На маленьком аккуратном личике мисс Силвер мелькнуло удивление. Мужчины так легкомысленны! С этим ничего не поделаешь. Даже с Фрэнком…— Ты находишь ее соблазнительной?— На работе я не позволяю себе поддаваться соблазнам и даже называть кого-то этим словом, — засмеялся он.Невероятное легкомыслие! Подумав так, мисс Силвер представила себе бесцветное и напряженное лицо Жаклин.— Мне она такой не кажется.— Вы видели ее не в лучшей форме и в неподходящей ситуации. Но поверьте мне на слово — в ее теле полыхает огонь.Мисс Силвер отложила вязанье и посмотрела на него.— И этот огонь предназначен для Джеффри Трента.— Вы говорите так на основании того, что сообщила вам Иона Мьюр, или потому что это буквально лезло вам в глаза?— Право же, мой дорогой Фрэнк! — Выразив таким образом свое недовольство его легкомыслием, мисс Силвер прилежно продолжила:— Мисс Мьюр сообщила мне о подслушанном ею разговоре, из которого становилось ясно, что их связывают весьма близкие отношения. Мистер Трент потом заверил ее, что с этим романом покончено еще до его брака, и содержание разговора в общем это подтверждает, Но когда я побывала в «Доме для леди» на званом чаепитии, то почти сразу поняла иное. Чувства мисс Делони отнюдь не остались в прошлом. Она смотрела на мистера Трента так, как смотрит на мужчину обожающая его женщина.Фрэнк кивнул.— А что Трент?— С его стороны никакого отклика я лично не заметила.Эбботт внимательно посмотрел на нее. Мышиного цвета волосы, в которых со времени их первой встречи, похоже, не прибавилось седины. На лоб спускалась аккуратная челка. Каждый волосок — и в челке, и в локонах на затылке — был тщательно уложен. Подобный эффект достигался благодаря сетке и, главным образом, врожденной опрятности и методичности. Украшение на груди всегда располагалось на одном и том же месте. Розу из мореного дуба временно заменил викторианский золотой медальон с прядями волос покойных родителей. Платье на ней было ужасающим — цвета вареного шпината. Но во взгляде Фрэнка светилась не только усмешка (впрочем, вполне добродушная), но и искренняя привязанность. Его почтенная наставница была уникальной и неповторимой!— Итак, мэм, — заговорил он, — так кто же из них убийца? Глава 34
Миссис Ларкин пела громким надтреснутым голосом:
И на острове пустынном Я любила бы тебя!
В ее исполнении простой мотив постоянно блуждал из одной тональности в другую. Миссис Ларкин развешивала новые кухонные занавески и даже с крючочком, зажатым между губ, продолжала издавать кошмарные звуки.Инспектор Эбботт, распахнув садовую калитку, обозревал открывшийся ему вид. Это был не первый его визит, но он с интересом подмечал новые детали. Из дома доносился пронзительный голос:
И на небе в самолете Я любила бы тебя!
Два коттеджа находились не более чем в двадцати ярдах друг от друга. При каждом был разбит сад: маленький квадратик перед фасадом, узкая полоска сбоку и наиболее обширная часть — сзади. Сад Тома Хамфриса был образцом аккуратности: ряд крокусов по обеим сторонам парадной двери, опрятные клумбы с уже проклюнувшимися ростками, а позади грядки шпината, брокколи и ранней зелени.Переднюю часть участка миссис Ларкин едва ли можно было назвать садом. К нему уже лет десять не прикасались лопатой. Сзади дома также царило запустение, а стену дома оплетал паутиной запущенный плющ. Взгляд Фрэнка переместился на аккуратные розы и желтые жасмины соседнего коттеджа. Вдруг мелькнула мысль, что миссис Ларкин стремилась обзавестись не столько мужем, сколько садовником.Пройдя по дорожке, он постучал в дверь. Ему открыла хозяйка дома с закатанными выше локтей рукавами и всклокоченными волосами, ее маленькие острые глазки чем-то напомнили глазки хорька.— Доброе утро, миссис Ларкин, — поздоровался Фрэнк. — Вы не против, если я с вами немного побеседую?— Вы вчера уже приходили, с Грейсоном.Он улыбнулся.— Вы сделали весьма ценное заявление, ничего удивительного в том, что оно меня заинтересовало.Фрэнк мог бы поклясться, что кончик остренького носа дернулся.— Я просто сказала все, как есть, — чопорно отозвалась она.— Не сомневаюсь. Однако мало кому удается четко изложить то, что они увидели. Ваше заявление порадовало меня своей правдивостью и обстоятельностью.Миссис Ларкин приосанилась.— Я привыкла говорить только правду. Таков мой принцип. «Скажи правду и посрами дьявола», — частенько повторял мой отец. Попробовал бы кто из нас соврать, ох и задал бы он провинившемуся трепку, точно вам говорю.«Пожалеешь розги, навредишь ребенку» — вот какой был у него девиз. Не то что некоторые, не буду их называть, которые горазды врать, покуда не доиграются до скандала, а там уж и полиция тут как тут! — Она мотнула головой в сторону коттеджа Хамфрисов.