Вся его так называемая «военная организация» Польской партии социалистов еще с девятьсот шестого года полностью запродалась австрийской разведке. «Фраки», как их называют после выхода из партии и создания фракции, пропагандируют мысль о том, что для них неизменными остаются задачи борьбы против России всеми силами и средствами. Они призывают к военным приготовлениям, требуют подготовки военных кадров и оружия. Полякам, мобилизованным в русскую армию, «фраки» рекомендуют организовывать сбор шпионской информации о России, диверсии, террор…Соколов и раньше знал о том, что военная организация Пилсудского тесно связана с австрийской разведкой, а сам Пилсудский регулярно получает содержание от венского и берлинского генеральных штабов, но, чтобы дело зашло так далеко, он и не предполагал. Батюшин между тем продолжал:— Могу сообщить тебе, Алексей Алексеевич, что лидеры галицийской социал-демократии Дашиньский и Сливиньский также находятся в тесном контакте с австрийской полицией и разведкой. Однако правые силы австрийских поляков — профессор Заморский, граф Скарбек, господа депутаты австрийского рейхсрата Киейский, Биега, и Виерчак — продолжают бороться за русскую ориентацию Польши и против «фраков» Пилсудского… Они полностью смыкаются с национал-демократами королевства Польского во главе с господином Дмовским. Этот эндек тянется к сотрудничеству с Россией, принимает участие в неославистских акциях. Ты, наверное, помнишь его книгу, которую он издал после славянского съезда в Праге в 1908 году, — «Германия, Россия и польский вопрос»?— Я ее не видел… А что он пишет?— Дмовский осознал возрастающую опасность Германии и пангерманизма. Он доказывает, что только поляки, объединенные в едином национальном государстве, могут реально противостоять в союзе с Россией германскому «Дранг нах Остен»…— И каков же результат его деятельности? — поинтересовался Соколов.— Его буквально заклевали! Неославистские идеи вызвали такую злобу у многих, в том числе и «фраков», что Дмовский почел за благо сложить с себя депутатские полномочия и выйти из состава Думы… Старик, вероятно, всерьез убоялся стрелков Пилсудского! К тому же и наши милые союзники — французы, как я смог доподлинно установить, подстрекают поляков к отделению от России…— Да, сразу и не разберешься, кто с кем, — протянул Алексей и подумал, что ему следовало бы всерьез разобраться с переплетением польских общественных сил и связях их с австрийцами и немцами, а Батюшин подлил нового масла в огонь его сомнений.— А вот тебе самая свежая информация, которую, правда, добыла не наша агентура, а агенты корпуса жандармов… Совсем недавно, месяц назад, в Кракове на антиправительственную сходку собрались представители всех сословий Польши. Там были и СДКПиЛковцы и ППСлевицовцы, и «фраки», и ППСДеки. Доклад делал сам лидер российских большевиков Ульянов-Ленин. Представь себе, этот русский человек заявил с трибуны «Спуйни», что большевики готовы объединить все революционные силы под лозунгом демократической республики в сочетании с лозунгом права наций на самоопределение и отделение от России!..Соколов почитал Батюшина в политике за ретрограда, но и он насторожился, узнав, что столь уважаемые Анастасией большевики, среди которых был и друг его юности Володя Сенин, призывают, по сути дела, к самоопределению Польши вплоть до отделения ее от России. «Как же это отделение сочетать с интересами русского народа?» — подумалось Соколову, и он решил по возвращении в Петербург обязательно встретиться с Сениным, подробно расспросить его об этом. Он не хотел проявлять собственное непонимание перед Анастасией и решил до конца разобраться в польской проблеме. «А может быть, Ульянов-Ленин прав? — пришло ему в голову. — Ведь независимая Польша может стать настоящим другом России, ее союзником?!.»Батюшин понял, что его гость отвлекся от разговора, и замолчал. Соколов решил, что коллега устал, и предложил:— Николай Степанович! Давай на сегодня закончим нашу конференцию, а к практическим вопросам разведки и документам обеспечения военно-стратегической игры в Киеве вернемся завтра!Батюшин действительно устал и с удовольствием согласился. Он гостеприимно пригласил Соколова на ужин, но Алексей решил снова побродить по Варшаве. 12. Киев, апрель 1914 года Когда день 20 апреля уже вступил в свои права, его высокопревосходительство военный министр и генерал-адъютант свиты его величества Владимир Александрович Сухомлинов изволили еще почивать после бурно проведенной ночи с господами генералами, прибывшими на оперативно-стратегическую игру в преславный город святого Владимира. Его высокопревосходительству командующий округом генерал Иванов отвел добрую половину своего командирского дома, который, впрочем, строил и украшал в бытность свою командующим здесь нынешний гость — господин министр.