Ты умный парень, и должен понять, что я не ради себя, а ради дела болею. Я с тобой о Баеве поговорить хочу.
Леонидов молчал. У Свиста было такое чувство, как, наверное, бывало у игрока в русскую рулетку. Ну, была, не была.
- Ты посмотри, Алексей, как он ведет себя тут, в Зольске. Ты здесь сколько уже?
- Год без малого. Девять месяцев.
- Девять месяцев. Рожать пора, - от нервного напряжения глупо пошутил Свист.
В голове промелькнуло тут же - кровать, руки на коленках. Перелом какой-то в жизни настал. Пан или пропал. Да ведь не впервой, постарался он успокоить сам себя. Бывали с ним передряги и похлеще. Что он, в самом деле, нервничает, как школьник перед этим пацаном. А когда его в девятнадцатом двое офицеров вели по степи до ближайшего дерева, чтобы повесить? Воспоминание это до сих пор призывал Свист на помощь в критические моменты своей жизни. И помогало.
- Ты не хуже меня должен видеть, - заговорил он ровнее. Он же натуральную вотчину тут себе устроил. Феодальщину какую-то неприкрытую. Захочу - казню, захочу - пожалую. И над райкомом он начальник, и над исполкомом, и в каждом заведении главный. А ведь он начальник только у вас - в РО НКВД, он должен от преступников, от врагов народ защищать; конечно, дело это важнейшее, но ведь не значит же, что все остальные дела не важные. Ну, а то что вчера он выкинул - это уж ни в какие ворота не лезет. Я думаю, ты в курсе.
Леонидов молчал.
- Кандидата этого в депутаты - Мальков его фамилия - мы больше месяца в райкоме проверяли - по всем статьям. Грамотный, честный, ответственный, отличный работник - наш человек до кончиков волос. Выдвинули единогласно, статью в газете напечатали. А он его вчера посадил. И почему? Да только потому, что его, Баева, в пятницу на комитете не дождались. Полтора часа мы его ждали - звонили, секретаря посылали - не пришел. Дела у него, видите ли, поважней. И вот вчера этот фортель с Верой Андреевной. А Малькова посадил. Она, возможно, девушка-то хорошая, Вера Андреевна, но разве такие дела так решаются. Это ведь не шуточки - это Верховный Совет России - высший республиканский орган. А он - как левая нога решила. И чем, скажи на милость, Мальков виноват - тем, что Баев на комитет не пришел? А ты видел вчера, как он с Матвеевым - он и Мумриков напару. Это ж натуральная дискредитация ответственного партийного работника - второго секретаря райкома. Там ведь и почти посторонние люди были. Что они подумают, что в городе расскажут? Я уж не говорю о том, что просто хамство. И так он со всеми. И со мной при случае, и с тобой, поверь мне. Ни ты ему не нужен, ни я, никто вообще.
Леонидов молчал.
Михаил Михайлович достал новую папиросу, постучал мундштуком о коробку.
- Ну, скажи по совести, Алексей, разве я не прав?
- Что же вы предлагаете?
- Я считаю, что если вот это все мы теперь проглотим, то грош нам цена - и как коммунистам, и как порядочным людям. Баев тогда совсем обнаглеет, всех нас сожрет, и туда нам и дорога тогда. За себя я не боюсь, поверь. Чего мне бояться? Я всю гражданскую прошел, смерти в лицо, вот как тебе теперь, сотню раз смотрел. Мне за город этот обидно. За город и за партию нашу. Мне партия этим городом руководить доверила. Можно, конечно, и статью другую напечатать, Куроша снять, а Веру Андреевну в депутаты выдвинуть. Но лично я бы тогда по совести для себя посчитал, что партбилет свой я должен сдать. Разве не так?
- Что вы предлагаете? - спокойно повторил Алексей.
Михаил Михайлович прикурил, пару раз затянулся в полные легкие, напустил вокруг скамейки облако дыма.
