унитаз с вертикальным сливом 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

кто знает, сколько здесь стоит бутылка «Тейтингера»? Я плюю на мораль и подношу бокал к губам.
– Интересно, почему он к нам не подходит? – размышляет Иззи. – Наверно, не хочет мешать. Значит, относится с уважением. Пустячок, а приятно, правда?
Я уже готова предположить вслух, что он попросту приклеился к стулу, когда возле нашего стола снова появляется официантка. На сей раз – с запиской. Все идет по плану…
– «Девушке с золотыми волосами»! – зачитывает Иззи. – Ух ты, я уже хочу за него замуж!
Она разворачивает записку, и мы вместе читаем: «Понимаю, что сегодня Вы не работаете. Но Ваша сияющая красота так потрясла меня, что осмелюсь спросить: не согласитесь ли Вы исполнить для меня один-единственный эротический танец? Разумеется, я оплачу Ваш труд выше обычной стоимости.
Ваш преданный почитатель Рид Махони».
Я дочитываю быстрее Иззи и смотрю на нее в ожидании реакции. Сперва она недоуменно морщит брови, затем открывает рот. Наконец лицо ее озаряется широченной улыбкой.
– Мама родная! Он принял меня за стриптизерку!
И чего она так радуется? Можно подумать, ее перепутали с Дженнифер Энйстон.
Мимо проходит, покачивая бедрами, Лейла. Иззи хватает ее за локоть и требует сказать, сколько ей обычно платят.
– За танцы? Двадцать баксов за танец.
– А чаевые получаешь?
– А как же! Каждый старается дать побольше, чтобы произвести на меня впечатление.
Глаза у Иззи становятся как блюдечки.
– Ну, сколько примерно?
– До миллиона и выше! – улыбается Лейла. – А что, решила поступить к нам на работу?
Иззи показывает ей записку.
– Ух ты! Тебе повезло – заполучила хорошего клиента. Платит он щедро.
– А он всегда фиксируется на одной девушке? – интересуюсь я, надеясь внести в это кипучее безумие щепотку разумной осторожности.
– Да нет, у него здесь любимиц нет. Он вообще нормальный мужик. Не лапает, ничего такого. Просто любит поболтать. Мне кажется, ему здесь одиноко. Приезжает в город по делам, знакомых нет… Сама я с ним не работала, так что больше ничего сказать не могу. Если захочешь принять его предложение, дай мне знать. Танцевать на публике тебе нельзя – ты ведь у нас не работаешь, но я вам организую укромный уголок…
– Ладно, – кивает Иззи.
– А теперь я побежала, у меня номер на третьей сцене.
Иззи о чем-то (понятно о чем) глубоко задумалась, а меня гложут дурные предчувствия. Кажется, с каждой секундой мы проваливаемся все глубже в какой-то потусторонний мир. Мимо проплывают неотличимые друг от дружки грудастые девочки. В стороне поднимается шум: вокруг одной из стриптизерш завязалась свалка. Подоспевает охрана, выручает девушку и выводит хулиганов. С безопасного расстояния мы смотрим, как Лейла, сексуально извиваясь, глотает огонь на сцене номер три. Наконец Иззи поворачивается ко мне и говорит:
– Джейми, может быть, ты с ним поговоришь?
– Хочешь, чтобы я поработала сводней? – уточняю я.
– Слушай, ты никогда меня не осуждала. Так не начинай сейчас. Я это сделаю!
«Видела бы меня мама!» – невольно думаю я, косолапо ковыляя к соседнему столику. Что сказать? Назвать ее настоящее имя? Придумать кликуху типа Золотой Локон? Главное; чтобы во взгляде читалось чувство собственного достоинства в сочетании с ноткой презрения ко всякого рода грязным ублюдкам.
Это не так-то легко: для грязного ублюдка лицо у Рида Махони удивительно доброе.
– Я пришла обговорить условия. – Голос звучит до смешного сухо, да и формулировка под стать не сводне, а какому-нибудь мафиозо.
Он расплывается в улыбке.