— Ваше высокопревосходительство, — преданно склонился над господином министром камердинер Петруша. — Вы изволили приказать поднять вас в полдень, а сейчас уже час с четвертью…— Что же ты, дурак, не разбудил меня раньше, ведь в два я должен начать совещание в штабе округа!.. — осерчал барин.— Ваше высокопревосходительство, здесь же буквально два шага до Банковой улицы, где стоит штаб… — пытался оправдаться верный слуга.— Подавай быстрее одеваться, остолоп! — продолжал сердиться генерал. — Да пойди скажи адъютанту, пусть передаст в штаб, я задержусь на полчаса, мол, с государем буду по прямому проводу разговаривать…Час спустя надушенный, причесанный и слегка позавтракавший господин военный министр, обойдя для моциона квартал Левашовской и Анненковской улиц, подходит в сопровождении небольшой свиты к солидному зданию штаба на Банковой. Здесь лишний час томится на весеннем солнце почетный караул от частей гарнизона. Несколько секунд приветствия, и Сухомлинов входит в здание.С необыкновенно радостным настроением поднимается Владимир Александрович по лестнице, украшенной красным ковром, ведь столько лет изо дня в день он ходил здесь, будучи генерал-губернатором и командующим Киевским округом. А если смотреть на дело шире, то и в переносном смысле он поднялся в верха Российской империи именно по этой лестнице — главной лестнице Киевского военного округа… Именно отсюда вызвал его государь, чтобы доверить сначала Генеральный штаб, а затем и все военное министерство.Именно здесь вынашивал он планы реформ, которые должны были сделать русскую армию по крайней мере столь же сильной, как и армия германская. И отсюда поехал в Петербург осуществлять их.Именно здесь, словно молодой юнкер, поднимался он в свой кабинет через две ступеньки сразу, влюбившись в нежнейшую и очаровательную Екатерину Викторовну. Именно здесь сходил он, подавленный, по ступеням, когда раскрылись интриги его закадычного друга Альтшиллера, подсказавшего обвинить мужа Екатерины Викторовны в прелюбодеянии с гувернанткой. А эта стерва гувернантка вдруг представила на суде бумаги от врачей, что она девственница… Что было! Что было! И все это так недавно, а уже столько событий заслонило собой эти прекрасные времена, когда ему было меньше только на десять лет, а чувствовал себя моложе на тридцать!.. А затем тяжелые петербургские годы, вечное подсиживание со стороны этого долговязого «лукавого» — великого князя Николая Николаевича. «Лукавый» хоть всего только и генерал-инспектор кавалерии, но лезет буквально во все армейские щели, чтобы найти там недостаток, в котором виноват он, Сухомлинов… Но, слава богу, он не может поставить палки в колеса теперь, когда военно-стратегическая игра будет проведена в Киеве! Ах, как его высочество нагадил тогда в Петербурге, в 1911 году, когда он, Владимир Александрович, все подготовил, собрал командующих округами, получил даже в свое распоряжение для игры запасную половину Зимнего дворца! А за два часа до начала игры государь отменил ее! Теперь-то уж не отменит — здесь, в Киеве, далеко от придворных интриг, от всех этих великих князей, которые своими прожектами только разваливают российскую армию, препятствуют ее модернизации, столь необходимой после поражения в девятьсот четвертом году.Генерал-адъютант вошел в свой прежний кабинет. Здесь теперь царил генерал Иванов, но он любезно предоставил его военному министру.Сухомлинов сел и раскрыл папку с приготовленной для него диспозицией. Генерал-квартирмейстер Данилов сел напротив и приготовился давать объяснения по ходу чтения записки. Однако Сухомлинов знал все бумаги, касающиеся игры, столь хорошо, что разъяснений оператора-стратега не потребовалось.— Пригласите участников военно-стратегической игры! — торжественно изрек военный министр и перешел к председательскому креслу во главе длинного стола, вокруг коего было приготовлено девятнадцать стульев — по числу генералов, собранных из основных военных округов России — Варшавского, Виленского, Киевского, Московского и Казанского — для проверки оперативных и мобилизационных расчетов и соображений российского Генерального штаба в отношении будущей войны. Никто не знал, что она разразится всего через три месяца и застанет большинство присутствующих сейчас в Киеве генералов на тех же постах, которые были отведены им в ходе этой первой военной игры в России XX века.