Релла уже давно стояла на земле и сказала:
— Не волнуйся, Джеми. Вам не дозволено видеть больше, чем вы уже видели. Сейчас вам всем ненадолго наденут капюшоны: будьте добры повиноваться.
— А тебе? — спросил Вариен, не слишком довольный.
— Я здесь работаю, — ответила со смехом Релла. — Давайте же, никакого вреда вам от этого не будет. Мне нужно как можно скорее переговорить с главою, и никак иначе мне этого не сделать. Если вы откажетесь надеть капюшоны, вас повалят ничком наземь да еще и сверху усядутся. Лучше уж не перечьте.
Ланен рассмеялась:
— Ну так давайте, что ли. Тут и без того темно хоть глаз выколи, так что я лично большой разницы не вижу.
И, отбросив сомнения, она натянула на голову один из капюшонов.
Особого выбора у нас не было, и мы сделали, что нам велела Релла.
— Я сейчас же вернусь, — сказала она. Потом мы услышали, как она велит кому-то принести для нас еды и выпивки. Не успел я и глазом моргнуть, как в одну руку мне сунули булку, а в другую — стакан вина. Да, в гостеприимности им не откажешь. Хорошо хоть под капюшоном нашлось достаточно места, чтобы сейчас же воспользоваться их щедростью.
Релла
Если думаете, будто я собралась раскрывать какие-то секреты, как бы не так!
Когда я предстала перед главой кайбарской Службы, между нами состоялся короткий разговор, большая часть которого для случайного свидетеля осталась бы совершенно непонятной. Да что там — даже иные из младших сподвижников стали бы в тупик. Я и по сей день не вправе нарушить обет молчания. Впрочем, говори мы обычным способом, мирская часть разговора была бы приблизительно следующей.
— Полагаю, госпожа Релледа, у тебя нашлась достаточно веская причина для того, чтобы привести троих чужаков в святилище?
— Ты полагаешь верно. Этот дурак трактирщик из «Трех Государей» послал за одним из Берисовых прихвостней, в то время как мне требовался целитель.
— Я слышал, что ты уже прошла лечение. Выглядишь ты не хуже, чем обычно.
— Это для подопечного.
— Для подопечного! — фыркнул он. — Ты еще скажи, что твой подопечный ожидает во дворе.
— Так и есть.
Он откинулся в кресле, устремив на меня гневный взгляд.
— Трое чужаков в святилище, Релла! Смотри, как бы не пришлось пожалеть.
Скрестив руки на груди, я усмехнулась:
— Еще как не пожалеем, провалиться мне на месте. Ты себе представить не можешь, как причудливо переплетаются нити судьбы, точно благоволя этой молодой особе. За этой девочкой и охотится Берис. Это дочь Марика. Та самая, которая, согласно пророчеству заклинателя демонов, будет править всем Колмаром.
Ты нашла ее! — воскликнул он, не в силах сдержаться.
— Нашла? Я с ней уже не один месяц. И теперь не собираюсь от нее отказываться. Ты представляешь, сколь она ценна? Для своей матери, для Марика, даже для самого Бериса?
— Выходит, ты намерена с нею торговаться? — спросил он, вновь откинувшись назад и почти прикрыв веки.
Я хмыкнула:
— Как бы не так. Тебе известны стремления Бериса не хуже, чем мне. Я не могу тратить время на демонов и всяческих мерзавцев, которые с ними заодно. Я выполняю задание ее матери, Маран Вены.
— Я слышал о ней, — проговорил глава, и едва заметная, но алчная улыбка тронула его лицо. — И слышал также, что у нее имеется нечто почти столь же ценное, как и ее дочь.
— Дальновидец не имеет к этому отношения.
— Отчего же?
— Поверь, он не предназначен ни для продажи, ни для кражи, — я поморщилась. — Однажды я уже пыталась. Вздорная это мысль... Целительница здесь?
— Я пошлю за ней.
— И мне нужно будет воспользоваться почтовыми лошадьми на четверых седоков до Верфарена — если не до самого города, то по меньшей мере где-то в пределах одного дня пути до него. — Я была довольна собой. Голос мой оставался спокойным, а речи — рассудительными.
Тут он вскочил на ноги, брызжа слюной и ругаясь.
— Зубья и кости Преисподней, женщина! Ты хоть представляешь, во сколько это обойдется? Это и лошадей измотает, и наших людей лишит возможности быстрого передвижения не меньше чем на неделю! Ну скажи: с какой вдруг стати я позволю тебе и этим трем чужакам использовать почтовую службу?
Я с улыбкой подождала, пока он перестанет плеваться, после чего спокойно произнесла:
— Мне нужно благополучно доставить новую владелицу хадронских лошадей к лучшим целителям в мире. А потом, когда она будет обязана нам своей жизнью, — тогда, возможно, нам больше не придется платить такие огромные деньжищи, чтобы приобрести очередных скакунов.
Все-таки он умел соображать быстро, когда хотел, язви его в душу.