– Она согласна?
Я киваю.
– Я ее раньше не видел. Она новенькая?
Снова киваю. Чем меньше слов, тем лучше. Что и как я говорю, вы уже слышали.
– Будьте добры следовать за мной…
Я веду его, согласно инструкциям Лейлы, в заднюю комнату. Не тайное любовное гнездышко – просто пустующий кабинет. И все равно чувствую себя так, словно уже никогда не отмоюсь.
Под надзором Лейлы клиент занимает свое место в кресле. Теперь и воротник у него потемнел от пота. Лучше некуда!
Из густой тени светлой тенью выскальзывает Иззи. Останавливается напротив него и замирает. Долго, утомительно долго они смотрят друг другу в глаза.
Я оглядываюсь на Лейлу – та только плечами пожимает.
Чем дальше, тем больше мне не по себе. Я вздыхаю с облегчением, когда Иззи наконец прерывает немую сцену и скользящим шагом подходит к нему. Кладет руки на его дрожащие плечи, поводит головой, кончиками волос мазнув по потной физиономии, В ответ он издает стонов котором удовольствие странным образом сливается со смятением. Она уже готова его оседлать – как вдруг он хватает ее за локти и вскрикивает:
– Нет, не могу! Только не так! Не хочу… вас… так!
С трудом поднявшись на ноги, лепечет:
– Вот ваша плата… Простите, что побеспокоил…
Иззи поражена. Она смотрит на скомканную в кулаке стодолларовую купюру и кидается за ним.
– Мне не нужны ваши деньги! – говорит она мягко. Что это стряслось с нашей Иззи?
Он смущается сильнее прежнего.
– Ну разве что… может быть, угостите нас выпивкой! – предлагает она.
Он поднимает голову; в глазах надежда. Иззи снисходительно улыбается, берет его под руку и шепчет:
– Давай найдем здесь какой-нибудь уютный уголок…
Мы с Лейлой таращимся им вслед.
– Что это было? – спрашиваю я.
– Не знаю. Может, у него стратегия такая?
Иззи и Рид уже открыли новую бутылочку «Тейтингера». Лейла предлагает оставить их наедине и утаскивает меня в бар.
– Да, многого я еще не знаю о мужчинах! – вздыхаю я.
– Того, чего ты не знаешь, и знать не стоит! – отвечает Лейла.
– Особенно меня удивляет, как они могут после такого… ну, такого интимного общения вести светские беседы. – За соседним столиком сидит стриптизерка с клиентом, и до нас долетают обрывки их разговора. Они говорят о дорожных работах на Пятнадцатом шоссе.
По мне, эта болтовня разрушает все очарование. Как может богиня секса трепаться о погоде или о повышении цен на парковку?
– Я же говорю, большинство из них просто страдает от одиночества и приходит сюда поговорить.
– Тебе их не жалко? – спрашиваю я.
– Иногда жалко. Но я стараюсь не грузиться проблемами клиентов – своих хватает.
– Смотри-ка! Вон тот мужик пришел с подружкой! – Я указываю на бородача рядом с ослепительной коротко стриженной блондинкой.
– А, эти! Они здесь частые гости. Его возбуждает заигрывать со стриптизерками на глазах у подруги.
– Ни за что бы на такое не согласилась! – ужасаюсь я.
– Да ей самой нравится.
– Правда?
– Ну да. Она ведь из Дании.
– А-а…
Поразмыслив, я решаю, что эта пара устроилась лучше всех. Сейчас полюбуются на стриптиз, заведутся как следует, а потом придут домой и натрахаются до одурения. Не то что остальные здешние посетители, у которых возбуждение, не найдя выхода, сменяется горькой досадой.
Лейла закуривает свою ментоловую цигарку и просит меня держать сигарету в перерыве между затяжками – чтобы начальство не заметило.
– А у Иззи с женихом, похоже, весьма свободные отношения… – усмехается она, выпуская дым в сторону Иззи. Та уже покрывает лысину Рида поцелуями.
