Я не стала его расстраивать и говорить, что два из этих восьми с половиной миллионов долларов устроили мы с Ниро. И в то же время у меня в голове отчаянно билась мысль, как же легко было устроить эти два с половиной миллиона долларов. И хотя, конечно, сомнительно, что мы их получим, но такая вероятность все же существовала.
Что же мешало, пронеслось у меня в мозгу, этим мальчикам набрать двадцать — тридцать своих знакомых или просто каких-нибудь алкоголиков, подписать от их имени иски, нанести какие-нибудь легкие косметические дефекты на кожу своих так называемых жертв и требовать от их имени в суде бешеные деньги, забирая себе колоссальные гонорары вполне официально…
Так вот они! Они же и есть причина этого преступления. Кто, как не они, заработает на этом деле!!! А ведь шанс заработать очень велик. Еще бы, оборот фирмы «Милена» не так давно перевалил за миллиард долларов. Так сказал нам немец. И естественно, фирма с радостью заплатит сотню-другую миллионов долларов, чтобы сохранить свое лицо и место на рынке. Более того, совершенно очевидно, что эта сотня-другая миллионов долларов у них есть. И если выбирать между тем, отдать деньги каким-то проходимцам, создавшим огромный международный скандал, или потерять все, позорно исчезнуть с рынка и разориться, то очень велик шанс…
Какой? Конечно — что они выберут откупиться от своих жертв большими отступными, вместо того чтобы раздувать скандал, вынося дело на судебное слушание, где нанесение физического ущерба большому количеству своих клиентов совершенно однозначно будет расценено как тяжкое преступление и вызовет разорение фирмы.
Какой же молодец Ниро, что он сообразил это. Ведь он же в десять секунд вычислил главного виновника преступления…
Обед удался на славу. Выпив изрядное количество «Шато д'Абрисильон», немец порозовел и отдал должное почкам с семгой (я долго у Ниро выпрашивала рецепт, но он сказал, что женщина в принципе не способна приготовить это блюдо. Может, он прав?). В любом случае, вкус потрясающий.
За десертом из дыни с фисташками, которые Ниро предварительно размягчал кипяченым лимонным сиропом, немец оттаял окончательно. Выплакав нам в жилетку все свои насущные проблемы, он стал способен рассказать что-то по существу.
Я была очень удивлена. Вопросы Ниро ни в коем случае не касались тех злосчастных юристов, которые обеспечили такой большой поток исков фирме «Милена». Его гораздо больше интересовало, как вообще развивалась продажа товаров «Милены» в России.
— …и тогда вы решили открыть здесь представительство?
— Да, — ответил немец, загребая десертной ложечкой взбитые сливки с дыней. — После того как мы сдали товара на два с половиной миллона марок, фирма решила, что надо иметь координатный центр в Москве. И из Дрезденского филиала меня завели сюда я один в фирме всерьез увлекался русским языком. Во-обште мы торговали вполне успешно. Только за вытекший отрезок года по Руссии было выполнено контрактов больше чем на шесть мил-лонов марок. И мы должны сдать были продукции за оставшихся до Нового года месяца еще рядом с тем. И тут такое. — Он вспомнил о своем горе и, отставив вазочку с десертом, опять полез хвататься руками за голову.
— А у вас были еще какие-то проблемы в этом году? — Ниро слушал своего собеседника очень внимательно.
— Ну, не знаючи, назвать их проблемами… — протянул немец.
— А еще какие-либо конфликты? — Ниро был настойчив.
Немец задумался:
— Ну, еще месяца два назад ко мне приходила, да… как это по-вашему звучит… сейчас… ну… а! «Группа здоровья».
— Что? — не понял Ниро.
— Ну, ребята какие-то приходили.
— Как это?
— Ну, у вас еще это «кровлей» называется.
— Чем? — Это уже я спросила.
— Ну, что там у вас сверху дома? — отмахнулся немец.
— А… — Ниро посмотрел на меня. — И что же?
— Ну, — немец был весьма доволен собой, — меня на фирме проинспектировали — в случае проблем с какими-то неформальными объе… объерозованиями… Нет! Динениями! Не-медлешно общаться с консульством, и в торговую палату, да! Да! И полицию, беспременно!!! Я так и сделал. И когда вот мне назначили «тулку»…
— «Стрелку»? — переспросил Ниро.
— Я! Я, «стрелку», — ответил немец, слегка раскрасневшийся от вина. — То туда въехали люди из вашей полиции, да. Они в достатке вежливо говорили други с другом. Да! Да, и больше у никаких проблем не было. Ниро удивленно посмотрел на него:
— Совсем никаких проблем?
