Он скромно объявил, что надеется по мере сил помогать нам, так как он хорошо знаком с конийскими водами и – что более важно – хорошо знает своих солдат, которые будут сражаться как герои древности, так что каждый кониец стоит десяти – нет, двадцати! – солдат другой национальности. Мы будем командовать совместно, сотрудничать, доверять друг другу, объединенные одной великой целью.
Для меня все его слова представлялись пустым набором бессмысленностей.
Однажды вечером, перед тем как принцессе было пора уходить, мы прогуливались по саду, и я спросила ее, доверяет ли нам ее отец.
– У него слишком много других дел, – ответила она, – чтобы подозревать вас в чем-то. И даже если у него были бы какие-нибудь сомнения, он бы ни за что не высказал их перед членами Совета очищения.
– Должна сказать, что вид этих людей мало соответствует названию, – заметила я.
– Это верно, – согласилась она. – Если бы они выполнили все, что обещали, всё проститутки умерли бы от голода. Зато повезло бы молоденьким служанкам, которым не дают покоя их пожилые хозяева.
– Как бы то ни было, – сказала я, – они придумали странное название для органа управления.
– Это вина одного из моих похотливых предков, – засмеялась Ксиа. – Он дошел до того, что построил храмы – дома разврата на самом деле, – посвященные самым неприличным богам. Он не пропускал ни одной хорошенькой девушки или мальчика. Аристократы восстали и заставили его прекратить безобразия. Тогда и учредили Совет очищения. Его первоначальной функцией было следить за состоянием морали в Конии. Потом, когда свергли Сарзану, по нашим древним законам только Совет мог править страной, поэтому самые знатные аристократы срочно заделались его членами.
– Как ты думаешь, в Конии будет когда-нибудь снова монархия? – спросила я.
Ксиа перестала улыбаться. Она села на край фонтана, опустив ноги в воду.
– Отец надеется на это, – сказала она после паузы. – Может быть, другие аристократы королевского происхождения тоже. Но если это случится, никто из них – даже мой отец – не осмелится объявить себя королем. Это вряд ли понравится народу. Ты ведь знаешь, короли Конии были низложены. Сарзана пришел позже. А мой отец и другие аристократы боятся черни не меньше, чем самого Сарзаны. Поэтому, мне кажется, их поколение не станет добиваться трона. Может быть, их дети попробуют.
– Например, ты…
– Никогда не думала об этом. По-моему, это глупо.
– А в Конии была когда-нибудь королева? – спросила я. Ксиа кивнула.
– Моя прапрабабушка – она давно умерла – была правительницей. А у ее мужа не было никакой власти. Он был всего лишь супругом королевы.
Я хотела еще раз спросить ее, действительно ли она никогда не думала о троне, но поглядев ей в глаза, решила этого не делать. Особы королевской крови не лгут. Они просто иногда меняют мнение.
Одним из последствий участия Ксиа в экспедиции было превращение всей войны в настоящий крестовый поход. Я всегда считала, что войну начинает знать на бумаге, а заканчивают ее кровью простые люди, причем те, кто начинает, войну, стараются держаться от поля битвы как можно дальше. А тут, по примеру Ксиа, молодые аристократы десятками вступали в армию. Но все они были мужчинами, Ксиа оказалась единственной женщиной. Я всегда ворчала, что в Ориссе женщин вечно ставят на вторые роли, но у нас, по крайней мере, была маранонская гвардия! В других землях, как выяснилось, положение было еще хуже.
Я не подозревала, как популярна Ксиа среди аристократии, пока не увидела длинные ряды богато одетых добровольцев, терпеливо ожидающих своей очереди перед рекрутскими конторами на рынке. Тем, кто умел обращаться с мечом или с парусом, найти место было легко, но большинство из них умели только охотиться и тренировать соколов. Но это нисколько не охлаждало их пыла. Они говорили, что готовы служить в любой должности – хоть черпальщиками на галерах. Мы брали их, и в большинстве своем они служили хорошо. Я была удивлена, так как никак не могла поверить, что молодые аристократы позволят гонять себя по вантам или будут терпеливо выслушивать попреки сержанта Исмет или кого-нибудь из затянутых в кожу конийских офицеров.
Интересно было наблюдать, как здоровенный боцман орет на красивого юношу, словно их разделяет несколько миль.
– Господин Гилмут, ваши неуклюжие извинения нужны мне как рыбе зонтик, в них смысла не больше, чем мозгов у клопа, и, если это еще раз повторится, вам долго не придется сидеть на вашей вонючей поротой заднице, мой господин. Прошу прощения.
С приходом аристократов у нас появилось все, что было нужно, а кроме того, следуя их примеру, потоком принялись записываться в армию крестьяне. Я никогда не могла понять, почему крестьяне, так ненавидя знать, во всем стараются им подражать.
