Морган радостно улыбалась, когда каждый из ребятишек, бросив монетки в потрепанную корзинку и заглянув в ясли, с восторгом обнаруживал там мирно спящего юного наследника Белфорда. Одобрительный шепот пробежал по толпе.
К вечеру Джеймс и Морган очень устали, но были счастливы.
– Ты завоевала сердца наших людей, Морган, – тепло сказал Джеймс, когда они легли в постель. – Мой отец гордился бы тобой.
– Дети легко завоевывают сердца, – ответила Морган, поправляя подушку. – После всех пережитых ужасов людям необходима радость.
– Да, конечно. А наш сын просто очарователен, – гордо заявил Джеймс. – И какой крупный для новорожденного!
– В моей семье всегда рождаются крупные дети. Как Нэн и я, например, хоть мы и девочки, – преодолев волнение, сказала Морган.
– Господь хранит нас, – сонным голосом проговорил Джеймс. – Бог даст, в следующий раз нам так же повезет.
– Конечно, – ответила Морган, не сразу сообразив, что не пройдет и нескольких недель, как ей вновь придется заниматься любовью. Ей этого очень хотелось, только не с собственным мужем.
Вместе с подарками для новорожденного к середине февраля прибыли письма из Фокс-Холла. Морган и Люси превосходно провели время, распаковывая свертки и время от времени восторженно восклицая по поводу чепчиков, связанных бабушкой Изабо, расшитых Нэн курточек, серебряных чашечек, подаренных леди Элис и сэром Эдмундом, платьев от тетушки Маргарет.
Письмо, однако, содержало печальные известия: Екатерина Арагонская скончалась в январе. Ходили слухи, что Екатерина была отравлена. «Боюсь, однако, что ее безвременная кончина была вызвана сердечными ранами – писала леди Элис. – Тем не менее, его величество и Анна Болейн, – Морган отметила, что матушка по-прежнему не называет Анну королевой, – были одеты в яркие светлые платья и откровенно веселились. Двор сейчас вообще радуется по любому поводу, поскольку Анна опять ждет ребенка. Твоя дорогая кузина, однако, использует новые веяния в качестве дополнительного оружия против тетушки Маргарет; Нэн намерена этой весной отправиться ко двору».
Морган улыбнулась, представив перепалку Нэн с тетушкой Маргарет. Победа, несомненно, будет за Нэн, а как только в марте ей исполнится семнадцать, никто не сможет ее остановить.
Но второе письмо, написанное отцом, было отправлено неделей позже и содержало новости, которые меняли судьбу Нэн – как, впрочем, и многих других в Англии. В конце января состоялся рыцарский турнир. В этот же день хоронили бывшую королеву. Увеселения никто и не подумал отменить или хотя бы отложить на время. И Господь покарал Генриха и Анну: во время турнирного поединка король упал с лошади и некоторое время лежал без чувств. Сама Анна не присутствовала на турнире, но ее дядя, герцог Норфолк, поспешил сообщить ей, что Генрих погиб. Шок, вызванный этим известием, спровоцировал преждевременные роды. Срочно вызванный врач смог лишь подтвердить, что погибший ребенок был мужского пола.
«Его величество пришел в себя и заявил Анне, что у нее больше никогда не будет возможности вынашивать его ребенка. Гнев его был ужасен, и положение Анны теперь крайне шатко». Морган задумалась над последней фразой. Она знала, что ее родители не стали бы открыто выступать с критическими замечаниями, особенно учитывая то, что письма могут перехватить. Относится ли замечание отца к здоровью Анны или ее положению наследницы? Ну конечно, поняла наконец Морган, сейчас, когда Екатерины больше нет, Генрих может избавиться от Анны. Попытайся он сделать это в то время, пока еще была жива его первая жена, даже самые рьяные приверженцы настояли бы на ее возвращении на престол; два отвергнутых наследника – это даже для Генриха Тюдора чересчур.
«Таким образом, – продолжал отец, – тетушка Маргарет полагает, что сейчас не самое удачное время для появления Нэн при дворе».
Морган отложила письмо, решив позже прочесть новости о Фокс-Холле и соседях. Сейчас же она вознесла молитву за обеих королев: за упокой души Екатерины и за Анну, моля Господа даровать ей силы держаться.
И все же придворные события теперь казались очень далекими, а жизнь в Белфорде тем временем шла своим чередом. Синклеры и их арендаторы готовились к весне, к началу полевых работ. Но совершенно неожиданно лондонские новости коснулись и обитателей замка.
В конце марта в замке появился Гарри Перси, граф Нортумберленд, с двумя своими людьми. Морган с Робби на руках наблюдала за прибытием Перси из окна детской. С полдюжины слуг встречали графа, и Морган попросила Агнес присмотреть за малышом.
К тому моменту, когда Морган спустилась в холл, Джеймс уже приветствовал Перси. Морган встречалась с ним еще при дворе и была потрясена тем, как сильно граф постарел за прошедший год. Она думала о нем скорее как о бывшем возлюбленном Анны Болейн, чем как об одном из самых могущественных лордов севера, и сейчас испытала по отношению к нему скорее жалость, чем благоговение. Ссутулившийся, с потухшим взглядом, он казался гораздо старше своих тридцати пяти. Быть может, на него так подействовала разлука с Анной?