— Хорошо сказано! — одобрил инспектор Эбботт. — Знаете, вы меня очень обяжете, если еще разок расскажете про ту сцену в саду, в которой участвовали вы, Том Хамфрис, его дочь и Флэксмен. Покажите, где кто находился…Миссис Ларкин охотно согласилась. Выяснилось, что сама она стояла у высокой живой изгороди, забравшись на табурет, чтобы все видеть.— А Том Хамфрис не заходил дальше гравиевой дорожки, которая ведет к их двери. Стоял там и ругался, а потом вбежал в дом, схватил ружье и пальнул дробью в Флэксмена, даром что тот был уже по другую сторону дороги. Флэксмен как закричит, Нелли как завизжит! А Том хвать ее за плечо — втолкнул в дом и заорал: «Сроду тебя не бил, и зря. Но погоди, сейчас я это исправлю!» И захлопнул за собой дверь.— Понятно. Вы все очень ясно изложили. А что произошло потом?Смуглое морщинистое личико исказила гримаса злобной радости. Маленькие, все подмечающие глазки не имели ресниц, что придавало им сходство с окнами без занавесок и штор.— Флэксмен стоял на дороге и ругался последними словами, потому я и спросила, все ли у него в порядке, а он велел мне не лезть не в свое дело, а заняться своими, используя выражения, которые я даже не могу повторить.Поэтому я вернулась в свой дом и закрыла дверь.— А затем?Она вскинула голову.— Никаких «затем»! Раз он со мной так, я пошла к себе и плотно закрыла дверь, а после заперла ее.Рассказывая, миссис Ларкин машинально направилась к дому. Ей было очень лестно, что этот высокий и красивый полицейский офицер, пусть даже и в штатском, шел рядом, внимательно слушая, словно она была королевой Англии. Ни дать, ни взять чистокровный джентльмен, такие с ней еще никогда не беседовали. Когда он распахнул дверь в гостиной и шагнул в сторону, пропуская миссис Ларкин вперед, она покраснела от удовольствия.Комната была предназначена исключительно для торжественных случаев и праздников. На стене красовалась свадебная фотография хозяйки дома и Джима Ларкина, на мебельный гарнитур, обитый алым плюшем, ушли когда-то почти все их сбережения. Миссис Ларкин присела на край «кресла для леди» и с удовлетворением наблюдала, как Фрэнк занял более солидное «кресло для джентльменов». До брака миссис Ларкин служила горничной у леди Эмили Кросби и знала толк в одежде, приличествующей джентльменам. Ее острые глазки тут же приметили элегантный покрой костюма инспектора и очень дорогие туфли на длинных стройных ногах.Фрэнк с улыбкой к ней наклонился.— А теперь, миссис Ларкин, давайте продолжим с того момента, как вы вошли в дом и заперли дверь. Что вы сделали после этого?Она гордо вскинула голову, тряхнув растрепанными волосами.— Занималась своими делами, как мне посоветовал Флэксмен!— Не думаю, что нам стоит возвращаться к тому, что он сказал. Кажется, вы упомянули в заявлении, что он продолжал ругаться.— Вы небось с роду не слышали таких слов!Отметив про себя, что сама она наверняка слышала их не впервые, Фрэнк продолжил:— И пока он ругался, а вы запирали дверь. Том Хамфрис задавал трепку своей дочери?— Она того стоила! — заявила миссис Ларкин.— Безусловно. И долго он ее бил?Маленькие глазки уставились на него.— Откуда мне знать? Я была в своем доме и занималась своими делами.— Тогда откуда вы знаете, что Том ее бил?Она фыркнула почти с презрением.— Откуда знаю? У меня ведь есть уши, верно? Я слышала, как он ее дубасит и как она визжит при каждом ударе!— Очевидно, вы были наверху в спальне?Миссис Ларкин снова начала осторожничать.— Это мое дело, где я была.Фрэнк дружелюбно усмехнулся.— Вы такая умная женщина, миссис Ларкин, и конечно не могли оставить без внимания происходящее в соседнем доме. Ведь ситуация сложилась крайне тревожная. Даже не говорите мне, что вы не выглядывали из верхнего окна.Полагаю, у вас зоркие глаза и острый слух, совершенно в этом уверен. Думаю, вы ничего не упускаете.На сей раз фырканье звучало несколько смущенно.— Я с детства этим славилась.— Могу себе представить… Я сразу понял, что вы невероятно наблюдательны и к тому же умеете четко излагать свои наблюдения. Редкое сочетание столь ценных талантов.Миссис Ларкин оставалось только продемонстрировать свои поразительные таланты.— Ну, допустим, я была в спальне, — призналась она. — Полагаю, это не грех?— Конечно нет. И как долго продолжалась взбучка?Миссис Ларкин задумалась.— Добрые пять минут.— Пять минут с того момента, когда вы вошли в дом или уже после того, как вы поднялись наверх и открыли окно?Она сердито на него посмотрела.— А кто вам сказал, что я открыла окно?— Это и так ясно. Было бы глупо этого не сделать. Вы ведь хотели услышать, что происходит, не так ли?