— Он казался таким милым, — сказала Кора Гебхарт. — И так много знал о моих облигациях, объяснял, что, даже если они не облагаются налогом, доход не оправдывает тех денег, которые в них вложены. А некоторые даже теряют покупательскую силу из-за инфляции.
Ее слова заинтересовали Нейла.
— Вы, должно быть, рассказывали ему о своих облигациях, если он так осведомлен, — быстро сказал он.
— Но я ничего ему не рассказывала. Когда он позвонил и пригласил на обед, я объяснила, что не интересуюсь инвестициями, но он говорил про своих клиентов, таких, как миссис Даунинг. Он сказал, что у нее были такие облигации, как у многих пожилых людей, и что он сделал ей целое состояние. Потом он заговорил о моих облигациях.
— Кто такая миссис Даунинг? — спросил Нейл.
— О, ее знают все. Это один из столпов Провиденса. Я ей звонила, и она просто восхищена Дугласом Хансеном.
— Понимаю. Тем не менее хочу его проверить, — сказал Нейл. — Похоже, он один из тех, кто наносит непоправимый вред нашему делу.
Зазвонил телефон. «Мэги, — подумал Нейл, — хоть бы это была Мэги».
Но это был всего лишь его помощник. Нейл выслушал его, потом повернулся к Коре Гебхарт.
— Он скупил ваши бумаги по семь. Считайте, что вам повезло. Только что появилась новая сплетня, что «Джонсон и Джонсон» собирается опубликовать заявление о том, что не хочет покупать эту компанию. Правда это или нет, но вполне достаточно, чтобы запустить акции компании в неуправляемый штопор.
Когда Кора Гебхарт ушла, Роберт Стефенс посмотрел на своего сына с уважением.
— Слава Богу, ты был с нами, Нейл. У Коры светлая голова и большое сердце, но она слишком доверчива. Было бы несправедливо, если бы она пострадала из-за одной ошибки. При таких делах это значит, что ей придется отказаться от идеи поселиться в «Латам Мейнор». Она положила там глаз на особый номер. Но, может быть, согласится на что-нибудь поменьше.
— "Латам Мейнор", — произнес Нейл. — Рад, что ты упомянул его. Мне нужно знать об этом пансионате.
— А что ты хочешь знать о «Латам Мейнор?» — удивился отец.
Нейл рассказал родителям про супругов Ван Хиллари, его клиентов, которые искали место для жизни на пенсии.
— Я обещал им разузнать про это заведение и чуть не забыл. Надо бы съездить, посмотреть своими глазами.
— Мы начинаем игру в час, — сказал Роберт Стефенс, а «Латам» недалеко от клуба. Почему бы тебе не позвонить туда и не договориться о встрече или хотя бы взять у них проспекты для твоих клиентов.
— Никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодяя, — сказал Нейл с улыбкой. — Если, конечно, я прежде не свяжусь с Мэги. Она уже должна быть дома.
После шести звонков он положил трубку.
— Ее еще нет, — сказал он мрачно. — О'кей, где телефонния книга? Я позвоню в «Латам Mейнop», надо с этим покончить.
Доктор Вильям Лейн был чрезвычайно любезен.
— Вы звоните в удачное время. — сказал он. — У нас свободен один из лучших номеров, двухкомнатный с террасой. У нас таких четыре, три остальных занимают очаровательные пары. Приезжайте сегодня же.
44
Доктор Лора Хорган, новый медицинский инспектор Род-Айленда, не могла понять, почему испытывала беспокойство. Но неделя оказалась очень напряженной: среди чрезвычайных смертей были два самоубийства, три утопленника и умышленное убийство.
Смерть женщины в пансионате «Латам Мейнор» по всем признакам являлась совершенно обычным происшествием. Тем не менее что-то здесь было не так. История болезни покойной Греты Шипли казалась совершенно ясной. Ее прежний лечащий врач ушел на пенсию, но его коллега утверждает, что миссис Шипли десять лет страдала гипертонией и перенесла по крайней мере один микроинфаркт.
Доктор Вильям Лейн, директор и лечащий врач «Латам Мейнор», казался вполне компетентным. Персонал квалифицированный, условия жизни первоклассные.
Небольшой приступ миссис Шипли во время похорон ее подруги Нуалы Моор и второй приступ способствовали повышению и без того высокого артериального давления.
Доктор Хорган была свидетелем нескольких случаев, когда престарелые люди умирали в течение нескольких часов и даже минут после смерти мужа или жены. Некоторые, потрясенные кончиной дорогого друга, могут испытывать такой же сильный стресс.
Как медицинский инспектор, доктор Хорган была знакома и с обстоятельствами гибели Нуалы Моор и знала, как ее смерть могла потрясти такую близкую ей подругу, как миссис Шипли. Песок, смешанный с кровью и волосами, свидетельствовал о том, что преступник нашел орудие убийства, возможно камень, где-то на берегу и принес его с собой. Это подтверждало, что он знал, какой маленькой и хрупкой была миссис Моор, а может, даже был с ней близко знаком. «Вот в чем дело, — сказала она себе. — Неясное ощущение, что смерть Нуалы Моор как-то связана со смертью в „Латам Мейнор“, именно это вызывает у меня тревогу». Она решила позвонить в полицию Ньюпорта и спросить, прояснилocь ли у них что-нибудь.
