— Ненадолго?!!— Так, понятно, — удовлетворенно заметил Прошка. — Варьку с Марком тоже нельзя оставлять вдвоем. Леша, помнишь задачку про волка, козу и капусту? Так вот, перед тобой стоит проблема посложнее: как переправить через реку трех волков, если в лодке с тобой помещается только один, а двое других непременно вцепятся друг другу в глотку?— Ты себе бессовестно льстишь, — осадила я остроумца. — В лучшем случае ты тянешь на брехливую перекормленную болонку.— Зато ты — волчица, и мерзкая притом! И лучше б ты ушла к Птибурдукову!— Хватит! — Марк треснул кулаком по столу. — Одевайся, Прошка, пойдешь с нами. За Варвару можно не беспокоиться: если убийца рискнет к ней сунуться — что ж, туда ему и дорога.— Ты все-таки запри дверь, Варька, — негромко попросил Леша, когда Марк с Прошкой скрылись в сенях. — Генрих, конечно, присматривает за Вальдемаром, но вдруг ты ошибаешься и убийца — Георгий?— Не волнуйся, с Замухрышкой я уж как-нибудь управлюсь, — небрежно бросила я, но в сени за Лешей все же вышла и дверь закрыла на засов.Проводив ребят, я первым делом заглянула к Павлу Сергеевичу. Старик по-прежнему спал, хотя и неспокойно. Лицо его было напряжено, губы время от времени шевелились, а руки нервно комкали плед, которым мы накрыли сторожа, перенеся его на кровать. Послушав неровное дыхание больного, я встала, постояла перед книжной полкой, содержимое которой по большей части составляли военные мемуары и старые журналы «Наука и жизнь», покружила по комнате и остановилась перед телефонным аппаратом.«Надо бы узнать, как там дела у Генриха, — подумала я с запоздалым раскаянием. — А то бросили его одного с двумя убитыми горем дамами и бесчувственным придурком, который вполне может оказаться опасным мерзавцем».Трубку взяла Наталья. Я не успела спросить, как у них дела, потому что она, едва услышав меня, пролепетала:— Варвара, Володе плохо. Мы не знаем, что делать…Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. На мой взгляд, два убийства и одно покушение за двое суток способны хотя бы временно утолить страсть к истреблению себе подобных и у самого кровавого маньяка. Видимо, наш убийца похож на хорька, который, забравшись в курятник, не остановится, пока не передушит всех кур, не важно, сможет ли он их съесть или унести. Если ретивый душегуб задался целью извести всех обитателей отеля, он еще в первый вечер мог отравить содержимое двух-трех бутылок в баре каждого занятого номера, а Павла Сергеевича огреть по голове просто потому, что в сторожке нет бара. Слава богу, мы пятеро в последний раз пили почти сутки назад, и вроде бы никто на самочувствие не жаловался. Но Наталья, Лариса или Замухрышка могли пропустить стаканчик-другой сравнительно недавно… И потом отравить ведь можно не только выпивку, но и пищу…Изо всех сил пытаясь совладать с зарождающейся паникой, я сказала максимально уверенным тоном, на который была способна:— Пожалуйста, успокойтесь. Ни одному нормальному человеку до сих пор не удавалось безнаказанно выхлестать такое количество спиртного за такой рекордно короткий срок. А если учесть еще и разнообразие напитков, продегустированных вашим мужем, то было бы просто нелепо ожидать другого результата.В голосе Натальи послышалось облегчение:— Я понимаю. Мне тоже так кажется, но вот Лариса… Она очень напугана.Я представила себе, что у них творится, и мне самой чуть не стало дурно. Вальдемара выворачивает наизнанку, Лариса бьется в истерике, Генрих в ужасе мечется от одной к другому…— Наталья, я сейчас в сторожке одна и не могу прислать вам помощь немедленно, но с минуты на минуту должны появиться ребята, и тогда кто-нибудь сразу же побежит к вам. Постарайтесь убедить Ларису, что это обычное алкогольное отравление и от него не умирают. Передайте Генриху: пусть непрерывно поит вашего мужа водой, если понадобится — насильно. Может быть, вам с Ларисой лучше перебраться сюда?— Наверное, это было бы разумно, но все же мне боязно оставлять Володю. Я понимаю, что ничем не могу помочь, но тем не менее… Спасибо, мы как-нибудь выдержим. Но помощь нам действительно не помешала бы.— Безусловно. Продержитесь еще минут пять, и она прибудет.Мы повесили трубки, и я кинулась к окну, но все окна в комнате выходили на озеро или на лужайку с противоположной от отеля стороны, поэтому увидеть, возвращаются ли Марк, Леша и Прошка, я не могла.«Неужели Вальдемара отравили? — думала я лихорадочно. — А может, он нарочно напился до такого состояния, чтобы его тоже сочли жертвой? Или решил залить алкоголем остатки агонизирующей совести? Отправить двух человек на тот свет — это вам не фунт изюму скушать. Тем более что Вальдемар убийца начинающий, не какой-нибудь головорез со стажем, а можно сказать, зеленый новичок…»Услышав шаги на крыльце, я пулей вылетела в сени, отодвинула засов и, не дав никому открыть рта, скомандовала:— Бегом в отель! Вальдемару плохо.