Вот и приходится нам, глюкам,
добывать для вас всевозможные сказки. Мы их добываем, а потом
показываем людям. Нет, конечно не всем. Некоторым. А эти
некоторые уже записывают их с наших чувств, переделывают, то
есть пересказывают, на ваш язык и печатают в толстых книжках
или снимают кино. Есть, разумеется, среди таких людей (их
обычно называют сказочниками) и наши глюки. Точнее, они
когда-то были глюками, а потом, по какой-либо причине, приняли
"человеческий вид" и стали рассказывать людям сказки. Они-то и
являются тем звеном, которое связывает нас с вами. И только они
знают как, каким трудом, потом, а порой и своей жизнью добывают
глюки сказки. Я хочу, Настенька, чтобы и ты знала об этом.
У нас в Глюкарии живут самые разные сказки. Одни, их
называют "домашними", всегда у нас под рукой, так как мы сами
принимаем в них активное участие. Другие - сказки, о которых
мы сами до поры до времени ничего не ведаем. Чтобы узнать эти
сказки, их вначале нужно добыть. Добыть в прямом смысле слова
из-под земли (если это очень древняя сказка) или ловить, если
сказка вольная. В общем, без труда - не вытянешь и сказку из
Глюкарии.
Домашнюю сказку мы можем рассказывать сказочникам сразу.
Если же нужна древняя сказка, то приходится брать в руки ломы и
лопаты, и идти к подножию Высоких гор добывать ее. Немало
предстоит помахать киркой, чтобы найти и высвободить из-под
тяжести тысяч лет старую сказку. Но и это не самое сложное.
Главные трудности начинаются тогда, когда необходима вольная
сказка. А это значит, что предстоит большая облава на сказки в
Мрачном Лесу. Мы потихонечку, одну за другой, вылавливаем,
добываем и рассказываем их сказочникам.
Правда, сказки не все одинаковые: одни лучше, другие хуже,
но ведь и вы, люди, тоже все разные. Ну да я отвлекся. Значит
так, самые большие хлопоты доставляют нам вольные сказки. Очень
уж это непростое, серьезное дело поймать вольную сказку. Для
того, чтобы его совершить, необходимо немало пролить пота.
Итак, появляется кто-нибудь из глюков, и мы узнаем, что
ему очень нужна вольная сказка. Тотчас же эта весть облетает
всех друзей, и те собираются в крепкой бревенчатой избушке,
которая стоит на краю леса. С давних пор она называется
"Заимкой Радости", а почему - я пока и сам не знаю.
Вот незадача! Я сегодня что-то постоянно отвлекаюсь от
главного. Вобщем, собираемся на Заимке и готовимся начать
Большую Облаву. Ты думаешь, сказки ничего не боятся? Ан нет,
боятся, и еще как! Конечно, всякой сказке важно, чтобы ей
верили. Чтобы были люди, которые бы сопереживали, волновались
за ее исход, радовались, когда добро побеждает зло и коварство.
Если таких людей нет, то сказке очень тяжело, не может она
полностью раскрыться, отдать всю себя людям, но сказка может
методично добиваться того, чтобы ее услышали. Самое главное для
сказки - это научить людей добру, любви, нежности (помнишь:
"Сказка ложь, да в ней намек - добрым молодцам урок"?). И
потому, самое страшное для сказки - переделка. Это когда те,
кто не верят в сказки, хватают их грязными, грубыми руками,
врываясь в их хрупкий ранимый мир, перекраивая всех и вся так,
как им будет угодно. Они изменяют сказку до неузнаваемости. Из
ласковой, светлой и теплой она становится холодной, ребристой,
с вороненым отливом. Такие люди ставят сказки себе на службу,
принуждая врать и оболванивать других людей, и в итоге,
заставляя забывать, что они люди. Поэтому переделки сказки и
боятся больше всего на свете. Кому же понравится делать то, что
ты не хочешь? И должен признаться, что мы этим пользуемся. А
делаем это для того, чтобы поймать сказку. Мы превращаемся в
самых гадких и страшных людей: разбойников, бандитов, врунов,
ябед и прочее, прочее, прочее... Занятие не из приятных, да что
поделаешь, сказку-то нужно загнать. Вот эти превращения и
происходят на Заимке Радости. И тот, кто видел со стороны, как
удаляется в лес мрачная толпа людей, непрерывно
переругивающихся между собой (ведь всем известно, что
разбойники и бандиты ни секунды мирно провести не могут),
никогда бы не поверил, что еще пять минут назад все они были
такими милыми и забавными глюками.
И начинается облава! С криками, стрельбой в воздух,
свистом и улюлюканьем мы бежим по лесу, вытянувшись в
длинную-предлинную цепочку. И чем длиннее эта цепь, тем больше
сказок мы можем загнать. Сказки чувствуют нас, и, страшно
испугавшись, бросаются наутек. Но и мы-то не лыком шиты! Те,
кто идут в центре, замедляют шаг, а те, кто идут по краям -
наоборот - идут все быстрее и быстрее, и цепь уже больше
напоминает подкову. А потом крайние встречаются, и мы замыкаем
подкову, образуя кольцо, в котором мечутся пойманные сказки.
