Однако чувствовалось, что надежда иссякает и что пружина уже лопнула.
Я мчусь в Лаон, располагаю свой командный пункт в юго-восточной части города Брюйера, знакомлюсь с окрестностями.
Из французских войск я нашел в этом районе лишь разрозненные подразделения 3-й кавалерийской дивизии, горсточку людей, удерживавшую крепость Лаон, и случайно застрявший здесь 4-й отдельный артиллерийский дивизион, получивший приказ в случае необходимости применить химические средства. Я присоединил к себе этих молодцов, вооруженных одними карабинами, и назначил их в охранение вдоль Сиссонского канала. В тот же вечер в соприкосновение с ними вошла разведка противника.
16 мая вместе с сотрудниками моего зарождающегося штаба я производил разведку и собирал необходимые сведения. У меня сложилось впечатление, что крупные силы немцев, вышедшие из Арденн через Рокруа и Мезьер, двигаются не на юг, а на запад, к Сен-Кантену, прикрыв свой левый фланг боковым охранением, выдвинутым в район южнее реки Сер. По всем дорогам, идущим с севера, нескончаемым потоком двигались обозы несчастных беженцев. В их числе находилось немало безоружных военнослужащих. Они принадлежали к частям, обращенным в беспорядочное бегство в результате стремительного наступления немецких танков в течение последних дней. По пути их нагнали механизированные отряды врага и приказали бросить винтовки и двигаться на юг, чтобы не загромождать дорог. "У нас нет времени брать вас в плен!" говорили им.
При виде охваченных паникой людей, беспорядочно отступающей армии, слыша рассказы о возмутительной наглости врага, я почувствовал, как во мне растет безграничное негодование. О, как все это нелепо! Война начинается крайне неудачно. Что ж, нужно ее продолжать. На земле для этого достаточно места. Пока я жив, я буду сражаться там, где это потребуется, столько времени, сколько потребуется, до тех пор, пока враг не будет разгромлен и не будет смыт национальный позор. Именно в этот день я принял решение, предопределившее всю мою дальнейшую деятельность.
Прежде всего я решил, что завтра же утром буду наступать любыми средствами, которые прибудут в мое распоряжение. Продвинувшись километров на двадцать в северо-восточном направлении, я попытаюсь выйти к Мон-Корне на реке Сер, узлу дорог, ведущих на Сен-Кантен, Лаон и Реймс. Тем самым я перережу первую из них, так что враг уже не сможет воспользоваться ею для продвижения на запад, и оседлаю две другие, которые в ином случае могли бы дать возможность противнику подойти прямо к оборонительным позициям 6-й армии.
На рассвете 17 мая я получил три танковых батальона. Один из них (46-й батальон) имел танки типа "В" и был усилен танковой ротой, включавшей танки типа "D-2". Он входил в состав 6-й полубригады. Два других батальона (2-й и 24-й) имели танки "Рено-35" и входили в состав 8-й полубригады. На рассвете я двинул эти силы вперед. Опрокидывая на своем пути вражеские подразделения, уже вторгшиеся в этот район, они достигли Монкорне. До вечера мои батальоны вели бои на окраинах, а затем в самом населенном пункте, подавив при этом многие очаги сопротивления врага и обстреляв из своих орудий немецкие части, пытавшиеся пройти через Монкорне. Однако реку Сер противник удерживал очень прочно. Наши танки, лишенные какой бы то ни было поддержки, не могли, конечно, форсировать ее.
Днем прибыл 4-й егерский батальон. Едва он успел выгрузиться, как я тут же использовал его, чтобы ликвидировать в районе Шивр вражеский авангард, который пропустил наши танки, а затем обнаружил себя. Эта задача была быстро выполнена. Но с северного берега реки Сер нас обстреливала немецкая артиллерия, в то время как наша даже не была еще установлена на огневых позициях. Всю вторую половину дня немецкие бомбардировщики непрерывно появлялись в воздухе и с пикирующего полета бомбили наши танки и автомашины. Нам нечем было ответить. Наконец, все чаще и все более многочисленные механизированные отряды врага стали действовать в нашем тылу. Выдвинувшись на 30 километров вперед за реку Эн, мы были одиноки на нашем участке, и надо было покончить с таким, по меньшей мере, рискованным положением.
С наступлением ночи я поставил задачу только что прибывшему 10-у кирасирскому разведывательному полку средних танков войти в непосредственное соприкосновение с противником и направил в Шивр танки и пехоту. Повсюду можно было видеть сотни убитых немецких солдат и множество сгоревших вражеских автомашин. Мы захватили 130 пленных. Наши потери не составляли и 200 человек. По тыловым дорогам прекратился поток беженцев. Некоторые из этих несчастных стали даже возвращаться обратно, ибо среди них прошел слух о том, что французские войска продвинулись вперед.
