— Я бы и сам с радостью взял на себя этот труд, но боюсь, что он расстроится, решив, будто излишне обременяет меня, и почувствует себя еще хуже.Для Сёдзюмару Хамбэй был и наставником, и вторым отцом. И он, не снимая боевых доспехов, сидел у постели больного день и ночь, готовя Хамбэю целительные снадобья и стараясь предупредить малейшие его желания. И вот сейчас Сёдзюмару подбежал к Хидэёси и с самым несчастным видом пал ниц. Сердце Хидэёси сжалось от недоброго предчувствия.— Почему ты плачешь, Сёдзюмару?— Пожалуйста, простите меня, — ответил Сёдзюмару, размазывая по лицу слезы. — Князь Хамбэй до того слаб, что не может говорить; возможно, он не доживет до полуночи. Не соблаговолите ли вы посетить его?— Он при смерти?— Боюсь, что да.— И это подтвердил лекарь?— Да. Князь Хамбэй на днях строжайше запретил мне докладывать вам о его состоянии, но лекарь и вассалы князя рассудили по-иному. Они уверены, что он вот-вот простится с этим миром, и я решил сообщить вам об этом.Хидэёси мысленно уже смирился с неизбежным.— Сёдзюмару, побудь здесь вместо меня, — распорядился он. — Скоро, как мне кажется, сюда должен возвратиться твой отец из боя в Такано.— Мой отец сражается в Такано?— Он руководит боем из паланкина.— Так, может быть, мне лучше отправиться прямо туда? Принять у отца командование войском и попросить его прибыть к смертному одру господина Хамбэя?— А ты рассуждаешь мудро. Так и поступи, если у тебя хватит мужества.— Пока господин Хамбэй еще дышит, мой отец непременно захочет быть рядом с ним, — сказал Сёдзюмару. И, схватив копье, слишком большое для такого малыша, поспешно удалился в направлении темнеющей на горизонте гряды холмов.Хидэёси, проводив мальчика взглядом, быстро пошел к хижине, в которой находился Такэнака Хамбэй. Как раз в это мгновение над ее кровлей взошла бледная луна. Возле постели больного дежурил лекарь, здесь же собрались и вассалы Хамбэя. Хижина представляла собой самую обыкновенную лачугу, но грубые циновки были застланы белыми покрывалами, а угол отгораживала раздвинутая ширма.— Хамбэй, вы слышите меня? Это я, Хидэёси. Как вы себя чувствуете?Хидэёси присел на краешек постели, глядя на покоящееся на подушке лицо друга. Может быть, такой эффект создавался из-за полумрака, но ему показалось, что лицо Хамбэя, подобно драгоценному камню, источало сияние. От одного вида Хамбэя Хидэёси захотелось разрыдаться.— Скажите-ка, лекарь, — спросил он, — как наш больной?Лекарь промолчал в ответ, давая понять, что смерть Хамбэя — это вопрос времени. А Хидэёси так хотелось услышать хоть какие-нибудь обнадеживающие слова.Больной шевельнул рукой, видимо узнав голос Хидэёси, и, открыв глаза, едва слышно задал какой-то вопрос одному из своих слуг. Тот поспешил ответить:— Его светлость нашли время посетить вас… побыть с вами в этот час…Хамбэй кивнул, а затем показал что-то жестом.Слуга, не поняв, чего хочет хозяин, вопросительно взглянул на лекаря, но тот лишь недоуменно пожал плечами.И только Хидэёси понял, о чем именно просил Хамбэй.— Вы хотите сесть? Не лучше ли вам остаться лежать? — обратился он к другу, уговаривая его, точно капризное дитя.Хамбэй отрицательно покачал головой и еще раз показал слуге, чтобы тот помог ему приподняться. Соратники бережно попытались усадить его, но Хамбэй отстранил их и медленно поднялся с постели.Как зачарованные, затаив дыхание, следили за ним Хидэёси, лекарь, вассалы и слуги. С трудом сделав несколько шагов к середине комнаты, Хамбэй с достоинством опустился на тростниковую циновку. Заострившимися плечами, худыми коленями, тонкими руками он сейчас напоминал девочку. Сжав губы, он отвесил такой низкий поклон, что присутствующим почудилось, будто его позвоночник вот-вот переломится пополам.— Нынешним вечером мне пришла пора проститься с вами. Хочу поблагодарить вас за все милости, за все великодушие, проявленное по отношению ко мне за долгие годы, — тихо заговорил Хамбэй. Затем он на мгновение замолчал, собираясь с силами, и продолжил: — Листья падают или зеленеют, живут или умирают… Если вдуматься, краски весны и осени наполняют собой всю вселенную. Мне был по душе этот мир. Мой господин, мы с вами связаны кармой, поэтому вы и были так добры ко мне. Оглядываясь в прошлое, я сожалею не о своем участии в ваших деяниях, а лишь о том, что сумел оказать вам слишком ничтожную помощь.Его голос стал тоньше нити, но речь струилась непрерывно. Затаив дыхание, присутствующие внимали этому скорбному откровению. Хидэёси сидел прямо, понурив голову, положив руки на колени, и внимательно слушал, боясь пропустить хотя бы слово. Всем известно: прежде чем погаснуть, лампа разгорается особенно ярко. Так и перед Хамбэем в этот краткий миг жизнь вновь предстала во всем разноцветье красок. Он продолжил говорить, отчаянно стараясь донести до Хидэёси свои последние мысли.