Марк, как всегда, оказался на высоте. Не задавая глупых вопросов, он подтолкнул ко мне остолбеневшего Прошку, схватил за рукав Лешу, у которого переваривание любой информации занимает уйму времени, и, потянув его за собой, крикнул через плечо:— Прошка пусть остается. Поможет тебе, если что…В любое другое время я непременно высказала бы Марку все, что думаю о таком помощничке, и предложила бы самому воспользоваться его помощью, но момент для обмена мнениями был неподходящий, а потому я втащила Прошку в сени и захлопнула дверь.— Прекрати изображать столбняк! У тебя и так достаточно дурацкий вид.Прошка мигом пришел в себя.— На себя посмотри. Тоже мне, Минерва выискалась!— Ну-ну, не преувеличивай, — сказала я скромно. — Я такая же смертная, как и вы все, только умнее. Понятно, что к твоему восхищению примешивается некоторая досада, но…— Нет-нет! — запротестовал Прошка. — Это чистое восхищение, без примеси. И не убеждай меня, что ты его недостойна. Я даже готов принести тебе немного денег, чтоб ты была довольна. Такой изумительной, бесподобной, потрясающей и, я бы даже сказал, божественной наглости еще не знал свет.— Зависть, Прошка, — нехорошее чувство. Борись с ним, иначе оно заслонит твои достоинства, которые и без того не разглядеть невооруженным глазом…— Выходит, у тебя слабоваты не только мозги, но и зрение? Бедняжка! Обопрись на мою руку, так и быть, доведу тебя до стула.— Лет этак через восемьдесят, обещаю, — сказала я, добравшись до лавки самостоятельно. — А пока лучше расскажи, что там, в подвале.Прошка помрачнел.— В подвале полно воды. Этот чертов отель может затопить в любую минуту.— Почему? Там что, прорвало трубу?— Понятия не имею. Знаю только, что воды полно. За дверью — три ступеньки вниз. Так вот вода стоит вровень со второй. Марк велел Леше спуститься посмотреть, в чем дело, но оказалось, что в Лешиных сапогах там можно только стоять — если двигаться, вода зальется через голенища.— А возможность послать на разведку тебя или пойти самому Марк, разумеется, даже не рассматривал? — спросила я ядовито.К моему удивлению, Прошка не воспринял мою реплику как приглашение к схватке.— У Леши самые высокие сапоги, — объяснил он вполне миролюбиво. — Мы с Марком там даже стоять не могли бы.— Так вот о чем Павел Сергеевич сообщил Борису в день нашего приезда! Хотя… странно… — Я нахмурилась. — Если в подвале прорвало трубу, Борису следовало бы отправить шофера с грузовиком за сантехниками и перекрыть воду. А он вместо этого отослал машину и сделал вид, будто ничего не происходит. Довольно необычная линия поведения для владельца отеля, тебе не кажется? Неужели он так трепетно относился к нашему отдыху, что готов был понести крупные убытки, лишь бы нам не мешали?— Знаешь, мне кажется, тут дело не в лопнувшей трубе. Если бы лопнула труба, вода в подвале продолжала бы прибывать, а она неподвижна, как в аквариуме.— Наверное, течь далеко от входа, вот движение воды и незаметно.— Может, оно и так, но не забывай: Борис забрал ключи и от второго крыла. Как я понимаю, он хотел скрыть наводнение от Левы или от Георгия, потому и наврал про котлы. Естественно, ему нужно было забрать ключи от крыла, которое залило, — ведь кто-нибудь мог отправиться в бассейн и увидеть, что там творится. Но зачем ему понадобились ключи от левого крыла?— Ну и зачем же?— Я думаю, там тоже вода. А если так, то труба здесь ни при чем. Вода пришла снизу, из-под земли.— С ума сошел? Отель, чай, не в яме, на холме стоит! Откуда там взяться воде?— Не знаю. Но ты сама говоришь: если бы прорвало трубу, разумнее было бы сразу ликвидировать течь, а не дожидаться, пока здание смоет к чертовой бабушке. Не веришь же ты всерьез, что Борис боялся потревожить твой покой?— Почему мой? Скорее уж Левин. Борис уговаривал его раскошелиться на дорогу, сулил хорошую прибыль, обхаживал, водил по ресторанам… И вот когда Лева уже готов был клюнуть — на тебе! — полопались трубы. Из-за такой ерунды могли пойти прахом все затраченные усилия. Борис, вероятно, решил, что лучше уж он потом побольше потратится на ликвидацию последствий аварии, чем потеряет солидного партнера.— Да уж! — Прошка тяжело вздохнул. — Гадай теперь, как оно было, когда ни Бориса, ни Левы нет в живых. О, а Вальдемар-то! Что с ним? Его тоже… того?