Теперь надо было действовать уже не северо-восточнее, а севернее Лаона, поскольку значительные силы противника, прибывавшие из района Марль, двигались вдоль реки Сер к западу - на Ла-Фер. В то же время отряды бокового охранения немцев стали двигаться в южном направлении, угрожая выйти к реке Элет. 4-я бронетанковая дивизия использовала ночь с 18 на 19 мая, чтобы занять позиции на северной окраине Лаона. Тем временем я получил подкрепление - 3-й кирасирский полк, состоящий из двух эскадронов танков "Сомюа", и 322-й артиллерийский полк в составе двух дивизионов 75-миллиметровых орудий. Кроме того, командир 3-й легкой кавалерийской дивизии генерал Петье74 обещал поддержать меня огнем своих орудий, занимавших позиции на высоте Лаон.
Правда, из 150 танков, которыми я располагал, было только 30 машин типа "В", вооруженных 75-миллиметровой пушкой, и около сорока машин типа "D-2" или марки "Сомюа" с малокалиберными 47-миллиметровыми орудиями, а все остальные танки "Рено-35" имели 37-миллиметровые орудия, способные вести эффективный огонь на дистанцию не более 600 метров. Однако во главе экипажей танков "Сомюа" были командиры, которые никогда раньше не стреляли из орудий, а водители имели за плечами в общей сложности не более четырех часов вождения танка. К тому же дивизия имела всего один пехотный батальон, перевозимый на автобусах, а потому крайне уязвимый при перебросках. Кроме того, артиллерия была укомплектована за счет подразделений, прибывших из самых различных парков, и многие офицеры знакомились со своими солдатами буквально на поле боя. К тому же у нас не было средств радиосвязи, и мне приходилось командовать дивизией, отдавая распоряжения подчиненным командирам через связных-мотоциклистов или лично отправляясь в части. В довершение всего все части испытывали крайний недостаток в транспортных средствах, в средствах снабжения и ремонта, которыми при нормальных условиях они должны были бы располагать. И все-таки эти наспех сколоченные войска были охвачены боевым духом. Вперед! Источники энергии еще не иссякли!
19 мая на рассвете - в бой! Танки дивизии, преодолевая ряд последовательных рубежей, двинулись к Креси, Мортье и Пуйи. Они должны были овладеть мостами и преградить противнику путь на Ла-Фер. Танки сопровождала артиллерия. Разведывательный полк и пехотный батальон обеспечивали прикрытие правого фланга со стороны реки, у Барантона. В направлении Марль была выслана разведка. Утро прошло благополучно. Мы вышли к реке Сер, обратив в бегство различные вражеские подразделения, которые просочились в этот район. Но на северном берегу реки противник занимал оборону. Он прочно удерживал переправы и уничтожал наши танки, которые пытались к ним приблизиться. В бой вступила тяжелая артиллерия противника. Мы вошли в соприкосновение с крупными соединениями немцев, двигавшихся к Сен-Кантену. Чтобы форсировать водную преграду и выдвинуть вперед танки, нам не хватало пехоты и мощной артиллерии. В эти минуты я не мог не думать, на что была бы способна механизированная армия, о которой я так долго мечтал. Если бы я располагал сейчас такой армией, чтобы внезапно вырваться к Гюизу, сразу было бы остановлено продвижение немецких танковых дивизий, их тылы оказались бы охвачены смятением, Северная группа армий смогла бы вновь соединиться с армиями Центрального и Восточного фронтов.
Однако наши силы в районе севернее Лаона крайне ничтожны. Поэтому немцам удается форсировать реку Сер. Еще накануне они начали переправляться через нее в Монкорне, который мы уже оставили, а с полудня переправлялись также и в пункте Марль. Они атаковали наш правый фланг на реке в пункте Барантон и наши тылы в Шамбри, бросив в наступление большое количество танков, самоходных орудий, минометов на автомашинах и мотопехоты. А тут еще появились их пикирующие бомбардировщики. Они совершали налеты до самой ночи, держа под угрозой автомашины, которые не могли передвигаться вне дорог, и открыто расположенные артиллерийские орудия. Во второй половине дня я получил приказ генерала Жоржа прекратить сопротивление. Развертывание 6-й армии было закончено, и мою дивизию предполагалось немедленно использовать для выполнения других задач. Я решил задержать противника еще на сутки, для чего сосредоточил дивизию вокруг Воржа, с тем чтобы иметь возможность нанести немцам фланговый удар, если они попытаются наступать из Лаона на Реймс или на Суассон. Переправу через Эн я отложил на следующий день.
