От виноватого выражения на лице Филдинга не осталось и следа.
- Что вы всем этим хотите сказать, любезнейшая? - прорычал он, сверкая глазами. - У меня не было никаких планов - и зарубите это себе на носу. Никаких! Я виноват в том, что не справился с собой, но все ваши прочие обвинения я категорически отвергаю.
Энн устало посмотрела на него: еще и отпирается!
- Давайте прекратим этот бессмысленный спор. Я хочу одного: чтобы вы ушли. И заберите с собой свой жемчуг. Вон он, на столике под зеркалом. Считайте, что я подала заявление об уходе. И нам не о чем больше говорить.
Филдинг сложил на груди руки. На его лице была мрачная решимость.
- Я уйду, когда вы объясните, что за обвинение вы мне только что предъявили. Что это значит - что я сегодня вечером предприму штурм? Какой штурм?
- Нет уж, не выкрутитесь! - В язвительном голосе Энн прорывался крик боли. - А я-то, глупая, ей не поверила! И тут вы преподносите мне жемчуг. Я... я не позволила... не допустила, но вы не успокоились на этом. Вы решили ворваться ко мне в комнату. Как же можно: Филдинг - и вдруг от ворот поворот!
На лице Филдинга быстро сменялись выражения: удивление... обида... понимание всего происходящего и, наконец, испепеляющий гнев.
- Кому это "ей не поверила"? И что это было вам сказано?
Энн почувствовала себя совсем измочаленной.
- Какая разница? - проговорила она, вяло махнув рукой. - Она оказалась права.
- Ларри... Аманда... - сообразил Филдинг. У него сузились глаза. Она выходила вместе с вами. И вас долго не было. - Он стукнул кулаком о ладонь. - Так вот в чем дело. Эта дешевка напакостила!
Не дожидаясь ответа, он ринулся в другой конец комнаты, чтобы дать какой-то выход ярости.
- Стерва! Стерва! Стерва! - рычал он. - Видит, что я на нее плевать хотел, что вы, даже в своих безобразных серых костюмах, нравитесь мне больше, вот и решила щелкнуть вас по носу. Могу себе представить, что она вам нашептала...
Он обернулся к Энн и с кривой усмешкой изобразил предполагаемый разговор:
- "Ну как, он с вами уже переспал?" - "Разумеется, нет!" - "Ну, тогда это случится сегодня ночью. Он припас для вас дорогой подарок, перед которым вы никак не устоите". - Он впился в Энн глазами. - Разве не так, Кармоди?
- Хоть бы и так! Ну так что? - огрызнулась она. Ей было непонятно, к чему он клонит и почему пришел в такую ярость.
- Значит, я угодил в ловушку, - прошипел он. - Каковы бы ни были мои побуждения, я заранее приговорен. Без права сказать хоть слово в свою защиту.
Он подошел к Энн, весь кипя от гнева, и заговорил - четкими, хлесткими фразами:
- Так вот, Кармоди, вы недооцениваете мою проницательность. Особенно в отношении женщин, к которым, должен сказать, я отношусь предвзято! И у меня есть для этого причины. Однако я старался... очень старался... всю эту неделю... не наступать вам на больные мозоли, обращаться с вами так, как вам того хочется, не покушаться на ваше время и не входить без нужды к вам в комнату, уважать ваши желания, даже когда они идут вразрез с моими. - Он остановился метрах в двух от Энн и судорожно вздохнул. - У вас есть жалобы на мое поведение за последние дни... не считая сегодняшнего безумства?
Нет, по совести, она не могла его ни в чем упрекнуть. После той стычки в день приезда в "Мираж" он вел себя именно так, как говорит, а если она все это время пребывала в растрепанных чувствах, то в этом он не виноват.
- Нет, у меня нет жалоб. Мне было очень хорошо всю эту неделю, - неохотно признала Энн.
- Ага! - гаркнул Филдинг. - А теперь поговорим о сегодняшнем вечере... Может быть, вас это удивит, Кармоди, но мне отлично известно, что вас нельзя затащить в постель никаким подарком. Я помню, как вы говорили о своей матери... как вы стояли на своем... надо быть последним дураком, чтобы вообразить, что вас можно купить. Неужели вы считаете, что я совсем не разбираюсь в людях?
Филдинг умолк, ожидая еще одной уступки. Энн была в замешательстве: его глаза, когда он надевал на нее ожерелье, выражали явное желание оно было слишком очевидным, - но она не могла и отрицать логику его рассуждений.
- У вас... репутация любителя легких побед, Мэтт, - проговорила Энн. - Вы так пренебрежительно говорите о женщинах... так мало их уважаете. И я знаю, что вы подумали обо мне в Фернли, когда узнали, кто моя мать.
- У меня были основания так думать - вы сами дали их мне.
Энн кивнула головой с несчастным видом. Действительно, она наделала массу глупостей, и ей даже нечего было сказать в свое оправдание.
- На следующее утро я дал вам возможность объяснить свое поведение. И был готов выслушать вас и понять. Но вы замкнулись в себе - к вам нельзя было подступиться. И я до сих пор не понимаю, зачем вы плели мне все эти сказки.
