Но Энн тут же напомнила себе: для Филдинга главное - собственное благополучие. Она вздохнула и произнесла окончательный приговор - хотя все еще с надеждой вглядываясь ему в лицо:
- Когда вы принимали меня на службу, Мэтт, вы поставили мне условие. И вы были совершенно правы. Я не могу у вас больше работать, потому что случилось то, о чем вы предупреждали: я полюбила вас.
У Филдинга от изумления остекленели глаза - но искры ответного чувства в них не было.
- Вы... меня... любите?.. - с трудом выговорил он.
Энн улыбкой скрыла боль разочарования.
- Но это же не преступление. К сожалению, человек не волен приказать себе любить или не любить. Любовь приходит сама по себе. Но я не собираюсь вам ею докучать. Я ухожу. Сейчас, сию минуту. У меня есть путеводная звезда, и я умею идти к цели не менее настойчиво, чем вы, Мэтт. Я доберусь до вершины.
Филдинг молча смотрел на нее. Он был потрясен и одновременно беспомощен.
Энн подошла к столу, наклонилась к Филдингу и нежно поцеловала его в щеку.
- До свидания, Мэтт. Желаю вам всего самого лучшего, - сказала она севшим от волнения голосом.
Он обнял ее за талию, но она выскользнула из его рук и уже открывала дверь, когда он повелительно крикнул:
- Стойте! Не уходите!
У Энн забилось сердце, но она быстро овладела собой. Обернувшись, она бросила насмешливый взгляд на человека, который привык одерживать верх всегда и над всеми.
- Учитесь проигрывать, Мэтт. У вас нет доводов, которые убедили бы меня остаться.
- Вы не имеете права уйти после такого признания, - заявил Филдинг.
- Имею, - отрезала Энн. - Поэтому я и ухожу, Мэтт, - чтобы вам не надо было меня увольнять.
- Ну подождите же, черт возьми! Я вам не верю! Это неправда! Я бы заметил! - Он негодующе сверкнул глазами. - Скорее уж наоборот!
- Не все ли равно? - спросила Энн. Она ждала ответа, все еще надеясь на возможность своего отступления.
- Господи, до чего же невыносимая женщина! Совсем не все равно! Я схожу с ума от желания... И вот... когда я окончательно уверил себя, что все это бесполезно, что вы ко мне совершенно равнодушны, вы делаете мне такое признание. У меня голова идет кругом. Черт знает что такое!
- Я для того и ухожу, чтобы развязать этот узел, Мэтт.
- Нет, я вам этого не позволю! Узел можно развязать и по-другому. Филдинг умолк, перевел дыхание и сказал твердым голосом: - Выходите за меня замуж. Другого пути нет. Выходите за меня замуж, и все встанет на свои места.
Теперь уже Энн глядела на него как пораженная громом.
- Вы... вы предлагаете мне... выйти за вас замуж?
- Да! - сказал он с облегчением. - Именно это я вам предлагаю.
Как Энн хотелось верить, что он делает это потому, что полюбил ее, но она не могла забыть, что он ей говорил о женитьбе. Ему нужна женщина, которая бы с ним спала, отдавала в прачечную его белье, делала необходимые покупки и принимала гостей. И не наводила бы на него скуку.
- Почему вы мне это предлагаете? - спросила она, все еще цепляясь за надежду. - Чтобы утолить желание, о котором сейчас говорили?
Филдинг нахмурился.
- Для одного этого я никогда не стал бы жениться. Я не хочу, чтобы вы ушли из моей жизни, Энн. Вы единственная женщина, которая может стать мне не только женой, но и другом. А я это ценю. Очень ценю.
Да, это все правда, сказала себе Энн. Это действительно так. Но он меня не любит. Он опять думает только о себе - о том, что нужно, важно и удобно ему.
Может быть, согласиться? Взять то, что он предлагает, и забыть об остальном? Право же, он предлагает не так мало.
Но нет, хватит с нее компромиссов! Любовь или есть, или ее нет.
- Простите меня, Мэтт. - Сердце Энн сжалось от боли. - Я понимаю вас. Хотелось бы, чтобы и вы поняли меня. Я люблю вас, но я не могу выйти за вас замуж. Вы хотите жениться на мне, потому что вам так удобно, потому что я отвечаю вашим требованиям. А я хочу, чтобы на мне женились, потому что меня любят - любят такой, какая я есть. - Она заставила себя опять взяться за ручку двери.
- Нет! Не уходите! - Он ринулся к ней и схватил за руки. - Я не могу вас так отпустить. Я не отпущу вас! Энн...
У нее бешено стучало сердце. Она была убеждена, что нужна ему, но она не поступится своими убеждениями.
- Мэтт, отныне меня зовут Энджел. Энджел Кармоди. И я больше не иду на компромиссы. Конечно, сейчас вы можете удержать меня силой. Но это ничего не изменит. Я не выйду за вас замуж.
Она замерла, ожидая решения своей судьбы.
- Ну почему надо быть такой непреклонной?
