновиной!
- грозно сказал Штирлиц.
- Максим ты не прав! Ты что наделал?! - прошипела губа
бывшего главы Временного правительства.
- Я всегда прав! - сказал Штирлиц. - Что это вы тута
развели? Фашистский гадюшник? Ты что же это, опять вдарился в
политику?
- Максим... или как там тебя еще... Петька, Отто... или
этот, ну как его - Штирлиц, ты, еще раз повторяю, не прав! У
нас здесь был творческий вечер Александры Пахмутовой.
- Какой еще там Ахмутовой? Тут все видно невооруженным
глазом - фашистский гадюшник тут у вас, вот.
Мюллер, торчавший у Штирлица все это время подмышкой, тихо
шепнул:
- Товарищ Штирлиц, я забыл вам сказать, Сашка что-то
знает про Хрущева, а точнее про его приезд в USA.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28