- Я предлагаю тебе, Алексей, поехать сегодня в Москву и поговорить с отцом начистоту - вот так, как я теперь с тобой. У меня у самого там таких связей нету, а с Баевым здесь один на один мне не справиться. Расскажи отцу про Малькова, про этот день рождения барский, и пусть решает он что-нибудь прямо сейчас, потому что потом будет поздно. Расскажи ему про меня все, что сам думаешь. Он, я знаю, человек решительный, справедливый, большевик настоящий; думаю, что и меня он по рабфаку хорошо помнит. Если расскажешь ему все, как есть, я уверен - он поймет, и так просто это не оставит. Только сказать нужно, чтобы действовал быстро. От Баева теперь уж и не знаешь, чего ждать можно.
Михаил Михайлович перевел дух.
- Что скажешь, Алексей?
- Дайте еще папиросу, - попросил Леонидов. - Ну, а кого вы на месте Баева представляете себе. Если, допустим, я соглашусь, и все это дело выгорит.
- Ну, тебе это, Алексей, сам понимаешь, пока что не по чину. Я думаю, можно было бы Тиграняна предложить.
- Да мне это и даром не нужно, - попыхивая папиросой, покачал головой Леонидов. - Вы же сами сказали - я как пришел сюда, так и уйду.
- Ну, положим, если это дело у нас получится, то совсем уж так ты не уйдешь. Кое чего ты тут добьешься - это я могу тебе обещать.
- Должности мне не нужны, Михал Михалыч. Я, по правде говоря, еще и не решил для себя окончательно, нужна ли мне вообще эта карьера.
- Ну, а что тебе нужно?
Леонидов не ответил, покурил, помолчал немного.
- А на Веру Андреевну вчера Баев просто глаз положил, сказал он вдруг. - Это я четко видел. От этого вся катавасия. Только глупо это, как всегда по любви. Вера Андреевна и не знает ничего, а узнает - так не согласится, - недокурив, Алексей щелчком отбросил окурок. - Я бы, пожалуй, Харитона предложил, Михал Михалыч. Парень он неглупый, честолюбивый, исполнительный. Если поговорить с ним правильно, вел бы себя хорошо.
- Но он ведь, по-моему, из баевской компании, - заметил Свист и внутренне перекрестился - похоже было, что он не ошибся насчет Алексея. - К тому же только лейтенант, как и ты.
- Старший лейтенант; это не проблема, получит капитана досрочно. А насчет "из баевской компании", Михал Михалыч, так все мы из этой компании. И я тоже, да и вы, если уж напрямки, до вчерашнего дня. Но на самом деле, все до поры до времени; когда прижмет, каждый сам за себя.
- Так ты поедешь, Алексей?
Леонидов чему-то усмехнулся про себя. Вид у него вообще становился все более довольный и хитрый.
- Дело это тонкое, Михал Михалыч; никаких гарантий, что выгорит. К тому же мы недоговорили еще, какая мне от этого польза будет.
- Говори прямо, что тебе нужно.
Свист чем дальше, тем большее чувствовал облегчение. Не зря он затеял эту игру - разговор у них получился тот, что нужно. Можно было считать - полдела сделано.
- Ладно, скажу. Вы со мною начистоту, и я тогда тоже только уж без обид, договорились?
- А чего мне обижаться? - пожал он плечами. - Говори все, что смогу, сделаю.
Леонидов еще хмыкнул пару раз, покачал головой.
- Я в Зольске, Михал Михалыч, собираюсь еще полгодика прокантоваться. Потом в Москву - либо на Лубянку, либо еще куда. Есть у меня мыслишка, при посольстве одном обосноваться, но это дело будущее. А пока что я тут на свободе, хочу немного повеселиться.
- Ну, насчет повеселиться, это ты с Зольском, пожалуй, промахнулся немного. Городишко для веселья не самый подходящий.
- А это как дело поставить, Михал Михалыч. Пока что действительно скучновато. Но это почему. Потому что живу я здесь в однокомнатной конуре, друзей своих из Москвы пригласить некуда. А вот если б на выходные они ко мне шайкой-лейкой сюда подвалить могли, мы бы тут на природе такое развернули - день рождения вчерашний и в подметки бы не встал.