— Все события… все события и перемены, которые доведется претерпеть миру впоследствии… Я благословляю все это. Япония сейчас на пороге великих перемен. Мне бы очень хотелось поглядеть на то, что станет с нашим народом, но отмеренный мне земной срок уже на исходе, и этому желанию не дано сбыться. — Его речь постепенно становилась все более и более четкой, чувствовалось, что он вкладывает в слова свои последние силы. Одышка мешала говорить, но он упорно продолжал: — Но… мой господин… вы, вы сами не верите собственному предназначению. Не понимаете, что не случайно родились именно в это переломное время. Пристально всматриваясь в вас, читая у вас в душе, я не нахожу там честолюбия, достаточного для правителя всего народа. — Здесь Хамбэй на мгновение прервался. — До сих пор такая скромность шла вам на пользу и всем была по вкусу. Возможно, неучтиво напоминать вам об этом, но когда вы были в услужении у князя Нобунаги, вы вкладывали всю душу в эту службу, а когда стали самураем, то превыше всего поставили самурайский долг. Однако вы никогда не предавались несбыточным мечтам и не примеряли свои способности и силы к должности, вами еще не полученной. Этого я больше всего и опасаюсь. В соответствии с вашим образом мыслей вы, получив задание покорить западные провинции, непременно их покорите и будете вполне удовлетворены. Но не упустите из виду главное, позабыв о собственном высоком предназначении.В хижине было так тихо, что казалось, будто Хамбэй остался в полном одиночестве. Хидэёси, застыв, слушал умирающего друга.— Но… способность распоряжаться судьбами всего мира нуждается в развитии, потому что это воистину дар Небес. Соперничающие князья сражаются друг с другом за власть, похваляясь тем, что никому другому, кроме одного из них, не удастся вывести мир из хаоса и избавить людей от вечных несчастий. Но вот погиб обладавший столькими замечательными способностями Кэнсин, вот отошел в мир иной Сингэн из Каи. Великий Мотонари, владевший всеми западными провинциями, прощаясь с этим миром, завещал своим наследникам не переоценивать собственные силы и возможности, а два клана, Асаи и Асакура, сами добровольно вступили на гибельную тропу. Кто же решит этот великий вопрос раз и навсегда? У кого найдется воля, способная создать культуру новой эры, причем такую культуру, которую воспримет весь народ? Таких людей можно пересчитать по пальцам одной руки.Хидэёси внезапно поднял голову, и сияние, исходящее из глаз Хамбэя, казалось, омыло его лицо. Хамбэй был при смерти, да и сам Хидэёси не знал, разумеется, сколько времени ему отпущено в этом мире. На какое-то мгновение их взгляды встретились и слились перед лицом самой Вечности.— Я знаю, что в глубине души вы испытываете смущение, слыша такие речи, потому что состоите на службе у князя Нобунаги, и хорошо понимаю ваши чувства. Но Провидение ясно указало, какую именно — и сколь трудную — задачу надлежит решить Нобунаге. Ни вы, ни князь Иэясу по природе своей не способны переломить сегодняшнее состояние дел, у вас не хватило бы уверенности в себе, чтобы смело шагнуть навстречу превратностям судьбы. Вряд ли кто-либо, кроме князя Нобунаги, смог бы решительно вести страну в нынешней смуте. Но все это вовсе не означает, будто Нобунага сумеет обновить ее, добиться мира. Захватив западные провинции, атаковав Кюсю и умиротворив Сикоку, вы не добьетесь порядка в стране, четыре сословия не прекратят взаимные распри, свет новой культуры не возгорится, не будет заложен краеугольный камень процветания для грядущих поколений.Хамбэй давно и глубоко размышлял над этими вопросами, черпая мудрость из классической философии Древнего Китая, сравнивая перемены, происходящие в современном ему мире, с прежними историческими событиями.На протяжении долгих лет, проведенных на службе у Хидэёси, он набрасывал мысленные контуры грядущего развития для всей Японии, до поры до времени сохраняя свои выводы в тайне. Уж не избранник ли Хидэёси Небес, спрашивал он себя. Но с какой же стати? Коротая с ним день и ночь, Хамбэй не раз наблюдал за его стычками с супругой, за неприхотливыми радостями, не раз слышал от него вздор, а сравнивая своего господина с вождями других кланов, вроде бы не замечал за ним ни малейшего превосходства. И все же Хамбэй не раскаивался в том, что состоит на службе у этого человека и принес ему в жертву половину собственной жизни — наоборот, он был счастлив тому, что Небо послало ему такого князя, и считал, что только в служении ему и обретает смысл его собственная жизнь.