«Дошло до меня, о счастливый царь, что Али-Шар немного поел с христианином, и хотел принять руку, и тогда христианин взял банан и очистил его и разломил на две половинки, и в одну половинку он положил очищенного банджа, смешанного с опиумом, драхма которого свалит слона, а потом он обмакнул половину банана в мёд и сказал: „О владыка, заклинаю тебя твоей верой, возьми это“.
И Али-Шару было стыдно заставить его нарушить клятву, и он взял от него половинку банана и проглотил её, и едва она утвердилась у него в желудке, как его голова обогнала ноги, и он стал таким, как будто спит год. И, увидев это, христианин поднялся на ноги, точно плешивый волк или властвующая судьба, и, взяв у Али ключ от комнат, оставил его лежащим, а сам бегом побежал к своему брату и рассказал ему обо всем. А причиною этого было то, что брат христианина был тот дряхлый старик, который хотел купить Зумурруд за тысячу динаров, а она не согласилась и высмеяла его в стихах. А был он внутренне неверным и наружно мусульманином и назвал себя Рашид-ад-дином. И когда девушка высмеяла его и не согласилась, он пожаловался своему брату христианину, который ухитрился похитить девушку у её господина АлиШара (а имя его было Барсум). И он сказал: «Не печалься, я ухитрюсь добыть её для тебя, не потратив ни единого дирхема и динара», ибо он был кудесник, коварный обманщик и распутник. И Барсум до тех пор строил козни и хитрил, пока не устроил хитрость, о которой мы упомянули, и взял ключи, и пошёл к своему брату, и рассказал ему о том, что произошло.
И Барсум сел на мула и, взяв с собою своих слуг, отправился со своим братом к дому Али-Шара и захватил мешок с тысячей динаров, чтобы, когда встретит его вали, подкупить его.
И он отпер комнаты, и люди, бывшие с ним, бросились на Зумурруд и насильно взяли её, пригрозив ей смертью, если она заговорит, и оставили дом, как он был, ничего не взяв. А Али-Шара оставили лежать в проходе, и закрыли дверь, и положили ключ от комнат с ним рядом. И старик христианин отправился с девушкой к себе во дворец и поместил её среди своих невольниц и наложниц, и сказал ей: «О развратница, я тот старик, которого ты не захотела и которого ты высмеяла, а теперь я взял тебя, не отдав ни дирхема, ни динара». И она отвечала ему (а глаза её наполнились слезами): «Довольно с тебя Аллаха, о злой старец, раз ты разлучил меня с моим господином!» – «О развратница, о любовница, ты увидишь, какие я причиню тебе мученья! – воскликнул старик. – Клянусь Мессией и девой, если ты меня не послушаешь и не вступишь в мою веру, я буду тебя пытать всякими пытками!» – «Клянусь Аллахом, если ты изрежешь моё тело на куски, я не расстанусь с верой ислама, и, может быть, Аллах великий пошлёт мне близкую помощь – он ведь властен в том, что захочет, – ответила девушка. – Сказали разумные: „Пусть будет беда для тела, но не беда для веры“.
И тогда старик кликнул слуг и невольниц и сказал им: «Повалите её!» И девушку повалили, и старик без отдыха бил её жестоким боем, а она звала на помощь, но не получала помощи. А потом она перестала звать и говорила: «Довольно с меня Аллаха и достаточно!», пока не прервалось у неё дыхание и стали не слышны её стоны. Когда же старик утолил гнев своего сердца, он сказал слугам: «Стащите её за ноги и бросьте её на кухне и не кормите ничем!»
И проклятый проспал эту ночь, а когда настало утро, он потребовал девушку и снова стал её бить, а потом велел слугам бросить её на прежнее место, и они это сделали. И когда остыли на ней побои, она воскликнула: «Нет бога, кроме Аллаха, Мухаммед – посол Аллаха! Аллах моя опора, и благой он промыслитель!» А потом она стала взывать о помощи к владыке нашему Мухаммеду, да благословит его Аллах и да приветствует…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста пятнадцатая ночь
Когда же настала триста пятнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Зумурруд стала взывать о помощи к пророку, – да благословит его Аллах и да приветствует! – и вот то, что с ней было.
Что же касается Али-Шара, то он пролежал до следующего дня, а потом бандж улетел у него из головы, и он открыл глаза и крикнул: «Зумурруд!» Но никто ему не ответил. И он вошёл в комнату и увидел, что внутренность дома пуста и место посещения далеко, и понял он, что это дело случилось с ним не иначе как из-за христианина. И он стал стонать, и плакать, и охать, и сетовать, и пролил слезы, и произнёс такие стихи:
«О любовь моя, не щадишь меня и не милуешь,
И душа моя меж мучением и опасностью!
Пожалейте же, господа, раба, что унизился
На путях любви, и богатого, обнищавшего,
Как быть стрелку, если вдруг враги ему встретятся,
И стрелу метнуть в них захочет он, но порвётся нить?