Между тем в армии главного противника России — германской — различного рода проверочные, зачетные оперативные работы, военные игры на картах и полевые поездки под руководством авторитетного военачальника фон Шлиффена были настолько часты и обычны, что являлись как бы естественным и повседневным занятием офицеров германского Большого Генерального штаба.Сухомлинов знал от военной разведки русской армии об этих особенностях армии германской, очень хотел бы ей подражать, но постоянно сталкивался с косностью и леностью высших армейских и придворных сфер, которые привыкли заменять все военные игры традиционными маневрами в одном и том же районе Красного Села и блестящими парадами пехоты и кавалерии перед царем-батюшкой.Теперь же он торжествовал — его детище, военно-стратегическая игра начиналась наконец и в том составе, в котором предложил всеведущий Данилов…Генералы занимали места за столом. На одной его половине уселись «представители» так называемого «Северо-Западного фронта» — командующий Варшавским округом Жилинский (недавний начальник Генерального штаба), Орановский, его начальник штаба, который получил роль начальника штаба фронта; Ренненкампф, командующий Виленским округом в роли командарма I со своим начальником штаба Милеантом; другие генералы фронта — Рауш фон Траубенберг и Леонтьев.На другой половине — главком Юго-Западного фронта Иванов, нынешний радушный хозяин в Киевском военном округе, начальник его штаба Алексеев; командармы и начальники штабов барон Зальц и генералы Гутор, Плеве и Миллер, Чурин и Драгомиров-младший, Рузский и Ламновский.Янушкевич и Данилов заняли места на противоположном Сухомлинову конце стола.— Ваши превосходительства! — торжественно начал военный министр. — Сегодня мы приступаем к важнейшему мероприятию, долженствующему усилить нашу славную российскую армию. Здесь собрались те командующие округов и штабов, кои с объявлением подготовительного периода к войне, то есть мобилизации, развернутся во фронтовые и армейские организации…Сухомлинов важно оглядел всех присутствующих и убедился, что его внимательно слушают.«Ну, слава богу, пошло!» — подумал он, но вслух продолжал размеренно и начальственно:— Мысленно представим себе, что государь император объявил сегодняшний день началом мобилизации. По ее этапам, а также по оперативным планам стратегического развертывания, на основе информации наших разведывательных отделений о противнике и других вводных проведем всестороннюю работу, как если бы война началась на самом деле…Генералы слушали, не перебивая и не задавая вопросов. Они были уже заранее подготовлены Генеральным штабом, получили на руки мобилизационные предписания, оперативные планы начала войны и ознакомились со всеми этими материалами. Генералы Алексеев, командир 8-го корпуса, и Драгомиров, начальник штаба Киевского военного округа, даже посылали в Петербург по предварительным материалам игры докладные записки, в коих указывалось, что необходимо сообразовать темп наступления с вопросами работы тыла. Они подчеркивали также, что если в русско-японской войне 400 снарядов кое-как хватало на одно орудие, то в 1914 году ограничиваться этим печальным опытом нельзя; что в задании на санитарное оборудование предложен слишком малый процент — всего 3 — средней убыли солдат и офицеров, а современный бой требует повысить этот процент по крайней мере в 6-7 раз. Однако на все эти правильные расчеты, как показали действительные военные события три месяца спустя, Данилов и Янушкевич не обратили внимания.Сейчас авторы записок сидели и ждали, учтены ли их предложения. Сухомлинов продолжал:— В качестве одной из вводных мы принимаем, что перевозки и весь тыл фронтов и армий работают без задержек и перебоев… Кроме того, нынешняя игра у нас односторонняя, то есть наши командующие фронтами и армиями работают только за себя, принимая вводные на игру, но никто не выступает в качестве противника. Как видно из общей вводной обстановки игры, нашим врагом являются Германия, Австро-Венгрия и Румыния, причем главные силы Германия направляет против нашего союзника — Франции, а Румыния, хотя и может развернуть на русском фронте до трех армейских корпусов с соответствующими резервами, активно воевать против нас, как показывают имеющиеся политические и разведывательные данные, не будет…Когда Сухомлинов помянул Францию и основное направление германского удара на нее, Янушкевич и Данилов сразу же вспомнили прошлогодний визит генерала Жоффра в Петербург, когда французский командующий вопреки всякой военной логике настаивал на Восточной Пруссии как цели главного русского удара, для того чтобы оттянуть силы германцев от французского фронта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68