Потом мы начинаем потихоньку добреть, чтобы не так сильно
пугать их, ведь сказкам ничего не угрожает. Кольцо сужается,
сужается, и тот, кому нужна сказка, начинает выбирать ее среди
всех прочих. Ну, а дальше уже все просто и не интересно. Мы
осторожно отпускаем сказки на волю, оставляя лишь одну, нужную.
И глюк забирает ее с собой, чтобы вы потом, забравшись с ногами
в большое мягкое кресло, слушали ее, затаив дыхание.

05. Сказка о слепом мальчике

В одном большом городе стоял ближе к окраине старый-старый
дом. Он был настолько стар, что весь покрылся морщинами трещин,
а в темных, глубоких, вечно сырых подъездах все было затянуто
паутиной, и жили страшные-престрашные пауки. Они пугали всех
жильцов дома, спускаясь на толстой как бельевая веревка паутине
и громко скрипя лапами. Жильцы жались к стенам и быстро бежали
по лестнице.
И только один маленький мальчик не боялся страшных черных
пауков. Потому, что никогда не видел их. Он был слепой. Слепой
с самого рождения. И всякий раз, когда мама вела его по темному
подъезду во двор, он веселился, пел песни, предвкушая встречу с
чем-то ласковым и теплым как мамины руки. С тем, что все
остальные называли солнцем. В их с мамой квартире всегда было
холодно и сыро. Мама говорила, что их окна выходят на север, и
поэтому солнышко бывает только во дворе. Но во дворе мальчик
играл очень редко, потому что мама либо работала, либо искала
ему нового папу, потому что старого у него никогда не было. И
мальчик сидел в темной сырой комнате и на ощупь играл в
солдатики.
И вот однажды, когда усатый гусар готов был уложить
наповал одноногого кирасира, мальчик почувствовал, как что-то
мягкое и ласковое прислонилось к щеке.
- Солнышко! - обрадовался он.
- Я не солнышко, малыш, я глюк.
Мальчик испугался и спрятался за шкаф. Но это мягкое и
пушистое тоже забежало за шкаф.
- Не бойся, я не причиню тебе зла. Мальчику было приятно
и совсем не страшно прикасаться к тому, кто назвал себя глюком.
И он выбрался из-за шкафа. Малыш уселся в кресле, глюк забрался
к нему на колени, и мальчику показалось, что он сидит во дворе
на солнышке - так ему стало хорошо.
- А что такое "глюк"? - спросил мальчик. - Ну, глюк...
это... Как тебе сказать?... Я и сам толком не знаю. В общем,
глюк - это глюк. Вот ты - человек, кошки - это кошки, собаки
- собаки, а глюки - это глюки.
- А кто такие "кошки", "собаки"? - заинтересовался
малыш.
- Ты что же, кошек с собаками никогда не видел?
- Я вообще ничего никогда не видел. Я же слепой мальчик.
- сказал малыш.
- Как это слепой? - удивился глюк.
- Мама говорит - от рождения.
Глюк замолчал, но малыш почувствовал, что ему стало еще
теплее.
- Как тебя зовут, глюк?
- Розовый Непоседа. Послушай, малыш, а хочешь, я покажу
тебе все то, что ты никогда не видел? Кошек, собак, соседского
попугая, все-все. Хочешь?
- Конечно, конечно хочу! - обрадовался малыш.
И тотчас же почувствовал у себя на коленях маленькое,
пушистое мурлычущее существо. И он увидел этого зверя. Правда
мысленно, только внутри себя, но увидел! Потом Непоседа
показывал ему собак, машины, маму, доктора и многое-многое
другое. Они подружились и глюк стал чаще приходить в гости к
малышу, показывал те или иные предметы и рассказывал о том
мире, в котором живет мальчик. И теперь малышу казалось, что он
на самом деле видит, бывший еще недавно таким загадочным, мир
- ведь у него теперь были глаза - Розовый Непоседа.
Так продолжалось долго: может месяц, может год, а может и
десять лет. Все удивлялись, что слепой мальчик так хорошо знает
мир, словно он еще вчера был зрячим. Но вот мама мальчика, не
без помощи Непоседы и его вездесущих друзей, нашла таки ему
папу, который смог положить сына в больницу, где ему сделали
операцию. Непоседа все дни и ночи дежурил у постели малыша. И
вот наконец-то мальчику сняли с глаз повязку.
- Солнце, солнце! - закричал он, вскакивая с кровати и
кидаясь к окну.
Перегнувшись вниз через подоконник, он жадно вдыхал
глазами яркий солнечный свет, зелень деревьев. А затем,
выскочив из больничной палаты, малыш побежал по аллеям, громко
смеясь и крича: "Солнышко! Я вижу солнышко!"
