https://wodolei.ru/catalog/mebel/navesnye_shkafy/
И я не знал, что думать об их деле, и начал горевать о них, и овладела мною великая забота, так как я очень боялся для себя зла от этих голых.
И я всмотрелся в них, и оказалось, что это маги, а царь их города – гуль, и всех, кто приходит к ним в город, кого они видят и встречают в долине или на дороге, они приводят к своему царю, кормят этим кушаньем и мажут этим маслом, и брюхо у них расширяется, чтобы они могли есть много. И они лишаются ума, и разум их слепнет, и становятся они подобны слабоумным, а маги заставляют их есть ещё больше этого кушанья и масла, чтобы они разжирели и потолстели, и потом их режут и кормят ими царя; что же касается приближённых царя, то они едят человеческое мясо, не жаря его и не варя.
И, увидев подобное дело, я почувствовал великую скорбь о самом себе и о моих товарищах, а разум у них был так ошеломлён, что они не понимали, что с ними делают.
И их отдали одному человеку, и тот брал их каждый день и выводил пастись на острове, как скотину; что же до меня, то от сильного страха и голода я стал слаб и болезнен телом, и мясо высохло у меня на костях; и маги, увидев, что я в таком положении, оставили меня и забыли, и никто из них не вспомнил обо мне, и я не приходил им на ум.
И однажды я ухитрился и вышел из этого места и пошёл по острову, удалившись оттуда, где я был раньше. И я увидел пастуха, который сидел на чем-то высоком посреди моря, и всмотрелся в него – и вдруг вижу: это тот человек, которому отдали моих товарищей, чтобы он их пас, и с ним было много таких, как они.
И, увидев меня, этот человек понял, что Я владею своим умом, и меня не постигло ничто из того, что постигло моих товарищей, и сделал мне издали знак и сказал: «Возвращайся назад и иди по дороге, которая будет от тебя справа. Ты выйдешь на султанскую дорогу». И я повернул назад, как этот человек показал мне, и, увидев справа от себя дорогу, пошёл по ней и шёл не переставая и я то бежал от страха, то шёл не торопясь. И я отдохнул и шёл таким образом, пока не скрылся с глаз того человека, который указал мне дорогу, и я перестал его видеть, и он не видел меня, и солнце скрылось, и наступила тьма, и я сел отдохнуть и хотел заснуть, но сон не пришёл ко мне в эту ночь от сильного страха, голода и утомления, а когда наступила полночь, я поднялся и пошёл по острову, и шёл до тех пор, пока не взошёл день.
И наступило утро и засияло светом и заблистало, и взошло солнце над холмами и долинами; а я устал и чувствовал голод и жажду. И стал я есть траву я растения, и ел, пока не насытился и не задержал дух в теле, а после этого я поднялся и пошёл по острову, и шёл таким образом весь день и ночь; и всякий раз, когда я начинал чувствовать голод, я ел растения.
И я бродил семь дней с ночами, а на заре восьмого дня я посмотрел и увидел что-то издали. И я пошёл к тому, что увидел, и шёл до тех пор, пока не дошёл до этого после заката солнца; и тогда я всмотрелся в то, что увидел, стоя вдали (а сердце моё было испугано тем, что я испытал в первый и во второй раз), и вдруг оказалось, что это толпа людей, которые собирают зёрнышки перца; и я приблизился, и, увидев меня, они поспешили ко мне и обступили меня со всех сторон и спросили: «Кто ты и откуда ты пришёл?» – «Знайте, о люди, что я человек бедный», – ответил я. И я рассказал им обо всех ужасах и бедствиях, которые были и случились со мной, и о том, что я испытал…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот пятьдесят вторая ночь
Когда же настала пятьсот пятьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Синдбадмореход увидал толпу людей, которые собирали на острове перец, и они спросили его, что с ним, и он рассказал им обо всем, что с ним случилось и какие он испытал бедствия. И они сказали: „Клянёмся Аллахом, это дело диковинное! Но как ты спасся от чёрных и как ты прошёл мимо них на этом острове? Их много, и они едят людей, и никто от них не спасается, и ни один человек не может мимо них пройти“. И я рассказал им о том, что у меня случилось с чёрными и как они взяли моих товарищей и накормили их тем кушаньем, а я не ел его, и меня поздравили со спасением и подивились тому, что со мной случилось.
