— Машенька! Я тебя умоляю! Сходи к нему. Скажи все то, что сказала мне. Ты — моя последняя надежда! — Катя вложила в эту фразу весь свой актерский талант.
— Хорошо, Катя. Я обещаю, что помогу тебе, — вздохнула Маша.
— Я никогда этого не забуду!
Катя снова прижала руки к животу и преданно посмотрела на Машу. Разговор завершился полной Катиной победой. Вернее, победой ребенка, которого не было, но сама возможность его существования так волшебно могла влиять на решения людей. Катя ушла почти счастливая.
— Зачем она приходила? — не сдержала своего любопытства Зинаида.
— Катя сказала мне, что Алеша отказался жениться на ней ради меня.
— Так, значит, теперь ты будешь с ним?
— Нет, бабушка. Катя приходила просить меня о помощи.
— О помощи? Но чем ты ей можешь помочь? — не поняла Зинаида.
— Она попросила меня отказаться от Алеши ради их будущего ребенка.
— Так, насколько я помню, ты сама недавно точно так же решила, — напомнила Зинаида. — Или нет?
— Да, но… Я колебалась. Никак не могла понять, как вести себя правильно.
— А теперь?
— А теперь я совершенно ясно поняла, что нужно сделать так, как меня просит Катя. Я не смогу строить свое счастье на ее горе. Она такая несчастная… Я пообещала, что Леша останется с ней.
— Ну а если пообещала, то иди к Леше и объясняй ему все как есть. Не откладывай в долгий ящик. Я чувствую, что все равно тебе придется это сделать, — хмуро посоветовала Зинаида.
— Да, бабушка, надо идти. Но мне это будет очень тяжело.
* * *
Алеша, пошатываясь, стоял посредине палаты, не веря тому, что встал сам. Он все еще сомневался в своих силах и схватился, как за соломинку, за амулет, лежащий на тумбочке у кровати. Амулет неожиданно оказался горячим, и он сжал его сильнее, ощущая, что с этим теплом в него вливается какая-то сила. Именно эта сила позволила ему сделать шаг, потом еще один. Алеша направился к дверям. Сначала робко, а потом все уверенней и уверенней.
У него хватило сил выйти из палаты и пройти довольно большую часть коридора, пока не показался врач. У врача вытянулось лицо, и он кинулся поддержать Алексея:
— Как ты встал? — спросил он. — Это невозможно!
— Мне нужно уйти. Это очень важно, — сообщил Алеша, продолжая двигаться к выходу.
— Я давал девяносто девять, да что там говорить — сто процентов, что ты никогда не встанешь на ноги! И что я вижу?
— Вы видите, что я здоров. И больше не могу здесь оставаться, — Алеша чувствовал себя довольно уверенно, не выпуская из руки талисмана.
— Тебе вредны любые нагрузки!
— Доктор! Послушайте меня! Мне очень нужно уйти! Срочно!
— Ты в своем уме? Куда ты собрался в таком состоянии?
— У меня прекрасное состояние, — устало сообщил Алеша. — И мне нужно к Маше!
— Тебе нужно немедленно лечь! Никуда не денется твоя Маша! — успокоил Алешу врач.
— Вы не понимаете! Я могу ее потерять!
— Ты сейчас находишься в пограничном состоянии, и необходимо попытаться закрепить успех.
— Отпустите меня! — взмолился Алеша.
— Сестра! Помогите мне, пожалуйста! — попросил врач, показывая глазами, что не справляется с неадекватным поведением пациента.
Медсестра подошла с другой стороны. Общими усилиями они завели Алешу в кабинет врача. Но Алеша и не думал успокаиваться:
— Мне срочно нужно к Маше! Иначе… я боюсь думать, что может случиться!
— Это любовь к девушке подняла тебя на ноги? — задумался врач.
— Я прошу вас. Ведь все в порядке. Можно я пойду?
— Подожди! Объясни мне, как это произошло?! Ты просто встал и пошел? Что ты почувствовал?
