В тот же миг Армстронг ударом ноги вышиб из руки рыжего «фонарь», который со стуком упал на ковер.
Не теряя времени на то, чтобы выпрямиться, он выбросил вперед мускулистую ручищу и сгреб рыжего в охапку. Тот почти не сопротивлялся, это было бесполезно.
Армстронг рычал, как рассерженный медведь. Грохнул выстрел, струя пламени ударила со стороны внутренних помещений офиса, и Армстронг увидел, как темные, напряженные глаза детектива вперились в худощавого, сгибающегося в поклоне, как японский генерал. Еще два выстрела прозвучали со стороны задней двери. Армстронг не обратил на них никакого внимания и, игнорируя судорожные попытки рыжего освободиться, одной рукой надавил ему сверху на шею, другую завел под подбородок и дернул одновременно вверх и вбок. Послышался глухой треск, и тело рыжего безвольно свалилось на ковер.
Тяжело дыша, Армстронг поднялся на ноги и вытер руки о полы пиджака.
– Черт возьми! Я свернул ему шею! Как цыпленку! – Он с удивлением посмотрел по сторонам и заметил, что суровый Хансен все еще сжимает в правой руке пистолет.
Толстый помощник детектива по имени Пит заглядывал в дверь, а за его спиной маячила пара полицейских. Худощавый неподвижно лежал на полу, а третий налетчик сидел в углу с дыркой вместо левого глаза.
– Кажется, мы перестарались, – опечалился Пит. – Теперь эти ребята ничего уже не расскажут. – Войдя мелкими шажками в комнату, он ткнул ногой худощавого. – Мертвее пустой бутылки.
Спокойно положив пистолет на стол, Хансен посмотрел на полицейских и указал на телефон:
– Звоните, если хотите. Сообщите заодно и в ФБР – у них был какой-то интерес к этим парням. – С выражением усталого смирения он смотрел, как полицейский набирает номер участка. – Отличная работа, Пит, – медленно проговорил Хансен.
– Интересно, что это вы называете отличной работой? – осведомился Армстронг. Искоса поглядывая на полицейских, он незаметно толкнул «фонарь» рыжего под стол, с глаз долой. – Вы знали, что он собирается вмешаться?
– Не знал, но надеялся.
– Как же это случилось?
– У меня свои порядки и свои методы. Когда я получил ту вашу записку, я действительно ушел из кафе. Но мои обязанности взял на себя Пит. Его сменил еще один человек. Наблюдение велось вплоть до того момента, как вы появились здесь, и просто здорово, что я не упомянул об этом раньше. Агентам были даны инструкции дождаться вас, когда бы вы ни вышли, и следовать за вами, куда бы вы ни пошли. Они потеряли вас, когда замолк «комар».
– Ну и?..
– Я и сидел в забегаловке, – вмешался Пит, – когда позвонила Мириам и сообщила, что вы только что явились сюда. Я вернулся к нашей конторе и болтался поблизости, чтобы не пропустить, когда вы выйдете. Потом подъехали эти рожи, а парня с Сайпрес Хиллз я усек сразу. Для меня этого было достаточно – я вызвал полицию, и мы ворвались внутрь за ними следом. Вот и все.
– Вот и все, – как эхо повторил Армстронг. – Очень просто – несколько выстрелов, три трупа, и ответы на все вопросы у нас в кармане, так? Черта с два! Хотя нам и повезло. – Пройдясь взад-вперед по комнате, он столкнул со стола набитую бумагами папку, выругался, наклонился и принялся собирать разлетевшиеся листы. И только Хансен заметил, как Армстронг сунул в карман тот самый, похожий на фонарь, предмет. Впрочем, виду Хансен не подал.
– Они едут сюда, – сказал полицейский, положив трубку. Заметив в ногах худощавого второй «фонарь», полицейский подобрал его, повертел в руках и посмотрел на Пита:
– Вы насчет этой штуковины нас предупреждали? По-моему, ничего особенного. Обычный фонарь.
– Попробуйте его на себе, – предложил Пит. – Может, вы успеете получить удовольствие, прежде чем обнаружите, что играете в раю на арфе.
– Хм! – Полицейский, недоверчиво ухмыльнувшись, положил «фонарь» на стол. Склонившись над третьим телом в углу, он обыскал его, обнаружил еще один «фонарь» и положил рядом с первым. Поняв намек, его напарник вышел в приемную и через несколько секунд вернулся с третьим «фонарем». Оглянувшись через плечо, он проговорил:
– В самый глаз. Отличный выстрел, скажу я вам. Давно у меня так не получалось. Я сейчас в хорошей форме.
Хансен глубоко вздохнул и крикнул:
– Мириам!
– Отсутствует, – сказал Пит. – Она схватила свою шляпку и исчезла в тот самый миг, когда мы вошли. Как говорится, взяла ноги в руки. Историчка!
– Истеричка, – поправил Армстронг. – Нет, историчка, – упорствовал Пит. Он кивнул в сторону Хансена. – Она такое говорила о его предках, что уши вяли. Жаль, вы не слышали!
