Ну, а многие таксисты если сами не предложат, так адресок всегда могут дать. Так оно и вышло.
Повезло из всех Ниро. Он, на третий день поисков, поймал такси у Курского и отправился за город по северо-восточной дороге, именуемой официально Щелковским шоссе. Когда они уже выехали из Москвы, Ниро проделал описанную выше процедуру, после чего спросил водителя, нет ли у него зелья. Водитель сам расстроился оттого, что, у него нет ничего, но решил спросить по дороге у местных, заодно и самому прикупить на всякий такой случай. Ниро же облегченно вздохнул оттого, что у водителя ничего не было, а то на этом бы пришлось и закончить путешествие.
Они свернули с главной дороги и через несколько километров въехали в нечто, напоминающее деревню — десяток старых домов. На завалинке у одной из вросших в землю развалюх сидели подвыпившие личности, которые и указали дальнейший путь. На вопрос, хороший ли товар, они заржали, и один из них, со скошенной рожей, поднял вверх большой палец. Такси подъехало к нужному дому.
— Ты посидишь? — спросил шофер Ниро.
— Давай с тобой пойду. Подстрахую, если что.
Мужчины вышли из машины. Вошли через калитку и постучали в дверь дома. Изнутри послышался скрип деревянных половиц.
— Кто там?
— Клиенты. Нам немного твоей химии нужно, — ответил шофер.
Тишину вечера разорвал лязг открывающегося замка. На пороге дома стоял коренастый мужик, лет 55-ти, со злыми, колючими глазами. Он быстро глянул на них и коротко назвал цену.
— Согласен, — Шофер посмотрел на Ниро, который стоял слева от него, и, следовательно, свет из открывшейся двери на него практически не падал. Тот кивнул.
— Щас вынесу. — Мужик хлопнул дверью.
Ниро и таксист остались стоять перед закрытой дверью. Ниро спрыгнул, какой множество раз уже делал до этого, с крыльца и пошел вдоль дома. Дом был деревянный, одноэтажный. В одном окне горел свет, но оно было завешено цветастой шторой. Приникнув к щели, Ниро все же рассмотрел стол, на котором валялись всякие банки, коробки, оберточные бумаги, целлофан…
О! На полке мелькнула знакомая до боли упаковка «Милены», и рядом валяется еще пустой ящик из-под нее же!!! Странно это для местного «химика». Это возможно, только если… Только бы не спугнуть удачу! Больше ничего не удалось рассмотреть. За дверью опять скрипнули половицы, Ниро вернулся на крыльцо и стал доставать деньги.
Получив товар, мужчины опять сели в машину. Когда они въехали в подмосковный город Щелково, Ниро остановил машину у первого высотного дома и попросил шофера подождать, а затем отвезти обратно в Москву, чему тот явно обрадовался.
Зайдя в дом, Ниро поднялся на последний этаж. С помощью фонарика, который почти всегда был с ним так же, как и набор, в который входили ножик, штопор, ножницы и прочие штучки, рассмотрел то, что получил, повнимательней. Он отвинтил пробку и понюхал. Пахнуло очень характерно. Конечно, самопальный эфедрой! Ниро наклонил пузырек и капнул осторожно на ладонь. Темно-коричневый! Отвратительного качества… Отлично, мужика этого не было в списках УВД, а гнал он эту гадость явно самостоятельно.
Поразмышляв еще несколько минут и закрыв бутылочку, Ниро опустил ее в карман куртки, после чего спустился к машине. В Москву они вернулись той же дорогой. Такси отпустил на площади Курского вокзала. Дальше прошел квартал пешочком.
В Мельницком переулке Ниро поджидал его «линкольн».
Глава 27
ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
Я донесла домой бесценную мою пудреницу. Через час приехал и Ниро. У нас у обоих были хорошие новости.
Пока ждала, столько мыслей пронеслось в моей голове. Меня распирали гордость и смех одновременно. Мои похождения в последнее лето делают из меня заправского сыщика. Вот уж никогда не думала увидеть себя в такой роли… и чего только ради любви не сделаешь. Но Матой Хари мне совсем не хотелось бы быть…
Чтобы занять себя, я стала прокручивать в голове все сведения об очаровательном французе. Гилиема Жаккардье обнаружил Филипп. Он следил за адвокатом и его путаной, когда они пошли в «Пассаж» примерить пару костюмчиков от «Шанель». Филипп наблюдал за парочкой из соседнего отдела парфюмерии, которая в это время демонстрировала мсье Жаккардье торговый зал.
Филипп мог беспрепятственно услышать весь разговор и, поскольку часто упоминалось слово «косметика» в сочетании с «заключить контракт», сделал правильный вывод, что этот человек может быть интересен для нашего расследования.
Информацию об этом мужчине Филипп получил довольно быстро, но сама по себе она не вела никуда. Все было чисто и гладко, зацепиться было не за что. Дальнейшие сведения мог дать только личный контакт. Вот только навести личный контакт в такой ситуации мужчине было не столь сподручно, с этим могла справиться опять-таки женщина. Поэтому я в свой медовый месяц уже который раз выступила в роли борца за справедливость…
Наконец-то доносится шум подъезжающей машины. Это Ниро. Бегу встречать его в прихожую.