Энн была уже не в силах притворяться.
- Потому что вы меня страшно разозлили в первый день... поставили нас в рад, как на опоз
нании в полиции... потом предупредили, чтобы я не смела в вас влюбляться. Мне просто захо
телось дать вам сдачи. Это было глупо. Но вы
меня взбесили...
- Это я могу понять, - сказал Филдинг.
А почему вы шарахаетесь от меня, как от про
каженного, каждый раз, когда я беру вас под
руку? Вы не представляете, как это бесит меня...
как мне хочется...
Он замолчал, отвернулся и стал ходить взад и вперед по комнате. Тряхнул головой, потом глубоко вздохнул. Но это, видимо, не помогло. Когда он опять повернулся к Энн, у него были гневно сдвинуты брови.
- Вы не можете отрицать, Кармоди, - сказал он прокурорским тоном и ткнул в нее пальцем, - что вы, как никто, умеете вывести человека из себя. Я преподношу вам подарок, который сам для вас выбрал, а вы... - его голос повысился на несколько децибелов, - а вы в знак благодарности несете какую-то чушь об умопомрачительном актере!
Он опустил руку с обвиняющим перстом и расправил плечи.
- Признайте, что это было не очень любезно. Ни один уважающий себя мужчина не смирится с таким обращением. Конечно, я виноват, я... зашел слишком далеко. Я... потерял контроль над собой. Но сколько можно терпеть? Вы не можете отрицать, что провоцировали меня. Тем не менее я признаю, что был не прав, и прошу меня извинить. Вы удовлетворены?
Энн не знала, что думать. Может быть, ей все это померещилось? Может быть, это просто была реакция на ее вызывающее поведение?
- Почему вы купили мне это ожерелье, Мэтт? - выпалила она. Она готова была ухватиться за любую зацепку - только бы не уходить из фирмы, - но не отдавать же ему себя на растерзание!
- Потому что мне этого хотелось! - крикнул Филдинг и воздел руки, как бы взывая к небесам. - Неужели я не имею права делать то, что мне хочется? Хорошо, это был каприз, дорогой каприз, но я могу себе позволить дорогие капризы!
Энн смотрела ему в глаза. Нет, это объяснение ее не удовлетворяет. Она ему не верит. Слишком уж громко он кричит о своих правах. Филдинг понял это и яростно сверкнул глазами.
- Вам обязательно надо заставить человека ползать на коленях, Кармоди!
- Мэтт, если вы хотите, чтобы я забыла происшедшее, то скажите мне правду, - твердо заявила Энн. Нет, тут уж она не уступит.
Может быть... может быть, она и согласится остаться у него на службе, если он и впрямь не смотрит на нее как на легкодоступный товар. Но ведь ей надо еще думать о том, чтобы не выдать своих собственных чувств.
Филдинг заговорил, выпаливая слова злыми короткими очередями:
- Черт побери, Кармоди. Я чувствовал себя виноватым перед вами за некоторые свои слова и поступки. Мне хотелось их как-то загладить. Вы говорили, что хотите быть мне полезной. Так вот, я вас очень ценю. И хотел доказать это, подарив вам вещь, которую вы сами себе никогда не купите. Ее цена для меня ничего не значит. Это был просто миротворческий жест. И если вы отказываетесь его принять... - Филдинг растерянно замолчал, увидев на глазах Энн слезы.
Она ничего не могла с собой поделать. Значит, ему не все равно! Он хотел сделать ей приятное. Слезы покатились у нее по щекам - слезы облегчения... радости... сожаления, что она так плохо о нем думала...
- Не плачьте! Пожалуйста, не плачьте, - хриплым шепотом попросил Филдинг. Он рванулся к ней, затем резко остановился и стиснул кулаки. Вид у него стал еще более растерянный. - Трогать ее не смей. Дьявол! Что же мне делать? - пробормотал он.
- Простите, - всхлипнула Энн. - Я сейчас успокоюсь.
Филдинг отвернулся, взял со столика ожерелье и стал крутить его в руках, дожидаясь, когда она возьмет себя в руки.
- Это мне надо извиняться, а не вам, - сказал он. - Мне очень жаль, что я довел вас до слез. Как бы вы меня ни подзуживали, я не имел права так на вас... наброситься. Я никогда в жизни не делал ничего подобного.
На этот раз Энн поверила ему. Все случилось нечаянно... он ничего такого не замышлял. И что правда, то правда: она сама его подзуживала. Если бы только он поцеловал ее иначе... При этой мысли слезы опять хлынули у нее из глаз.
Филдинг тяжело вздохнул и проговорил непривычным для себя просительным тоном:
- Я не хочу вас потерять, Энн. Я понимаю, что вам нелегко будет меня простить, но я обещаю, что ничего подобного никогда не повторится. - Он мрачно поглядел на ожерелье. - Наверно, надо отослать его обратно в магазин - вы ведь теперь ни за что его не возьмете.
- Возьму! Мне очень хочется! - воскликнула Энн, не думая, правильно поступает или нет, принимая от него этот подарок. Она знала одно: что бы ни случилось дальше, это будет драгоценная память о нем.