– Ничего, оклемается, – рассудил Хансен. – Утром будет здесь. Я же плачу ей за работу, верно?
– Наверное, она думает, что ей платят не за то, чтобы она на работе умерла, – предположил Пит.
– Это без надобности, – отрезал Хансен. Глаза его снова вернулись к клиенту. – Риск повышает ставки.
– Заметано! – Армстронг опустился на корточки и о чем-то задумался над телом рыжего. – Как скажете. Пока я еще не банкрот!
Он внимательно вгляделся в лицо мертвеца. Теперь оно стало спокойным и утратило большую часть своего высокомерия. Нос покрывали веснушки, и кожа была как у всех рыжих – тонкой, почти прозрачной. Больше ничего особо примечательного его лицо не могло сказать Армстронгу. И если этот человек действительно уроженец Марса, то он не нуждался ни в каком гриме, чтобы скрыть свое инопланетное происхождение. Он был защищен самой своей ординарностью. В толпе вы отыскали бы дюжину таких, как он. Неужели поразительное заявление рыжего основано на реальных, действительных фактах? Или это еще одна порция лапши на уши, которой его потчевали с того момента, как он переступил порог «Норман-клуба»? Линдл делил мир на нормальных и ненормальных, но – земного происхождения, и он ни словом не обмолвился о марсианах, которых ссылают на Землю сейчас. Верно, он намекал на марсианское вмешательство, но как-то вскользь, словно студент-троечник, который не слишком уверен в ответе. Похоже, что шайка рыжего тут имела преимущество, поскольку они многое знали и о Линдле, и о «Норман-клубе».
Получается, что та дикая теория об агнцах и козлищах слишком уж проста; на самом деле ситуация гораздо сложнее. Беда же состоит в том, что как ни крути, а вывод все равно один. Если информация верна, тогда эта планета – не что иное, как официально признанный дурдом. Если нет, то, скажите на милость, откуда на свете берется столько сумасшедших, которые не просто верят в собственный бред, но и пытаются убедить в нем остальных? Таких сумасшедших вокруг целые толпы, и значит – вы опять попали в дурдом, хоть и с черного хода. Еще одна трудность заключалась в определении степени помешательства. Например, обитатели сумасшедших домов так далеко зашли в своем безумии, что их состояние стало очевидным даже для других, менее сумасшедших. Естественно, вторые постарались побыстрее сплавить первых с глаз долой. Но, оказывается, существовала еще одна форма безумия, которую пока просто не умели распознавать. Линдл, который категорически утверждал, что сам он нормальный, таковым бы и казался, если бы его высокомерная поза и одержимость пресловутой «древней историей» не позволяли заподозрить обратное. Рыжий, который по-другому смотрел на ту же бредовую теорию, почти гордился тем, что он ненормальный, хотя с виду был не менее нормален, чем Линдл или кто-либо иной. Если не считать чрезмерной худобы, он тоже казался нормальным. Третий, в углу, был настолько нормален, что вполне мог сойти за того, за кого уже однажды себя выдавал, то есть за агента ФБР. Эти трое мертвецов выглядели при жизни совершенно обычными людьми, лишенными каких-либо отличительных черт, хотя они и признали себя «умственно дефектными».
Важно не это, другое. Как отличить ненормальных? Можно ли это сделать без психотрона? Да и вообще, что такое психотрон? Линдл утверждал, что человек по имени Прахада, который изобрел психотрон, сам был нормальный, но если так, откуда он это знал? Испытал свое изобретение на себе самом? И таким образом выставил точку отсчета, эталон нормальности? Не слишком ли просто? И глупо? Чтобы придумать абсолютный тест на нормальность, нужно быть нормальным. Чтобы быть нормальным, нужно доказать нормальность. Бег по кругу. Старая загадка о курице и яйце в новой интерпретации.
Допустим, что форма сумасшествия у этого Прахады была особенной, сугубо индивидуальной, полностью отличной от обычных форм безумия его сограждан. Как же он тогда определял нормальность? Его психотрон мог только одно – отсортировать психов, таких, как он сам, от психов, не таких, как он сам. При этом первые раз и навсегда объявлялись «нормальными» (а как же еще!), вторые – раз и навсегда – «дефектными». При этом быть подлинно нормальными не могли ни те, ни другие. Все – и марсиане, и венериане, и меркурианцы – были такими, какими они родились!
«ОТКУДА ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО ВЫ НОРМАЛЬНЫ?»
– Ну и дерьмо! – от души выругался Армстронг.
– Полностью с вами согласен, – кивнул Хансен. – Я только что хотел сказать то же самое. – Его взгляд уперся в разбитую дверь. – А вот и наша дуболомная бригада.
Они ввалились с топотом и энергией – два человека в штатском, фотограф, врач, эксперт и полицейский капитан, тот самый, который приезжал, когда убили Кларка Маршала. Увидев Армстронга, капитан воскликнул:
– Ого-го! Смотри-ка, кто здесь! Снова все засняли на пленочку? – На сей раз не успел.