Коль над юношей соберётся вдруг много горестей
И накопится, то куда бежать от судьбы ему?
Сколько раз они говорили мне о разлуке с ней,
До падёт когда приговор судьбы, тогда слепнет взор».
А окончив это стихотворение, он испустил вздох и произнёс ещё такие стихи:
«Обиталище на холмистом стане оставила,
И стремится грустный к её жилищу, тоскующий.
Обратила взоры к родным местам, и влечёт её
Стан покинутый, чьи следы исчезли, разметанны.
И стоит она, вопрошая там, и даёт ответ
Отголосок ей: «Не найдёшь пути ты ко встрече с ним.
Он как молния – озарит лишь стан на единый таит
Я уйдёт опять, и тебе свой блеск не покажет «новь».
И Аля-Шар начал раскаиваться, когда раскаянье было ему бесполезно, и заплакал и разорвал на себе одежду, и, взяв в руки два камня, стал обходить город кругом, ударяя себя камнями по груди и крича: «О Зумурруд!»
И малыши бегали вокруг него и кричали: «Одержимый! Одержимый!» И все, кто его знал, плакали о нем и говорили: «Это такой-то. Что это с ним случилось?» И АлиШар пробыл в таком состоянии до конца дня, а когда опустилась над ним ночь, он проспал до утра в каком-то переулке, а с утра стал ходить с камнями по городу до конца дня. И после этого он вернулся к себе домой, чтобы переночевать там, и его увидела его соседка (а это была старая женщина из добрых людей) и спросила его: «О дитя моё, спаси тебя Аллах, когда ты помешался?»
И Али-Шар ответил ей такими двумя стихами:
«Сказали: „Безумно ты влюблён“. И ответил я:
«Поистине, жизнь сладка одним лишь безумным.
Оставьте безумие моё и подайте тех,
Кто мой отнял ум, а вылечат – не корите».
И старуха, его соседка, поняла, что он покинутый влюблённый, и сказала: «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! О дитя моё, я хочу, чтобы ты рассказал мне о твоей беде – может быть, Аллах даст мне силу помочь тебе в ней, по своей воле». И Али-Шар рассказал ей обо всем, что у него случилось с Барсумомхристианином, братом кудесника, называвшего себя Рашид-ад-дином, и, узнав об этом, она сказала: «О дитя моё, тебе простительно!»
И потом она пролила из глаз слезы и произнесла такие стихи:
«Достаточно в жизни сей влюблённые мучились»
Аллахом клянусь, в аду не будут страдать они!
Погибли они любя и в тайне храня любовь,
И были чисты они, гласят так предания».
А окончив своё стихотворение, она сказала: «О дитя моё, встань теперь и купи корзинку, – такую, как корзинки у ювелиров. И купи браслетов, перстней, колец и украшений, подходящих для женщин, и не скупись на деньги. Положи все это в корзину и принеси её, а я поставлю её на голову и пойду под видом посредницы, и буду ходить и искать девушку по домам, пока не нападу на весть о ней, если захочет Аллах великий».
И Али-Шар обрадовался словам старухи и поцеловал ей руки, а потом он поспешно ушёл и принёс ей то, что она потребовала. И когда это оказалось у неё, она поднялась и, надев заплатанную одежду, покрыла голову изаром медового цвета, взяла в руки посох и понесла корзину. И она ходила с места на место, из квартала в квартал и из улицы в улицу, пока не привёл её Аллах великий ко дворцу проклятого Рашид-аддина, христианина. И она услышала из дома стоны и постучалась в ворота…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста шестнадцатая ночь
Когда же настала триста шестнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда старуха услышала из дома стоны, она ночь постучалась в ворота и к ней вышла невольница и отворила ей и приветствовала её, и старуха сказала ей: „У меня есть вещицы для продажи. Найдутся у вас люди, которые их купят?“ – „Да“, – отвечала ей невольница и ввела старуху в дом и посадила её, и девушки сели вокруг неё, и каждая из них что-нибудь у неё взяла. И старуха стала подлаживаться к девушкам и уступала им цену. И девушки были ей рады из-за её милости и мягких речей, а старуха оглядывала со всех сторон помещение, ища ту, что стонала. И взгляд её упал на стонавшую, и она проявила к девушкам любовь и оказала им милость и всмотрелась и увидела, что это брошенная Зумурруд. И старуха узнала её и заплакала и спросила невольниц: „О дети мои, почему эта девушка в таком состоянии?“ И невольницы рассказали ей всю историю и сказали: „Это не по нашей воле, но нам господин наш так приказал, а он теперь уехал“. – „О дети мои, – сказала старуха, – у меня к вам просьба, и вот какая: освободите эту бедняжку от верёвок до того времени, как узнаете о приезде вашего господина, а тогда вы свяжите её, как раньше, и вам достанется награда от господа миров“.
И невольницы ответили: «Слушаем и повинуемся!» А затем они подошли к Зумурруд и развязали её и напоили и накормили, и старуха сказала: «О, если бы моя нога сломалась и я бы не вошла в ваш дом!»