Флот все больше становился настоящей боевой единицей, а не просто сборищем кораблей. Мы были почти готовы сразиться с Сарзаной и его более опасным тайным союзником – архонтом.
Во время подготовки я редко видела Гэмелена, хоть он и жил в той же вилле, что и я. Когда я спрашивала его совета в каком-нибудь неясном вопросе, он обычно отмалчивался или говорил, чтобы я поступала, как считаю нужным. Он даже отказался присутствовать на утреннем бросании костей, говоря, что болен или устал. Я же обычно пропускала вечерние обсуждения событий прошедшего дня.
За все это время я никогда не видела, чтобы он улыбался, он начал шаркать ногами, как старик, а ведь раньше он летал, словно юноша, несмотря на слепоту. Женщины, которые прислуживали ему, говорили, что он мало ест, как бы они ни старались соблазнить его деликатесами, и он совсем перестал пить вино – только воду. И все это человек, который всегда подбодрял нас, когда мы теряли надежду, и не унывал ни при каких обстоятельствах!
Он угасал прямо на глазах, и я решила, что тюрьма подорвала его дух. Я стала бояться, что он скоро умрет.
Однажды вечером я нашла старого волшебника и попросила его помочь мне составить какой-нибудь эликсир, который вернул бы ему прежнюю живость.
– Я просто старею, черт побери! – сказал он, его голос дрожал.
– Но, Гэмелен, друг мой, – сказала я. – Вы мне нужны. Вы нам всем нужны.
– Я устал быть нужным! – закричал он. – Оставьте меня в покое!
Я ушла. А что еще я могла сделать? Я заметила, что чем ближе к отплытию, тем все более усталым он выглядел. Если бы я не была так занята, может быть, я бы разгадала загадку. Нет, не так. Если бы я не проводила так много времени с Ксиа, я бы разгадала загадку.
Она перенесла меня в волшебную страну любви, надеюсь, то же я сделала для нее. Она стала для меня всем. Чем больше мы с ней встречались, тем больше я ждала следующей встречи. Она нашла запрещенные книги по искусству любви, и мы попробовали все, кроме разве вещей, которые вызывают боль. Мы смазывали друг друга вином или медом и часами облизывали друг друга. Мы смазывали друг друга благовонными маслами. Мы боролись, а потом победительница получала право на любое желание, которое проигравшая обязана была выполнить.
И у нас еще были томные дневные часы, когда мы просто разговаривали, делясь секретами, которые доверяют друг другу только любовницы. Она плакала вместе со мной, когда я рассказала ей об Отаре. Но когда я заговорила о Трис и нашей ссоре, она обиделась и отвернулась. Когда я попыталась помассировать ей спину, она вскинулась:
– Не трогай меня!
– Что я сделала? – удивилась я.
– Ты все еще любишь ее.
– Ерунда, – усмехнулась я. – Она бросила меня. Все кончено.
– Нет, не все, – возразила она. – Как ты произносишь ее имя! Она владеет тобой! Шлюха! Как только ты вернешься, стоит ей только мигнуть, и ты снова упадешь в ее объятия.
– Клянусь, Ксиа, я люблю только тебя.
Она расплакалась и в конце концов позволила мне себя утешить. Я ласково шептала ей на ухо, что только она нужна мне. Когда она успокоилась, мы занялись любовью. Ксиа была прекрасна на этот раз. Потом она ушла домой, ласково улыбнувшись мне на прощание. Больше этот вопрос мы не обсуждали, но, по правде говоря, я не раз думала над ее словами. Неужели я все еще люблю Трис? Удивительно, но я и сама этого не знала.
С каждым новым прибывающим в Конию кораблем до нас доходили вести о новых зверствах Сарзаны. Видимо, он пытался запугать нас и посеять панику в нашей армии. Но добился он прямо противоположного. Его банды сжигали города и порты независимо от того, сопротивлялись они, были нейтральными или вывешивали белые флаги. Неудивительно поэтому, что сопротивление росло с каждым днем. Почти всем было ясно, что никаких соглашений, перемирий или хотя бы пощады ждать не приходится. Даже колеблющиеся, которые считали, что правление Сарзаны было не таким уж жестоким, были вынуждены прикусить языки и проповедовать патриотизм.
Раз или два я слышала, как некоторые выражали удивление, что Сарзана, мол, «изменился, продался черным силам». Я понимала, что союз с архонтом сделал его более жестоким, но различие между тем, что он делал сейчас и во время своего прошлого правления, было невелико.
Однажды рано утром дежурный офицер вызвал меня на палубу. У меня, по сути дела, было два штаба – один во дворце Совета, для больших и официальных заседаний, а другой – в бывшей каюте Ксиа на галере Страйкера – для секретных совещаний. На галере мне было легче напоминать себе, что я не должна втягиваться в политические дела, проблемы и интриги конийцев. Мои обязанности просты: прежде всего долг перед Ориссой, потом перед гвардией и, наконец, перед наемниками Холлы Ий. Остальное не должно иметь для меня значения.
