Морган долго задумчиво разглядывала его. Неужели весь мир сошел с ума? Том, даже Том! Нет, она не заплачет, что бы ни произошло.
После полудня Том объявил, что они заночуют в Алнуике. Его помощник Уилл Герберт заметил, что они могли бы добраться и до Морпета.
Том бросил на него гневный взгляд:
– Вы намерены обсуждать мои приказы?
Герберт смущенно пробормотал, что высказал лишь предложение, и отъехал в сторону.
Гостиница в Алнуике оказалась маленькой, почти все комнаты были заняты. Том заявил, что его люди займут две комнаты, а он с дамой обоснуется в третьей. Морган удивленно посмотрела на него. Можно было бы просто запереть ее, ни к чему караулить, как преступницу! Впервые за весь день на нее нахлынул гнев.
– Вы могли мне позволить захватить с собой хотя бы служанку! Я не намерена жить в одной комнате с вами! Предатель! Изменник!
И она бросилась на Сеймура с кулаками. Тот с усмешкой схватил ее за руки:
– Гляди-ка, котенок царапается!
– Ты негодяй! Смеяться надо мной в такой ситуации! – Она попыталась вырваться, но тщетно.
Он легко подхватил ее, одним движением перебросил через плечо и, отдав распоряжения своим людям, пошел вверх по лестнице.
Жена хозяина гостиницы в изумлении застыла на верхней площадке. Но годы службы приучили ее не задавать лишних вопросов постояльцам, и она молча проводила Тома в его комнату. Том сбросил Морган на кровать, вернулся к двери и задвинул засов.
– Животное! Как ты посмел? – Слезы хлынули потоком. – Мало того что мой родной дядя и муж ополчились против меня, так теперь еще и ты!
Том спокойно стоял, скрестив руки на груди.
– Когда ты наконец угомонишься, мы сможем поговорить, как цивилизованные люди.
Морган, всхлипывая, подняла голову.
– О чем это ты? – спросила она. Он присел рядом и обнял ее за плечи.
– Ради всего святого, Морган, неужели ты думаешь, что я повезу тебя на верную гибель? Успокойся, и я объясню, зачем появился в Белфорде. Вот, держи! – Он протянул ей носовой платок.
Морган шумно высморкалась, вытерла глаза и попыталась взять себя в руки. Тогда Том наконец заговорил:
– Твой проклятый муж написал Кромвелю, как ты укрывала отца Бернарда. Кромвель не мог упустить такой шанс: он засадил бы в Тауэр и родную мать, чтобы спасти свою шкуру. Видишь ли, несмотря на получение очередного титула, он сейчас в смертельной опасности. Брак короля с Анной Клевской потерпел фиаско, и Генрих во всем обвиняет Кромвеля.
Морган ушам своим не верила.
– Я ничего не знала, – проговорила она, – последнее время мы не получали никаких известий из Лондона, а Нэн чересчур осторожна в письмах…
Том вытянул ноги и принялся стаскивать ботинки.
– Ну так вот, проблема в том, что мы не знаем, как долго он сможет продержаться. Возможно, Генрих не отстранит Кромвеля от власти, пока тот не организует развод для короля. Как бы то ни было, мы должны выиграть время; быть может, уже сейчас Кромвель направляется в Тауэр. Вот почему я решил заночевать здесь, а не спешить в Морпет.
Легкая улыбка тронула губы Морган.
– А я подумала… что ты негодяй, предатель! Ты простишь меня?
Он сбросил башмаки и улегся на кровать рядом с ней.
– Думаю, да.
– Но почему все-таки ты во главе отряда?
– Я давно беспокоился о тебе. Вернувшись из Белфорда, Нэн рассказала мне о странном поведении Джеймса и размолвке между вами. А когда пришло сообщение о тебе и отце Бернарде, Нед как раз был у Кромвеля. Нед тут же рассказал мне обо всем, и я отправился к Кромвелю с просьбой позволить мне возглавить отряд. Я сказал ему, что это личное дело, намекнул на некие оскорбления, которые ты мне якобы нанесла, ну и, разумеется, он был счастлив оказать услугу Сеймуру, как и любому другому, кто сейчас в милости у короля.
– Я понимаю, что опасность не миновала. Но появилась надежда! О, Том, как я тебе благодарна! Но почему ты так рискуешь ради меня?
Том вмиг посерьезнел. Он наклонился к Морган и нежно провел пальцами по ее щеке.
– А ты не догадываешься? – Том тихонько поцеловал ее. – Неужели меня так трудно понять? Я люблю тебя, Морган.
Она прильнула к нему, голова закружилась.
– Ты! – выдохнула она. – Ты со всеми своими женщинами, любовными историями! – Морган рассмеялась.
– Значит, ты мне не веришь? – Он улыбнулся.
– Не знаю. Думаю, мы всегда любили друг друга, но как брат и сестра. Хотя… – Она замолчала, ласково проведя рукой по его лицу. – Ни один мужчина, кроме Шона, не говорил мне о любви.