— Ну да, вот этих до проблем с необро… закачественным товаром…
Глава 8
ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ СО СМЕРТЕЛЬНЫМ ИСХОДОМ

Магнитофонная запись, сделанная Асей, нас слегка, как бы это сказать, разочаровала. Так называемые юристы были очень возбуждены и сильно радовались очередному клиенту. Суть их высказываний сводилась к следующему, что этот лопух, только они употребили другое слово, погорел еще на два с половиной миллиона баксов. И уж они постараются вытрясти из «Милены» все до последнего бакса.
Ничего более криминального мы не услышали, хотя очень рассчитывали на это. Поскольку их имена и координаты значились в иске, не составило никакого труда найти их, а потом и узнать о них побольше. Чем Ниро и не преминул заняться.
Сегодня с утра информация уже была у Ниро. Один из них был адвокатом с довольно большим стажем, выдворенным из коллегии адвокатов за передачу взятки от обвиняемого, его звали Гаврила Петрович Сумахин. Другой — молодой юрист, недавно закончивший юридический факультет МГУ, — Михаил Германович Максимов. За ним не числилось ничего серьезного.
Первый оказался довольно известен среди адвокатов умением так кляузно вести судебное заседание, что обычно его подзащитные выигрывали дело.
Про второго почти ничего не известно. Информация гласила, что он достаточно хорошо закончил юридический факультет два года назад и с тех пор практически ничем не занимался. Так что первое утверждение этих ребят о том, что они являются юристами, соответствовало действительности. Другое заявление — о том, что они постараются выиграть процесс, — было тоже небезосновательно. Учитывая опыт первого из них, это было вполне возможно. Вероятность того, что они выиграют процесс у «Милены», была достаточно высока.
Ниро это слегка расстроило, и он долго сопел и отдувался, смиряясь с неизбежным. Меня, впрочем, тоже расстроило такое положение вещей, я думала, что мы имеем дело с совсем откровенными мошенниками. Однако против фактов не попрешь. В нашем же случае получалось, что пока они не совершили никаких недозволенных действий, во всяком случае чисто юридически. По роду своего образования они вполне имели право давать людям юридические советы, составлять иски и представлять их интересы в суде.
Другое дело, если для того, чтобы обеспечить себя большим количеством выгодных клиентов, они что-нибудь подстроили с косметикой… В этом случае мошенничество было бы налицо. Но это предстояло еще доказать. Я предложила Ниро, чтобы он нанял кого-нибудь последить за этими ребятами.
Ниро довольно улыбнулся и сказал:
— Рыжик, я это уже сделал вчера. За каждым из них ходят мои ребята. Так что вечером мы будем знать об их передвижении. И если какой-то криминал налицо, то он должен выплыть.
Раздался телефонный звонок. Ниро снял трубку, сказал:
— Да, — потом долго слушал…
Дальше последовала фраза, сказанная крайне недовольным голосом:
— Вы форменный идиот, но мы приедем. — И он в сердцах положил трубку. — Ты представляешь, что учудил этот, с позволения сказать, урод.
— А кто? — вырвалось у меня.
— Ханс «миленовский», естественно! Его достали репортеры и телевизионщики, которые хотят устроить пресс-конференцию. И этот умник, не посоветовавшись со мной, позвонил своему шефу, и тот, не зная ситуации, дал согласие. А этот балбес, в свою очередь, передал все журналистам. Так что сегодня, в три часа дня, в конференц-зале Дома кино состоится пресс-конференция фирмы «Милена».
— А что, ты думаешь, произойдет?
— Ну, а ты маленькая, не догадываешься? Ведь если кто-то приложил столько сил для того, чтобы организовать скандал, то лучшего места, чем пресс-конференция, для того чтобы усилить впечатления, просто не найти.
— И что же делать?
— Сейчас, дай подумать. — Ниро предался размышлениям. Он ходил по комнате и сурою молчал.
Сначала я следила за ним, потом поняла, что это бесполезное занятие, которое лишь вызывает головокружение. Мне это надоело, и я отправилась на кухню. Я вдруг сообразила, что если завтрак приготовлю сама, то мне удастся его сделать менее калорийным. Хотя завтраком это не назовешь, у англичан в это время начинается ленч.
В результате завтрак, состоящий из пары яиц, стакана апельсинового сока и кофе, действительно оказался менее калорийным, но и совершенно невкусным, по сравнению с тем, что мы ели обычно в последнее время.
Когда Ниро присоединился ко мне, он сказал:
— Ничего вразумительного я не придумал, единственное, позвонил Хансу и сказал ему, чтобы он взял с собой образцы их продукции. И попросил одного из своих ребят тоже приехать на конференцию. — Тут он заметил мой завтрак и насупился.