Я не сразу соображаю, что Лейла говорит не о Дейве, а о воображаемом женихе. Затем вспоминаю, что и у меня – будто бы – есть жених. Врать больше нет сил: я откровенно рассказываю Лейяе всю историю нашего Проекта Пресли. Лейла слушает и качает головой.
– Лететь в такую даль, чтобы найти мужчину своей мечты?!
Я киваю.
– Смелые вы девчонки! Желаю удачи!
К нам присоединяется Синдерелла, и Лейла посвящает ее в наш секрет.
– Ничего не понимаю, – удивляется Синди. – Зачем вам американцы? Ведь у вас в Англии живут джентльмены, вроде Джереми Нортхэма из «Эммы».
Я объясняю, что Джереми Нортхэм, к несчастью, – скорее исключение, чем правило, а по сравнению с нашими типичными ухажерами американцы выглядят куда симпатичнее и воспитаннее.
– Воспитаннее? Шутишь! Вы же там только и делаете, что чай разливаете да говорите друг другу «спасибо-пожалуйста»! – сообщает мне Синди.
– Ага. А янки только и делают, что едят гамбургеры и палят из револьверов, – отвечаю я, хотя мне и немного жаль ее разочаровывать. – Если в двух словах, нам надоело теплое пиво – решили перейти на ледяной «Будвайзер»!
– И все-таки вы чокнутые! – улыбается Лейла. – Надо нам еще как-нибудь встретиться, поболтать.
– Да, я так хочу послушать про Европу, – вздыхает Синди. – Ты в Лондоне была?
– А как же! Давайте так я рассказываю про Англию, а вы делитесь со мной секретами обольщения мужчин, – предлагаю я сделку.
– Заметано! – отвечают они в два голоса.
Обменявшись со мной номерами телефонов, девочки возвращаются к своему стриптизу, а я уговариваю Иззи и Рида ехать домой. Какое облегчение – снова увидеть Одетых людей!
Мы выходим на тротуар, и прямо перед нами останавливается лимузин. В таких случаях положено шутить: «Это за мной!» Только на этот раз – шутки в сторону. Водитель приподнимает шляпу, Рид открывает дверцу и приглашает нас садиться.
– Рид, это очень мило с твоей стороны, но мы живем здесь за углом, прекрасно доедем на такси, – жеманится Иззи.
– Я не смогу заснуть, если не буду знать, что вы дома и в безопасности, – отвечает он, подсаживая ее в машину. – В этом городе полно ненормальных.
«Но немногие из них ездят на лимузинах», – говорю я себе, устраиваясь на дополнительном сиденье. Внутри лимузин выглядит еще больше, чем снаружи: оттуда, где я сижу, Иззи и Рид кажутся маленькими, как куколки. Я глупо машу им рукой и осматриваюсь. Какая роскошь! Красное дерево и хрусталь – эх, позвенеть бы бокалами! Не будь здесь Рида, мы бы обязательно откинули верх и с визгом высунули головы наружу; но Рид рядом, Иззи ведет себя так, словно катается на лимузинах каждый день, и мне остается только следовать ее примеру. Я лениво откидываюсь на сиденье и кладу руку на ободок дымчатого окна. Впереди что-то раздвигается.
– Да, мистер Махони? – слышится голос шофера.
– Джейми, вы, должно быть, нечаянно нажали кнопку вызова, – предполагает Рид. – Ничего страшного, просто нажмите еще раз. Она у вас под рукой.
– Ой, извините! – говорю я. Присматриваюсь. Передо мной – целая панель кнопок и рукояток.
– Вот эта?
Нас оглушает голос Мэрайи Кэйри.
– Еще раз простите!
Я пробую еще раз. Теперь панель поворачивается, и передо мной оказывается бортовой компьютер.
– Левее, – терпеливо говорит Рид.
У меня уже дрожат пальцы. Что сделает следующая кнопка? Превратит лимузин в Бэтмобиль или выпустит ядерный заряд по странам Восточного блока? Я зажмуриваюсь и жму. Перегородка встает на место. Ф-фу! Засовываю руки под себя, чтобы избежать дальнейших неприятностей.