– И я ни одной женщине не признался в любви. И никогда не испытывал ничего подобного. – Улыбка Тома стала застенчивой, он робко спросил: – Ты будешь бороться, как тигрица, если я попытаюсь заняться с тобой любовью?
– Нет. – Морган вовсе не была уверена, что любит Тома, по крайней мере в романтическом смысле слова. Но еще ни разу не случалось, чтобы мужчина и любил ее, и занимался с ней любовью. Несмотря на оптимизм Тома, она понимала, что все еще находится в смертельной опасности. И пожалуй, не стоит отказывать себе – и ему – в удовольствии, которое они могли бы доставить друг другу.
А он уже осторожно снимал с нее жакет. Опытные руки стянули шелковую сорочку с плеч, и ладони накрыли пышную белоснежную грудь.
– Я представлял тебя именно такой, – в восторге прошептал он. – Ты самая прелестная и желанная женщина на свете.
Его сильные пальцы ласкали ее груди, щекотали соски. И она задохнулась от восторга, видя, как они отвердели под его пальцами. Не только Френсис может ее возбуждать, подумала Морган и привлекла к груди голову Тома.
В следующие мгновения юбки, белье Морган и одежда Тома оказались на полу. Он мягко раздвинул ее бедра и восхищенно глянул на треугольник волос, венчающий сокровенный уголок тела.
– Рождение детей совсем не отразилось на твоем теле, – сказал он, покрывая поцелуями ее живот, бедра, каждую клеточку ее тела. Она почувствовала, как его язык пробирается внутрь, разжигая огонь страсти внутри ее женского естества. Морган запустила пальцы в его шевелюру и обвила ногами спину Тома.
– О, Том, – взмолилась она, – пожалуйста.
И он вошел в нее, двигаясь быстро и напористо, пока оба не застонали от наслаждения. Он долго не выходил из нее, а она лежала тихо, прислушиваясь к биению его сердца. Наконец он осторожно отодвинулся. Том лежал так тихо, что Морган показалось, будто он уже спит. И вдруг он крепко обнял ее, а когда заговорил, слова прозвучали на удивление рассудительно:
– Держу пари, это не Джеймс научил тебя заниматься любовью.
Возражение готово было сорваться с губ Морган, но спорить она не стала. Она могла лгать Джеймсу, Ричарду Гриффину, даже самому королю – но не Тому Сеймуру.
– А это имеет какое-то значение?
Она следила за выражением лица Тома. Он боролся с собой, со своими чувствами: сам он давно потерял счет женщинам, с которыми спал, но не мог смириться с мыслью о том, что у Морган тоже могли быть другие мужчины.
– Нет, – решительно произнес он, еще крепче прижав к себе Морган и целуя ее в кончик носа. – Важно только будущее, прошлое не имеет значения.
Морган смотрела на него с удивлением и благодарностью. Любит ли она Тома? Возможно. Она хотела бы в этом быть уверена. Бабушка Изабо говорила, что Морган непременно узнает настоящую любовь. И лежа в объятиях Тома, она хотела верить, что именно этот мужчина предназначен ей судьбой.
Глава 18
На следующую ночь они остановились в Ньюкасле, потом в Дарлингтоне, потом в Йорке. В течение дня Том обращался с ней грубо, бесцеремонно, постоянно подчеркивая ее измену королю и стране. Морган почти все время молчала, глядя прямо перед собой, пытаясь казаться побежденной, но не сломленной. Притворяться было не трудно; стоило подумать о том, что ждет их в Лондоне, если они прибудут туда раньше времени, или что произойдет, если король изменит свое мнение относительно Кромвеля, как страх охватывал ее с новой силой.
Том подсчитал, что до Лондона осталось три, может, четыре дня пути. Наступило шестое июня; он хотел выяснить, что произошло в столице за время их отсутствия. Но большинство местных сплетен содержало уже известные факты. Поговаривали о новом билле о государственной измене, который Кромвель представил в парламент. Согласно ему, канцлер намеревался арестовать еще пятерых епископов.
К середине дня они добрались до Ноттингемского леса, и, когда остановились у реки напоить коней, Уилл подошел к Тому.
– Полагаю, мы доберемся до Ньюарка к вечеру? – спросил он.
Том зачерпнул горсть воды и сделал глоток.
– Мы остановимся в Таксфорде.
Уилл вопросительно посмотрел на Тома, своего старого боевого товарища.
– Это промедление, – сказал Уилл, – приводит к тому, что парни слишком много времени проводят в пивнушках, развратничая и буяня.
Том выпрямился, улыбаясь:
– Раньше ты не жаловался на подобное времяпрепровождение, Уилл. Или жена превратила тебя в домоседа?
Уилл улыбнулся в ответ. Морган заметила, как он отвел Тома в сторону.
– Парни говорят, что ты ночами развлекаешься с графиней. Что до меня, я знаю, что вы были дружны с ее отцом, да и с ней самой. Даже мне это кажется подозрительным, Том.
Том расхохотался, запрокинув голову: – О, Уилл! Можешь подозревать что угодно! Только смотри, чтобы я не поймал тебя под своей дверью среди ночи!