Перегруппировка прошла организованно, хотя повсюду противник пытался нас атаковать. Всю ночь у выходов из района расположения войск не прекращались стычки. 20 мая 4-я бронетанковая дивизия выступила в направлении Фим и Брен. Ей пришлось двигаться буквально среди немцев, которыми кишели все дороги. Противник имел здесь много опорных пунктов, и большое количество немецких танков атаковало наши колонны.
Благодаря нашим танкам, которые постепенно расчищали пути и подходы, мы достигли реки Эн относительно благополучно. Однако разведывательному полку (10-й кирасирский полк), который вместе с одним танковым батальоном составлял арьергард, с большим трудом удалось выйти из Фестьё. На возвышенности Краон обозы дивизии подвергались сильному обстрелу и вынуждены были бросить охваченные пламенем грузовики.
В то время как 4-я бронетанковая дивизия действовала в районе Лаона, к северу от этого района события развивались с той же стремительностью, с какой продвигались немецкие танковые колонны. Германское командование, приняв решение уничтожить союзные армии Северной группы раньше, чем будет покончено с войсками Центрального и Восточного фронтов, двинуло свои механизированные силы на Дюнкерк. От Сен-Кантена они снова начали наступление двумя колоннами: одна шла прямо к цели через Камбре и Дуэ, другая двигалась вдоль побережья через Этапль и Булонь. Тем временем две бронетанковые дивизии врага овладели Амьеном и Абвилем и создали на южном берегу Соммы предмостные укрепления, которыми и воспользовались в дальнейшем. Что же касается союзников, то к вечеру 20 мая голландской армии уже не существовало, бельгийские войска отступали на запад, английские экспедиционные силы вместе с 1-й французской армией оказались отрезанными от Франции.
Французское командование, несомненно, стремилось восстановить контакт между двумя группировками своих сил, двинув в наступление Северную группу армий от Арраса на Амьен, а левый фланг Центральной группы - от Амьена на Аррас. Именно такой приказ 19 мая отдал генерал Гамелен. Сменивший его 20 мая генерал Вейган, который на следующий день собирался отправиться в Бельгию, согласился с таким замыслом. Теоретически этот план был вполне логичен. Но для его осуществления само командование должно было верить в возможность победы и стремиться к ее достижению. Однако крах всей военной доктрины и организационных принципов наших руководителей лишал их необходимой энергии. Находясь в состоянии моральной депрессии, они стали сомневаться решительно во всем и особенно в самих себе. И тут сразу же начали действовать центробежные силы. Бельгийский король немедленно стал подумывать о капитуляции, лорд Горт - об эвакуации английских войск, генерал Вейган - о перемирии.
В то время как в обстановке полного разгрома начался развал командования, 4-я бронетанковая дивизия двигалась на запад.
Сначала вопрос ставился так, что она форсирует Сомму и возглавит наступление, которое намечалось осуществить в северном направлении. Но от этой мысли отказались. Затем предполагалось использовать ее вместе с другими силами, чтобы отбросить немцев, которые переправились через Сомму у Амьена, но к участию в данной операции дивизия привлечена не была, однако для этой цели был взят один из ее танковых батальонов. В конце концов в ночь с 26 на 27'мая командир дивизии, произведенный за два дня до этого в генералы, получил от генерала Робера Альтмайера75, командующего 10-й армией, объединявшей силы, спешно сосредоточенные в районе нижнего течения Соммы, приказ немедленно выступить в направлении на Абвиль и атаковать противника, создавшего южнее города упорно обороняемый плацдарм.
К этому времени дивизия дислоцировалась вокруг Гранвилье. Выступив 22 мая и пройдя через Фим, Суассон, Виллер-Котре, Компьен, Мондидье, Бове, дивизия за пять суток покрыла расстояние в 180 километров. Можно сказать, что с момента ее рождения на полях Монкорне дивизия непрерывно находилась в бою или на марше. Это сказалось на состоянии танков, из которых около тридцати вышли из строя. Но по пути следования мы получили отличное пополнение: батальон танков типа "В" (47-й батальон), батальон двадцатитонных танков типа "D-2" (19-й батальон), который мне пришлось, к сожалению, оставить в районе Амьена, 7-й моторизованный драгунский полк, дивизион 105-миллиметровых орудий, батарею зенитных орудий, 5 батарей 47-миллиметровых противотанковых пушек. За исключением 19-го батальона, все подразделения были сформированы наспех. Но боевой дух, который царил в дивизии, охватил и личный состав этих подразделений сразу же по прибытии на место. Наконец, для выполнения вновь поставленной задачи я получил в свое распоряжение 22-й пехотный полк колониальных войск и артиллерию 2-й кавалерийской дивизии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121