— Здравствуй, мой ненаглядный! У меня столько новостей! Я все сделала, как ты хотел! — И я повисла у него на шее.
— Ева на шее — это же не про тебя, — мой любимый выдал литературную аллюзию, но отщеплять меня не стал. — Я знаю, ты молодец. Сейчас все расскажешь.
Мы прошли в гостиную. Он вынул из кармана бутылочку:
— А это мой улов.
— Что эта? Ты же вроде здоров? — Я подумала, что в пузырьке какое-то лекарство.
— Я здоров, но это не то, что ты подумала. Это наркотический самопал, именуемый эфедройом. Им сейчас многие травятся, у кого денег нет на что-нибудь более изысканное. — И победно добавил:
— Мне кажется, я нашел нужного кустаря-химика.
— Да ты что?! — Мое восклицание вызвало улыбку на лице Ниро.
— Твое милое личико выражает такой восторг, как будто я с Марса прилетел только что.
— Ладно издеваться! Ведь его вся милиция уже неделю ищет.
— Ты права, но думаю, я не ошибся. Посмотрим. А что у тебя?
Тут я вспомнила про свои подвиги и стала выдавать их со скоростью света. Начала с первого, дневного отделения, в красках описывая прежде всего, как на это «дело» я вышла абсолютно голодная.
Затем перешла ко второму, здесь, наоборот, опуская подробности, передала самую суть — что отпечатки пальчиков мсье Гилиема Жаккардье находятся у меня в сумочке.
— Отлично, — сказал Ниро и продолжил, улыбаясь, не сводя с меня глаз:
— Я рад, что мсье Гилием Жаккардье не задел тебя своим обаянием.
— С чего ты взял? — Я была в растерянности от такого неожиданного замечания.
— А то говорят про него всякое. Ведь правда же? Дескать, рекордсмен он по этому делу?
— Да ты, никак, меня ревнуешь?! — дошло до меня. Быть этого не может! — Да ты ли это? — Я протянула руку к его лицу и шутя пощупала. — Вроде ты… Вот уж не думала, что ты умеешь ревновать!
— Это не ревность, а проверка женской психологии, знаешь ли. — На этих словах он развернулся и пошел в кухню.
Ну и любовника я себе завела. Ну разве ж так можно!
Через полчаса, перекусив и переодевшись, мы были уже за работой в кабинете. На огромном столе Ниро раскладывал на первый взгляд несовместимые вещи: лейкопластырь, целлофан, две бутылочки с какими-то порошками, маленькие ножницы и прочие миниатюрные инструменты. Там же уже работал компьютер и к нему был подключен сканер.
— Ну и?.. — Мне не терпелось.
— Доставай свой трофей.
Я положила на стол сумочку, Ниро чем-то вроде большого пинцета извлек на свет пудреницу.
— Отлично, — последовало после осмотра, — теперь давай действовать.
— Давай, я не против. Только что мы будем делать?
Ниро не отвечал, разрезая пластырь на несколько кусочков.
Я не могла угадать его последующие действия и стала развивать свою теорию:
— А знаешь, у меня есть масочка для лица. Так вот, когда она застынет на лице, ее можно снимать как второю кожу, на ней все-все отпечатывается. — Я была довольна своей находчивостью. — Хочешь, поделюсь?
— Когда у меня кончатся все необходимые принадлежности, я непременно обращусь к тебе, — Даже не глянув на меня, он стал теперь вырезать из целлофана кусочки чуть больше лейкопластыря.
— А это зачем?
— Сейчас увидишь. Выбери пузырек с черным порошком.
— Они не ядовиты?
— Нет. Это обыкновенный толченый графит.
— Нашла.
Ниро взял у меня пузырек и зачерпнул из него на кисточку чуть-чуть порошка, поводил кисточкой по бумаге, отчего на ней остался черный след, а затем стал, еле прикасаясь, водить кончиком по поверхности моей пудреницы. Из моей груди вырвался стон.
— Бедный мой «Кристиан Диор», — со вздохом сказала я.
— А я богатый, — иронизировал мой любимый. — Я тебе другую куплю. Только ты мне ответь, почему такая большая коробка? Там что, запас на три года?
— Ничегошеньки ты не понимаешь! Это же комбинированная!
— Н-да. Если не секрет — это что такое? Что за зверь — комбинированная? Кого с кем она комбинирует?
Я сияла от удовольствия. Он все же чего-то не знал!
— Понимаешь, это значит, что в одной коробочке и тональный крем, и пудра одновременно.
— То есть там много чего внутри.
— Да нет, ты не понимаешь, внутри одна пудра и одна пуховка.
— Но…
— Пудра, если ее намочить, становится кремообразная, а когда высохнет, то как сухая пудра.
— Хорошее изобретение…
— Ты мне серьезно новую купишь? Если да, то я вообще-то собиралась поменять фирму.
— Да, и на какую же? — с усмешкой произнес мой любимый.