Том был обеспокоен, но скрыл это от Морган. Он знал, что его подчиненные уважают и побаиваются его, поэтому никогда не посмеют высказать своего возмущения.
Ночью они снова занимались любовью, после чего Морган спросила, о чем говорил сегодня днем Уилл. Том пробормотал что-то насчет слабой дисциплины в отряде и сказал:
– Спи, дорогая.
Но Морган слышала днем большую часть разговора. И, взволнованная, еще долго не могла уснуть.
Следующим пунктом остановки был Стамфорд. До Лондона оставалась одна ночь и два дня. Том решил, что последний привал они сделают в Стивенейдже.
Но единственная гостиница в Стивенейдже оказалась битком набитой, пришлось ехать дальше, в Хатфилд. Однако Хатфилд от Лондона совсем близко. И если они остановятся там, подозрения Уилла и остальных обретут под собой прочную почву.
– Ты согласна рискнуть? – тихо спросил Том у Морган, когда они выезжали из Стивенейджа. Она кивнула. – Тогда мы должны добраться сегодня до Лондона.
Морган испуганно уставилась на Тома:
– Но я думала…
– Мы прибудем почти в полночь. Я отвезу тебя в дом Сеймура. А утром посмотрим, какие шаги следует предпринять.
Морган крепко сжала поводья и закусила губу. Лондон! Неужели она когда-то так стремилась в этот город? Сейчас одно это слово заставляло ее сердце испуганно трепетать. Том обернулся к своим людям:
– Мы направляемся прямо в Лондон. Пошевеливайтесь!
Лицо Уилла Герберта прояснилось, и он широко улыбнулся.
* * *
Несмотря на поздний час, на городских улицах было довольно оживленно. Когда отряд Сеймура пересекал Кингз-Кросс, колокола Святого Павла пробили полночь. Они повернули не к Тауэру или Уайтхоллу, а к Палатам правосудия, неподалеку от которых жил Том.
– Куда мы направляемся? – спросил Герберт.
– Ко мне, – ответил Том.
– Сэр Томас… – начал было Уилл.
– А ты думал, я осмелюсь побеспокоить Кромвеля в столь поздний час? Мы переночуем в Сеймур-Плейс, а завтра я доставлю узницу по месту назначения.
Том поместил Морган рядом со своей комнатой, а снаружи оставил гвардейца. Этой ночью Морган осталась в постели одна. Она ворочалась, не в состоянии уснуть, мучимая внезапно возникшим чувством вины и собственной греховности. Супружеская измена, какое отвратительное понятие! Прижимаясь к Тому, обнимая его, млея от его поцелуев, она вовсе не испытывала стыда и не чувствовала себя виноватой. Но сейчас пришло осознание содеянного. Возможно, при дворе к супружеской неверности относились легко, но для Морган, воспитанной в строгих правилах Фокс-Холла, это был грех. Но с Френсисом, как ни странно, она не чувствовала своей греховности. Почему же с Томом все иначе?
Она любит Тома, должна любить, тогда как Френсиса совсем не любит. И именно потому, что она любит Тома, она чувствует себя с ним счастливой и спокойной, хотя им обоим грозит опасность. Морган повертелась с боку на бок и начала истово молиться.
Рано утром Том вошел к ней в комнату. Поцеловав ее в щеку, он сообщил:
– Я послал записку Кромвелю, сообщил, что ты здесь. Теперь остается только ждать.
Морган принесли завтрак и свежую одежду. Она без всякого аппетита перекусила, потом бродила по комнате, сидела на кровати, пытаясь представить, что сейчас происходит ж» дворце. Том ушел еще утром, несколько часом назад, и до сих пор не вернулся. Морган никак не могла успокоиться. Несмотря на июньскую жару, руки ее были холодны как лед, зато щеки пылали.
Ближе к ужину она услышала тяжелые шаги в холле. Морган спрыгнула с кровати. Кто это может быть? Дверь отворилась, и вошел Том Сеймур с Недом и Уиллом Гербертом.
– Кромвель арестован. Ты свободна! – сообщил Том и крепко обнял ее.
После ужина, на который Нед и Уилл Герберт с радостью остались, Морган узнала, каким образом развивались события в тот день. Кромвель получил записку от Тома в десять утра. Но мысли его в тот момент были заняты более важными проблемами: он искал основания для предъявления обвинения пяти епископам, которых счел «слишком консервативными», воздвигнув таким образом некую стену безопасности вокруг себя.
После обеда Кромвель собрал строго конфиденциальное совещание, на котором присутствовал и Нед. Том в это время ожидал в соседней музыкальной комнате в компании Екатерины Говард. Позже Нед рассказал, что произошло – как в середине заседания в кабинет решительно вошел капитан королевских гвардейцев и предъявил ордер на арест «преступного министра». Норфолк вскочил со своего места, подлетел к Кромвелю и сорвал с его шеи крест святого Георгия. Норфолк, гордый Говард, наконец дождался падения выскочки Кромвеля. Провожаемый гневными криками, опальный канцлер был доставлен в Тауэр.
– Наверное, я должна испытывать к нему какие-то христианские чувства, хотя бы сострадание, но не могу, – заявила Морган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47