Еда прошла в гробовом молчании. На своего любимого я старалась не смотреть…
И надо же случиться такой невезухе! Больше не буду готовить ему такие завтраки… Наверное, все от его скверного настроения: по дороге в город, когда мы уже вовсю торопились, у нас один за другим полетели два колеса. Первое из них Ниро, чертыхаясь, поменял на запаску, а что делать со вторым, было непонятно. Учитывая, что на его «линкольне» колеса довольно специфические, мы не могли одолжить запаску ни у кого на дороге, и Ниро тащился на спущенном колесе до ближайшей шиномастерской. В результате колесо, как он выразился: «К черту пошло!» Более того, нам пришлось ждать почти полчаса, пока в мастерской разбортируют снятое первое колесо, заклеят камеру и вновь поставят его на место испорченного.
— Ты сильно отстал от жизни, мой дорогой, — ворчала уже на этот раз я, — у себя в «жигуленке» колю колеса постоянно. Мне это так надоело, что я залила туда какую-то белую гадость, которая его герметизирует, если я его прокалываю.
— Тебе везет, — буркнул Ниро.
— Мне не везет, я более современная. Впрочем, хочешь, я и тебе куплю пару баночек.
Вот так, пока мы дырявили колеса, меняли их и препирались, пресс-конференция началась без нас.
А что там было, пока мы развлекались, — это мы потом уже восстановили, по рассказу человека, которого Ниро послал туда. А было следующее…
Многоуважаемый представитель фирмы опаздывал. Времени уже шесть минут четвертого. Куча журналистов возбужденно гудела. Судя по всему, настроение у всех одинаковое. Очевидно, что они собираются растерзать «Милену» и не собирались принимать никаких объяснений.
На сцене, где стояли стол и трибуна с микрофоном, появился молодой человек в сером костюме с пластиковой карточкой, пришитой к лацкану, на которой значилось: "Фирма «Милена». Он подошел к столу, открыл свой кейс, вынул из него рекламные образцы товара фирмы «Милена» и буклеты и аккуратно разложил их на столике. После этого подошел к микрофону, постучал по нему пальцем, из-за чего зал сразу загудел, сказал:
— Раз, два, три. Прислушался. Кто-то спросил его:
— Уже началось?
На что молодой человек ответил:
— Еще минутку.
Закрыл свой кейс и удалился со сцены.
Журналисты гудели все громче, телевизионщики от нечего делать развернули камеру и снимали зал. Спустя еще три минуты из-за кулис вышла девушка, судя по всему, из обслуживающего персонала Дома кино, и поставила на стол бутылку минеральной воды и стакан. После чего она стала поправлять образцы.
Потом уже, когда что-либо поправить было поздно, кто-то вспомнил, что заметил, как девчонка прихватила со столика тюбик с кремом и зажала его в руке. Уходя, она чуть не столкнулась с Хансом Гельтфульдом.
Тот покивал зачем-то залу головой и вышел на трибуну. Ori немножко помолчал и заговорил, не выпуская «дипломат» из руки. Суть его речи сводилась к тому, что «Милена» очень давно работает на рынке, выпускает хорошую продукцию и вообще у фирмы все замечательно. И он совершенно не понимает, откуда взялись проблемы с их продукцией. Ребенок на его месте бы сказал:
— Чего вы меня мучите, я же хороший!!!
Журналисты были, естественно, неудовлетворены его выступлением. Вопросы, которые раздавались из зала со всех сторон, были один каверзнее другого. Ханс старался отвечать на них как можно более дипломатично. В конце концов шум возрос настолько, что было не слышно, о чем его спрашивают. Немец поднял руку и, сдерживаясь, ждал, пока зал утихнет. Когда шум наконец прекратился, он сказал:
— Вот вы все говорите, что наша продукция калечит людей? Тем не менее я лично на себе продемонстрирую нашу продукцию. — Он открыл «дипломат» и достал несколько образцов. — Хотя это и женский крем для рук, тем не менее…
Вот к этому моменту мы и успели. Так что достоверно видели только следующее:
Ханс разрывает маленький пакетик размером пять на четыре сантиметра, выдавливает из него крем на руки, растирает его, для этого он даже расстегнул манжеты и завернул их. Минуты две продолжает потирать руки, втирая крем в них. Даже лизнул руку, поморщился, но с ним явно ничего не случилось. Далее берет следующий пакетик и со словами:
— Прошу извинения за не совсем корректный вид, — проделывает то же самое с кремом для лица.
После того как он старательно натер лицо кремом, вид у него был довольно взъерошенный, но с ним ничего не произошло. Бедняга не видел себя в зеркало, и на щеке у него осталась полоска неразмазанного крема. Тем не менее он важно сказал:
— А теперь я готов дальше выслушивать ваши обвинения.
— Ну, из «дипломата», — раздалось из зала.
— А ты попробуй со стола, — раздался голос из зала.
— Зачем, я их туда не клал, — ответил немец.
— Так твой помощник пять минут назад принес и разложил их там, — это тот же голос из зала.
— Я приехал один, — удивленно ответил немец. — И, как вы успели заметить, задержался на восемь минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26