Он может остаться на пару дней, но потом должен вернуться в Арма.
– Мама знает? Я имею в виду, о письме Кромвеля.
– Нет. И я не собираюсь ей об этом рассказывать.
Он снова положил конверт в ящик и запер его. Когда щелкнул замок, Морган почудилось, что отец навсегда закрывает дверь в ее жизнь.
На следующий день Шон и Морган отправились погулять к реке. Почти не разговаривая, они медленно шли рука об руку. Затем вышли к мосткам, у которых покачивалась маленькая лодочка.
– Это лодка Уилла Кови, – сказала Морган. – У него только одна рука, но видел бы ты, как ловко он с ней управляется. А ему почти семьдесят.
Шон с минуту задумчиво смотрел на суденышко, потом выпустил руку Морган и двинулся к берегу.
– Как ты думаешь, он не будет возражать, если мы позаимствуем ее на время? – спросил он, внимательно осматривая лодку.
– Позаимствуем? – Морган нахмурилась. – Не знаю. Думаю, нет. Да и вряд ли он об этом узнает.
Шон решительно шагнул в лодку.
– Пойдем, – сказал он, протягивая руку Морган. – Немного покатаемся.
Морган подобрала юбку и последовала за ним. Шон отвязал лодку и оттолкнул ее от берега, затем позволил течению отнести их подальше и только потом взял в руки весло.
Лодка тихо плыла по течению, Морган опустила руку в воду, пытаясь обрести покой и умиротворенность. Пейзажи на дальнем берегу вполне способствовали этому: луга, цветы, коровы, щипавшие молоденькую травку.
Постепенно течение становилось все сильнее. Тень беспокойства пробежала по лицу Морган.
– Вода довольно высокая, Шон. Полагаю, нам не следует забираться слишком далеко от дома, слышишь?
Он не ответил. А когда наконец заговорил, то начал с вопроса:
– Как далеко отсюда до деревни Тейм?
– Тейм? – Морган озадаченно приподняла брови. – О, миль десять по крайней мере. Это практически на полпути к Оксфорду.
– Ты знаешь монастырь Святой Урсулы?
– Видела его. Он примерно в миле от деревни.
– Туда-то мы и направляемся.
Шон смотрел прямо перед собой, тело его ритмично двигалось в такт движению весел. Морган наклонилась вперед:
– Зачем? Зачем мы туда плывем?
– Я отвезу тебя в монастырь Святой Урсулы, а сам вернусь в Лондон. У меня там есть одно очень важное дело – какое, не могу открыть даже тебе. Я вернусь за тобой через несколько дней, и мы убежим – в Ирландию, во Францию, в Шотландию. Ты должна пообещать, что дождешься меня в монастыре.
– Но, Шон, почему я не могла подождать в Фокс-Холле?
– Люди твоего дяди в эту минуту уже обыскивают Фокс-Холл. Видишь ли, я отказался подписать Акт о супрематии, согласно которому король становится главой церкви. Я ведь не собирался задерживаться в Фокс-Холле больше чем на пару дней независимо от сдержанного гостеприимства твоего отца. Меня не должны видеть в Лондоне. Но что важнее всего, я не могу отдать тебя в руки этого нортумберлендского еретика.
– О, Шон, это слишком опасно! Что будет с моими родителями? А вдруг тебя поймают в Лондоне? – Морган чуть не плакала. – Шон, милый, это безрассудство!
Он бросил весла и наклонился к ней.
– Ты любишь меня? – И после ее неуверенного кивка продолжил: – Тогда я не желаю больше слышать никаких возражений. Ни слова до тех пор, пока мы не доберемся до монастыря. Хорошо?
Она еще раз кивнула, но как-то неуверенно. Сжав коленями дрожащие руки, она попыталась успокоиться, пока лодка плыла к деревне Тейм.
Уже в темноте Шон и Морган выбрались на берег у монастыря Святой Урсулы. Лишь часть его была воздвигнута в начале тринадцатого века в память о британской принцессе, возглавившей поход одиннадцати тысяч девственниц на Рим. Урсула вместе со своими спутницами погибла в бою с гуннами. Стены монастыря были построены сто пятьдесят лет спустя на средства матери Генриха VI, Маргариты Анжуйской.
Шон привязал лодку, и они поднялись по каменным ступеням, которые вели от реки прямо к воротам. Подавая руку Морган, он наконец заговорил:
– Матушка-настоятельница – кузина моей матери. Я не видел ее с детства, но она знает мое имя.
Морган молчала. Она замерзла, туфли скользили по мокрым ступеням. Шон уже взялся за дверной молоток, когда Морган запротестовала:
– Шон, обещай, что до того, как вернешься в Лондон, напишешь записку моим родителям. Можешь не сообщать, где я, но пусть хотя бы знают, что я с тобой и ничего плохого со мной не случилось. Иначе они станут меня искать, и это может обернуться катастрофой.
Шон подумал и кивнул:
– Возможно, ты права. Я попрошу матушку-настоятельницу отправить записку.
И он трижды постучал в ворота.