На столе лежали газеты начала недели. Она отыскала некролог с кратким описанием жизни миссис Шипли, ее общественной деятельности, было отмечено членство в обществе «Дочери американской революции», последняя должность ее мужа как председателя преуспевающей компании, оставшиеся в живых родственники — трое кузенов, проживающих в Нью-Йорке, Вашингтоне и Денвере.
«Некому было за ней присмотреть», — подумала доктор Хорган, отложив газету и поворачиваясь к куче документов на столе.
Потом ей в голову пришла еще одна мысль: сестра Маркей. Именно она нашла тело миссис Шипли в «Латам Мейнор». Было в этой женщине что-то неприятное, какая-то она была хитрая и пронырливая. Может, мистеру Брауэру поговорить с ней еще раз?
45
Для иллюстрации своих лекций Эрл Бейтман начал снимать кальки со старинных надгробий, избрав их темой очередной беседы.
— Сегодня надгробия несут минимальную информацию, — объяснил он. — Только даты рождения и кончины. Но в другие века по надгробиям можно было узнать об интересных судьбах. Одни печальные, другие же совершенно замечательные, как, например, история одного моряка, похороненного с его пятью женами, каждая из которых в замужества жила не более семи лет.
В этом месте его обыкновенно вознаграждали дружным смехом.
— Иные надписи, — продолжал он, — отличают величие и необычность.
Здесь он приводит в пример Вестминстерское Аббатство, где королева Елизавета Первая была похоронена рядом со своей кузиной Марией, королевой Шотландии, которой по ее приказу отрубили голову.
— Еще один интересный момент, — рассказывал он. — В Кечакане на Аляске в девятнадцатом веке на кладбище было особое место для «нечистых голубей», так называли женщин из публичных домов.
В ту пятницу утром Эрл готовил конспект лекций, которые собирался читать по кабельному телевидению. Дойдя до темы надписей на памятниках, он вспомнил, что хотел поискать еще что-нибудь интересное. Отметив, что день прекрасный и отлично подходит для подобного занятия, он решил навестить самую старую часть кладбищ Святой Марии и Святой Троицы.
Проезжая по дороге, ведущей к кладбищам, он заметил черный «вольво», выехавший из ворот и свернувший в другую сторону. У Мэги Холлоувей машина была такого же цвета и марки. Посещала ли она могилу Нуалы?
Вместо того чтобы направиться в старую часть, он поехал влево на вершину холма. Неподалеку от могилы Нуалы укладывал гравий Пит Браун, кладбищенский рабочий, с которым он познакомился, часто гуляя среди надгробий.
Эрл остановил машину и открыл окно.
— Какая тишина крутом, Пит, — начал он. Это была их старая шутка.
— Да, профессор.
— Мне показалось, что я видел машину падчерицы миссис Моор. Она посетила ее могилу? — Он был уверен, что все знали подробности смерти Нуалы. В Нью-порте убийства совершались не часто.
— Хорошенькая молодая женщина, худенькая, темноволосая?
— Это Мэги.
— Угу. И она, похоже, знает половину наших гостей, — сказал Пит и засмеялся. — Один парень говорил, что видел, как она шла от могилы к могиле и раскладывала цветы. Ее заметили все. Просто куколка.
«Как интересно», — подумал Эрл.
— Продолжай, Пит, — сказал он, махнул ему рукой и медленно уехал, не сомневаясь, что зоркие глаза Пита Брауна следуют за ним по пятам. Он отправился в старую часть кладбища Святой Троицы и стал бродить среди могил семнадцатого века.
46
Номер Летиции Бейнбридж в «Латам Мейнор» был угловым, и из него открывался роскошный вид на океан. Она с гордостью показала огромный будуар и ванную.
— Быть членом-основателем здесь очень выгодно, — оживленно сказала она. — Помню, как мы с Гретой решили записаться прямо на презентации. Труди Николс хихикала да кряхтела сперва, а потом не могла простить мне, что я заняла ее номер. Она кончила тем, что в итоге заплатила еще сто пятьдесят тысяч за один из самых больших номеров, и, бедняжка, прожила всего два года. Теперь там Греншозы. Они сидели за нашим столиком.
— Я их помню. Они очень милые. — «Николс, — вспоминала Мэги. — Гертруда Николс. На ее могиле тоже был колокольчик».
Миссис Бейнбридж вздохнула.
— Всегда тяжело, когда уходит один из нас, но особенно горько, когда это сосед по столу. И я точно знаю, что место Греты займет Элеонора Шандлер. Когда моя дочь Сара возила меня вчера к нашему семейному врачу, она сказала, что Элеонора переезжает сюда.
— Вы хорошо себя чувствуете? — спросила Мэги.
— О, замечательно. Но в моем возрасте всякое может случиться. Я сказала Саре, что доктор Лейн прекрасно измеряет мое давление, но Сара настояла, чтобы это сделал доктор Эванс.
