— Здесь не принято подчиняться диктатуре. Ни при каких условиях. Переводи, черт бы тебя побрал! — зарычал Роджерс.
Хасан послушно забубнил. Как только он закончил, Махмуд развернулся и снова пнул Сондру. Руки девушки оставались свободны, она без труда заблокировала удар и резко дернула ногу курда кверху. Махмуд потерял равновесие и шлепнулся на спину.
— Отличная работа! — восхищенно выдохнул Коффи.
В следующую секунду Махмуд с яростным криком набросился на Девонн. Первый удар пришелся в колено, второй — в челюсть девушки. На этот раз она не сумела увернуться и рухнула на пол, Курд принялся бить ее ногами в живот.
— Ради всего святого, прекратите! — закричал Катцен.
Махмуд еще два раза ударил ее в грудь, после чего пнул носком ботинка в рот. С каждым ударом глаза Кат-цена наливались кровью. Наконец он яростно закричал на Роджерса:
— Сейчас он ее убьет! Делайте что-нибудь, черт бы вас побрал!
Генерал испытывал гордость за свою подчиненную. Она была готова пожертвовать жизнью ради интересов нации. Последнего, однако, он допустить не мог. Лучше, когда такие люди, как Сондра Девонн, остаются в строю.
— Ладно, — сказал Роджерс. — Я сделаю все, что вы хотите.
Махмуд остановился. Сондра попыталась сесть. По губам и щекам девушки текла кровь. Она с трудом открыла глаза и взглянула на дрожащего от негодования Катцена.
Роджерс пробрался к столу и сел в кресло перед компьютером. Перед тем, как коснуться клавиатуры, он на мгновение поколебался. Если бы речь шла только о нем и Папшоу, может быть, даже о Катцене и Коффи, он бы давно послал этих курдов ко всем чертям. Уступив их первому требованию, генерал дал понять, что на него можно давить. Набросившись на Хасана, он потерял единственного возможного союзника и примирил террористов между собой. Это была серьезная ошибка. Но он очень боялся за Мэри Роуз. Теперь у него оставалось лишь два средства для борьбы с врагами: неожиданность и собственная жизнь. До тех пор пока он будет управлять для них РОЦем, они его не убьют. И это значит, что он всегда сумеет преподнести им сюрприз. Если, конечно, опять не потеряет головы.
Махмуд что-то сказал, Хасан согласно кивнул и перевел:
— Мы хотим увидеть изображение Ибрагима. Постарайся, чтобы оно было ясным и четким.
Хасан и Махмуд сопели за спиной Роджерса. Он загрузил нужную программу, напечатал, координаты и запросил визуальное изображение района. Когда на экране появилась надпись «Уже в работе», у Роджерса перехватило дыхание. Сириец наверняка умел читать по-английски. «Черт! — выругался про себя Роджерс. — До чего же все неудачно складывается».
— Уже в работе, — прочитал Хасан и перевел фразу для Махмуда. — Информацию запросил кто-то еще. Кто?
— Это мог сделать любой офицер разведки в Вашингтоне, — честно ответил Роджерс.
Спустя двадцать секунд на экране появилось их изображение.
Махмуд довольно улыбнулся и что-то сказал Хасану.
— Он хочет, чтобы ты показал, кто еще за нами следит, — перевел Хасан.
Лгать дальше не имело никакого смысла. Они едва не убили Сондру, Роджерс щелкнул по пиктограмме спутника, и на экране появился список пользователей, которым был доступен данный файл. Он состоял всего из двух названий:
Национальный центр наблюдений и Оп-центр.
Хасан объяснил, что означали эти слова, и перевел ответ Махмуда;
— Ты должен закрыть глаз спутника.
Роджерс не колебался ни секунды. Он хорошо знал правила игры в заложников.
Бывают моменты, когда надо безоговорочно подчиняться.
РОЦ не имел возможности отключить спутник 30-45-3, однако мог создавать вокруг себя сильные помехи, которые не позволяли ничего разглядеть, Региональный Оп-центр станет невидимым для всех видов электронной разведки.
Роджерс загрузил программу, предназначенную для укрытия РОЦа от наблюдения со стороны противника. Теперь ему оставалось только нажать клавишу «Ввод».
— Готово, — произнес он.
Хасан перевел, Махмуд кивнул, и генерал нажал на клавишу.
Экран тут же затянула густая пелена помех. Хасан навалился на Роджерса и сам щелкнул по пиктограмме спутника. Национальный центр наблюдений и Оп-центр исчезли из списка пользователей фотофайла.
Махмуд довольно улыбнулся и вытащил из кармана кисет с табаком.
— Он хочет убедиться, что ты выполнил его приказ, — перевел Хасан.
— Я его выполнил, — сказал Роджерс. — Вы же видели.
— Я видел, как пропало изображение, — сказал Хасан и похлопал генерала по плечу. — Доставай телефон. Я поговорю с твоими начальниками.
Роджерс похолодел, но внешне остался спокоен. Равнодушно кивнув, он вытащил телефон из компьютерного разъема и попытался тут же нажать клавишу «Стоп».