Прошла долгая минута, прежде чем приоткрылось маленькое окошечко в воротах и Морган заметила глаз, пристально разглядывавший гостей. Морган испуганно вцепилась в руку Шона. Голос из-за дверей попросил их назвать свои имена.
– Я Шон О’Коннор из Армы, ищу помощи Господа и матушки-настоятельницы. Она знала меня еще ребенком. Со мной юная леди, она тоже нуждается в защите.
Ответа не последовало, глаз исчез, и окошко накрылось. Морган спросила Шона, уверен ли он, что их впустят.
– Уверен, – ответил он. – Они все еще молятся за помин души моего отца.
Тут он заметил, что Морган вся дрожит, и обнял, ее.
– Бедняжка моя. Я знаю, как тебе тяжело. Ведь ты не знаешь, что я намерен делать. Но ведь ты любишь меня, несмотря ни на что?
– Да, – вздохнула Морган, с трудом скрывая усталость и мрачные предчувствия. – Я всегда буду тебя любить.
Дверь распахнулась, и перед ними появилась высокая полная женщина лет шестидесяти, в белых одеждах и с добрым лицом. Шон опустился на колени, целуя руку настоятельницы.
– Пойдемте в дом, к вечеру стало прохладно, – сказала она, пряча в глазах улыбку.
По длинному коридору она провела их в небольшую комнатку, где не было почти ничего, за исключением пары подсвечников, маленького стола и великолепного золотого распятия над ним.
– Сын мой, – проговорила она, – прошло пятнадцать лет с тех пор, как я видела тебя в последний раз. Что привело тебя к нам?
Шон взял Морган за руку и привлек поближе к себе.
– Это леди Морган Тодд, племянница Томаса Кромвеля. Она сторонница истинной веры и нуждается в вашей защите, всего на несколько дней – пока я за ней не вернусь.
При упоминании имени Кромвеля лицо настоятельницы заметно напряглось, а взгляд стал подозрительным. Когда она заговорила вновь, голос ее звучал уже не так приветливо:
– Вы живете в Фокс-Холле?
– Да, матушка, – ответила Морган, скромно опустив глаза.
Шон тут же вмешался:
– Она не скрывается ни от дяди, ни от родителей. Это все мои проблемы. Я должен поехать в Лондон по крайне важному делу, о котором не могу рассказать. И хочу быть уверен, что Морган в это время будет в полной безопасности.
Матушка перебирала четки, не глядя на юную пару. Она явно не желала вмешиваться в опасные придворные интриги. Взгляд ее переместился в сторону распятия.
– Я опасаюсь этого печального греховного мира. Лишь внутри этих стен можно обрести покой, хотя бы отдаленно напоминающий небесный. Но когда внешний мир проникает сквозь наши врата, покою приходит конец.
Шон переводил взгляд с монахини на свою возлюбленную и внезапно рухнул на колени.
– Умоляю вас, матушка, во имя памяти моих родителей, помогите нам! Клянусь, что сделаю все во имя Господа нашего!
Настоятельницу тронула мольба Шона. Глаза ее потеплели, и, опустив ладонь ему на голову, она промолвила:
– Хорошо. Леди Тодд может остаться. Я должна доверять сыну Мэри О’Коннор. Страх сопровождает нас каждый день. Сэр Томас Мор и епископ Фишер томятся в Тауэре, а ведь они лучшие мужи Англии. Порой меня охватывает ужас при мысли о том, что может произойти с нами, простыми смертными.
Шон поднялся с колен.
– Вы правы, матушка. Я буду молиться за вас до самой своей кончины. – И, обернувшись к Морган, сказал: – Ну, мне пора…
Настоятельница попыталась возразить:
– Не собираетесь же вы пускаться в путь в столь поздний час?
– Я должен, – ответил Шон. – И мне нужна будет лошадь.
Матушка-настоятельница направила Шона к крестьянину, у которого можно было на время одолжить коня. Она настояла, чтобы Шон поужинал перед дорогой. За едой Шон попросил отправить записку родителям Морган. Затем матушка оставила молодых людей наедине.
Прощание было кратким, но нежным. Шон поцеловал Морган очень сдержанно, а затем прижал к груди и долго-долго не отпускал. Отчаяние и страх охватили Морган.
– Если бы я знала… Все это слишком опасно… – прошептала она, когда они наконец разомкнули руки.
Он покачал головой:
– Тебе не стоит этого знать. Просто молись за меня… и жди.
Еще раз крепко обняв ее напоследок, он вышел.
* * *
На следующий день зарядил дождь и беспрерывно шел, пока вода в реке не поднялась на полфута. Морган почти все время проводила у окна, единственным утешением оставались молитвы. Матушка-настоятельница была добра к ней, но остальные монахини держались отчужденно, и целую неделю Морган чувствовала себя как никогда одиноко.
На следующий день после прибытия Морган в монастырь вернулся посланец из Фокс-Холла. Он сообщил родителям лишь то, что она с Шоном и в безопасности. Она знала, что родители будут беспокоиться, но на некоторое время оказалась не властна над своей судьбой и при всем желании не могла изменить ход событий.