Дежурный офицер спросил, могу ли я встретиться с человеком, который ждет меня на палубе, и я заторопилась наверх. Ждал меня высокий худой мужчина, лет около пятидесяти. Он был одет в простую свободную тунику и панталоны. На поясе у него висел с одной стороны меч, а с другой – кинжал. Кожаные ножны потемнели от времени, а рукоятки блестели от частого пользования. Значит, он солдат. Одна вещь поразила меня – он не носил колец или других каких-либо украшений, за исключением золотой трубочки четырех-пяти дюймов длиной, заткнутой за ухо.
На пристани я увидела построенный отряд примерно из сотни подобным же образом одетых мужчин разного возраста – от двадцати до шестидесяти. Я приветствовала этого человека, надеясь, что он привел своих людей, чтобы присоединиться к нам. Он назвал свое имя – Нор – и сказал, что это так и есть. Еще он сказал, что на пристани только половина его отряда. Я была рада, так как своих собственных сил, на которые я могла твердо рассчитывать, у меня было маловато – всего лишь сто двадцать пять стражниц.
Я спросила Нора, какое у него звание.
– У меня его нет, – ответил он. – А звание, которое я носил раньше, мне стыдно произносить вслух.
Я пристально посмотрела ему в глаза. Взгляд его был черен и пуст – такой взгляд я видела раньше у тех, кого мы освободили из пыточных камер архонтов, когда захватили замок Ликантии. У этого человека была трудная судьба. Я заметила, что у нас появились любопытные слушатели – некоторые стражницы и матросы, у которых срочно нашлось дело поблизости от нас. Я сказала Нору, что он может распустить свой отряд, чтобы они нашли укрытие, так как собирается дождь.
Он покачал головой.
– Они останутся там, где стоят. От воды они не растают.
Я пригласила его пройти на фордек, где никого не было и можно было укрыться под тентом. Я спросила его, хочет ли он вина. Нор отказался. Что ж, если он сразу предпочитает, перейти к делу, прекрасно!
– Значит, вы хотите воевать, – сказала я. – Но почему вы пришли ко мне, а не к адмиралу Трахерну или к кому-нибудь из его генералов? Если солдаты ваши сражаются так же хорошо, как и выглядят, они могут получить место на любом корабле.
– Я пришел к вам прежде всего потому, что много слышал о вас и ваших женщинах. Не думаю, что вы принимаете участие в интригах конийцев друг против друга внутри одной армии.
– Нет, конечно, – ответила я. – Я считаю, что война – суровый труд, который нужно заканчивать как можно скорее.
Он продолжал, словно не слыша меня:
– Кроме того, моим людям вряд ли обрадовались бы где-нибудь в другом месте.
Дьявол! – подумала я. Наверно, они преступники. Но я не выдала своего разочарования. Я просто ждала, что он скажет дальше.
– Эти люди – мои братья, – сказал Нор. – Когда-то нас была тысяча человек. Это было около пяти лет назад, и тогда нас называли «преданными Сарзане».
Я была потрясена.
– Да. – Нор прочитал мои мысли. – Мы были телохранителями этого негодяя. Мы охраняли его день и ночь, когда он был в его замке и когда выезжал из него. Наши жизни принадлежали ему, целью нашего существования была его безопасность.
– У большинства правителей есть охрана, – сказала я. – Но обычно они погибают при перевороте, защищая своего господина. Или их убивают позже. Но я никогда не слышала, чтобы телохранители проклинали своего правителя, который осыпал их благами, разве что он был уж совсем негодяем.
Он ничего не сказал и резко спустил панталоны. Я резко отвернулась, решив, что передо мной – сумасшедший. Но я все-таки успела увидеть то, что он хотел мне показать. Меня едва не вырвало. У него не было пениса – только короткий отросток толщиной в палец. Под ним была вполне нормальная мошонка. Я и раньше видела евнухов, но у них либо не было ничего, либо не было только яичек.
Я кивнула – я поняла. Нор надел панталоны, без малейшего смущения. Теперь я поняла, зачем он носил за ухом украшенную золотом трубочку. Я и раньше слышала о таких уродствах, слышала и о жестоких племенах, которые уродуют девочек, чтобы они не могли получать удовольствия от секса.
– Так Сарзана привязал нас к себе, – сказал Нор. – Он хотел иметь очень преданных воинов. Мужчина, который не может удовлетворить своих желаний, становится жестоким, в бою его ослепляет гнев. Сарзана первый попробовал осуществить это, и ему это удалось. Мы были ужасом для людей и убивали всех, на кого он нам указывал, – животных, мужчин, детей.
– Почему вы были верны ему после всего, что он с вами сделал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70