И эти люди посадили меня подле себя, а окончив своё дело, принесли мне немного хорошего кушанья, и я поел его (а я был голоден) и отдохнул у них некоторое время; а после этого меня взяли и посадили в лодку и перевезли на их острова, к их жилищам.
И меня представили их царю, и я пожелал ему мира, и он сказал мне: «Добро пожаловать!» – и проявил ко мне уважение и спросил, что со мной было. И я рассказал ему о бывших со мной делах и обо всем, что со мной случилось и произошло с того дня, как я вышел из города Багдада, до того времени, как я прибыл к царю. И царь этих людей до крайности удивился моему рассказу и тому, что со мной произошло, так же как и те, кто присутствовал в его зале; а потом он велел мне сесть подле себя, и я сел, и он приказал принести еду, и её принесли, и я съел столько, сколько было достаточно, и вымыл руки и поблагодарил Аллаха великого за милость и прославил его и воздал ему хвалу. А затем я вышел от царя и стал гулять по городу, и я увидел, что он благоустроен и в нем много жителей и богатств, и там немало кушаний, рынков и товаров и продающих, и покупающих; и обрадовался я, что достиг этого города, и душа моя отдохнула. И я привык к этим людям и стал пользоваться у них и у царя уважением и почётом большим, чем жители его царства и вельможи его города.
И увидел я, что все люди, и малые и великие, ездят на чистокровных конях без сёдел, и удивился этому и спросил царя: «Почему, о владыка мой, ты не ездишь на седле?
Седло даёт отдых всаднику и укрепляет его силу». – «А что такое седло? – спросил царь. – Эго вещь, которую мы в жизни не видали и никогда на ней не ездили». – «Не разрешишь ли ты мне сделать для тебя седло? Ты будешь на нем ездить и увидишь, как это приятно», – сказал я. И царь ответил мне: «Сделай!» И тогда я сказал:
«Вели принести мне немного дерева». И царь приказал принести все, что я потребую, и я позвал ловкого плотника и стал сидеть с ним и учить его, как изготовляются седла и как их делают.
И я взял шерсти и расчесал её и сделал из неё войлок, а потом я принёс кожу, обтянул ею седло и придал ей блеск, и после этого приладил к седлу ремни и привязал к нему подпруги.
А затем я призвал кузнеца и описал ему, как выглядит стремя, и кузнец выковал большие стремена, и я отполировал их и вылудил оловом и подвязал к ним шёлковую бахрому. И после этого я поднялся, привёл коня из лучших царских коней и, привязав к нему это седло, подвесил стремена и взнуздал коня уздой и привёл его к царю.
И седло понравилось царю и пришлось ему по сердцу, и он поблагодарил меня и сел на седло, и его охватила из-за этого великая радость, и он дал мне много денег за мою работу. И когда везирь царя увидал, что я сделал это седло, он потребовал от меня ещё одно такое же; и я сделал ему такое же седло, и все вельможи правления и обладатели должностей стали требовать от меня сёдел, и я делал их им.
Я научил плотника делать седла и стремена и продавал их вельможам и господам, и скопил я таким образом большие деньги, и моё место у этих людей стало великим; и они полюбили меня сильной любовью; и занял я высокое положение у царя и его приближённых, и вельмож города, и знатных людей царства.
И в какой-то день я сидел у царя, пребывая в крайней радости и величии; и когда я сидел, царь вдруг сказал мне: «Знай, о такой-то, что ты стал у нас почитаемым и уважаемым и сделался одним из нас, и мы не можем с тобой расстаться и не в состоянии перенести твоего ухода из нашего города. Я хочу от тебя одной вещи, в которой ты меня послушаешь и не отвергнешь моих слов». – «А чего ты хочешь от меня, о царь? – спросил я. – Я не отвергну твоих слов, так как ты оказал мне благодеяние и милость и добро, и, слава Аллаху, я стал одним из твоих слуг». – «Я хочу, – сказал царь, – дать тебе прекрасную, красивую и прелестную жену, обладательницу богатства и красоты. Ты поселишься у нас навсегда, и я дам тебе жилище у себя, в моем дворце. Не прекословь же мне и не отвергай моего слова».