— Мне сейчас не до этого. Я потом вам все расскажу.
— Я впервые в жизни вижу исцеление любовью! Только так я могу объяснить этот случай, — развел руками врач.
— Если я не остановлю Катю, то могу потерять Машу! Потерять свою любовь! — рвался из кабинета Алеша. — Не надо меня держать. Я прекрасно себя чувствую. Разрешите мне уйти. Вы ведь тоже любили. Неужели вы меня не понимаете?
— Понимаю. Но и ты меня пойми. Я в ответе за твою жизнь. И пока я не буду уверен, что ты в безопасности, — никуда не отпущу.
Но Алеша уже встал и вышел в коридор. Он буквально нос к носу столкнулся с Машей, которая несказанно обрадовалась:
— Ты ходишь!
— Я хотел увидеть тебя! Я так рад, что с тобой ничего не случилось!
— А что со мной должно было случиться? — спросила Маша.
— Неважно. Я хотел сказать тебе, что больше ничто не помешает нашему счастью.
— Алеша… Мы… не сможем быть вместе, — возразила Маша.
В коридоре появилась Катя. Она сделала вид, что с Машей встретилась случайно, и даже поздоровалась с ней:
— Здравствуй, Маша. Как хорошо, что ты здесь. Мне кажется, нам есть о чем поговорить втроем. Правда, Леша?
Тут Алеша стал кое-что понимать.
— Это Катя просила тебя прийти ко мне? — спросил он у Маши.
Маша молчала.
— Она тебе угрожала, говорила, что не станет жить, что прямо сейчас на твоих глазах выпьет яд или еще что-нибудь? — предположил Алеша.
— Нет, что ты… — покачала головой Маша.
— Ну, тогда, значит, она выбрала другой сценарий: плакала, говорила, что любит меня, а я — подонок и ломаю ей жизнь, так? — Алеша хорошо знал Катины возможности.
— А разве нет? Ведь она ждет от тебя ребенка. Как же ты можешь так с ней обращаться?
— Понятно. Ну что ж, пора поставить точку в этой истории. Катя, ты должна прекратить свои интриги. Неужели ты не понимаешь, что ими ты ничего не добьешься?
Ну, раз уж мы тут собрались втроем, я хочу вам сказать, что принимаю окончательное решение — и теперь уже его не изменю. Катя, наша свадьба не состоится. Я люблю Машу и не могу предать свою любовь.
— Алеша… — начала Катя.
— И пожалуйста, Катя, не надо больше использовать Машу, играть на ее порядочности. Не надо шантажировать ни ее, ни меня! Это подло, Катя!
— Но ведь ребенок, — напомнила Катя.
— Я ведь тебе уже говорил — ребенка я не брошу. Я готов ему и тебе всячески помогать, заботиться о вас. Если хочешь, я заберу его к себе, когда он родится, и буду воспитывать сам. Но я не буду жить с тобой, Катя, потому что я тебя не люблю.
— Маша, что ты молчишь, ты же говорила, что ты на моей стороне!
— Это уже неважно, кто на чьей стороне, — махнул рукой Алеша. — Я принял решение, и я его не изменю.
— Даже если я тоже считаю, что ты не можешь так поступить? — спросила Маша.
— Почему ты считаешь, что я не имею права решать, как и с кем мне жить? Ведь это моя жизнь, — стал защищаться Алеша.
— Не только твоя.
— Допустим. Но я не хочу жить с нелюбимой. Катя бросилась в бой, используя свой единственный козырь:
— Леша, ты не можешь так поступить! Наш ребенок тоже имеет право жить в семье, с мамой и папой…
— Катя, у тебя есть хоть капля гордости? Мало того, что я тебя не люблю, я тебя уже начинаю ненавидеть и перестаю уважать. Меня, колотит от одного твоего вида!
Этого Катя уже не могла вынести. Она круто развернулась и пошла прочь по коридору. Маша расстроилась окончательно. Но Алеша был решителен и бескомпромиссен.
— Я поступил правильно, — сказал он тихо, но твердо.