— Ничего смешного. На «Гурлян»!
Я хотела развить эту тему, но дальнейший мой монолог был прерван требованием серьезного отношения к делу. Начиналось самое интересное. Ниро точными, скупыми движениями приложил один кусок пластыря на вырисовавшийся отпечаток пальца и, крепко прижав его, через секунду аккуратно отлепил обратно. На белой липкой поверхности пластыря был точно скопирован отпечаток мсье Гилиема Жаккардье, по-моему, указательного пальца. Черный порошок повторял все бороздки и изгибы, данные этому человеку от рождения природой.
— Вот это да! — не удержалась я. — Ниро, ты гений!
— Целлофан, — скомандовал он, как хирург требует скальпель.
Я безоговорочно подчинилась. Кусочек целлофана припечатался на липкое изображение. Вот это да! Получился бутерброд — прозрачный целлофан, графит, повторяющий все особенности кожи, и белый пластырь, на котором черный графит прекрасно выделялся. Тонкий слой целлофана нисколько не размыл отпечаток пальца. Было такое впечатление, что его напечатали на белой бумаге!
Точно, мой Ниро — гений!
То же самое он проделал с остальными отпечатками. На верхней крышечке проявились два довольно четких изображения подушечек указательного и среднего пальцев Жаккардье и еще четыре смазанных отпечатка, два из которых были моими. На нижней крышечке красовался хороший оттиск безымянного пальца и мизинца француза.
Дальше еще интереснее, потому что Ниро положил получившиеся целлофановые бутербродики на светящуюся поверхность сканера и…
…закрыв крышку, нажал нужные кнопочки. Машина погудела минуты две, и что-то в ней ухнуло. Потом компьютер выдал какой-то запрос, Ниро дал ему команду, и…
…на экране компьютера стали медленно появляться отпечатки пальцев Гилиема Жаккардье…
— Уф! — вырвалось у меня. — Так быстро?
— Не три же дня ждать.
— Конечно. — Я с восхищением и неким испугом смотрела на своего умнющего любимого. А он, потерев руки от удовольствия, сказал:
— Теперь займемся следующими. Выберем самые четкие.
Он вызвал графический редактор, и весь экран заполнил один из отпечатков.
— Отлично, этот годится! — Он отрезал от изображения все лишнее и сохранил изображение в файле. Потом проделал то же со всеми остальными. — Удовлетворительно, — сказал он свое любимое слово, оглядывая получившуюся коллекцию через десять минут, — пошлем для верности вот эту парочку.
— Куда пошлем? — От такого моего вопроса Ниро развернулся на девяносто градусов.
— А ты как думаешь, для чего я все это делаю?
Я осознала, что такого вопроса я себе не задавала.
— Как тебе сказать. Мало ли что… — вывернулась я.
И здесь началось самое захватывающее. Ниро вызвал на экран компьютера эксплорер, который стал набирать телефонный номер провайдера Ниро, чтобы соединиться с Интернетом. Модем кряхтел, щелкал и сбрасывал номер совершенно безжалостно. Так продолжалось некоторое время, но упертость точит камни, и мы своего добились. Со-е-ди-ни-ло.
Эксплорер выдал запрос на вход, потом на пароль, Ниро все это ввел, и открылась стартовая страница провайдера. Ниро ввел какую-то странную комбинацию букв и цифр в адресное поле, и на экране замелькали картинки, какие-то необычные, что я, вроде бы уже давно привыкшая и работающая с компьютером, не могла оторваться от изображения.
Завороженная и удивленная, в какой-то момент ловлю себя на том, что сижу с открытым ртом, еще минута, и у меня слюнка с боку потечет. Девяносто пятый год на дворе. Такого я в Москве еще не видела!
Наконец картинки перестали меняться, и Ниро щелкнул пальцами:
— Получилось!
— А? Где мы?
— Мы, дорогая моя, в Дании, в гостях у одного хорошего человека. Он-то нас и пропустит в базу Интерпола.
Я аж присвистнула.
— Не может быть! — дурацки вырвалось у меня.
— Может.
— А как ты туда вошел?
— На твоих глазах, — ответил мой любимый.
— Но, но… — столько вопросов в голове, как же их сформулировать правильно. Вот! — А я слышала точно, что наша страна еще не вступила в Интерпол. Только ведутся переговоры.
— Надо же, а я этого и не знал. — Ниро уже спокойно работал. Его пальцы равномерно перебирали клавиши, и взгляд был прикован к экрану. Из модема, периодически раздавались какие-то завывания.
— Что это с ним? — поинтересовалась я.
— Думает, считает, то есть передает. Связь у нас в стране до сих пор плохая.
— Как в анекдоте, легче докричаться. — Я пыталась разобраться, что же он все-таки делает.
В это время на экране появилась новая картинка. Машина при этом запищала и спросила что-то по-английски. Ниро набрал ответ (сим-сим, открой дверь), и на экране медленно появилась фотография.
— А где большая вывеска «Интерпол»… — Она мне была просто необходима и вообще — я ничего не понимала!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26