Перси любезно раскланялся с Морган и принял приглашение Джеймса перекусить в кабинете. Морган, извинившись, хотела оставить мужчин наедине. Однако Нортумберленд попросил ее не уходить, заверив, что новость, которую он собирается сообщить, будет интересна Морган не меньше, чем ее мужу.
Без особого аппетита съев несколько крекеров, граф наконец перешел к главной теме разговора.
– В следующем месяце я собираюсь ко двору, – начал Перси. – Погода, очевидно, меняется к лучшему, в то время как события в Лондоне – к худшему. Не хотите ли вместе с графиней составить мне компанию?
На лице Джеймса появилось сомнение. Морган тоже не хотелось покидать сейчас Белфорд. Да и вообще она предпочла бы никогда больше не видеть ни Гринвич, ни Виндзор, ни Сент-Джеймс – ни одну из королевских резиденций. Они связаны с печальными воспоминаниями, и там словно еще живет тень Шона. С другой стороны, проведя почти год на севере, не выезжая далее чем на пять миль от замка, Морган не отказалась бы повидаться со старыми знакомыми, встретиться с Томом Сеймуром, Джейн и даже Недом. Возможно, удалось бы заехать в Фокс-Холл. Она с нетерпением ждала ответа Джеймса.
– Не знаю, Гарри, – заговорил он наконец, – двор сейчас кажется не слишком привлекательным местом. – Джеймс налил всем еще вина. – Могу я подумать над вашим весьма любезным предложением и ответить письмом примерно через неделю?
Перси нахмурился и вновь потянулся к крекерам.
– При дворе сейчас и в самом, деле неспокойно, и именно поэтому такие люди, как мы с вами, должны быть там. Вы же слышали рассказы о короле, о тяжелой зиме, плохом урожае, враждебных настроениях на континенте, народных… – Он помедлил, подыскивая подходящее слово. – Они недовольны. Его величество нуждается в поддержке своих сторонников. Убежден, он оценит нашу… лояльность.
Джеймс задумчиво потер рукой подбородок:
– Да, это верно. Я никогда не стремился к роли придворного, но хорошо понимаю, что неразумно так долго оставаться вне гущи событий.
Он посмотрел на Морган; она знала, что его сейчас тревожит. Неуверенность Джеймса в сложившейся ситуации может подорвать позиции графов Белфорда, даже вызвать определенные подозрения. Однако поведение Перси обеспокоило ее. Он ведь был страстно влюблен в Анну. А сейчас рассуждает о поддержке короля… Или же, изумилась Морган, бросив быстрый взгляд в сторону Перси, он надеется, что король разведется с Анной, и тогда наконец он сможет назвать ее своей? Но Морган тут же вспомнила, что Перси – по настоянию Уолси – женат на дочери графа Шрусбери. И почему-то была уверена, что боевой дух угас в душе графа Нортумберленда; Гарри Перси готов плыть по воле волн, безразлично в какую сторону.
– Итак? – повторил Джеймс, и Морган поняла, что слишком глубоко задумалась, потеряв нить беседы.
– Простите, я размышляла над тем, как следует поступить, – беззастенчиво солгала она. – Не знаю, где безопаснее, при дворе или в Белфорде.
– Безопаснее? – удивился Джеймс. – Странное определение. Ну все, Гарри, позвольте мне подумать хотя бы до утра. Надеюсь, вы останетесь до завтра?
Перси кивнул:
– Разумеется. Полагаю, Джеймс, вы примете правильное решение. Королю нужны честные люди.
Морган проснулась очень рано, Джеймс еще спал. Она услышала, как в детской Полли зовет Агнес покормить Робби, и решила еще немножко вздремнуть. Но это оказалось непросто, уж слишком не терпелось Морган услышать решение Джеймса. Они не обсуждали ничего вплоть до того времени, как улеглись в постель. Здесь Джеймс удивил Морган, неожиданно изъявив желание заняться с ней любовью. Это был всего третий раз с момента рождения Робби. Морган избегала этого, сколько могла, объясняя сначала нежеланием новой беременности, затем усталостью и, наконец, нездоровьем. Но Джеймс проявлял все большее нетерпение, возможно, желая не столько Морган, сколько нового наследника.
Джеймс пошевелился рядом, приоткрыл глаза и зевнул.
– Ты уже проснулась? – приподнялся он на локте.
– Да. Я переживаю по поводу поездки и Лондон, – улыбнулась Морган и взяла Джеймса за руку.
Он похлопал ее по ладони и встал с постели, кутаясь в халат.
– Я принял решение, – сказал он, распахивая шторы. – Робби сможет выдержать путешествие?
– Конечно! – Морган пришла в восторг, соскочила с постели, подбежала к Джеймсу и обняла его. Ее энтузиазм передался мужу; он широко улыбнулся и задержал взгляд на ее пышной груди, отчетливо выделявшейся под тканью рубашки.