— Неизвестно. Я предпочитаю думать, что у него обычное алкогольное отравление. Ну, не совсем обычное, потому что выкушал он годовую норму на душу населения, но, во всяком случае, других ядов, помимо этилового спирта, он, как я надеюсь, не потреблял. Если же Вальдемар — очередная жертва отравителя, то в отеле, скорее всего, орудует маньяк, и живым отсюда никому не уйти.— Почему это? — взволновался Прошка. — Неужели мы впятером не справимся с одним-единственным жалким маньяком?— Если он набросится на одного из нас и начнет душить, то, наверное, справимся. А если он отравил все напитки и еду в отеле? Ты согласен посидеть несколько дней на водичке из-под крана?Прошка вконец пал духом.— Умеешь ты сказать приятное, Варвара, — пробормотал он уныло и потряс головой, словно вымокшая собака. — Не верю я, что твой маньяк отравил всю здешнюю жратву и выпивку. Ему тоже пить-кушать надо. И потом: это сколько же у него было отравы?— Не так уж много… Ну хорошо, пусть не всю; пусть он травил избирательно: пару бутылок в одном номере, пару — в другом. И блюда — через одно. Так тебя больше устраивает?Прошка глянул на меня исподлобья и промолчал.— Вот видишь, гораздо приятнее верить, что Вальдемар отравился алкоголем. Тогда, во-первых, мы можем не опасаться, что ты похудеешь, во-вторых, не нужно ломать голову, кто убийца. Пьянство Вальдемара подтверждает мою версию.— Ладно, убедила. Решено: у Вальдемара обычный перепой. Хотя мне не очень понятно, почему это указывает на него, как на убийцу. Ты считаешь, что его пьянство вызвано угрызениями совести? А по-моему, любой запьет, если люди вокруг мрут как мухи. Особенно слабонервный.— Да, наверное. — Я вздохнула. — Но выбор у нас невелик: либо Вальдемар, либо Замухрышка. Наталью ты исключил сам, а подозревать Ларису просто смешно. Она только что безутешно рыдала у меня на плече, оплакивая мужа, вон, весь свитер мокрый.— Ну, мокрый свитер еще не доказательство, но я согласен: Лариса не похожа на Лукрецию Борджа. И даже будь она непризнанным гением по части притворства и сумей нас провести, какого дьявола ей убивать Бориса? Леву — это я понимаю. Убийство мужа всегда имеет смысл. Жена может позариться на наследство, отомстить за дурное обращение или решить, что она сыта по горло стиркой мужниных носков…— Или выразить таким образом свое отношение к его воскресным поездкам на рыбалку, неумению оценить новое платье и привычке хрустеть пальцами, — подхватила я. — Словом, причин столько, что есть прямой резон открыть специальный отдел для невест в магазине для новобрачных. «Чем могу служить, мадемуазель? Вы боитесь, что будущий супруг начнет храпеть? Могу порекомендовать настойку белены и болиголова. Безотказное средство, уверяю вас. Благодарим за покупку. А вот этот пузырек стрихнина наша фирма преподносит вам в подарок с пожеланиями счастливой семейной жизни».— Ишь, глазки разгорелись! — проворчал Прошка. — Я всегда подозревал, что мы пригрели на груди мужененавистницу.Последнее замечание осталось без ответа, потому что из комнаты донесся стон. Заглянув в открытую дверь, я увидела лицо Павла Сергеевича, искаженное гримасой боли. Глаза его были открыты. Мы с Прошкой быстро подошли к постели больного.— Как вы себя чувствуете? — спросила я негромко.— Голова… болит, — пробормотал Павел Сергеевич, с трудом разлепив пересохшие губы.— Дать вам обезболивающее?— Не надо… пока… Может быть, позже.— Скажите, если вам что-нибудь нужно. Питье, еда…Павел Сергеевич кашлянул и посмотрел на меня смущенным взглядом. Я вняла молчаливой просьбе и вышла из комнаты.— Мне бы оправиться, — услышала я виноватый голос старика, закрывая за собой дверь.Пока я размышляла, как Прошка разрешит эту проблему, дверь комнаты снова открылась, и он появился на пороге в обнимку с Павлом Сергеевичем.— Ты с ума сошел! — набросилась я на него. — Павлу Сергеевичу нельзя вставать. Куда ты его тащишь?— Не волнуйся, дочка, мы недалеко, — прошептал старик, коснувшись моей руки сухой ладонью.Понимая, что заталкивать его обратно в постель было бы глупо, я отступила и повернулась к полке с продуктами. Старика нужно было покормить чем-нибудь легким, а в холодильнике отеля вряд ли найдутся блюда для больного. На полке мне удалось отыскать манку, но сухого молока не оказалось. Я вспомнила, что в холодильнике было несколько пластиковых бутылок стерилизованного, и решила сбегать за ними в отель, но в дверях столкнулась с Прошкой и Павлом Сергеевичем.— Куда лыжи навострила? — вежливо полюбопытствовал Прошка.— Схожу за молоком, — ответила я, уступая им дорогу.— Одна? Еще чего! Позвони в отель, попроси кого-нибудь принести.— Мне ничего не нужно, дочка, — прошелестел Павел Сергеевич. — Водички попью, и ладно.Прошка повел его к кровати, а я ополоснула кружку, налила из чайника воды и принесла в комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34