А после этого она подошла к Зумурруд и сказала ей: «О дочка, да будешь ты благополучна! Аллах тебе поможет». И потом она рассказала ей, что пришла от её господина Али-Шара, и сговорилась с Зумурруд, что та к завтрашнему вечеру приготовится и будет прислушиваться к шуму, и сказала ей: «Твой господин придёт к скамейке под дворцом и свистнет тебе, и, когда ты услышишь это, свистни ему и спустись к нему из окна по верёвке, и он возьмёт тебя и уйдёт с тобой».
И Зумурруд поблагодарила за это старуху, и та вышла и отправилась к Али-Шару, и уведомила его и сказала: «Отправляйся следующей ночью, в полночь, в такой-то квартал – дом проклятого там, и признаки его такие-то и такие-то. И стань под дворцом и свистни, – она спустится к тебе, возьми её и уходи с ней куда хочешь».
И Али-Шар поблагодарил за это старуху, а затем он пролил слезы и произнёс такие стихи:
«Пусть бросят хулители все сплетни и толки,
Страдает душа моя, и тело худеет.
Ток слез, как предания, что звеньями связаны
С источником, льётся то с трудом, то свободно.
О ты, чья свободна мысль от дум и забот моих,
Старанья оставь свои, меня вопрошая!
Знай – тот, чьи нежны уста, чей гибок и строен стаи,
Мне душу пленил навек и мёдом и ульем.
Не знает покоя дух, раз нет вас, не спят глаза,
И нет от надежд моих терпению пользы.
Оставлен заложником тоски огорчённым я
И между завистником мечусь и хулящим.
Утешиться – это то, чего я не ведаю,
Иной, кроме вас, на ум теперь не приходите
А окончив овсе стихотворение, он пролил из глаз слезы и произнёс такие два стиха:
«Награди Аллах возвестившего, что вы прибыли,
Ведь доставил он мне приятное для слуха,
Будь доволен он тем, что порвано, тогда отдал бы
Ему сердце я, что растерзано прощаньем».
А потом Али-Шар подождал, пока спустилась ночь и пришло условленное время, и отправился в тот квартал, который описала ему соседка, и увидел дворец, и узнал его, и сел под окном на скамейку. И его одолел сон, и он заснул (да будет прославлен тот, кто не спит!), а он долгое время не спал из-за охватившего его волнения, и стал точно пьяный. И когда он спал…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста семнадцатая ночь
Когда же настала триста семнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что он спал, а один вор из числа воров вышел этой ночью на окраину города, чтобы чтонибудь украсть, и судьба забросила его ко дворцу этого христианина. И он обошёл вокруг дворца и не нашёл пути, чтобы туда подняться, и до тех пор ходил вокруг, пока не дошёл до той скамейки. И он увидел спящего Али-Шара и взял у него тюрбан. И, взяв его, не успел опомниться, как Зумурруд выглянула из окна. И она увидела вора, стоявшего в темноте, и приняла его за своего господина и свистнула ему, и грабитель свистнул ей, и она спустилась к нему на верёвке с мешком, полным золота. И, увидав девушку, вор сказал про себя: „Поистине, вот удивительное дело, и причина его диковинна!“
А потом он взвалил мешок и девушку на плечи и исчез с ними, как поражающая молния. И девушка сказала ему: «Старуха мне рассказывала, что ты из-за меня ослабел, а ты вон сильнее коня». Но вор не дал ей ответа, и тогда она ощупала его лицо, и оказалось, что у него борода, точно банный веник, и он словно кабан, который проглотил перья, и концы их торчат у него из горла. И девушка испугалась его и спросила: «Кто ты такой?» И вор отвечал: «О шлюха, я ловкач Джаван-курд из шайки Ахмедаад-Данафа, и вас сорок ловкачей, и все мы будем сегодня ночью мять тебе матку с вечера до утра». И, услышав его слова, Зумурруд заплакала, и стала бить себя по щекам, и поняла, что судьба одолела её и что нет для неё хитрости, кроме как вручить себя Аллаху великому. И она стала терпеть и подчинилась приговору Аллаха великого и сказала: «Нет бога, кроме Аллаха! Всякий раз как мы освободимся от одной заботы, мы попадаем в ещё большую».
А причиной прихода Джевана в это место было то, что он сказал Ахмеду-ад-Данафу: «О ловкач, я заходил в этот город ещё раньше, до этого, и знаю пещеру за городом, которая вместит сорок человек. Я хочу пойти туда раньше вас и отвести мою мать в эту пещеру, а потом я вернусь в город и украду там что-нибудь вам на счастье, и буду хранить это для вас, пока вы не придёте, и это будет вам от меня угощеньем в тот день».
И Ахмед-ад-Даваф сказал ему: «Делай что хочешь». И Джаван вышел раньше их и пришёл прежде них в то место и поместил свою мать в пещере. А выйдя из пещеры, он увидел спящего солдата, подле которого был привязан конь, и зарезал его и взял его платье и коня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418