Услышав слова царя, я застыдился и промолчал и не дал ему ответа от великого смущения; и царь спросил меня: «Почему ты мне не отвечаешь, о дитя моё?» – «О господин, – отвечал я, – приказание принадлежит тебе, о царь времени!»
И царь в тот же час и минуту послал привести судью и свидетелей и тотчас женил меня на женщине, благородной саном и высокой родом, с большими деньгами и богатствами, великой по происхождению, редкостно красивой и прекрасной, владелице поместий, имуществ и имений…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот пятьдесят третья ночь
Когда же настала пятьсот пятьдесят третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царь женил Синдбада-морехода и заключил его брачный договор с одной великой женщиной.
«А потом, – говорил Синдбад, – он дал мне большой прекрасный отдельный дом и подарил мне слуг и челядь и установил мне жалованье и выдачи; и стал я жить в великом покое, веселье и радости и забыл о всех тяготах, затруднениях и бедах, которые мне достались. „Когда я поеду в свою страну, то возьму жену с собой, – подумал я. – Все, что суждено человеку, непременно случится, и никто не знает, что с ним произойдёт“.
И я полюбил жену, и она полюбила меня великой любовью, и между нами наступило согласие, и мы пребывали в сладостнейшей жизни и в приятнейшем существовании. И мы прожили так некоторое время, и Аллах великий лишил жены моего соседа, который был мне другом, и я вошёл к нему, чтобы утешить его в его потере и увидел, что он в наихудшем состоянии, озабочен и утомлён сердцем и умом. И я стал ему соболезновать и утешать его и сказал ему: «Не печалься о твоей жене! Аллах великий даст тебе взамен благо и жену лучшую, чем она, и будет жизнь твоя долгой, если захочет Аллах великий». И сосед мой заплакал сильным плачем и сказал мне: «О друг мой, как я женюсь на другой женщине и как Аллах даст мне лучшую, чем она, когда моей жизни остался один день?» – «О брат мой, – ответил я ему, – вернись к разуму и не возвещай самому себе о смерти: ты ведь хорош, здрав и благополучен». – «О друг мой, – воскликнул сосед, – клянусь твоей жизнью, сегодня ты потеряешь меня и в жизни меня не увидишь!» – «А как это?» – спросил я. И сосед ответил: «Сегодня будут хоронить мою жену, и меня похоронят вместе с ней в могиле. В нашей стране есть такой обычай: если умирает женщина, её мужа хоронят с ней заживо, а если умирает мужчина, с ним хоронят заживо его жену, чтобы ни один из них не наслаждался жизнью после своего супруга». – «Клянусь Аллахом, – воскликнул я, – это очень скверный обычай, и никто не может его вынести!»
И когда мы веди этот разговор, вдруг пришло большинство жителей города, и они стали утешать моего друга в потере жены и его собственной жизни и начали обряжать мёртвую, следуя своему обычаю. Они принесли ящик и понесли в нем женщину (а её муж был с ними), и вышли за город, и пришли в некую местность возле горы, у моря; и тогда они подошли к одному месту и подняли большой камень, и из-под камня показалась каменная крышка вроде закраины колодца, и они бросили женщину в отверстие, – и оказалось, что это большой колодец под горой. А потом они принесли её мужа, и, привязав ему под грудь верёвку из пальмового лыка, спустили его в этот колодец и спустили к нему большой кувшин с пресной водой и семь хлебных лепёшек. И когда его опустили, он отвязал от себя верёвку, и верёвку вытащили и закрыли отверстие колодца тем же большим камнем, как прежде, и все ушли своей дорогой, оставив моего друга подле его жены в колодце.