«Если этот князь выполнит ту роль, которая, как я надеюсь, уготована ему самой природой, и достигнет в будущем высочайших вершин, — думал Хамбэй, — моя жизнь тоже не пропадет понапрасну. Мои собственные представления об Истине и Добре воплотятся в его грядущих деяниях и станут законом для всего мира. И тогда люди скажут, что я хоть и жил недолго, но успел оправдать свое предназначение!!»— Вот и все, — продолжил он, — мне нечего больше сказать. Пожалуйста, мой господин, поберегите себя хорошенько. Прошу, верьте в собственную незаменимость и действуйте с удвоенным рвением после того, как меня не станет.Едва Хамбэй закончил свою речь, как грудь его опала, тонкие руки бессильно повисли. Он пошатнулся и ничком упал на пол. Струйка крови побежала по циновке, стекаясь в лужицу, напоминавшую цветок распускающегося пиона.Хидэёси метнулся к больному и поднял его голову; кровь залила уже грудь и живот Хамбэя.— Хамбэй! Хамбэй! Зачем ты покидаешь меня? Зачем уходишь? Что мне отныне делать без тебя? Как сражаться? — И Хидэёси горестно зарыдал, не заботясь о том, как воспримут его порыв окружающие.Смертельно бледное лицо Хамбэя обмякло, его голова покоилась на коленях у Хидэёси.— Да, друг мой, отныне тебе ни о чем уже не придется беспокоиться, — горестно произнес князь.Рожденные на рассвете умирают до заката, рожденные вечером — до рассвета. Это вполне соответствует буддийскому пониманию непостоянства всего сущего, поэтому многие были удивлены тем, что смерть Хамбэя повергла Хидэёси в пучину отчаяния. В конце концов, он был воином и находился на поле сражения, где каждое мгновение ведется счет павшим, где люди уходят в мир иной так же легко, как осенний ветер срывает с ветвей листья. Но горе Хидэёси было столь велико, что окружающие чувствовали себя оглушенными и подавленными. Немалое время прошло, прежде чем он пришел в себя, как ребенок после горячки, медленно и бережно поднял невесомое тело Хамбэя со своих коленей и, двигаясь, точно слепой, опустил его на белое покрывало, застилавшее ложе, продолжая нашептывать усопшему другу какие-то слова, словно тот мог его услышать.— Даже если бы тебе был отпущен двойной или тройной срок обычной человеческой жизни, ты не успел бы исполнить и половины задуманного, настолько высоки, непомерно высоки, были твои замыслы и надежды. Ты не хотел умирать. Да и любой другой на твоем месте тоже не захотел бы этого. Верно, Хамбэй? Но ты, столько дел не успевший довести до конца, с каким огорчением, с каким разочарованием от них отказываешься!Как сильно любил сейчас Хидэёси умершего! Вновь и вновь принимался он горестно стенать над бездыханным телом Хамбэя. Он не складывал молитвенно рук и не взывал к Небесам, но беспрестанно обращался к телу со все новыми и новыми речами.Только что прибыл Камбэй, узнавший от сына, что Хамбэй при смерти.— Я опоздал? — взволнованно спросил он у первого же встречного, идя по лагерю со стремительностью, удивительной для хромого.В хижине он нашел Хидэёси, с покрасневшими глазами сидящего у ложа, с остывшим, бездыханным телом Хамбэя. Камбэй, глухо застонав, опустился на корточки, точно ему разом отказались служить и душа, и тело. Окаменев от горя, сидели Хидэёси и Камбэй, глядя на мертвого друга.Сгустилась мгла, но они не зажгли огня. Белые покрывала, на которых возлежал мертвец, казались снежным полем на горном склоне.— Камбэй, какая потеря! — нарушил в конце концов молчание Хидэёси, и голос его звучал так, словно вырывалось из его души само горе. — Я знал, что это скоро случится, и все равно…Камбэй по-прежнему молчал, не в силах ответить, и казался сейчас оглушенным. Наконец он совладал с собой и заговорил:— Не могу поверить. Он прекрасно себя чувствовал всего полгода назад. И вдруг — такой исход… — После долгой паузы он продолжил: — Однако хватит! Нельзя же вечно сидеть здесь и плакать! Эй, кто-нибудь, принесите лампу! Нужно обмыть тело и прибрать в помещении. Нам предстоит похоронить Хамбэя с подобающими воину почестями.Пока Камбэй отдавал слугам распоряжения, Хидэёси ушел. Когда люди принялись убирать покойного при мерцающем свете ламп, кто-то нашел под подушкой у Хамбэя письмо, написанное двумя днями ранее и адресованное Камбэю.На следующее утро Хамбэя похоронили на горе Хираи. Осенний вечер печально колыхал траурные флаги.Камбэй показал предсмертное письмо Хамбэя Хидэёси. Ни жалоб, ни сетований на судьбу! Речь в нем шла только о великом предназначении Хидэёси и о соображениях по поводу предстоящих боевых операций.
«И даже если тело мое умрет и превратится в скелет, схороненный в глубине земли, стоит только моему господину вспомнить обо мне и о моих рассуждениях, как душа моя воспрянет перед господином и станет служить ему даже из могилы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174