Они сидели напротив друг друга на раскладных стульях возле окна. Миссис Бейнбридж взяла с соседнего стола одну из многочисленных фотографий в рамке и показала ее Мэги.
— Мой выводок, — сказала она гордо. — Три сына, три дочери, семь внуков, четыре правнука и еще трое на подходе. — Она радостно улыбнулась. — И очень мило, что многие из них все еще в Новой Англии. Недели не проходит, чтобы кто-нибудь не навестил.
Мэги постаралась это запомнить, чтобы обдумать позже. Потом она заметила карточку, снятую в большом зале «Латам Мейнор». Миссис Бейнбридж была в группе из восьми человек. Мэги взяла фото в руки.
— Особый случай? — спросила она.
— Мое девяностолетие четыре года тому назад, — Летиция Бейнбридж наклонилась и указала на женщин по краям группы. — Слева Констанция Райнлендер. Умерла пару недель тому назад. И, конечно. Грета. Она справа.
— У миссис Шипли не было близких родственников, да? — спросила Мэги.
— Нет. У Констанции тоже, но мы были одной семьей друг для друга.
Пришло время спросить про колокольчики, решила Мэги. Она огляделась, ища повода перейти к теме. Комната, вероятно, была обставлена личными вещами миссис Бейнбридж. Резная кровать, антикварный английский резной столик, индийский шкаф, изысканной расцветки персидский ковер — все говорило об истории семьи.
Вдруг она увидела то, что нужно: серебряный колокольчик на каминной полке. Мэги встала и подошла к камину.
— О, какая прелесть! — Она взяла его в руки. Летиция Бейнбридж улыбнулась.
— Им мама вызывала прислугу. Мама была засоня, и Хэтти каждое утро терпеливо ждала за дверью, когда мама зазвонит в колокольчик. Мои внучки называют его «ау-ау», но колокольчик дорог мне как память. Многие из нас, старух, выросли в этой среде.
Именно такое начало и нужно было Мэги. Она снова села и открыла сумочку.
— Миссис Бейнбридж, я нашла этот колокольчик на могиле Нуалы. Мне интересно знать, кто мог его там оставить. Может быть, здесь есть обычай оставлять колокольчик на могиле друга?
Летиция Бейнбридж изумилась:
— Никогда об этом не слышала. Вы хотите сказать, что кто-то нарочно оставил там этот колокольчик?
— Вероятно, да.
— Но как это ужасно. — Она отвернулась.
С болью в сердце Мэги поняла, что почему-то расстроила миссис Бейнбридж. Она решила не говорить ей про то, что нашла такие же колокольчики и на других могилах. Ясно, что это не подарок добрых друзей.
Она опустила колокольчик обратно в сумку.
— Уверена, что знаю, откуда он, — импровизировала Мэги. — На кладбище в тот день была девочка. Она подошла ко мне, когда я раскладывала цветы на могиле Нуалы. Я нашла колокольчик после ее ухода.
Летиция Бейнбридж с радостью ухватилась за слова Мэги.
— О, я думаю, так и есть, — сказала она. — То есть взрослый не додумался бы оставшь колокольчик на могиле. — Потом она нахмурилась. — Что-то мне припоминается. О Господи, в голову пришла какая-то мысль и пропала. Ох уж эта старость.
В дверь постучали, и миссис Бейнбридж прокомментировала:
— Должно быть, ленч. — Она повысила голос:
— Входите, пожалуйста.
Это была Анжела, молодая горничная, которую Мэги видела в первый свой визит. Она с ней поздоровалась и встала.
— К сожалению, мне пора, — сказала Мэги. Миссис Бейнбридж тоже встала.
— Я так рада, что вы зашли, Мэги. Мы с вами завтра увидимся?
Мэги знала, о чем она.
— Да, конечно. Я буду на отпевании миссис Шипли.
Спустившись вниз, она порадовалась, что в фойе никого нет. «Все в столовой», — подумала она, открывая входную дверь. Она полезла в сумку за ключами от машины н нечаянно задела колокольчик. Тихий звон заставил ее схватиться за язычок, чтобы он замолчал.
«Не спрашивай, по ком звонит колокол», — подумала Мэги, спускаясь по ступенькам «Латам Мейнор».
47
Доктор Лейн Нейл и его отец завершили осмотр «Латам Мейнор» у входа в столовую комнату. Нейл услышал тихий шум беседы, заметил оживленные лица хорошо одетых пожилых людей, общую обстановку красивой комнаты. Прислуживали официанты в белых перчатках, a в воздухе стоял аромат свежевыпеченного хлеба.
Лейн взял меню и протянул его Нейлу.
— Сегодня основное блюдо на выбор: палтус с белой спаржей по-дорвски или куриный салат, — объяснил он. — На десерт мороженый йогурт или шербет с домашним печеньем. — Он улыбнулся. — Должен добавить, что это обычное меню. Наш шеф-повар не только помешан на порядке, но и превосходный специалист-диетолог.
— Очень впечатляет, — сказал Нейл, одобрительно кивая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33