- Так тебе квартира нужна?
- Не квартира, Михал Михалыч - дом.
- Какой дом?
- Баева, разумеется, - Леонидов, улыбаясь, встретился взглядом с секретарем. - На полгодика всего - на лето и осень. Если дельце наше выгорит, дом ведь освободится.
Свист замялся немного.
- Но ведь вообще-то он тогда Харитону полагаться будет.
- Харитон потерпит полгода. Он и квартиру-то свою только получил. С Харитоном я это сам улажу, не беспокойтесь.
- А что люди говорить станут? В райкоме, да и у вас тоже. В исполкоме я это как объясню.
- Ну, это уж ваши заботы, Михал Михалыч. Вы мне куда как сложнее задачу хотите поставить.
- Ладно, - кивнул он головой. - Считай, что договорились. Полгода будешь там жить - хоть со всей своей шайкой-лейкой.
- Но это еще не все.
Теперь уже Свист усмехнулся.
- А ты, я погляжу, парень не промах. Чего тебе еще? Машину?
- Машина мне сегодня понадобится, ежели мы с вами столкуемся - на поезд я назад не успею. А вообще мне она не нужна. Если что, так у вас одолжусь по-соседски. Мне другое кое-что нужно.
- Ну, ну.
- Одолжите-ка вы мне ненадолго жену бубенковскую.
Свист побледнел слегка.
- Ты чего это такое несешь, Алексей? Ты это у Бубенки попроси, я-то причем.
- Ну, ладно, ладно, Михал Михалыч, что вы, как маленький. Не знал бы, не просил ведь, правда. И это уж совсем на короткий срок - даже не на полгода - месяца на два всего. Больше она мне не нужна.
- Ну, это уже несерьезный разговор, Алексей. Во-первых, что она, по-твоему, вещь что ли - ее-то разве не надо спросить?
- Вот за это тоже не беспокойтесь. С ней-то я преотлично договорюсь.
- Да и к тому же... - замялся Свист.
- Беременна она, - договорил за него Леонидов. - Это тоже не проблема, Михал Михалыч, - даже проще. Я потому ведь и прошу всего на два месяца.
- Ты откуда знаешь? - прошептал он.
- Эва. Да кто ж об этом не знает? Она сама про это налево и направо болтает. Да не волнуйтесь, не волнуйтесь вы так - не про вас, разумеется. Она же замужняя женщина, почему бы ей не забеременеть?
Свист сидел, не шевелясь.
- Нехорошо это, Алексей, - сказал он, наконец. Некрасиво.
- Ну, ну, - произнес Леонидов гораздо суше. - Значит, чужой жене при своей во здравии живот надуть - это красиво. А оставить ее на сносях в покое на пару месяцев - некрасиво, нехорошо. Мне-то, собственно, что - я и без согласия вашего могу ее увести; и слова вы мне поперек не скажете. Хотелось просто, раз уж такие у нас дела пошли, все начистоту, по-мужски решать.
- Хорошо, - не глядя на него, кивнул Михаил Михайлович. Считай, что и это решили. Что-нибудь еще?
- Да, пожалуй, все, - снова улыбнулся Алексей. - Не обижайтесь, Михал Михалыч. Мы с вами отныне в одной лодке. Только у меня в отличие от вас спасательный жилет имеется. Так что обижаться нам друг на друга бессмысленно. Да и не на что вовсе. Вы, когда меня сюда пригласили, знали на что шли. Такие дела задаром не делаются, и вам еще, по-моему, очень со мной повезло. Я ведь, по правде, давно уже ожидал от вас чего-нибудь в этом роде. Баев, конечно, обнаглел последнее время - что правда, то правда - стал зарываться. Хотя по-человечески можно и его понять - вы у него тут уже четвертый. А перед вами так просто тряпки были.
Свист полез в карман за третьей папиросой.