— Я понятия не имела, что все закончится убийством!— Разумеется. Не возражаете, если я взгляну, куда выходит это окно.Миссис Ларкин не возражала. Хотя ее сад был запущен, в доме всегда царил полный порядок. Спальня выглядела опрятно, а хлопковое покрывало на кровати было безупречно чистым.Створчатое окно выходило на улицу. Распахнув его и высунувшись, Фрэнк увидел коттедж Хамфрисов, участок дороги и кусок пустоши, где обнаружили тело Флэксмена.Миссис Ларкин обладала превосходным наблюдательным пунктом.Фрэнк повернулся к ней.— Итак, миссис Ларкин, сколько времени продолжалось выяснение отношений между отцом и дочерью? После того, как вы подошли к окну?— Около пяти минут, — повторила она.— Вы слышали звуки ударов?— Их любой бы смог услышать.— И Нелли продолжала визжать?— При каждом ударе, — с довольным видом уточнила миссис Ларкин.— А когда Том перестал ее истязать?— Поднялась в свою комнату, продолжая скулить.— А Том Хамфрис?— Откуда мне знать? Думаю, налил себе что-нибудь выпить. Порка — дело утомительное, тем более в таком нервном состоянии.— Значит, он больше не выходил из дому?— Не приписывайте мне то, чего я не говорила! — возмутилась миссис Ларкин. — Я не знаю, что делал Том Хамфрис!— Моя дорогая миссис Ларкин, я бы ни за что на свете не посмел что-то вам приписывать. Вы слишком надежный свидетель. Как я уже говорил, вы наделены на редкость острой наблюдательностью, мне крайне важно знать именно то, что вы сами видели и слышали. Вы ведь находились у открытого окна.Миссис Ларкин не могла устоять перед столь высокой оценкой ее способностей. Если инспектор Эбботт мог успокоить свою совесть тем, что его лесть не содержит ничего, кроме правды, то миссис Ларкин тем более была убеждена в том же. Она действительно была очень наблюдательна и могла сообщить увиденное или услышанное, не опустив ни одной мельчайшей детали. Такая цепкая память чаще свойственна именно сельским, а не городским жителям.Тем не менее миссис Ларкин не намеревалась сдаваться сразу. Ему ничего не удастся из нее вытянуть, если она этого не захочет.— Постарайтесь вспомнить, миссис Ларкин, — ласково настаивал инспектор. — Порка была закончена. Нелли с плачем поднялась в свою комнату. Не говорите мне, что, стоя у окна, вы ни разу не посмотрели, что происходит с Флэксменом.— Он шел по дороге, продолжая ругаться.— Вы слышали это в то время, когда мистер Хамфрис… мм… воспитывал дочь?— Конечно.— А где он был после?— Не могу сказать.— Не можете или не хотите? — Фрэнк усмехнулся. — Ни за что не поверю, что вы могли что-либо упустить — считайте это комплиментом. Держу пари, что, слушая, как Нелли скандалит с отцом, вы и Флэксмена не упускали из виду.Миссис Ларкин упрямо поджала губы.— Это вы так говорите.Инспектор решил сменить тактику.— Если вы слышали удары и крики в коттедже Хамфрисов, то Флэксмен тоже должен был их слышать. Так он, что же, так и ушел, даже не попытавшись защитить Нелли?Она презрительно усмехнулась.— Ему самому здорово досталось дробью по спине и плечам! Он отошел на несколько шагов, потом остановился и начал себя ощупывать, ругаясь на чем свет стоит. Флэксмену в тот момент было не до Нелли!— И как далеко он успел отойти, когда мистер Хамфрис отпустил Нелли?Миссис Ларкин капитулировала. Возможность стать главной свидетельницей и увидеть в газетах свою фотографию была слишком соблазнительна.— Был примерно на полпути к пустоши.Они вместе посмотрели в окно. Дорога была хорошо видна.— Вы продолжали наблюдать за ним?Миссис Ларкин кивнула.— Да, немного. Видели бы вы, как он хватался то за голову, то за бок, то за спину, не переставая ругаться!Просто курам на смех!— Вы его слышали?— Достаточно было видеть. Хорошо, что он находился далеко, и я не могла слышать его брань! — Она снова фыркнула.— Вы видели его и в тот момент, когда он был уже на пустоши?— Только в самом ее начале.— А позади него на дороге никого не было?— Никого.— Можете поклясться? Возможно, вам придется это сделать.Острый кончик носа сердито порозовел.— Могу подтвердить под присягой на Библии все, что я сказала!— Значит, позади никого не было, — задумчиво промолвил Фрэнк и неожиданно резко осведомился:— А впереди, миссис Ларкин? На дороге, ведущей из деревни?Она молчала.— Шел ли кто-нибудь по дороге из деревни навстречу флэксмену? — настаивал Фрэнк.— Вроде да, — нехотя отозвалась миссис Ларкин.— Мужчина или женщина?Она покачала головой.— Я не видела — и никто бы не смог этого увидеть.Было уже начало одиннадцатого.— Но в ту ночь светила луна.— Может, и светила. Только ее почти скрывали облака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28