Глава 11
ВЕТЕР ПЕРЕМЕН ХОЛОДЕН КАК ЛЕД
Ланен
Мы остановились на ночлег после первого дня пути из Кайбара.
Своих собственных лошадей мы оставили в кайбарской Безмолвной службе прошлой ночью. По уговору, взамен мы могли оставить себе почтовых лошадей — даже после того, как доберемся до места. Служба еще и выиграла от этой сделки: наши-то лошади принадлежали к племенным табунам Хадрона. Хотя и мы не остались в накладе: в нашем распоряжении теперь была скорость. Джеми, однако, ни за что не согласился бы продать своего Огня и поэтому договорился, что заберет его при первой же возможности.
Целительница Безмолвной службы оказалась премилой женщиной: говорила она мало, но ее ласковых слов хватило, чтобы дело пошло на лад. Сейчас я чувствовала себя немного лучше, но начала понимать, что каждый раз, когда за меня кто-либо берется, улучшение поначалу куда менее заметно, словно мое тело говорит мне, что ничего большего сделать нельзя. Я старалась не думать об этом, и большую часть дня мне это удавалось.
Путешествовать на перекладных лошадях — дело удивительное. Сперва было непривычно: никто в здравом уме не будет гнать лошадь во весь опор, если она у него одна. Когда на первом дворе нам предоставили свежих лошадей, мы с Джеми так и покатились со смеху: двое из четырех новых скакунов когда-то принадлежали нам — мы продали их лишь пару лет назад. Похоже, хадронские кони высоко ценились Безмолвной службой. Джеми пробормотал что-то о том, что неплохо бы удвоить цену, чем сейчас же развеселил Реллу.
— Нужно будет как-нибудь обсудить это в ближайшее время, — сказала она. — Только не сейчас. По коням.
На следующем дворе мы с удивлением узрели дородного мерина, которого продали в Илларе не далее как прошлой осенью. Он тоже нас узнал и принялся радостно тыкаться мордой Джеми в плечо. У всех нас сейчас же поднялось настроение.
В общем, едва переправившись через Кай — на темном суденышке, шедшем почти беззвучно, — мы пустились вперед на перекладных и в первую же ночь покрыли значительное расстояние. Лишь на несколько часов остановились мы в какой-то придорожной корчме, чтобы поспать. Я едва не засыпала в седле и кое-как доплелась до комнатушки, которую нам предложили, где рухнула как подкошенная поперек кровати и мигом уснула. Вариену, должно быть, пришлось меня разворачивать, прежде чем улечься самому.
...Когда мы проснулись, был уже день. Мы все спали в одной комнате; Релла встала раньше всех и была поглощена разговором с каким-то человеком в дверях. Наконец, закрыв дверь, она развернулась и мрачно оглядела нас.
— Менее часа назад пронесся слух о целителях Марика. Они знают, что это тебе нужна была помощь в «Трех Государях», девонька, однако им не известно, куда ты отбыла. Последний раз тебя видели в Кайбаре. Так что чем дальше мы уберемся, тем лучше.
— Госпожа, а они не смогут предположить, что мы отправились на поиски более могучих целителей в Верфарен? — спросил Вариен. До этого он целый день отмалчивался. — Должно быть, им известно, что Ланен нездорова.
— Я надеюсь на скорость, что сейчас в нашем распоряжении: она должна нас спасти, — ответила Релла, сгребая в мешок свои пожитки. — Мы раскусили Марикова целителя и, зная, что он доложит о нас, поспешили убраться подальше — так, скорее всего, они и думают. И наименее вероятно, что они станут разыскивать нас в Южном королевстве, где сейчас находится Марик.
Мы посмотрели на Реллу: слова ее показались нам не слишком убедительными. Она подняла взгляд.
— Хоть так, и то ладно. А что, у кого-нибудь найдется предложение получше?
— Да нет, — ответила я и поморщилась. Боль возвращалась ко мне, а голоса с утра звучали в голове чересчур громко, да еще и спина ныла неимоверно. — Коли едем в Верфарен, так поехали. Там я хотя бы смогу достойно подлечиться, прежде чем они найдут меня и прикончат.
Релле, похоже, такая мысль показалась забавной.
Мне же — ничуть. Впрочем, она не знала — я не говорила ни ей, ни кому бы то ни было, — что из меня снова начала идти кровь. Теперь поясница у меня ныла беспрестанно, а езда верхом лишь усугубила боль. Есть я опять не могла: съеденное тут же начинало проситься наружу. Я чувствовала себя вконец несчастной, но была благодарна, что бешеная скачка почти не оставляла нам времени на то, чтобы поговорить.