Семь дней, еще раз печально подсчитала Морган. Неожиданно она поняла, что сегодня первый день мая – месяца, когда должна состояться ее свадьба. Она вздрогнула и еще раз вознесла молитву небесам за здравие Шона. Морган находилась в маленькой келье, выделенной для нее настоятельницей: стол, стул, лавка с бугристым тюфяком и распятие.
Колокол в деревне возвестил полдень. Морган поправила прическу, жалея об отсутствии зеркала. Она хотела присоединиться к общей молитве, но затем решила не покидать келью до самого обеда. Вдруг девушка услышала стук подков в отдалении. Сердце замерло. Шон? Но, судя по стуку копыт, приближалось несколько всадников. Он приехал с друзьями? Возможно, но маловероятно. Не в силах сдержать любопытство, она вылетела из кельи и помчалась по коридору и дальше по лестнице.
В холле у главного входа она заметила монахиню, спешившую к входной двери. Морган остановилась, затаив дыхание, и попыталась скрыться в узкой нише стены. Она не могла расслышать, с кем разговаривает монахиня, но та, похоже, не собиралась впускать посетителей. Волнение сменилось разочарованием – будь это Шон, его бы немедленно провели в монастырь…
Наконец монахиня отступила и посторонилась, пропуская гостей. Морган подобрала юбки и попыталась вжаться в стену. День был пасмурным, а единственное окно в коридоре едва пропускало свет. Морган пересчитала визитеров – трое мужчин, – но смогла разглядеть лишь, что все они в форме. С другого конца холла к ним спешила настоятельница. Матушка говорила громче, чем все остальные, и Морган сумела разобрать несколько слов. Но этого было вполне достаточно:
– Разумеется, если король требует возвращения леди Тодд…
Бежать – эта мысль затмила даже страх и растерянность. Морган ринулась вниз по лестнице. Можно было добраться до выхода в противоположном конце холла и укрыться в лесу… Нет, это опасно, они могут послать собак по следу… Единственный выход – река, тем более что Шон оставил лодку. Они не станут там искать.
Затаив дыхание, Морган тихонько подобралась к двери, благодаря Бога за то, что монахинь внизу не оказалось. Морган удалось добраться до лодки незамеченной, отвязать ее и направить в сторону Фокс-Холла. Ей приходилось нелегко, она не держала весел в руках уже много лет, а тут еще надо было сражаться с сильным течением. Морган отчаянно пыталась удерживать верное направление.
Лишь через полмили отчаянной гонки она немного пришла в себя и стала размышлять. А что, если ее найдут? Что произошло с Шоном? Кто рассказал королевским слугам о ее убежище? Паника охватила Морган. Она перестала грести и постаралась взять себя в руки. Возможно, родители обратились за помощью, пытаясь ее разыскать. Возможно, написали Кромвелю. Ведь они знали, что она где-то неподалеку…
Морган снова взялась за весла. Еще полмили; дождь, моросивший до этого, превратился в настоящий ливень. Лодка постепенно наполнялась водой. Морган остановилась во второй раз. Сможет ли она справиться с лодкой? Или лучше выбраться на берег и спрятаться в лесу? Платье ее промокло насквозь, дождь был холодным, а весла слишком тяжелыми. Но она все еще в миле от монастыря. Морган решила грести до тех пор, пока хватит сил.
Но она чувствовала, что силы покидают ее. Морган не услышала приближавшихся по берегу всадников. Лишь когда один из них прыгнул в воду, Морган подняла голову. И вскрикнула, узнав Ричарда Гриффина, который плыл прямиком к ней.
– Остановитесь, вы, маленькая глупышка! – крикнул он. – Остановитесь, иначе я переверну вашу лодку!
Глаза Морган блеснули – у нее осталось еще достаточно сил для сопротивления.
– Ни за что! Подлец! – И она решительно опустила весла в воду.
Ричард был прекрасным пловцом, и ему оставалось до цели всего несколько ярдов. И вот он уже ухватился за борт лодки. Весло пронеслось прямо над его головой. Ричард перевернул лодку, и Морган шлепнулась в воду. Он нырнул и подхватил ее, увлекая к берегу. Она позволила вытащить себя из воды и в изнеможении рухнула на землю. Морган почти не удивилась, узнав стоявших неподалеку Уилла Бриртона и Френсиса Уэстона.
Морган закашлялась, выплевывая воду. Мужчины молча наблюдали за ней.
– Как вы меня нашли? – с трудом выговорила она, пытаясь встать.
Ричард помог ей подняться на ноги.
– Ваш возлюбленный рассказал нам, – коротко ответил он.
– Шон? Неправда! Вы лжете! Где он?
В голосе Ричарда появилось что-то вроде сочувствия:
– Он мертв. Казнен два дня назад.
– Нет. Не может быть… – прошептала Морган. – Нет…
Она так кричала в отчаянии, что Ричард пришел в замешательство, и успокаивать девушку стал Френсис Уэстон.
– Шон не предал вас, Морган. Я знаю. Ему пригрозили, что, если он не скажет, где вы, вас обвинят в государственной измене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47