На яхте «Йоа» были такие запасы муки, круп, консервов, что Амундсен даже снабжал продовольствием экипажи других судов.
В конце сентября Амундсен отправился на остров Гершеля, откуда уходила почта в форт Юкон. Ему очень хотелось сообщить скорей о судьбе своей экспедиции и вместе с тем узнать вести с родины. В гавани острова стояло на зимовке пять крупных судов. Амундсена встретили очень шумно. Оказалось, что все американские суда получили приказ в случае встречи с Амундсеном оказывать ему и его товарищам всяческое содействие.
И вот Амундсен сам пришёл к ним! Капитаны кораблей наперебой предлагали ему своё гостеприимство. Амундсен остановился у капитана Тилтона на большой шхуне «Александра». Здесь же собрались экипажи других судов. Амундсену передали много писем от близких и свежие газеты.
Узнав, что следующая почта уйдёт только через месяц и вернётся лишь в мае, он решил сам отправиться за почтой в форт Юкон, за несколько сот километров от острова Гершеля, и заодно отвезти почту с зазимовавших кораблей. Ждать целую зиму вестей с родины было слишком мучительно.
Китобои с восторгом встретили решение Амундсена: вот кто действительно доставит почту быстро и в целости!
В конце октября Амундсен и капитан «Бонанцы» Могг отправились в путь с проводником-эскимосом и его женой. У них были две собачьи упряжки: на одной везли продовольствие, а на другой ехал Могг. Весь путь до форта Юкон Амундсен проделал на лыжах. И это при 40-50 градусах мороза! Но, увы, телеграфа в форте Юкон не оказалось. Ближайший телеграф был в поселении Игл-Сити, в трёхстах километрах к югу. Амундсен, не задумываясь, решил отправиться в Игл-Сити.
Этот путь он проделал в сопровождении двух индейцев и того же капитана Могга. Из Игл-Сити он отправил телеграммы на родину, дождался почты и через два месяца вернулся назад, на «Йоа».
Путешествие на телеграф заняло пять месяцев, из которых три месяца Амундсен шёл на лыжах, ни разу не присев на сани.
Радостно встретил Амундсена экипаж «Йоа». Возвращение капитана и начальника экспедиции было достойно отпраздновано. Вести с родины согрели сердца путешественников. Да, они выполнили свой долг: сумели открыть таинственный проход... Все были живы и здоровы. А через несколько дней после возвращения Амундсена случилось несчастье: внезапно умер, простудившись, Густав Юль Вик – самый молодой участник экспедиции. Его похоронили на холме, около обсерватории, которую он сам строил и в которой всю зиму вёл наблюдения.
Смерть Вика надолго омрачила жизнь спаянного крепкой дружбой экипажа, и всё-таки научная работа ни на день не прерывалась.
1 августа пролив очистился от льда, и яхта пошла на запад. 30 августа утром Амундсен увидел вдали мыс принца Уэльского на восточной окраине Берингова пролива, а к вечеру того же дня яхта пришла в город Ном.
«Не нахожу слов, чтобы описать тот приём, какой был нам оказан в Номе, – писал Амундсен в своих воспоминаниях. – Та сердечность, с которой нас встретили, бесконечное ликование, объектом которого была „Йоа“ и мы, навсегда останутся для меня одним из самых светлых воспоминаний.
В Номе нет гавани, городок лежит на открытом берегу. Поэтому нам пришлось стать на якорь вдали от берега и быть готовыми уйти, как только поднимется ветер. Бросив якорь, мы с лейтенантом Хансеном сели на катер наших любезных хозяев и хозяек и отправились на берег. Катер всё время освещался береговыми прожекторами. Ослеплённые сильным светом, бившим нам прямо в глаза, мы ничего не могли рассмотреть. Катер ударился о берег, и даже сейчас я не понимаю, каким образом я попал на берег. Навстречу нам загремели приветствия из тысячи глоток, и вдруг среди ночи раздались звуки, от которых я задрожал всем телом, и слёзы выступили у меня на глазах: «Да, мы любим эти скалы», – пела толпа норвежский гимн».
В октябре «Йоа» прибыла в Сан-Франциско. Амундсен подарил свой славный корабль городу, и с тех пор «Йоа» стоит там в парке Золотых Ворот.
За время трёх зимовок экспедиция собрала такой огромный материал по метеорологии, географии, гидрологии, геологии, этнографии, антропологии и земному магнетизму, что научные работники Норвегии обрабатывали его потом в продолжение почти двадцати лет.
Смелые замыслы


После возвращения на родину Амундсен два года подряд ездил по Европе и Америке, делая доклады о своём путешествии через северо-западный проход. Он собрал крупную сумму денег и расплатился со всеми своими кредиторами и с особенным удовольствием отдал долг торговцу консервами, который едва не сорвал экспедицию. Оставшиеся деньги он решил использовать для нового путешествия.