– Я и сам не сразу в них разобрался, – улыбается Рид. – Кстати, Джейми, Иззи говорит, что вы со следующей недели начинаете здесь работать. В торговле, верно?
Зная Иззи, можно представить, что она ему наплела. Не удивлюсь, если узнаю, что мы закупаем оптом платья от Тиффани и продаем в Китай. Поэтому я отвечаю просто: «Да, верно» и, пока не опомнился, атакую его ответным вопросом:
– Вы живете в Лас-Вегасе?
– Нет, просто у меня здесь много работы. Вот сейчас собираюсь купить квартиру. Денвер от Лас-Вегаса не так уж далеко, но тяжело всякий раз таскать с собой чемоданы. Будь у меня квартирка в городе, я бы держал в ней весь гардероб и летал бы с одним портфелем.
– А еще можно купить дом на Барбадосе и держать там купальники! – прибавляет Иззи, делая вид, что для нее это дело житейское. Но я-то знаю, что в душе у нее звучит победный клич: «Он богатый!!!»
– Хотел бы я как-нибудь свозить тебя на Барбадос, – говорит он и устремляет на Иззи влажный собачий взгляд, какой обычно приберегают для безнадежных больных.
К счастью, мне недолго осталось терпеть, через несколько минут лимузин подъезжает к «Цирку». Я выхожу первой, чтобы дать голубкам попрощаться наедине. Шофер, как видно, не из разговорчивых. Мы молча стоим рядом. Пять минут, десять. Я уже чувствую себя многострадальной горничной при деспотической хозяйке. Наконец появляется Иззи: изящно выпархивает из лимузина и протягивает Риду руку для прощального поцелуя. Шикарная сцена!
– До завтра! – вздыхает Рид.
Лимузин растворяется в ночи. Я поворачиваюсь к Иззи и заявляю:
– Нам надо поговорить!
– Ошибаешься, – сияя от счастья, отвечает Иззи, – нам надо паковать вещички!
ГЛАВА 26
– Добро пожаловать в «Белладжо»! – трубно возвещает швейцар.
Осанистая фигура его исполнена гордости за свою профессию. Да и кто бы на его месте не возгордился? Над нами – бездонный темно-зеленый купол оксидированной меди, украшенный филигранными звездами. Под нами – сияющий мозаичный пол. По левую руку – пруд, обсаженный соснами, и фонтаны, чьим струям под силу сбивать самолеты. Все в вечерних нарядах – или, по крайней мере, в платьях для коктейля; в воздухе стоит возбужденный гул празднично настроенной толпы.
– Как в оперном театре! – восхищается Иззи.
Мы толкаем вертящуюся дверь – тяжелую, дубовую – и попадаем в еще более роскошный интерьер. Здесь чувствуется запах денег. И «Шанели номер пять». После «Цирка» этот запах опьяняет. Мы мигом понимаем, что до сих пор имели дело с жалкими подделками под истинную роскошь, вроде дешевых духов с рекламными слоганами типа: «Если вы любите «Эсти Лаудер», полюбите и нас!»
Стыдно признаться, но и я вместо настоящего флакона ношу с собой миниатюрный ценой девяносто пять центов. Причина проста – настоящий не умещается в сумочке. Но, боюсь, в необъятных номерах «Белладжо» такие оправдания не принимаются. Я уже вижу, как сторожевые псы, принюхавшись, виснут у меня на пятках, а у Иззи охрана конфискует поношенную сумочку «Прада».
Мы останавливаемся, чтобы полюбоваться двумя дамами в вечерних платьях; они склонились над роялем, и в полированной поверхности его отражаются драгоценности. Сейчас пять часов – время пить чай: однако на каждую чашку «лапсанг сучонга» здесь приходятся по меньшей мере два бокала шампанского.
– Мечта Золушки! – хихикает Иззи.
– Смотри-ка! Что это там происходит? – спрашиваю я, привлеченная шумом из казино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48


А-П

П-Я