Меньше всего ему хотелось, чтобы Хасан услышал, как телефон продолжает посылать сигналы.
Рука сирийца вцепилась в запястье генерала. Кнопку нажать не удалось.
— Где был телефон? Это что такое? — Брови Хасана , полезли вверх.
— Что? — спросил Роджерс.
— Он звонит.
— Нет, — насмешливо улыбнулся Роджерс. Надо любой ценой заставить Хасана почувствовать себя дураком. — Он пищит из-за создаваемых нами помех. Если бы он куда-то звонил, нам бы ответили. Смотри, если я наберу другой номер, все будет в порядке.
Хасан, похоже, не поверил, но в этот момент Махмуд начал кричать, и между террористами завязался спор.
— Набери номер и представь меня, — сказал наконец Хасан. — Остальное я сделаю сам.
Роджерс ждал, пока Хасан отпустит его руку. Затем он нажал кнопку «Стоп», услышал гудок и набрал номер Боба Херберта, Спустя десять секунд испуганный помощник Боба Херберта позвал шефа к аппарату.
Глава 26
Понедельник, три часа пятьдесят две минуты дня
Вашингтон, округ Колумбия
Марта Маколл и руководитель пресс-службы Оп-центра Энн Фаррис обсуждали возможные варианты объяснения миссии Худа для средств массовой информации.
Марта сидела за столом, Энн устроилась на диване, положив на колени портативный компьютер. То и дело звучали фразы типа «экстраполярная интеракция» и «интерпозитивный консенсус». Хитрость заключалась в том, чтобы придать поездке шефа не разведывательный, а дипломатический оттенок. Неожиданно в кабинет вкатилось инвалидное кресло Боба Херберта.
— Мы расшифровали сигнал Роджерса! — торжествующе сообщил он. — Гудки представляли комбинацию цифр: 722528573. Это означает, что РОЦ захвачен курдами и движется в долину Бекаа. Туда уже отправлены наши люди.
Зазвонил пристегнутый к креслу телефон. Помощник Херберта Чинми Йо сообщал, что спутники потеряли РОЦ из виду.
— Вы уверены, что это не техническая поломка?
— Абсолютно, — ответил Йо. — Впечатление такое, что там взорвалась атомная бомба. Ничего, кроме помех.
— Что показывает Риолайт? — спросил Херберт. Небольшой радиотелескоп Риолайт находился на геостационарной орбите на высоте 22 300 миль и мог фиксировать малейшие сигналы, посылаемые с земной поверхности.
— Риолайт их не фиксирует.
— Значит, РОЦ выставил помехи, — произнес Херберт.
— Мы тоже так решили, — кивнул Чинми. — Пытаемся восстановить контакт, но, похоже, кто-то запустил на компьютерах РОЦа блокирующую программу. Мы не можем к ним пробиться.
Херберт распорядился держать его в курсе всех изменений, но не успел он вступить в разговор о миссии в долине Бекаа, как телефон зазвонил снова.
На этот раз это был не Чинми.
— С вами хотят говорить, — произнес голос в трубке. Херберт тут же нажал на кнопку громкой связи и округлившимися глазами посмотрел на Марту.
— Майк, — показал он губами.
Марта тут же напечатала на компьютере команду:
Приоритет Один. Фиксировать разговор на сотовом телефоне Херберта.
Выполнить.
Команда тут же ушла по электронной почте начальнику радиоразведки Джону Квирку.
— Что вы видите, когда смотрите на свой трейлер? — спросил незнакомый голос.
— Вначале скажите, с кем я имею удовольствие беседовать, — ответил Херберт.
— Мы захватили ваш фургон и команду из шести человек. Если не хотите, чтобы их стало пятеро, отвечайте на мои вопросы.
Херберт подавил ярость.
— Мы ничего не видим.
— Ничего? Как выглядит ничего?
— Видим цветные помехи, — сказал Херберт и взглянул на Марту. — Конфетти.
Снег.
От Квирка уже пришел ответ: «Пытаемся вывести на карту».
Это означало, что секунд через двадцать пять радары определят местонахождение звонящего.
— Может быть, вам пригодится наше содействие? — дружелюбно поинтересовался Херберт, переходя на ближневосточный акцент. — Попробуем обсудить ситуацию? Думаю, все можно решить.
— От вас требуется только одно; турки не должны остановить нас при пересечении границы.
— Надеюсь, вы понимаете, что это не в наших силах, — ответил Херберт.
— Делайте, что вам говорят. А не то вы услышите выстрел, и одним вашим шпионом станет меньше.
Спустя мгновение связь прекратилась. Марта показала Херберту два больших пальца.
— РОЦ находится точно в том месте, где его зафиксировал «ES-4», — сказала она. — Рядом с Огюзли, Он никуда не движется.
— Пока, — проворчал Херберт. Марта развернулась спиной к экрану и попросила помощника соединить ее с турецким посольством. Херберт нервно барабанил пальцами по подлокотнику инвалидного кресла.
— Что вы думаете, Боб? — спросила Энн.
— Думаю, успею ли перебросить к Огюзли своих людей, чтобы организовать слежку и сопровождение РОЦа, — С космоса мы можем наблюдать лишь сплошные помехи на десять миль вокруг.