– Решено, – откашлялся Джеймс. – Сейчас оденусь и сообщу об этом Перси.
За день до отъезда Морган и Джеймса в Белфорд вернулись Френсис с Люси, целый месяц гостившие у родственников Люси. Оба очень удивились, услышав о решении ехать ко двору. Люси спросила у Френсиса, не съездить ли и им и Лондон.
– Я никогда не была там. Это замечательная возможность, – умоляла она.
Но Френсис был непреклонен. Перси пригласил только Джеймса и Морган; придворная жизнь совершенно не привлекает Френсиса; если весна окажется теплой, что вполне возможно, в Лондоне невозможно будет жить.
– И, – заговорщически добавил Френсис, – сама понимаешь, сейчас не очень подходящее время, Люси.
Люси промолчала, но выглядела печальной и разочарованной. После ужина Морган хотела позвать Люси погулять, но вместо нее встретила Френсиса.
– Люси в часовне, – сказал он, роясь в огромном сундуке. – Сегодня день рождения старой графини.
– Я не знала. В прошлом году в это время меня здесь еще не было.
Невероятно, подумала Морган. Кажется, что она живет в Белфорде вечно. Но факт остается фактом – только через неделю исполнится год со дня ее приезда в Белфорд.
– Ты считаешь, с моей стороны жестоко не позволять Люси ехать в Лондон? – спросил Френсис, внимательно перебирая камзолы в сундуке.
– Ну… немного. Когда-нибудь ты должен свозить ее туда, Френсис.
– Когда-нибудь, – вздохнул Френсис, сложил камзол и швырнул в кучу одежды у кровати. – Но не сейчас. Люси, кажется, опять ждет ребенка.
– О! Поздравляю! – Она двинулась было к нему, но, заметив гнев в его глазах, остановилась.
– Ей не следовало так рисковать, – буркнул он. – Она сказала, что это было безопасное время, что можно заниматься любовью без последствий. У меня трое детей, но жена всего одна.
Морган пыталась найти подходящие слова:
– Уверена, если она будет беречь себя и доктор Уимбл присмотрит за ней…
– Фуф! – фыркнул Френсис и принялся мерить шагами комнату. – Эти роды очень беспокоят меня. Я ведь просил ее – не надо больше, настаивал… – Он перебил сам себя: – Кстати, не пора ли и тебе подарить Джеймсу его собственного ребенка?
Морган онемела от удивления. Френсис овладел ею против ее воли, а теперь попрекает тем, что она пренебрегает исполнением супружеского долга. Неужели нет предела мужскому бесстыдству?
– Не смейте более вмешиваться в мою жизнь, Френсис Синклер! Еще не пришло время для следующего ребенка!
Серые глаза сверкнули, когда Френсис схватил Морган за руку.
– Это ты отвергаешь Джеймса или он пренебрегает тобой?
– Ни то, ни другое! – фыркнула она, пытаясь освободить запястье.
– И то и другое, пожалуй. Я знаю Джеймса – и знаю тебя.
Он привлек ее к себе так резко, что платок с ее плеч соскользнул прямо в раскрытый сундук. Губы прижались к ее рту в страстном поцелуе, а руки жадно обнимали ее тело. Помимо собственной воли Морган обвила руками его шею, затем прильнула еще теснее.
– Френсис… – простонала она, чувствуя, как пламя, о котором она пыталась забыть, вновь вспыхнуло в самых потаенных уголках ее тела. – Френсис, мы не должны…
– Ты хочешь меня, – тихо хриплым голосом произнес он. – И Господь свидетель, я хочу тебя.
Морган знала, что не должна слушать его, что должна бороться с желанием, что если их застанут врасплох, сердце Люси будет разбито навеки, а Джеймс убьет их обоих. Но она лишь смотрела на Френсиса с нетерпением и ожиданием.
А Френсис смотрел на кровать. Потом вдруг, ни слова не сказав, отстранил ее:
– О Господи! Я должен разобрать вещи! Займись своими делами, а я буду заниматься моими. И не мешай мне!
Застыв, Морган уставилась в спину Френсиса, который вновь занялся барахлом в сундуке. Довольно долго стояла она так, не двигаясь, пока наконец Френсис не поднял голову.
– Ну? – недовольно спросил он и, поскольку Морган ничего не ответила, вернулся к своему занятию. Затем достал из сундука какую-то вещицу и протянул Морган: – Ваш платок, мадам. Кажется, вы его потеряли. Спокойной ночи.
Слезы блеснули в глазах Морган, дрожащими руками она повязала платок и выбежала из комнаты.
* * *
На второй день путешествия обитатели замка Белфорд остановились в Алнуике, где Перси с супругой и своими людьми присоединился к ним. Мэри Толбот Перси оказалась стройной, чуть угловатой блондинкой с необычными, широко посаженными глазами. Она была бы даже симпатичной, подумала Морган, если бы не затравленное выражение, которое не сходило с ее лица и так напоминало выражение лица ее мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47