Но для этого мне нужна информация – и чем раньше, тем лучше.
– Это уж моя работа, – сказал Хансен. – И, поверьте, я не сижу сложа руки. У меня есть кое-какие соображения.
Армстронг уже наполовину открыл дверь, но задержался.
– Не откажетесь сообщить? – спросил он.
– Дело в корреляции. Эти ребята обшарили ваш дом и лабораторию не просто так. Они что-то искали, хотя мы и не знаем, что именно. Если кто-то из вашего списка тоже подвергся обыску или был убит, это станет для меня отличным указателем. Сейчас я отрабатываю эту версию.
– Вы тратите время впустую. – Армстронг с интересом наблюдал, как Хансен открыл рот, а затем закрыл его, не сказав ни слова. – Этой версией я уже сыт по горло. Почему? А потому, что я понял – ФБР знает, что у меня искали, но предпочитает молчать. И еще они знают, что этого у меня быть не могло…
– Значит, они просто гнусные, мерзкие вруны! – Хансен почесал лоб. – Черт побери! С каждой минутой мы погружаемся все глубже и глубже и даже не знаем – во что!
Смиренно ссутулив широкую спину, Армстронг закрыл дверь и направился домой.
Кто-то, быть может сам Хансен, прибрал его квартиру, что его очень порадовало. Отряхнув плащ, Армстронг повесил его на вешалку, достал потайную камеру, перезарядил ее, подготовил к работе и вставил обратно в тайник.
Затем он позвонил Клэр Мэндл. Она казалась такой же опрятной и приветливой, как всегда.
– О, это вы, мистер Армстронг!
– Джон! – поправил он.
– Вот еще, – парировала она. – Мы не настолько близко знакомы.
– Именно поэтому пусть пока будет Джон. Для более серьезных дел еще слишком рано.
– Отсюда я заключаю, что вы звоните мне не для профессиональной консультации, а просто поговорить о цветах, которые появляются весной! У вас опять скрытые мотивы. – Она мелодраматически вздохнула. – Ну хорошо, можете изложить Дело… Джон!
– Послушайте, – произнес он, – я позвонил, чтобы выяснить, можем ли мы опять где-нибудь встретиться?
– Встретиться-то мы можем. Только надо ли? – Я хотел задать вам один очень важный вопрос.
– Неужели! Так быстро! – Она взглянула на него в притворном изумлении.
Он продолжал срывающимся голосом:
– Если у меня не окажется возможности задать его при встрече, я вынужден буду спросить прямо сейчас!
В ответ Клэр чуть опустила глаза. Красиво играет, подумал Армстронг, медленно наливаясь краской.
– Кто-нибудь побывал у вас? Кто-нибудь рылся в ваших бумагах? – проскрежетал он сквозь зубы.
Она озадаченно взглянула на него:
– Откуда вы узнали?
– Значит, кто-то был! – мрачно заметил он. Но про себя порадовался – само небо посылало ему отличную возможность сблизиться с ней. – Клэр, если вы хотите узнать подробности, это должно обсуждаться за чашкой чая, а не по телефону.
– Это ультиматум?
– Да.
– Браво! – заключила она. – Ладно, я сдаюсь. Сегодня?
Армстронг истово закивал и подумал, что ведет себя совсем по-детски; впрочем, его это не смутило. Ее улыбка была искренней.
– На том же месте в тот же час?
– Приходите пораньше!
Он проследил, как растаяло на экране ее изображение, потом вдруг пнул диванную подушку ногой, несколько раз хлопнул в ладоши, пару раз проорал во все горло:
– Здорово! Здорово! Здорово! – И, успокоившись, отправился бриться.
Клэр явилась минута в минуту – в превосходно сшитом костюме и маленькой фетровой шляпке.
– Ну, – сказала она, когда они сели за столик, – как вы собираетесь посвятить меня в эту тайну?
Он сидел сцепив руки и напряженно глядел на нее. Молчаливое созерцание продолжалось довольно долго, и спустя какое-то время она усмехнулась, достала пудреницу, изучила себя в зеркальце, но обнаружить пятнышко на носу не удалось. Убрав пудреницу, Клэр наклонилась вперед и легонько ударила его по руке:
– Проснитесь! Я задала вам вопрос!
Покачав головой, Армстронг проникновенно произнес:
– Воображение! Красота! Ум! Ах, черт возьми!
– В чем дело?
– Ни в чем. Скажите мне, почему вы так совершенны?
– Наверное, потому, что вы не носите очки, – усмехнулась Клэр. – Кроме того, уж не хотите ли вы меня обольстить?
– Боже сохрани! – горячо сказал Армстронг. – Хотя…
Она снова ударила его по руке, на этот раз сильнее.