— Меня это не радует, — призналась Маша.
— А я радуюсь тому, что наконец-то у меня хватило смелости сказать Кате в лицо то, что я о ней думаю! Она больше не сможет нам помешать. Маша… если ты действительно любишь меня, то мы сможем быть вместе…
— И ты считаешь это доблестью? — сурово спросила Маша.
— Конечно! Я наконец решился, я собрался с силами, я…
— Ты не заметил, что за одну фразу сказал три раза «я»? Тебе не кажется, что ты стал уделять своей персоне слишком много внимания? Мне не нравится то, как ты сейчас поступил с Катей. С девушкой, — которая тебя любит и, между прочим, ждет от тебя ребенка.
— Маша, но ведь я сделал это ради нас, — настаивал Алеша.
— Не надо ради нас делать подлости. Катя не виновата в том, что она беременна.
— Но ведь я хочу быть с тобой, я чуть ли не первый раз в жизни сказал то, что я думаю. И не понимаю, что тут такого? — Алеша не понимал, чем Маша недовольна.
— Знаешь, Леша, раз ты не можешь понять таких простых вещей, нам не о чем разговаривать. — Маша действительно не стала больше разговаривать с Алешей и ушла.
— Маша, подожди! Куда ты? — Алеша пошел за ней следом.
— Куда это вы?! Вам нельзя! — стала останавливать его медсестра.
— Пустите меня!
— Доктор, помогите!
Доктор и медсестра снова завели Алешу в палату.
— Ну, куда тебя несет? — возмущался врач.
— Доктор, вы не понимаете…
— Отчего же, понимаю, сам когда-то был в твоем возрасте. Но сейчас я старше и понимаю и другое…
— Мне срочно нужно уйти! Выписывайте меня!
— Не могу.
— Тогда я сбегу!
— Ты соображаешь, что несешь? Ты еще совсем недавно был между жизнью и смертью.
— Нет, но поймите, если я сейчас не верну ее…
— То все, жизнь кончена, так, что ли? Алеша кивнул.
— Знаешь, друг, я тоже был молодым, и любил, и страдал… Но уверяю тебя, ничего не изменится, если ты поговоришь со своей девушкой на пару дней позже. А вот силы и здоровье в твоем состоянии лучше поберечь, иначе потом может опять случиться все что угодно.
— Но…
— Никаких «но». Сейчас я отвечаю за твою жизнь. Ты останешься здесь. Если понадобится — под замком, — строго сказал врач.
Алеша лег на кровать и закрыл голову подушкой. Никто его не понимал. Маша ушла в такую трудную для него минуту. Это было ужасно, потому что именно Маша всегда понимала его.
* * *
Следователь завел в кабинет. Ирину и Самойлова и начал допрос, которого так боялась Ирина. Она понимала, что Самойлов сейчас все узнает. Это волновало ее больше всего. Но ничего поделать она уже не могла.
— Итак, начнем, — сказал следователь. — Ирина Константиновна Гнатюк. Вас так зовут?
— Да. У вас правильно записано, — подтвердила Ирина.
— Вы обвиняетесь в хищении в особо крупных размерах. А конкретно, двухсот шестидесяти пяти бриллиантов.
Самойлов удивленно поднял глаза на Ирину.
— Согласно нашей ориентировке, в течение последних шести лет вы работали технологом на «алмазной трубке» в Якутии. В городе Мирный. Это так? — спросил следователь.
— Работала. Но недавно уволилась по собственному желанию, — объяснила Ирина.
— На «алмазной трубке»? — спросил ничего не понимающий Самойлов.
— Да, это алмазодобывающий карьер, — уточнил следователь. — Я правильно понимаю?
— Правильно понимаете, — кивнула Ирина.
— Я всегда думал, что ты преподавала музыку, — растерянно сказал Самойлов.
— На музыке много не заработаешь, — заметила Ирина.
— Ваш муж, Яков Матвеевич Гнатюк, в прошлом известный бандит по кличке Художник. И это верно? — продолжил следователь.