Самое странное было то, что во время этого неистового бегства мысли мои все время обращались к моей матери. Я обнаружила, что мне до отчаяния хочется поговорить с Джеми о Маран Вене, услышать все, что он способен мне о ней рассказать. Но на самом деле мне и самой очень хотелось пообщаться с нею — хотя я бы предпочла скорее добрую перебранку. В былые свои годы я чуть ли не ненавидела ее, однако с возрастом мне стало казаться, будто это детское чувство обиды во мне постепенно угасло, — и вот теперь я вдруг обнаружила, что заново переживаю все тот же безудержный гнев. Я злилась сейчас даже на Хадрона — за то, что он был таким холодным и бессердечным по отношению ко мне на протяжении многих лет. До чего же глупо! Хадрона не было в живых вот уже полгода; минувшей осенью я узнала от Джеми, что Хадрону с самого моего рождения было известно, что он не является моим отцом, что я ему никто, и все же он держал меня в Хадронстеде в память о Маран, единственной женщине, которую он когда-то любил. Однако сердце не всегда согласно снисходительно относиться к другим, особенно когда ты в таком состоянии.
Но в душу мне закралось и кое-что похуже, к чему другие уже не имели никакого отношения. Мне невыносимо стыдно признавать это, но где-то в тайниках своей души я была обозлена на ребенка, которого носила под сердцем. Знаю, что звучит противоестественно, и я бы отвергла это, кабы могла, но что было, то было. Все просто: мне сказали, что ребенок не сможет пережить собственного рождения, и я злилась на него за то, что он тащил за собою и меня. И пусть в тот чудесный день, проведенный нами в Кайбаре, мы с Вариеном уже представляли себя родителями, я все же понимала, что скорее всего обречена на внезапный и страшный конец, — и это сейчас, когда я едва начала жить! Я была рада, что пока нам не до разговоров, и изо всех сил постаралась закрыть Вариену доступ к своим мыслям...
Весь день мы ехали почти без остановок, подгоняя и лошадей, и себя, а через каждые двадцать — двадцать пять миль достигали очередной подставы и пересаживались на новых скакунов. Бедные животные несколько дней будут ни на что не годны, но они все были молоды и привыкли к подобным испытаниям, поэтому особо мы за них не переживали. Зато каждый день мы покрывали более сотни миль, шесть раз при этом меняя под собой лошадей. Это было так удивительно!
При такой прыти мы, вполне возможно, достигли бы Верфарена уже через день.
Могу догадаться, о чем вы думаете, особенно те, которые сами вынашивали детей. Как же, мол, я была способна на такое? Разве не мучили меня нестерпимые боли? Мучили, и еще какие. А разве от езды верхом боли не усиливались? Разумеется, усиливались. Но что вы от меня хотите? Я была вынуждена скакать быстрее ветра к единственному месту во всем Колмаре, куда не следовало соваться, ибо только так могла спасти себе жизнь. Демоны громко и пронзительно свистели в свои дудки, и я выплясывала так, точно хотела вдоволь натешиться перед смертью, которая, вполне вероятно, уже подбиралась ко мне.
...Мы остановились чуть севернее Элимара, столицы Южного королевства. Релла вновь подыскала для нас постоялый двор. За постой там брали многовато, но местечко было опрятным, а еда вполне приличной. Едва мы расположились, как Релла нас ненадолго покинула, однако к ужину воротилась.
— Я позаботилась кое о чем: вскоре сюда явится очень неплохой целитель, он тобою займется, девочка моя, — сказала она, весьма собой довольная. — Однако не раньше, чем мы поедим, так что пойдемте-ка за стол.
Я вздохнула с облегчением, услышав такую новость; но съесть так ничего и не смогла. Едва мы прибыли, я тут же решила переодеться — и обнаружила, что мне придется менять все свое нижнее белье. Даже мне было понятно, что крови выходит слишком уж много. Угроза смерти начала проступать со всей очевидностью. Я пыталась закрыть глаза на боль, но теперь малейшее движение давалось мне с трудом; к тому же я начала чувствовать легкое головокружение от потери крови. Я забормотала было Релле слова благодарности, но Джеми перебил меня. Он был задумчив и ворчлив с тех пор, как мы покинули Кайбар, но не желал говорить мне, что его тяготит. А сейчас по лицу его было видно, что в душе у него творится настоящая буря, — я решила, что настало время всем нам узнать о его думах.
— Довольно! — выговорил он резко, изо всех сил стараясь говорить потише; его обуревал гнев. Я знала, к чему все клонится, и заерзала на стуле. — Зачем, госпожа Релла?
— Что зачем? — переспросила она, отрывая кусок от каравая на столе. — Как же я проголодалась, провалиться мне на месте! Передай мне масло, Ланен, будь добра.
— Зачем тебе все это? — проговорил Джеми, воззрившись на нее. — Разыскивать целителей, договариваться о перекладных лошадях — вряд ли это часть твоей работы!
Релла глянула на него, слегка смутившись. И не только она.
— К чему сомневаться в дарах Владычицы? — ответила она негромко. — И потом, ты ведь знаешь, что я выполняю задание.
Джеми рубанул рукой по воздуху.
— Да это вздор! — рявкнул он. — Никто не в силах заплатить Службе столько, чтобы нас всех обеспечили перекладными, — никто, даже Маран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70