И я сказал про себя: «Клянусь Аллахом, эта смерть тяжелей, чем первая смерть!» А потом я пошёл к их царю и сказал: «О господин, как это вы хороните живого вместе с мёртвым в вашей стране?» И царь ответил: «Знай, что таков обычай в наших странах: когда умирает мужчина, мы хороним вместе с ним жену, а когда умирает женщина, мы хороним с ней её мужа заживо, чтобы не разлучать их при жизни и после смерти; и этот обычай идёт от наших дедов». – «О царь времени, – спросил я, – а если у чужеземца, как я, умирает жена, вы тоже поступаете с ним так, как поступили с тем человеком?» – «Да, – отвечал царь, – мы хороним его вместе с ней и поступаем с ним так, как ты видел».
И когда я услышал от него эти слова, у меня лопнул жёлчный пузырь от сильной печали и огорчения о самом себе, и мой ум смутился, и я стал бояться, что моя жена умрёт раньше меня и меня похоронят с нею при жизни. Но затем я стал утешать себя и сказал: «Может быть, я умру раньше нёс, никто ведь не отличит опережающего от настигающего».
И я стал развлекаться какими-то делами. Но после этого прошёл лишь малый срок, и моя жена заболела и, прожив немного дней, умерла, и большинство жителей – пришло утешать меня и утешать родных моей жены в потере её, и царь пришёл утешать меня, следуя обычаю. А затем они привели обмывальщицу и обмыли женщину и одели её в наилучшие, какие у неё были, одежды, украшения, ожерелья, драгоценные камни и металлы, а одев мою жену, её положили в ящик и понесли, и пошли с ней к той горе, и подняли камень с отверстия колодца, и бросили в него мёртвую. А потом ко мне подошли все мои друзья и родственники жены и стали со мной прощаться, а я кричал, стоя между ними: «Я чужеземец, и нет у меня силы выносить ваши обычаи!» Но они не слушали моих слов и не обращали внимания на мои речи.
И они схватили меня и насильно связали и привязали со мной семь хлебных лепёшек и кувшин пресной воды, как полагалось по обычаю, и спустили меня в этот колодец, и вдруг оказалось, что это огромная пещера под горой. «Отвяжи от себя верёвки!» – сказали мне они; но я не согласился отвязаться, и они бросили ко мне верёвки, а затем прикрыли отверстие колодца тем большим камнем, который был на нем, и ушли своей дорогой…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот пятьдесят четвёртая ночь
Когда же настала пятьсот пятьдесят четвёртая ночь, она сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418
И я всмотрелся в них, и оказалось, что это маги, а царь их города – гуль, и всех, кто приходит к ним в город, кого они видят и встречают в долине или на дороге, они приводят к своему царю, кормят этим кушаньем и мажут этим маслом, и брюхо у них расширяется, чтобы они могли есть много. И они лишаются ума, и разум их слепнет, и становятся они подобны слабоумным, а маги заставляют их есть ещё больше этого кушанья и масла, чтобы они разжирели и потолстели, и потом их режут и кормят ими царя; что же касается приближённых царя, то они едят человеческое мясо, не жаря его и не варя.
И, увидев подобное дело, я почувствовал великую скорбь о самом себе и о моих товарищах, а разум у них был так ошеломлён, что они не понимали, что с ними делают.
И их отдали одному человеку, и тот брал их каждый день и выводил пастись на острове, как скотину; что же до меня, то от сильного страха и голода я стал слаб и болезнен телом, и мясо высохло у меня на костях; и маги, увидев, что я в таком положении, оставили меня и забыли, и никто из них не вспомнил обо мне, и я не приходил им на ум.
И однажды я ухитрился и вышел из этого места и пошёл по острову, удалившись оттуда, где я был раньше. И я увидел пастуха, который сидел на чем-то высоком посреди моря, и всмотрелся в него – и вдруг вижу: это тот человек, которому отдали моих товарищей, чтобы он их пас, и с ним было много таких, как они.
И, увидев меня, этот человек понял, что Я владею своим умом, и меня не постигло ничто из того, что постигло моих товарищей, и сделал мне издали знак и сказал: «Возвращайся назад и иди по дороге, которая будет от тебя справа. Ты выйдешь на султанскую дорогу». И я повернул назад, как этот человек показал мне, и, увидев справа от себя дорогу, пошёл по ней и шёл не переставая и я то бежал от страха, то шёл не торопясь. И я отдохнул и шёл таким образом, пока не скрылся с глаз того человека, который указал мне дорогу, и я перестал его видеть, и он не видел меня, и солнце скрылось, и наступила тьма, и я сел отдохнуть и хотел заснуть, но сон не пришёл ко мне в эту ночь от сильного страха, голода и утомления, а когда наступила полночь, я поднялся и пошёл по острову, и шёл до тех пор, пока не взошёл день.