— Есть ли другие варианты?
— Не знаю, — раздраженно ответил Херберт.
— Не хотите воспользоваться помощью русских? — спросила Энн. — Пол находится недалеко от генерала Орлова. Может быть, их видно из Санкт-Петербурга?
— Мы установили на РОЦе специальный скрамблер, чтобы его не было видно из Санкт-Петербурга, — проворчал Херберт. — Пол с Орловым, может, и подружились, но Москва и Вашингтон все еще присматриваются друг к другу. — Он ударил кулаком по раскрытой ладони, — Самый навороченный передвижной разведывательный пункт во всем мире захвачен кучкой террористов! Хуже, они получили доступ к нашему радиокоду!
— Что это?
— Мы уже давно пользуемся радиопередатчиками, которые произвольно прыгают с одной волны на другую. Армейские передатчики совершают до ста прыжков в секунду. Наш делает несколько тысяч прыжков. Таким образом, сигнал абсолютно невозможно расшифровать. На РОЦе находятся и передатчик, и приемник. А сам РОЦ находится в руках террористов!
Марта предостерегающе подняла руку, показывая, что на связи турецкое посольство. Херберт погрузился в мрачное раздумье. Вскоре Марта развернула кресло и угрюмо произнесла:
— У нас проблема.
— Что еще? — не выдержала Энн.
— Через пятнадцать минут со мной свяжется посол Турции в США госпожа Канде, Турки хотят заполучить террористов живыми или мертвыми. Полагаю, — сказала Марта, — мне придется долго с ними спорить.
— Я их понимаю, — невесело покачал головой Херберт. — Нам тоже не мешает иногда применять подобный подход.
— Самосуд? Первобытную справедливость?
— Нет, — поморщился Херберт. — Я хочу вернуть добрую старую справедливость.
— Ваши взгляды и наша политика — вещи несовместимые, — произнесла Марта.
— Кстати, благодаря этому наша страна и стала великой.
— И уязвимой, — добавил Херберт. — Можете выдать карту Турции? — спросил он, взглянув на компьютер Марты.
Марта выполнила его просьбу, и Херберт подкатил кресло к столу.
— Граница между Сирией и Турцией тянется на триста миль. Если мы правильно истолковали сообщение Майка, то они направляются в сторону долины Бекаа, в двухстах милях к юго-западу от Огюзли. Полагаю, мы сумеем обойтись своими силами. — Он прочертил на экране линию от Турции до Ливана. — Эти места неблагоприятны для РОЦа. Хорошо, если найдется одна или две дороги, по которым он смог бы проехать. Нам нужен человек, хорошо знающий местные особенности.
Херберт снова взглянул на карту.
— Если наша цель Бекаа, то десантники высадятся в Тель-Авиве.
Предположим, мы добьемся одобрения конгресса. Тогда они пойдут на север, в Ливан, а оттуда — в долину Бекаа. Там их и встретит наш проводник.
В этом случае есть надежда, что нам удастся спасти экипаж РОЦа.
— А может, и сам РОЦ, — добавила Марта. Херберт резко развернул кресло и покатился к дверям.
— Это реальная возможность, — сказал он. — Я буду держать вас в курсе всех событий.
Когда он уехал, Энн покачала головой.
— Удивительный человек! За одну минуту он успевает побыть Джеймсом Бондом, Геком Финном и гонщиком на трассе.
— Лучше него пока никого не нашли, — проворчала Марта. — Надеюсь, он сумеет сделать то, что надо.
Глава 27
Понедельник, одиннадцать часов двадцать семь минут вечера
Кирьят-Шемона
«Вот так лучше», — подумал Фалах Шибли.
Темноволосый молодой человек стоял перед зеркалом посреди своей однокомнатной квартиры и примерял красно-белую клетчатую куфью. Наконец ему удалось устроить ее точно на макушке. Затем он старательно вычистил от перхоти воротник светло-зеленого полицейского мундира.
Лучше, гораздо лучше.
Отслужив семь долгих и трудных лет в секретном подразделении израильской разведки «Сайерат Ха'Друзим», он созрел для перемен. До перехода в местную полицию ему практически и не приходилось носить чистую форму. Пропитанные потом темно-зеленые брюки были постоянно измазаны то грязью, то кровью. Иногда его собственной, чаще — чужой. На голову приходилось надевать либо берет, либо каску. Больше всего фалах не хотел, чтобы какой-нибудь рьяный израильтянин принял его за инфильтранта, когда он высунется из окопа или из-за угла дома. фалах гордился своим происхождением и обретенной землей. Он выключил свет, вентилятор и открыл дверь.
Вечерняя прохлада освежала. Фалаху было двадцать семь лет, когда он пришел в местный полицейский участок и попросился в дорожный отдел. После напряженной и опасной службы в «Сайерат Ха'Друзим» ему был нужен перерыв, чтобы сошел загар, разгладились морщины и зарубцевались старые раны.
Через этот отдаленный город-кибуц террористы почти не проходили, предпочитая безжизненные равнины на западе и на востоке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42