Филдинг удивленно вскинул на нее глаза.
Энн стала взволнованно и невнятно объяснять, почему она решила принять подарок:
- Я тронута вашим вниманием. Мне очень жаль... но решайте сами. Конечно, верните его в магазин. Я его не заслуживаю... после всего того...
- Я хочу, чтобы оно осталось у вас, - уверенным тоном сказал Филдинг. Он подошел к ней и сунул нитки жемчуга ей в руку. - Я купил его для вас. Оно ваше. И оно вам идет.
- Спасибо, - сдавленно прошептала Энн, ощущая его близость. Заметив, что смотрит, не отрываясь, на черные кудряшки у него на груди, она заставила себя поднять глаза к его лицу.
Его взгляд был прикован к ней - воспоминание о поцелуе все еще витало над ними обоими.
Филдинг усмехнулся.
- А что, может, вы и правы, - сказал он с наигранной веселостью. Наверно, я и в самом деле чересчур занят собственной персоной.
- Вовсе нет! - воскликнула Энн и покраснела: почему она так поспешно с ним не согласилась? - Я хочу сказать... если бы у вас не было этой веры в себя, вы не достигли бы того, чего достигли. Это... это же очевидно.
Филдинг засмеялся.
- Ну а если я занесусь, Кармоди, вы быстро поставите меня на место. У вас просто талант на такие вещи. - Он помолчал и добавил, уже безо всякого юмора: - Если только я правильно понял, что вы раздумали уходить.
- Раздумала, - проговорила Энн, не глядя ему в глаза. - Если вы, конечно, не возражаете.
- Ну и прекрасно, - подытожил он. - Я рад, что мы... э-э-э... пришли к некоторому взаимопониманию. Доброй ночи, Кармоди.
- Доброй ночи, - отозвалась Энн.
Но его уже не было в комнате. Он исчез так же внезапно, как и появился. Решительный щелчок - и дверь за ним захлопнулась.
Энн глубоко вздохнула. В голове и сердце у нее стучала одна фраза: я люблю его. Это была правда, от которой нельзя никуда убежать.
Он не просто нравится ей больше, чем ктолибо другой. И она не просто жаждет принадлежать ему. Кстати, хватит притворяться, что служба в фирме привлекает ее главным образом возможностью проявить все свои способности. Ей доставляет радость быть радом с ним, разделять его мысли, идеи, стремления.
Она совершила непростительный грех!
Она влюбилась в Мэтью Филдинга!
Страстно. Непоправимо. Безоглядно.
Энн стало вдруг нестерпимо жаль своих предшественниц, помощниц Филдинга. Сколько времени им удавалось скрывать свои чувства, противиться желанию открыть ему свое сердце, воззвать к взаимности?
Но ко мне он относится иначе, убеждала себя Энн. Он меня ценит. И не хочет потерять.
Этот жемчуг... Не станет же человек ни с того ни с сего выбирать подарок, платить за него огромные деньги - даже если тысяча-другая для него не деньги? Нет, он хочет, чтобы она была радом с ним. И она ему нравится как женщина. В этом у Энн сомнений не было.
Может быть, если она останется у него на службе, он ее когда-нибудь полюбит? Может быть, ей уготована другая судьба, чем ее предшественницам? Может быть, у нее есть надежда? Ведь есть, определенно есть...
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Энн провела беспокойную ночь. Взбудораженная вечерними событиями, она не могла отключиться. Когда же она на несколько минут впадала в забытье, на нее обрушивались безумные сновидения. И когда она увидела, что за окном наконец рассвело, то ощутила облегчение. И тут же ее мысли устремились к человеку, который стал для нее центром мироздания.
Проснулся ли он? Энн посмотрела на часы. Половина седьмого. Мэтт имел обыкновение вставать рано. Наверно, уже плавает в бассейне. Энн захотелось пойти на прогулку... может быть, удастся его увидеть... но она же никогда так не делала... он сразу поймет. Нет, лучше предоставить событиям идти своим чередом.
Мэтт не договаривался с ней, когда и где они будут завтракать. Во время вчерашней сумбурной сцены такие прозаические вопросы обсуждать было просто неуместно. Энн решила, что он, как всегда, постучит к ней в дверь в восемь часов и позовет завтракать.
К восьми часам она была одета и готова, но Филдинг за ней не пришел. Без четверти девять ей пришлось смириться с горестной мыслью, что он, по-видимому, не собирается с ней завтракать. Конференция окончилась. Зачем ему теперь ее общество? Энн позвонила и заказала завтрак в номер.
Не успела она положить трубку, как раздался громкий стук в дверь тот самый, которого она так долго ждала. Энн еле сдержала себя, чтобы не броситься к двери бегом. Она заставила себя пройти эти метры не торопясь, но с каждым шагом сердце у нее колотилось все сильнее. Прежде чем нажать ручку, она сделала глубокий вдох, чтобы немного успокоиться.
За дверью Филдинга не было. Он сидел за столом и перебирал бумаги в своем дипломате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18