- Ну, я готов, - встряхнулся вдруг Алексей. - Гарантий, конечно, никаких не даю, кроме того, что все это между нами останется. Но как с отцом поговорить, я знаю. Мальков ваш, Матвеев, Вера Андреевна - все это ерунда, хотя до кучи сгодится. У меня-то на Баева кое-что поинтересней имеется. Так что шансы неплохие, Михал Михалыч... Ну, нечего уже раскуриваться. Давайте машину.
Глава 21. БРАТЬЯ
Дверь они закрыли. Света от настольной лампы хватало на половину гостиной. За окном была спокойная лунная ночь; стрелки стенных часов ползли к двенадцати.
Глеб лежал на диване, где обычно спал Игорь, укрытый одеялом и пледом поверх него. Игоря уложили на раскладушке в прихожей. Паша сидел в кресле между диваном и журнальным столиком. На столике стояли: букет тюльпанов в вазе, пузырьки с микстурами, початая бутылка коньяка и одна рюмка. Налив ее до краев, Паша отчетливо почувствовал, что за два этих выходных он устал так, как не устал бы и за две рабочие недели.
Глебу нездоровилось сегодня с утра, но слег он в постель только после обеда и этого неожиданного визита.
Часов около трех, когда они все вместе, и Игорь с ними, заканчивали обедать, у подъезда их послышался скрип тормозов, остановилась машина. Посмотрев в окно, Паша увидел черную "эмку". Но того, кто вышел из нее и зашел к ним в подъезд, он разглядеть не успел. Через полминуты раздался звонок в дверь. Надя пошла открывать. Выглянув в коридор вслед за ней, Паша увидел за дверью Алевтину Ивановну - супругу Баева - с большим букетом тюльпанов в руке, а за плечом у нее шофера Степана Ибрагимовича, нагруженного какими-то свертками.
- Надюша, Паша, здравствуйте, - шагнув в квартиру, расцеловалась она с Надей и вручила ей цветы. - У меня сегодня день ответных визитов. Поверите ли, просто катастрофа: утром сегодня провела ревизию - цветы ставить некуда - вянут, продуктов осталась просто гора - есть некому. Посидела, посмотрела я на это все и решила - так дело не пойдет. Николай, заноси, - кивнула она шоферу.
Тот зашел в прихожую и сложил на тумбочку три аккуратных свертка.
- Здесь ветчина, фрукты, торт. Ну, не пропадать же им, правда.
Надя растерянно всплеснула руками.
- Ах, господи. Спасибо, Алевтиночка, спасибо, конечно. Ты, проходи, пожалуйста. Мы тут чаю как раз собрались.
"Какой еще чай? - простонал про себя Паша. - Соображает она что-нибудь?"
Он стоял в широком дверном проеме, стараясь телом заслонить от нежданной гостьи сидевшего за столом Глеба. Но это было невозможно. Алевтина Ивановна уже заглянула в гостиную.
- Здравствуй, Игорь. Здравствуйте...
- А это родственник наш... Пашин, - пробормотала Надя.
- Очень приятно, - кивнула Алевтина Ивановна. - Спасибо за приглашение, Надюша. С удовольствием бы, но не могу. Если у всех рассиживаться буду, до ночи не кончу. В другой раз обязательно. Кушайте торт с чаем - на здоровье, а я дальше побежала. До свидания. До свидания, - кивнула она отдельно в гостиную.
- До свидания. Привет Степану Ибрагимовичу, - вслед ей бормотала Надя.
Когда дверь за визитерами закрылась, она беспокойно взглянула на Пашу. Он пожал плечами. Лучше бы, конечно, этого не случилось, хотя - мало ли что за родственник мог к ним приехать. Обсудить случившееся сразу они не могли. Игорю, разумеется, договорились ничего не рассказывать.
После чая Игорь ушел гулять, а Глеб прилег на диван. Вид у него был что-то уж совсем бледный. Надя поставила ему градусник. Градусник показал 38.
- Ты, как всегда, не понимаешь меня, - покачал головою Паша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68