И наступило утро и засияло светом и заблистало, и взошло солнце над холмами и долинами; а я устал и чувствовал голод и жажду. И стал я есть траву я растения, и ел, пока не насытился и не задержал дух в теле, а после этого я поднялся и пошёл по острову, и шёл таким образом весь день и ночь; и всякий раз, когда я начинал чувствовать голод, я ел растения.
И я бродил семь дней с ночами, а на заре восьмого дня я посмотрел и увидел что-то издали. И я пошёл к тому, что увидел, и шёл до тех пор, пока не дошёл до этого после заката солнца; и тогда я всмотрелся в то, что увидел, стоя вдали (а сердце моё было испугано тем, что я испытал в первый и во второй раз), и вдруг оказалось, что это толпа людей, которые собирают зёрнышки перца; и я приблизился, и, увидев меня, они поспешили ко мне и обступили меня со всех сторон и спросили: «Кто ты и откуда ты пришёл?» – «Знайте, о люди, что я человек бедный», – ответил я. И я рассказал им обо всех ужасах и бедствиях, которые были и случились со мной, и о том, что я испытал…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот пятьдесят вторая ночь
Когда же настала пятьсот пятьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Синдбадмореход увидал толпу людей, которые собирали на острове перец, и они спросили его, что с ним, и он рассказал им обо всем, что с ним случилось и какие он испытал бедствия. И они сказали: „Клянёмся Аллахом, это дело диковинное! Но как ты спасся от чёрных и как ты прошёл мимо них на этом острове? Их много, и они едят людей, и никто от них не спасается, и ни один человек не может мимо них пройти“. И я рассказал им о том, что у меня случилось с чёрными и как они взяли моих товарищей и накормили их тем кушаньем, а я не ел его, и меня поздравили со спасением и подивились тому, что со мной случилось.
И эти люди посадили меня подле себя, а окончив своё дело, принесли мне немного хорошего кушанья, и я поел его (а я был голоден) и отдохнул у них некоторое время; а после этого меня взяли и посадили в лодку и перевезли на их острова, к их жилищам.
И меня представили их царю, и я пожелал ему мира, и он сказал мне: «Добро пожаловать!» – и проявил ко мне уважение и спросил, что со мной было. И я рассказал ему о бывших со мной делах и обо всем, что со мной случилось и произошло с того дня, как я вышел из города Багдада, до того времени, как я прибыл к царю. И царь этих людей до крайности удивился моему рассказу и тому, что со мной произошло, так же как и те, кто присутствовал в его зале; а потом он велел мне сесть подле себя, и я сел, и он приказал принести еду, и её принесли, и я съел столько, сколько было достаточно, и вымыл руки и поблагодарил Аллаха великого за милость и прославил его и воздал ему хвалу. А затем я вышел от царя и стал гулять по городу, и я увидел, что он благоустроен и в нем много жителей и богатств, и там немало кушаний, рынков и товаров и продающих, и покупающих; и обрадовался я, что достиг этого города, и душа моя отдохнула. И я привык к этим людям и стал пользоваться у них и у царя уважением и почётом большим, чем жители его царства и вельможи его города.
И увидел я, что все люди, и малые и великие, ездят на чистокровных конях без сёдел, и удивился этому и спросил царя: «Почему, о владыка мой, ты не ездишь на седле?
Седло даёт отдых всаднику и укрепляет его силу». – «А что такое седло? – спросил царь. – Эго вещь, которую мы в жизни не видали и никогда на ней не ездили». – «Не разрешишь ли ты мне сделать для тебя седло? Ты будешь на нем ездить и увидишь, как это приятно», – сказал я. И царь ответил мне: «Сделай!» И тогда я сказал:
«Вели принести мне немного дерева». И царь приказал принести все, что я потребую, и я позвал ловкого плотника и стал сидеть с ним и учить его, как изготовляются седла и как их делают.