– Хватит на меня смотреть, вы не в зоопарке? Возьмите себя в руки и рассказывайте об этих мародерах.
Обидевшись, Армстронг открыл было рот, чтобы дать достойный ответ, но в последний момент передумал и произнес:
– Ладно. Слушайте. Мою берлогу прочесали граблями три или четыре дня назад. То же самое сотворили с моей лабораторией в Хартфорде. Что они искали – для меня загадка, и она не дает мне покоя. – Он внимательно посмотрел на нее. Сейчас нельзя ошибиться. Иначе можно угробить все дело. – Так как это произошло вскоре после нашей последней беседы, я задумался – нет ли здесь какой-либо связи. Иначе говоря, нас могли заподозрить в обмене какой-то информацией – тогда вы тоже должны были стать жертвой.
– Ясно. – Она была озадачена. – Чем же таким интересным мы могли обменяться?
– Наверное, тем, что искали в вашем доме, – подчеркнул Армстронг.
Клэр не обиделась, лицо ее стало еще серьезнее.
– Кто-то проник в дом вчера, перерыл все мои бумаги, перевернул вверх дном содержимое стола и библиотеки, но ничего не взял.
– Вы уверены, что не упустили какую-нибудь мелочь?
– Вполне.
– Может быть, что-то из архива вашего брата?..
– Оттуда тоже. – В ее взгляде появилась усмешка. – Что особенного могло быть в бумагах Боба?
– Я знаю, что он работал с правительственным заказом высшей степени секретности.
– Кто вам это сказал?
– ФБР.
Трудно было судить, попал ли удар в цель. Клэр прекрасно владела собой и восприняла эту информацию спокойно. Казалось, она просто задумалась над ответом.
– Боба привлекали к какому-то космическому проекту. Это я знаю точно. Но в бумагах ничего подобного нет. Единственное исключение – та статья, в которой он объяснял свою теорию слоев. Очевидно, он не вел записей на эту тему и передавал материалы прямо правительству, уничтожая черновики. Боб всегда был очень методичен и чрезмерно осторожен.
– Так и должно быть, если человек связан с секретной работой, – одобрительно сказал Армстронг.
– Насколько мне известно, сейчас готовится старт корабля под номером восемнадцать, – продолжала Клэр, – Боб наверняка занимался именно этим проектом. Я думаю, корабль будет совершенно новой, особой конструкции, основанной на последних разработках…
– Номер восемнадцать, можно сказать, уже почти при смерти, – возразил Армстронг и, внезапно решившись, принялся подробно описывать свой недавний визит в Нью-Мехико, спарринг-матч с Фазергилом и то, что узнал от Куина. – Не знаю, что подумаете вы, – заключил он, – но мне кажется, что такие задержки неспроста. Корабль как будто задерживают изо всех сил, заботясь только об одном – чтобы это не слишком бросалось в глаза.
Клэр задумалась, ее глаза вдруг стали серьезными. Наконец она сказала:
– Возникает любопытный парадокс. Корабль финансируется правительством, и большинство препятствий кажутся инспирированными опять же правительством. – Правительство строит этот корабль и само же тянет с окончанием работ. Возможно, в игре участвует кто-то еще, и это усложняет ситуацию, но давайте пока сконцентрируемся только на правительственном аспекте. Почему власти тянут с постройкой корабля?
– Конечно, не потому, что у них нет на это денег. Спросите что-нибудь полегче!
– Мы должны ответить на этот вопрос. Потому что под кажущимися противоречиями всегда кроется логика.
– Единственное, что приходит на ум, – строительство корабля могут тормозить, когда появляется альтернатива уже созданным разработкам. Но зачем они ломают уже построенное, если можно заранее спланировать сроки монтажа под окончание испытаний каждого конкретного устройства? Я знаю, что бюрократы – не люди, но не настолько же!
Она неодобрительно сморщила носик.
– По-моему, слишком уж просто. Вы сами-то верите в это?
– Не верю. Но попробуйте сочинить что-нибудь получше.
Клэр снова задумалась, и Армстронг, заказав напитки, воспользовался случаем, чтобы внимательно ее рассмотреть. Она, казалось, не замечала его пристального взгляда; в молчании прошло несколько минут, затем ее глаза вдруг вспыхнули.
– А что, если номер восемнадцать вовсе не при смерти? Что, если он вообще не рождался?
– Я вас не понимаю.
– Приманка. Подсадная утка.
– Что? – воскликнул Армстронг.
– Ш-ш! – Она посмотрела на ближайшие столики. – Не надо так кричать! – Ее голос зазвучал тише, доверительнее. – