В то время каждый занимался своим делом. Не нужно было идти в ООН и, сняв шляпу, умолять подыхающую от голода Украину дать согласие на то, чтобы мы испытали свою бомбу в своей же, черт бы ее побрал, пустыне. Генерал Беллини из НАТО рассказывал, что он своими ушами слышал, как какой-то проклятый лягушатник в телевизионном интервью укорял нас за то, что в 1944 году во время высадки десанта в Нормандии несколько наших бомб случайно попали и на их дома. Какой идиот подпускает таких психов к телевизионной камере? Почему люди забыли, что такое здравый смысл?
У Доналда не оказалось спичек, и он раскурил трубку от зажигалки, стоявшей на столе генерала. Зажигалка имела форму ручной гранаты, и, лишь вытащив чеку, Доналд понял, что л г" штука вполне могла оказаться не зажигалкой, а настоящей гранатой.
– Вы сами ответили на этот вопрос, генерал. Все дело в телевидении. Теперь каждый может сказать все, что хочет, перед огромной аудиторией, и нет такого политика, который мог бы себе позволить пренебрегать телевидением. Вам нужно было сказать сенатору, что у вас есть хороший друг в редакции передачи «60 минут». Он был бы потрясен.
– Хватит об этом, – сказал Шнейдер, опускаясь на диван рядом с Доналдом. – Что ж, возможно, колесо завертится опять. Я вроде того раба из «Десяти заповедей», который еще при жизни хотел увидеть Спасителя. Вот и я, прежде чем умру, хотел бы увидеть человека, который собирается спасти нас, вытащить из дерьма, даже если он за это поплатится своей жизнью. Если бы я не болел за своих чертовых солдат, я бы полетел в Пхеньян и сам набил бы там кое-кому морду за офицера разведки Марголип.

* * *

Совещание было коротким. Решили, что Доналд присоединится к партульному отряду, вооружится цифровой видеокамерой, снабженной системой ночного видения, и на джипе с водителем – офицером разведки – проедет мили две вдоль демилитаризованной зоны. По телефонной связи отснятый видеофильм будет переслан в Оперативный центр, а Доналд через два часа снова проедет по тому же маршруту. Если к северу от демилитаризованной зоны задумали что-то серьезное, то за это время там должны произойти какие-то изменения.
Тридцатипятиминутная поездка прошла без приключений, после чего компакт-диск с видеофильмом вручили офицеру связи для передачи Бобу Херберту.
В перерыве между поездками Доналд, отказавшись от предложения Шнейдера отдохнуть, пошел в центр связи. Центр ютился в лачуге с пятью крохотными комнатенками, битком набитыми радиопередатчиками, телефонами и компьютерами с объемными файлами интервальных сигналов, использующихся для опознания передатчиков, точных координат всех стационарных радиостанций в Азии и в бассейне Тихого океана, а также направлений их максимального излучения, перечнями частот для точного определения сигналов, программой SINPO для подавления помех и усиления сигналов.
Доналд занял комнатушку, освобожденную тем офицером связи, которому он передал компакт-диск, и сел за передатчик. Он был уверен, что передать сообщение на расстояние меньше пяти миль не будет проблемой.
Компьютер подсказал, что в демилитаризованной зоне работают коротковолновый и средневолновый передатчики. Доналд выбрал коротковолновый, настроил его на частоту 3350 килогерц и, взяв в руки небольшой микрофон, скованно пробормотал следующее сообщение:
– Генералу Хонг-ку, командующему вооруженными силами Корейской Народно-Демократической Республики в районе демилитаризованной зоны, военная база номер один. Посол Грегор Доналд приветствует вас и просит уделить ему несколько минут для встречи в нейтральной зоне в удобное для вас время. Мы стремимся положить конец эскалации напряженности и враждебным действиям и надеемся, что вы удовлетворите нашу просьбу в ближайшее время.
Доналд повторил свое сообщение, потом отправился к генералу Шнейдеру и доложил о результатах поездки. Впрочем, от своих разведчиков генерал уже знал, что к северу от демилитаризованной зоны укрепляют линии обороны, подтягивают танковые части, легкую артиллерию, подразделения поддержки.
Новость не удивила и не обескуражила Шнейдера, хотя он предпочел бы, чтобы генерал Сам приказал своим войскам сделать то же самое. Но Сам ничего не хотел предпринимать, не имея приказа из Сеула, а Сеул не мог отдать такой приказ, пока президент Лоренс не прикажет перевести войска США в состояние высокой боеготовности DEFCON-2 и не согласует свои действия с президентом Южной Кореи. Доналд понимал, что первое условие будет выполнено только в том случае, если произойдет еще один инцидент вроде того, что случился с американским «миражом». Кроме того, два президента будут старательно избегать официальных переговоров до тех пор, пока их советники не решат, что же именно им следует делать.
Доналду же оставалось только гадать, примет ли северокорейский генерал его предложение... И если примет, то кем сочтет его Шнейдер – трусом или Спасителем.

Глава 50
Среда, 01 час 20 минут, деревня Янгу

К каменному домику, крытому тростником, вело деревянное крыльцо. Дверь была закрыта только на крючок. В боковых стенах домика было по два окна. Домик казался сравнительно новым – на первый взгляд, ни камень, ни тростник не пережили больше двух дождливых лет.
Чо повернулся к майору Хвану. Майор кивнул. Шофер выключил фары, из «бардачка» достал карманный фонарь и вышел под моросящий дождь. Когда Чо открыл заднюю дверцу, первым из машины вышел майор Хван.
– Я обещаю, что не убегу, – с ноткой негодования в голосе сказала Ким Чонг майору. – Здесь некуда бежать.
– И все же арестованные время от времени бегут, госпожа Чонг. Кроме того, я уже нарушил правила, доставив вас сюда без наручников. Нарушать и другие было бы просто неразумно.
Ким вышла из машины. Чо не отходил ни на шаг.
– Я заслужила упрек. Прошу прощения, господин Хван.
Ким направилась к дому и словно растворилась в темноте. Чо вырвал ключи из замка зажигания и бросился за ней, Хван чуть медленнее пошел за шофером.
Ким отбросила крючок и вошла в дом. Возле двери на столике стояла стеклянная чашка. Из нее Ким взяла длинную деревянную спичку и зажгла несколько свечей в стеклянных подсвечниках. Улучив момент, когда Ким не смотрела в их сторону, Хван подал знак Чо, чтобы тот наблюдал за домом снаружи. Чо бесшумно вышел.
Небольшую комнату заполнил оранжевый свет. Хван увидел фортепьяно, аккуратно убранную двуспальную кровать, круглый столик с одним стулом и письменный стол, на котором не было ничего, кроме нескольких фотографий в рамочках. Майор взглядом следил за Ким. Она спокойно, даже грациозно передвигалась по комнате; очевидно, ее не вывели из равновесия события этого дня. Интересно, почему она так хладнокровна, задумался Хван. Или работа шпионки никогда не была ее призванием, или она по натуре – прагматик, конфуцианка.
Или она все подготовила для того, чтобы Хван потерпел самое сокрушительное в своей жизни поражение.
Хван подошел к письменному столу. Его не удивило, что здесь не оказалось ни одной фотографии самой Ким Чонг. Если бы ей пришлось неожиданно бежать, фотографии шпионки были бы подарком для Корейского ЦРУ. Хван взял один из снимков.
– Ваши брат и мать? Ким кивнула.
– У них приятные лица. А это ваш дом?
– Был нашим.
Майор поставил фотографию.
– А этот коттедж? Его построили специально для вас?
– Господин Хван, пожалуйста, не надо больше вопросов. Теперь майор почувствовал в голосе Ким упрек.
– Прошу прощения.
– Мы заключили соглашение.., перемирие. Хван подошел к Ким.
– Госпожа Чонг, мы не заключали никакого перемирия. Вероятно, вы не правильно меня поняли, не так оценили наши отношения.
– Я все поняла правильно, господин Хван. Я – ваша пленница. Но я не предам свою страну, не стану сотрудничать с КЦРУ, и мне неприятны ваши попытки втереться в доверие, задавая вопросы о моей семье, моем доме. Боюсь, я уже достаточно скомпрометировала себя тем, что привезла вас сюда.
Хван был задет за живое. Не потому, что он не получил ответа на свой вопрос. Разумеется, он сам должен был узнать, кто построил этот дoм – местные строители или просочившиеся в страну агенты КНДР, а Ким должна была сделать все, чтобы Хван так ничего и не узнал. Таковы правила игры. Но больше всего майора вывело из себя то, что Ким Чонг была совершенно права. Возможно, она не шпионка по призванию, но это не мешает ей оставаться патриоткой. Майор ошибся, недооценив Ким Чонг. Впредь ему нужно быть осмотрительнее.
Ким опустилась на обшитую зеленым бархатом табуретку и сыграла несколько тактов джазовой пьесы, которую Хван не узнал. Потом Ким отбросила крышку пианино и сунула внутрь обе руки. Майор внимательно наблюдал за нею, она же, словно не замечая его пристального взгляда, отвинтила крыльчатую гайку, крепившую металлическую скобу, и извлекла из пианино компактную радиостанцию. На противоположной стенке инструмента хомутиком было закреплено взрывное устройство, связанное проводом с крышкой пианино.
Хван сразу узнал сверхсовременную радиостанцию «Кол-38» израильского производства. Корейское ЦРУ тоже хотело купить такие – они могли принимать и передавать сообщения в радиусе семисот пятидесяти миль, что позволяло заброшенным в тыл агентам вести переговоры со своими штаб-квартирами без всяких спутников. Источником питания «Кол-38» были легкие кадмиевые аккумуляторы, поэтому с ними можно было работать и в глухих уголках, вроде этой деревни Янгу. Что же касается надежности, то в этом смысле «Кол-38» превосходили – даже американские портативные радиостанции.
Ким подошла к окну, распахнула створки и поставила радиостанцию на подоконник. Прежде чем включить ее, Ким прикрыла рукой светящуюся шкалу, чтобы Хван не прочел частоту, на которую была настроена радиостанция.
– Если вы скажете хоть слово, вас услышат. Там не должны знать, что моя конспиративная квартира провалена.
Хван кивнул.
Ким нажала кнопку, и рядом со встроенным в верхнюю панель конденсаторным микрофоном загорелась красная лампочка.
– Оу-Мийо из Сеула вызывает «Дом». Оу-Мийо из Сеула вызывает «Дом». Перехожу на прием.
Кодовое имя из оперы, подумал майор Хван. Почему-то он решил, что такое имя очень подходит к разворачивающемуся здесь спектаклю в стиле Вагнера.
Через минуту громкоговоритель донес настолько четкий и неискаженный помехами голос, что Хван вздрогнул.
– "Дом" – Сеулу, Оу-Мийо. Мы готовы. Перехожу на прием.
– "Дом", мне нужно знать, не были ли украдены в КНДР армейские ботинки, взрывчатые вещества и другое снаряжение. Сегодня Корейское ЦРУ обнаружило следы всего этого у дворца. Перехожу на прием.
– Когда могла быть совершена кража? Перехожу на прием. Ким бросила взгляд на Хвана. Майор показал десять пальцев и одними губами произнес «месяц».
– В течение последних десяти месяцев, – ответила Ким. – Перехожу на прием.
– Если подобная информация поступала, мы сообщим. Конец связи.
Ким выключила радиостанцию.
Хван хотел было поинтересоваться, почему ей не дали ответ сразу, неужели в КДР сведения такого рода не хранятся в памяти компьютера, но вместо этого почему-то спросил:
– Как долго нам ждать ответа?
– Час... Возможно, чуть больше.
Хван поднес часы к свече, потом бросил взгляд в окно на черный силуэт Чо возле машины.
– Тогда мы заберем радиостанцию и поедем назад. Ким застыла.
– Я не могу.
– У вас нет выбора, госпожа Чонг, – сказал Хван и подошел к Ким. – Я уже пытался вам объяснить...
– Мы оба только выиграем...
– Нет! Прежде всего мы должны оставаться людьми. Я обязан довести расследование до конца, а здесь это невозможно. Обещаю – никто не увидит, как вы работаете с радиостанцией.
Ким задумалась, потом, решившись, сунула радиостанцию под мышку и закрыла окно.
– Хорошо. Останемся людьми.
Хван и Ким вышли в темноту. Зажегся фонарик, освещая им путь, и стоявший возле машины черный силуэт распахнул дверцу.

Глава 51
Среда, 11 часов 30 минут, Оперативный центр

Трудно было найти два более непохожих лица, чем у появившихся на мониторе компьютера Эрнесто Колона и Багза Бенета. На вытянутом, изможденном лице шестидесятитрехлетнего министра обороны под глубоко посаженными глазами появились черные круги. Прежде Колон служил заместителем командующего ВВС США и лишь два последние года возглавлял важнейшее министерство страны. Это был живой портрет Дориана Грея, на котором были навечно запечатлены все решения, принятые в кабинете министра, – немногие удачные и гораздо более многочисленные ошибочные.
Напряженная работа, связанная с жестким расписанием Худа, подготовкой гор бумаг и документов, не оставила ни следа на круглом ангельском лице сорокачетырехлетнего Багза, не заставила потускнеть его вечно сияющие глаза. В бытность демократа Худа мэром Багз Бенет был помощником республиканца – губернатора Калифорнии. Тогда они сотрудничали наредкость плодотворно – «были в сговоре», как не раз говорил губернатор.
Худу всегда казалось противоестественным, что принятие решений требует большей затраты сил, чем выполнение этих решений. Совесть – самый жестокий судья.
Худ особенно ценил Багза за то, что тому удавалось разобраться не только в раздумьях и сомнениях босса, но и учесть настроение и требования таких людей, как Колон или Боб Херберт. В Оперативном центре Херберт считался вторым после Лоуэлла Коффи предостерегающим гласом. Разница между ними заключалась в том, что Коффи боялся судебных исков и порицаний сверху, тогда как Херберт слишком хорошо представлял себе последствия неудачных операций и стремился учесть любую мало-мальски реальную опасность.
Бенет и Херберт главным образом слушали, как Худ и Колон обсуждали результаты компьютерного моделирования кризисной ситуации в связи с подготовкой доклада президенту, в котором должны быть даны рекомендации вооруженным силам страны. Хотя деталями плана и уточнением времени проведения отдельных операций займется позже Объединенный комитет начальников штабов, обсудив предварительно эти детали с командующими воинских частей и соединений, уже сейчас всем было ясно, что флот Индийского океана должен быть усилен тремя линейными кораблями и двумя авианосцами из Тихоокеанского флота, что придется призывать резервистов и передислоцировать пятьдесят тысяч человек из Саудовской Аравии, Германии и США.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43