– Жаль. – Капитан оглядел кабинет. – Три трупа здесь, один там. Итого четыре. Как мы выудим из них показания? – Он беспомощно пожал плечами. – Ну ладно, займемся делом. Что произошло?
Армстронг заговорил, медленно подбирая слова:
– Я консультировался здесь с моим агентом, когда эта шайка вломилась сюда и потребовала информацию, которой я, как оказалось, не обладаю. Почему-то они мне не поверили и остались в убеждении, что я ею просто не желаю поделиться. Пит, который находился поблизости, около дома, видел, как они вошли, опознал их и вызвал этих двух полицейских. Подмога прибыла вовремя – как раз в тот момент, когда ворвавшиеся собирались применить силу. Произошел небольшой фейерверк. Все закончилось за несколько секунд. Результат перед вами.
– За предварительную беседу сойдет, хотя, видит Бог, девяносто процентов подробностей вы опустили. Что за информацию они от вас хотели?
– Им были нужны сведения о последних космических кораблях.
– Ага! – выдохнул капитан. – Ставлю сто против одного, что эти субчики – иностранцы. Черт знает сколько времени может уйти на их опознание. Пусть развлекается ФБР. Лучше позвонить им сразу.
– Их вызвали. Они уже едут.
– Хорошо. Мы сделаем свое дело, а их долю оставим им.
Агенты ФБР появились минут через десять. Их было четверо. Трое остались с полицейскими. Четвертый кивнул Армстронгу:
– Прошу вас проследовать со мной в управление.
После недолгого пути Армстронг обнаружил себя лицом к лицу с тем же самым круглолицым господином, к которому он приставал с расспросами о Клэр Мэндл.
– Значит, ваши друзья становятся настойчивее, мистер Армстронг. Что случилось?
Армстронг пересказал события точно так же, как перед этим капитану полиции.
Круглолицый немного подумал, затем спросил:
– А что именно хотели они узнать о ракетах?
– Подробные сведения о номерах девятнадцать и двадцать.
– Насколько мне известно, девятнадцатая – затея французов, и вряд ли они приступили к ее осуществлению. Кто будет строить двадцатую – вообще не ясно. Может быть, мы сами, если восемнадцатую постигнет та же участь, что и предыдущие.
– Я преклоняюсь перед вашим умением придавать лицу искреннее выражение, – сообщил Армстронг.
– Что вы имеете в виду?
– А то, что вам, кажется, есть что мне рассказать.
Круглолицый смешался:
– А что я, по-вашему, должен вам рассказать?
– Ну, хоть соврите что-нибудь, – раздраженно прорычал Армстронг. – Давайте рискните. А я попробую вас поймать на вранье.
– Вы меня озадачили. Уверяю вас, я ничего не скрываю. Если уж на то пошло, вы и сами не слишком откровенны. Вы не рассказали и четверти того, что вам известно.
– Значит, зуб за зуб.
– Да, – признал агент. – Но только на первый взгляд. Вы, кажется, забываете о разнице в нашем положении. Вы как свободный гражданин, не замешанный ни в какие преступления, вольны искать, находить и узнавать так много или так мало, как вам вздумается. С другой стороны, я могу сказать вам лишь то, что разрешено вышестоящим начальством. Естественно, такое разрешение не дадут только ради удовлетворения вашего любопытства. – Он постучал пальцем, словно подчеркивая сказанное. – Но если вы сочтете возможным поделиться с нами информацией, которую держите за пазухой, мы, со своей стороны, можем посчитать, что ваше участие в этом деле достаточно важно, а значит, вам можно довериться.
– Я бы хотел это обдумать.
Хозяин кабинета обнаружил некоторое нетерпение: – Дело может оказаться весьма срочным.
– Судя по темпам строительства корабля номер восемнадцать, я бы сказал, что в этом бестолковом мире не бывает ничего срочного.
– Ну-у, вы чересчур категоричны!
– Давно прошли те времена, когда я верил во все подряд и думал, что ФБР – именно то, что под ним подразумевается…
– Что вы себе позволяете?.. – сердито начал круглолицый.
– Я ничего себе не позволяю, кроме того, что с некоторых пор я иначе смотрю на матушку Землю. И нахожу, что старая гнедая кобыла уже не та, какой казалась прежде. Но чтобы понять это, потребовалось как следует перетрясти мозги. Я должен продумать все до конца. Мне нужно время, чтобы выбрать… направление.
– Но, послушайте, это не та проблема, над которой нужно так долго ломать голову. Это – долг. Если банды иностранцев вмешиваются в наши космические исследования – значит, дело достаточно серьезно. Долг любого американского гражданина…
– Давайте оставим мой долг в покое, – язвительно перебил Армстронг. – Ситуация такова, что каждый должен сам решать, что есть его долг, а не развешивать уши перед так называемыми патриотами, чьи подлинные интересы могут находиться в шестидесяти миллионах миль отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35