Куда теперь направить свой путь? Конечно, к Северному полюсу. Это была его давнишняя мечта. Если не удалось побывать на полюсе его земляку Нансену, то, может быть, удастся ему? Он решил идти таким же путём, каким шёл Нансен на своём «Фраме», то есть на крепком, специально построенном корабле вмёрзнуть в лёд где-нибудь у северных берегов Восточной Сибири или у Аляски и вместе со льдами продрейфовать через полюс. Если судно пройдет не через самый полюс, а где-то вблизи него, то можно будет достигнуть полюса на санях.
Такой путь ему казался самым правильным. Сам Нансен, выступая в Лондоне в Географическом обществе с докладом о ближайших задачах полярных исследований, в первую очередь предлагал провести детальнейшее обследование Северного Ледовитого океана: для этого, по его мнению, следовало послать новую экспедицию на специальном корабле, но трассу на этот раз он прокладывал гораздо севернее того пути, который проделал «Фрам».
Таким образом, план был уже намечен. Амундсену оставалось только подхватить идею Нансена и осуществить её, тем более, что сам Нансен не собирался сейчас организовывать такую экспедицию. Узнав от Амундсена о его намерениях, Нансен с радостью одобрил инициативу молодого исследователя и вместе с ним в общих чертах обсудил план экспедиции. А затем Амундсен уже один разработал все детали плана и в ноябре 1908 года сделал большой доклад в Норвежском географическом обществе.
Все крупнейшие специалисты-полярники, бывшие на заседании, горячо одобрили замысел Амундсена. А всех горячее ратовал за него Нансен. Газеты единодушно поддержали идею Нансена и Амундсена. Новое полярное путешествие стало общественным делом. «Перед норвежскими полярными исследователями стоит достойная задача продолжать национальную традицию наших предков-исследователей Норвежского моря и Ледовитого океана», – писали газеты. Стортинг решил ассигновать на экспедицию семьдесят пять тысяч крон. Различные общества и частные лица пожертвовали крупные суммы денег и прислали Амундсену более пятисот ценных подарков: предметов снаряжения, продовольствия и прочее.
Никогда в жизни – ни до, ни после этого путешествия – Амундсен не встречал такой поддержки, и ни одна его экспедиция не была так обеспечена, как эта.
Для длительного путешествия, – оно по плану должно было продолжаться семь лет, – Амундсен решил использовать старый нансеновский «Фрам», предварительно внеся некоторые улучшения в оборудование судна. Путь «Фрама» был намечен точно. Из Норвегии он должен был спуститься по Атлантическому океану до берегов Южной Америки, обогнуть мыс Горн, войти в Тихий океан, затем подняться до Берингова пролива и у мыса Барроу войти во льды.
Осенью 1909 года «Фрам» уже был готов к отплытию. Желающих отправиться в опасное и долгое плавание было множество. Но Амундсен отобрал из них только двадцать человек, – крепких, физически выносливых, имеющих опыт работы за Полярным кругом.
И вдруг произошло неожиданное событие, которое сразу опрокинуло расчёты Амундсена. В сентябре 1909 года в Норвегии была получена телеграмма, что адмирал Пири на собаках достиг Северного полюса.
Этот день навсегда остался в памяти Амундсена. Утром он был на «Фраме». Вдруг кто-то громко позвал его с берега. Амундсен подошёл к борту. На берегу стоял матрос и размахивал газетным листом.
– Важные новости! – кричал он.
Через несколько минут матрос с газетой был на борту «Фрама». Амундсен прочёл:
«6 апреля 1909 года адмирал Пири достиг Северного полюса».
У Амундсена потемнело в глазах, он беспомощно опустил руку с газетой.
«Что такое? Адмирал Пири опередил меня?!»
Северный полюс уже открыт! Значит, ему уже нечего делать на полюсе. Амундсен не радовался. Он чувствовал себя так, будто его обокрали.
Он поехал в город. По улицам бежали продавцы газет, выкрикивая одну и ту же новость: «Пири открыл Северный полюс! На полюсе поднят американский флаг».
Это был тяжёлый день для Амундсена. Уже на склоне лет он писал в своей книге «Моя жизнь»:
«Должен сознаться, что для меня это был серьёзный удар... Я решился на отчаянный шаг и официально заявил, что, по моему мнению, научные результаты предстоящего путешествия будут вполне достаточны, чтобы не отказаться от намеченного мною плана».
Так он и заявил официально. И все газеты опубликовали, что норвежец Амундсен не отказывается от похода на Северный полюс. Однако, говоря так, он думал об ином: идти не на север, а в противоположную сторону и попытаться открыть Южный полюс. Этот свой план он на первых порах скрыл от всех.
Однако как быть с экспедицией? Ведь экипаж «Фрама» подготовлен к путешествию на Северный полюс, и вся общественность Норвегии также знает именно об этом плане. Если сказать сейчас, что план изменяется, то поднимется шумиха, начнутся споры. Нет, лучше не говорить ничего!