Филдинг тяжело дышал. Его пальцы сжались, потом расслабились, опять сжались, и затем он ее отпустил.
- Вы с первого дня делали мне все назло, - горько сказал он. - Жил же я без вас раньше - проживу и дальше. Если вы решили уйти - уходите. Пусть мы больше никогда не увидимся; мне уже все равно.
Никогда... Это слово оглушило Энн. Ноги у нее подкосились. Никогда его больше не видеть... не сидеть рядом... никогда не побывать в его объятиях...
Зачем я обрекаю себя на такую муку... Может быть, женившись, он полюбит меня... А если нет... если он всегда будет думать только о себе...
Энн посмотрела Филдингу в лицо. Оно выражало только оскорбленное самолюбие.
В последний раз она посмотрела ему в глаза - неужели нет никакой надежды на счастье? Но у него в глазах любви не было - только обида и отчуждение.
- Простите, - прошептала Энн. Ей было трудно говорить. Горло и все тело сковала боль. - Я люблю вас. Но жить с вами, Мэтт, зная, что вы меня не любите, я не могу.
Она даже не представляла себе, что может быть так трудно совершать простые действия. Однако она сумела повернуться, открыть дверь, сделать один шаг, потом второй и уйти - уйти из его жизни.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Энджел твердо решила не сожалеть о прошлом и с головой окунулась в осуществление своих новых планов. Первым делом она встретилась с агентом своей матери, который был очень рад ее видеть и с восторгом приветствовал ее решение стать певицей.
Однако одно дело - самому восторгаться по этому поводу (Шантенель таскала своего агента на школьные концерты, где пела Энджел, и он был высокого мнения о способностях девушки), и совсем другое - убедить широкую публику в том, что перед ними - новая звезда. Для этого потребуется продуманная рекламная кампания.
Конечно, для дочери Шантенели будет открыт доступ на сцену и гарантировано расположение критиков, но ей еще предстоит доказать, что она достойна своей матери. И Энджел собиралась посвятить себя этой задаче. Ее мать хотела, чтобы она стала певицей, готовила ее к этой карьере, и Энджел теперь была исполнена решимости выполнить волю матери.
Они долго сидели с агентом за столиком, обсуждая различные варианты, приняли рад решений и расстались довольные друг другом. Затем каждый направился по своим делам.
Она поехала в школу балетного искусства, которую посещала по субботам все те годы, что училась в школе, и записалась в классы балета, современного танца и пластики. Затем купила видеокассету с записью современных танцев, несколько пар трико для репетиций и букет весенних цветов. После этого она отправилась домой, дав себе слово оптимистически смотреть на свое будущее.
Если она не станет первоклассной певицей - что ж, найдет себе другое интересное занятие. Ее мать всегда говорила, что жизнь предоставляет человеку бесчисленные возможности и, даже если ему не дано перепробовать все варианты, надо испытать себя хотя бы в нескольких. До сих пор Энн позволяла себе только маленькие, безопасные приключения в выборе одежды и поездках в отпуск за границу, но теперь она будет делать все, что взбредет в голову.
Она приготовила себе легкий ужин - есть что-то не хотелось. Посмотрела по телевизору последние известия. Долго с наслаждением стояла под душем, потом натянула новое черное трико и повязала его алым поясом. Она решила, что отгонять мысли о Мэтте лучше всего физическими нагрузками. Если она будет упражняться до полного изнеможения, то ей наверняка не грозит бессонница.
Энн сдвинула к стене мебель в гостиной, вставила в видеомагнитофон кассету с танцевальными упражнениями, включила его и принялась танцевать. И вдруг, как раз когда ее мышцы начали протестовать против непривычной нагрузки, раздался звонок в дверь. Энн уменьшила звук - может, соседи пришли жаловаться на громкую музыку? Потом пошла к двери, проверила цепочку. И приоткрыла дверь.
Через узкую щель она увидела на площадке Мэтта Филдинга; у нее радостно забилось сердце. Но на лице Филдинга было выражение такой мрачной решимости, что ее радость угасла: он, видимо, пришел продолжить начатый утром спор. Однако своими первыми же словами он опроверг это предположение:
- Я пришел не для того, чтобы повторять то, что я уже говорил сегодня утром, Энн... Энджел. - Филдинг просительно глядел на Энн. - Пожалуйста, пустите меня в дом. Я хочу с вами поговорить.
Энн забыла, что на ней надето. Как она любит этого человека... и вот он пришел... хочет с ней поговорить... о том, что касается их двоих... Она сняла цепочку и открыла дверь.
Филдинг уставился на нее широко раскрытыми глазами.
Энн вспыхнула.
- Я упражнялась в танцах, - объяснила она. - Вот почему...
Ее рука дернулась к краю глубокого выреза трико, словно в попытке прикрыть свободную от бюстгальтера грудь.
Филдинг переступил порог и закрыл за собой дверь. В комнате сразу возникло такое напряжение, что у Энн слова застряли в горле. Он с трудом оторвал глаза от четко вырисовывавшихся под трико контуров ее тела и стал растерянно озирать комнату, как бы в поисках предмета, на котором можно остановить внимание. Его взгляд упал на фотографию Шантенели.