И я взял шерсти и расчесал её и сделал из неё войлок, а потом я принёс кожу, обтянул ею седло и придал ей блеск, и после этого приладил к седлу ремни и привязал к нему подпруги.
А затем я призвал кузнеца и описал ему, как выглядит стремя, и кузнец выковал большие стремена, и я отполировал их и вылудил оловом и подвязал к ним шёлковую бахрому. И после этого я поднялся, привёл коня из лучших царских коней и, привязав к нему это седло, подвесил стремена и взнуздал коня уздой и привёл его к царю.
И седло понравилось царю и пришлось ему по сердцу, и он поблагодарил меня и сел на седло, и его охватила из-за этого великая радость, и он дал мне много денег за мою работу. И когда везирь царя увидал, что я сделал это седло, он потребовал от меня ещё одно такое же; и я сделал ему такое же седло, и все вельможи правления и обладатели должностей стали требовать от меня сёдел, и я делал их им.
Я научил плотника делать седла и стремена и продавал их вельможам и господам, и скопил я таким образом большие деньги, и моё место у этих людей стало великим; и они полюбили меня сильной любовью; и занял я высокое положение у царя и его приближённых, и вельмож города, и знатных людей царства.
И в какой-то день я сидел у царя, пребывая в крайней радости и величии; и когда я сидел, царь вдруг сказал мне: «Знай, о такой-то, что ты стал у нас почитаемым и уважаемым и сделался одним из нас, и мы не можем с тобой расстаться и не в состоянии перенести твоего ухода из нашего города. Я хочу от тебя одной вещи, в которой ты меня послушаешь и не отвергнешь моих слов». – «А чего ты хочешь от меня, о царь? – спросил я. – Я не отвергну твоих слов, так как ты оказал мне благодеяние и милость и добро, и, слава Аллаху, я стал одним из твоих слуг». – «Я хочу, – сказал царь, – дать тебе прекрасную, красивую и прелестную жену, обладательницу богатства и красоты. Ты поселишься у нас навсегда, и я дам тебе жилище у себя, в моем дворце. Не прекословь же мне и не отвергай моего слова».
Услышав слова царя, я застыдился и промолчал и не дал ему ответа от великого смущения; и царь спросил меня: «Почему ты мне не отвечаешь, о дитя моё?» – «О господин, – отвечал я, – приказание принадлежит тебе, о царь времени!»
И царь в тот же час и минуту послал привести судью и свидетелей и тотчас женил меня на женщине, благородной саном и высокой родом, с большими деньгами и богатствами, великой по происхождению, редкостно красивой и прекрасной, владелице поместий, имуществ и имений…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот пятьдесят третья ночь
Когда же настала пятьсот пятьдесят третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царь женил Синдбада-морехода и заключил его брачный договор с одной великой женщиной.
«А потом, – говорил Синдбад, – он дал мне большой прекрасный отдельный дом и подарил мне слуг и челядь и установил мне жалованье и выдачи; и стал я жить в великом покое, веселье и радости и забыл о всех тяготах, затруднениях и бедах, которые мне достались. „Когда я поеду в свою страну, то возьму жену с собой, – подумал я. – Все, что суждено человеку, непременно случится, и никто не знает, что с ним произойдёт“.
И я полюбил жену, и она полюбила меня великой любовью, и между нами наступило согласие, и мы пребывали в сладостнейшей жизни и в приятнейшем существовании. И мы прожили так некоторое время, и Аллах великий лишил жены моего соседа, который был мне другом, и я вошёл к нему, чтобы утешить его в его потере и увидел, что он в наихудшем состоянии, озабочен и утомлён сердцем и умом. И я стал ему соболезновать и утешать его и сказал ему: «Не печалься о твоей жене! Аллах великий даст тебе взамен благо и жену лучшую, чем она, и будет жизнь твоя долгой, если захочет Аллах великий». И сосед мой заплакал сильным плачем и сказал мне: «О друг мой, как я женюсь на другой женщине и как Аллах даст мне лучшую, чем она, когда моей жизни остался один день?» – «О брат мой, – ответил я ему, – вернись к разуму и не возвещай самому себе о смерти: ты ведь хорош, здрав и благополучен». – «О друг мой, – воскликнул сосед, – клянусь твоей жизнью, сегодня ты потеряешь меня и в жизни меня не увидишь!» – «А как это?» – спросил я. И сосед ответил: «Сегодня будут хоронить мою жену, и меня похоронят вместе с ней в могиле. В нашей стране есть такой обычай: если умирает женщина, её мужа хоронят с ней заживо, а если умирает мужчина, с ним хоронят заживо его жену, чтобы ни один из них не наслаждался жизнью после своего супруга». – «Клянусь Аллахом, – воскликнул я, – это очень скверный обычай, и никто не может его вынести!»