Да, экспедиция откладывается на некоторое время, – надо её подготовить получше, надо всё проверить. Да, «Фрам» уйдёт весной. Так говорил Амундсен, а сам в полной тайне лихорадочно разрабатывал план путешествия к Южному полюсу.
В это время он жил в своём доме, недалеко от Христиании, в Буннефиорде. Он окружил себя множеством книг, где говорилось об Антарктике, и тщательно принялся за их изучение.
К удивлению всех тех, кто помогал ему готовить снаряжение, Амундсен решил взять с собой около сотни собак и довольно большой деревянный дом, хотя для путешествия к Северному полюсу он был не нужен.
Так прошла осень, зима, весна...
К Южному полюсу


7 июня 1910 года «Фрам» вышел из Христиании.
Официально объявленный маршрут был первоначальный – к Северному полюсу. В свои тайные планы Амундсен посвятил только одного человека – своего брата.
«Фрам» направился вдоль берегов Европы и Африки к югу. По пути корабль зашёл в гавань на острове Мадейра, и здесь Амундсен открыл спутникам свою тайну.
Впоследствии он так описывал это событие:
«Мне кажется, что все бывшие тогда на „Фраме“ долго будут помнить этот удушливый жаркий вечер на рейде Фунчала (порт на Мадейре). Все были вызваны наверх. Не знаю, о чём они думали, во всяком случае, вряд ли об Антарктике и Южном полюсе.
Лейтенант Нильсен, мой помощник, держал в руках большую карту южного полушария. Все невольно с удивлением смотрели на эту карту. Мне немного потребовалось слов для того, чтобы каждый понял, откуда дует ветер и каким курсом мы теперь пойдём. Нильсен развернул карту, и я в кратких чертах сообщил о новом плане. Я также рассказал о причинах, заставивших меня молчать об этом до сих пор.
Изредка я поглядывал на лица слушателей. Сначала они обнаруживали самые недвусмысленные признаки величайшего изумления, но не успел я ещё закончить свою речь, как глаза моих слушателей уже сияли и все они улыбались. Теперь я был уверен в ответе, который получу».
Все спутники единодушно одобрили новый план и выразили полное согласие идти к Южному полюсу. На Мадейре уже дожидался прихода «Фрама» брат Амундсена. С ним было послано в Норвегию известие с том, что первоначальный план экспедиции изменён. И ему же поручили сообщить об этом в Англию, для передачи капитану Скотту. Амундсен знал, что Скотт собирался идти к Южному полюсу.
Все члены экспедиции передали с братом Амундсена свои последние письма на родину.
От Мадейры «Фрам» направился к мысу Горн и дальше к Антарктике, к бухте Китовой. Амундсен заранее наметил здесь место для зимовки.
У Южного полюса простирается огромный материк, покрытый вечным ледником. Он образует так называемый ледовый барьер, отвесно спускающийся прямо в океан и порождающий айсберги – огромные плавающие глыбы льда. Но в бухте Китовой ледовый барьер был неподвижен, потому что основание льда покоилось здесь на твёрдом материке.
Амундсен и выбрал это место для безопасной зимовки. «Фрам» дошёл до бухты Китовой и здесь остановился на стоянку. За три недели всё имущество с «Фрама» было переправлено прямо на ледовый барьер и в четырёх с половиной километрах от места высадки построен тот зимовочный дом, который привёз Амундсен из Норвегии в разобранном виде. Было выгружено девятьсот ящиков провианта, более ста собак. В январе зимовочный дом был готов. Вокруг него поставлено четырнадцать палаток, из них восемь для собак, остальные под склады угля, дров, свежего мяса, рыбы и другого провианта.
База стала похожа на городок. Амундсен назвал его «Фрамхейм», что значит: «Жилище „Фрама“. Дом снаружи был весь высмолен, крыша покрыта толем, так что на фоне снежного пейзажа он был виден чрезвычайно далеко.
Приготовления к зимовке заняли весь январь и февраль – самый разгар лета в тех местах, когда солнце не заходит и тянется долгий полярный день. В бухте Китовой и на льдах возле бухты появилось множество тюленей. Отважные охотники каждый день ходили бить тюленей, запасая пищу на зиму.
Сам же Амундсен занялся подготовкой дороги к полюсу. Он решил устроить ряд продовольственных складов: первый склад, – на 80° южной широты, а дальше – через каждые сто километров. Это давало возможность не тащить с собой большой груз, а двигаться налегке.

Путь прокладывался от Китовой бухты прямо на юг по одному и тому же 163-му западному меридиану. Дорогу между складами Амундсен решил отмечать вехами – бамбуковыми шестами с чёрными флагами.
8 февраля от Китовой бухты на юг вышли четыре человека с тремя санями, запряженными восемнадцатью собаками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24