Розовый Непоседа, выбившийся из сил за эти дни, бросился
за ним: ему так хотелось быть рядом! Он бежал, напрягая всю
свою волю, но не выдержал и упал посреди улицы. А мальчик все
бежал по дороге, излучая вокруг себя смех и радость. Ему было
очень хорошо, но казалось, что он уже когда-то раньше видел и
это солнце, и эти деревья, и эту мостовую, и эти дома...
И тут он вспомнил Непоседу, который показывал все это ему,
приходя каждый день в гости. Вспомнил и оглянулся. Но дорога
была пуста... Вечерело...

06. Сказка о пяти добрых глюках и одном Ночном страхе

В небольшом, но очень красивом тенистом городе,
славившемся во всей Глюкарии своими парками и садами, стоял в
глубине одного из скверов небольшой дом. Дом как дом, каких
много в любом городе. Только вот жильцы были в нем необычные,
- глюки. Нет, конечно, жили в нем и самые обыкновенные люди
как и везде, но вот кроме них в доме жили еще и глюки. А ведь
далеко не каждый дом может похвастаться этим, правда? В гости
глюки заходили, разумеется, ко многим, но чтобы так, жить в
одном доме - это редкость. Всего глюков было пятеро, по числу
квартир в доме. И каждый из них был чем-то похож на тех, кто
жил в этом доме. И звали их, в соответствии с характерами
хозяев: Умный, Сильный, Обаятельный (он же Длинный), Ласковый
(он же Кучерявый) и Веселый (он же Непоседа).
Разумеется, глюки есть глюки, и поэтому в этих квартирах
творились самые невероятные вещи: из буфетов пропадали леденцы,
варенье из банки, открытой только вчера вечером, почти
полностью испарялось к утру, а сахар, случайно рассыпанный на
пол, никто из хозяев даже не думал убирать - он исчезал как по
волшебству. Конечно, в одиночку справиться со всеми этими
делами было невозможно, но глюки жили дружно и всегда помогали
друг другу.
А во всем остальном, что не касалось сладкого, они были
примерными волшебниками, хотя и очень маленькими, и все время
старались во всем помогать жильцам. Но только так, чтобы самих
глюков никто не заметил.
И все было бы хорошо, и жизнь в этом доме текла бы легко и
спокойно, если бы помимо глюков в доме не жил еще один
волшебник - Ночной Страх. Никто и никогда не видел его, но
каждый, кто входил в полумрак подъезда и неосторожно заглядывал
в черный провал подвала, похожий на чью-то хищно разинутую
пасть, сразу же ощущал его присутствие. Сердце вдруг замирало в
груди, казалось, его уже нет, а потом, потом начинало бешено
колотиться; ноги - те сами несли прочь от этого страшного
места. Несли поближе к свету, к добрым и ласковым глюкам.
По ночам Страх выползал из подвала и, проникая в квартиры,
властвовал в всем доме. Дети пугались его, им становилось
страшно и они плакали. Единственное, что могло спасти от Страха
- это яркий свет или большое пушистое одеяло, которым
укрываются с головой, спасаясь от всех страхов вместе взятых.
Когда глюки были в доме, Страх особенно не зверствовал - видно
побаивался глюков. Но в последнее время, пользуясь тем, что все
они отлучились по неотложным делам, Ночной Страх совсем замучил
обитателей дома. И не только маленьких. Люди спали не выключая
света, а одна девочка даже накрывалась с головой сразу тремя
одеялами. Про глюков уже никто не вспоминал, каждый день жильцы
с ужасом ждали ночи. И решили тогда глюки собраться все вместе
и победить Ночной Страх, изгнать его навсегда из дома. Но как
это сделать? Ведь если он затаился в комнате, то как только ты
зайдешь с фонарем или зажжешь свет, страх исчезнет, забиваясь
во всевозможные щелочки и норки. А войти без света в темную
комнату... На это еще никто не решался. Но глюки есть глюки!
Сказано - сделано! Как следует собравшись и подпоясавшись
крепкими цветными поясами, они отважно шагнули в бездонную
темноту подвала.
Когда глаза привыкли к темноте, выяснилось что,
оказывается, в подвале полным-полно всяких интересных вещей:
старый, покрытый многолетней пылью патефон с набором пластинок,
отслужившие свой срок школьные портфели, лыжи, санки,
радиоприемники, десятка полтора галош (причем все на левую
ногу), почти развалившееся кресло-качалка и многое-многое
другое. От такого разнообразия глюки даже забыли о цели своего
прихода. Они тут же бросились разбирать старье и сортировать
его по кучам. Это может пригодиться, это еще послужит, если
подремонтировать немножко, а это надо бы выкинуть. В следующий
раз.
Надо сказать, что не было у наших глюков другого такого
занятия, которое бы они так любили, как копание в куче никому
ненужных вещей. И лишь только первый луч света разбудил
неугомонных птиц, Умный спохватился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36