И когда мы веди этот разговор, вдруг пришло большинство жителей города, и они стали утешать моего друга в потере жены и его собственной жизни и начали обряжать мёртвую, следуя своему обычаю. Они принесли ящик и понесли в нем женщину (а её муж был с ними), и вышли за город, и пришли в некую местность возле горы, у моря; и тогда они подошли к одному месту и подняли большой камень, и из-под камня показалась каменная крышка вроде закраины колодца, и они бросили женщину в отверстие, – и оказалось, что это большой колодец под горой. А потом они принесли её мужа, и, привязав ему под грудь верёвку из пальмового лыка, спустили его в этот колодец и спустили к нему большой кувшин с пресной водой и семь хлебных лепёшек. И когда его опустили, он отвязал от себя верёвку, и верёвку вытащили и закрыли отверстие колодца тем же большим камнем, как прежде, и все ушли своей дорогой, оставив моего друга подле его жены в колодце.
И я сказал про себя: «Клянусь Аллахом, эта смерть тяжелей, чем первая смерть!» А потом я пошёл к их царю и сказал: «О господин, как это вы хороните живого вместе с мёртвым в вашей стране?» И царь ответил: «Знай, что таков обычай в наших странах: когда умирает мужчина, мы хороним вместе с ним жену, а когда умирает женщина, мы хороним с ней её мужа заживо, чтобы не разлучать их при жизни и после смерти; и этот обычай идёт от наших дедов». – «О царь времени, – спросил я, – а если у чужеземца, как я, умирает жена, вы тоже поступаете с ним так, как поступили с тем человеком?» – «Да, – отвечал царь, – мы хороним его вместе с ней и поступаем с ним так, как ты видел».
И когда я услышал от него эти слова, у меня лопнул жёлчный пузырь от сильной печали и огорчения о самом себе, и мой ум смутился, и я стал бояться, что моя жена умрёт раньше меня и меня похоронят с нею при жизни. Но затем я стал утешать себя и сказал: «Может быть, я умру раньше нёс, никто ведь не отличит опережающего от настигающего».
И я стал развлекаться какими-то делами. Но после этого прошёл лишь малый срок, и моя жена заболела и, прожив немного дней, умерла, и большинство жителей – пришло утешать меня и утешать родных моей жены в потере её, и царь пришёл утешать меня, следуя обычаю. А затем они привели обмывальщицу и обмыли женщину и одели её в наилучшие, какие у неё были, одежды, украшения, ожерелья, драгоценные камни и металлы, а одев мою жену, её положили в ящик и понесли, и пошли с ней к той горе, и подняли камень с отверстия колодца, и бросили в него мёртвую. А потом ко мне подошли все мои друзья и родственники жены и стали со мной прощаться, а я кричал, стоя между ними: «Я чужеземец, и нет у меня силы выносить ваши обычаи!» Но они не слушали моих слов и не обращали внимания на мои речи.
И они схватили меня и насильно связали и привязали со мной семь хлебных лепёшек и кувшин пресной воды, как полагалось по обычаю, и спустили меня в этот колодец, и вдруг оказалось, что это огромная пещера под горой. «Отвяжи от себя верёвки!» – сказали мне они; но я не согласился отвязаться, и они бросили ко мне верёвки, а затем прикрыли отверстие колодца тем большим камнем, который был на нем, и ушли своей дорогой…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот пятьдесят четвёртая ночь
Когда же настала пятьсот пятьдесят четвёртая ночь, она сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418