— От вас ничего не утаишь, товарищ следователь, — вздохнула Ирина.
— Неужели Яков был бандитом? — снова удивился Самойлов.
— Еще каким! Сплошные грабежи в деле. Последний раз сидел семь лет, — сообщил Буряк. — Так вот, Ирина Константиновна. На «алмазной трубке», где вы работали, была выявлена недостача именно двухсот шестидесяти пяти бриллиантов. Причем сразу после вашего увольнения и отъезда оттуда. Что вы на это скажете?
— Простое совпадение.
— А я вот так не считаю… У меня ощущение, что вы с вашим мужем, а впоследствии, после смерти оного, с Борисом Самойловым собирались нелегально вывезти эти бриллианты за границу. Так?
— Это всего лишь ваши догадки, — уверенно заявила Ирина.
— Какие уж догадки, если вас взяли с поличным. Это не догадки, что контрабанда, — тут следователь обратился к Самойлову. — Куда вы собирались ехать? В Израиль?
— Григорий! — взволнованно заговорил Самойлов. — Я клянусь тебе, я ничего не знал о бриллиантах! Ты мне веришь?
— Нет, Борис. Я тебе больше не верю!
Ирина решила направить разговор в нужное ей русло:
— В общем, так, гражданин начальник. По-моему, наши игры сильно затянулись.
— Вы готовы давать показания? — уточнил следователь.
— Да. И первое, что я скажу, Борис действительно ни о чем не знал. Отпустите его.
— Насколько я могу вам доверять?
— Я сделаю исчерпывающее и чистосердечное признание. Все организовали мы с Яковом.
— Значит, это все правда, что говорил Григорий? Про тебя, про Яшу? — спросил потрясенный Самойлов.
— Абсолютная правда, Боря. Извини. Мне очень жаль, что ты узнал об этом вот так. В такой обстановке.
— Значит, я могу начинать фиксировать ваши показания? — облегченно спросил следователь.
— Можете. Я готова сознаться во всем. Отпираться бесполезно. Позвольте сигарету. — Ирина взяла сигарету и закурила. — А Бориса отпустите. То, что у меня есть с собой целое состояние, я хотела открыть ему только за границей. Он согласился ехать со мной только потому, что любит меня. Боря… Я хочу, чтобы ты знал. Может, другой возможности сказать не представится… Все это я делала ради тебя! Потому что я тебя люблю. Как и много лет назад.
— Ирина, дорогая, я тебя не оставлю. Я найду адвоката. Самого лучшего адвоката!
— Это бесполезно. Сколько веревочке ни виться, а конец всегда будет. Я сама во всем виновата.
— Я до сих пор не могу поверить во все то, что услышал, — вздохнул Самойлов.
— Ты думал: я лучше, чище, трепетнее, — с грустью сказала Ирина. — А я обычная преступница… Так вы его отпускаете?
— Пожалуй, я согласен отпустить Бориса Алексеевича Самойлова. Под подписку о невыезде, — согласился следователь. — Так что с землей обетованной тебе придется подождать, Борис. Пока побудешь в городе.
— А я один бы никуда и не поехал. Я буду там, где будет Ирина.
— Там, где в скором времени будет Ирина Константиновна, я бы тебе оказываться не советовал. А теперь иди. Если уж невиновен, то не мешай следствию, — Буряк показал Самойлову на дверь.
Самойлов взял Ирину за руку и пообещал:
— Ира, я помогу тебе!
— Прощай… — ответила Ирина, еле сдерживая слезы. Самойлов вышел, а следователь пододвинул поближе бумаги и попросил:
— А теперь, Ирина Константиновна, рассказывайте. И как можно подробнее.
Ирина кивнула. Потом снова потянулась за сигаретами. Она понимала, что главное уже потеряно, впереди теперь — только безрадостная жизнь. Жизнь без Самойлова. И это было самым трагическим и невыносимым для нее.
* * *
Неугомонная Зинаида, приготовив обед, решила, что надо подвязать виноград.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45