- Это ваша мать?
- Да, - прошептала Энн.
Филдинг подошел ближе, взял фотографию в руки и впился глазами в прелестное лицо.
- Вы не очень на нее похожи, - глухо проговорил он, - разве что глаза и брови те же.
- Я больше похожа на отца.
Он кивнул, поставил фотографию на место.
- Я хочу вас кое о чем спросить. Может быть, вам покажется, что это пустой вопрос, но для меня это важно. - Он набрал в легкие воздуха, резко повернулся к Энн и спросил, вонзившись в нее взглядом: - Когда вы поняли, что любите меня?
Энн не знала, какое это может иметь значение, но не стала уклоняться от ответа.
- В пятницу вечером, после того, как вы ушли. До тех пор я боролась с собой. Я не хотела себе признаться. Я думала... - Энн вздохнула. - Так или иначе, после той ужасной сцены я поняла, что люблю вас. И что с этим ничего уже нельзя поделать.
Он кивнул.
- Мне знакомо это чувство. Я любил когдато одну женщину - вернее, думал, что любил. Мы собирались пожениться. Я тогда только начинал свое дело, и в какой-то момент было похоже на то, что меня ждет полный крах и я останусь без гроша. Она отказалась выйти за меня. Ее не устраивал брак с неудачником.
Так вот откуда у него такое циничное отношение к женщинам, сочувственно подумала Энн.
- Представляю, как вам было тяжело.
- Да, это было тяжело, - подтвердил Филдинг, но он сказал это совсем безразличным тоном - видимо, воспоминание уже не причиняло боли. - Какое-то время я старался держаться подальше от женщин. А когда я добился успеха, женщины сами стали бросаться мне на шею. Разве не смешно? - В глазах его, однако, не было и намека на улыбку.
- Нет, Мэтт, это не смешно. Поверьте мне, вас можно полюбить не только за ваше богатство и положение в обществе. Может быть, некоторые из этих женщин питали к вам искреннее чувство.
Он покачал головой.
- Но ни одна из них не смогла бы повернуться и уйти, как это сделали вы. Они бы ухватились за мое предложение не раздумывая - дескать, убытки подсчитаем потом. - Он помолчал, затем медленно продолжил: - Сегодня я понял... что не любил Дженис по-настоящему. Я вообще не знал, что такое любовь... пока сегодня утром за вами не закрылась дверь.
Энн казалось, ее окоченевшее тело оттаивает, возвращается к жизни - к радости и любви. Сердце застучало в груди. Все в ней пело. Глаза озарились новой, чудесной надеждой. Но унылое лицо Мэтта, который словно вглядывался в глубь себя, остановило ее порыв броситься к нему в объятия. Да он и не открывал ей своих объятий. Он как будто пытался разобраться в самом себе. И Энн ждала: вот-вот, сейчас... Да скажи же, скажи наконец те слова, которых я жду!
Филдинг посмотрел ей в лицо неуверенным взглядом. Он с трудом говорил:
- Я решил вырвать... и вырвал... Дженис из своей жизни. Это был в первую очередь вопрос самолюбия. Она не была мне... необходима. Я был рад, что могу обойтись без нее. - Он вздохнул и продолжил: - И вас я сегодня утром отпустил из самолюбия. Но это не доставило мне никакой радости. Мне все стало неинтересно. Весь день... работа... планы... я ни на чем не мог сосредоточиться... я ни о чем не хотел думать. Я только чувствовал ужасную пустоту... потому что вас не было рядом со мной. Будущее казалось бессмысленным... без вас. - Его лоб озабоченно сморщился. - Я вовсе... я вовсе не прошу вас вернуться ко мне работать. Я не хочу, чтобы вы думали, что я поступаю так, как удобно мне. Я могу нанять людей, которые будут заниматься тем, чем не хотите заниматься вы.
- Тогда в чем же дело, Мэтт? - подсказала Энн. Каждое слово, которое он выдавливал из себя, как вино, ударяло ей в голову.
- Я могу стать другим! - со страстной убежденностью заявил Филдинг. Это вопрос адаптации. Мне все время приходится приспосабливаться к изменяющимся условиям. Вам это известно лучше, чем другим. И я могу вложить деньги в шоу-бизнес. Это тоже приносит хороший доход. - Он протянул к ней руки. - Вы же знаете, что мы собирались купить телевизионный канал. Можно купить и компанию по звукозаписи. Вложить деньги в театр. Заняться антрепренерством. Я могу помочь вам сделать карьеру на сцене... я готов разделить вашу новую жизнь... идти с вами рука об руку...
- О Мэтт! - воскликнула сияющая от счастья Энн. Она подбежала к нему и обвила руками его шею. - Скажи, что ты меня любишь! Произнеси эти слова!
Его руки сомкнулись у нее за спиной, и он страстно прижал ее к себе.
- Мне все равно, кто ты и что ты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18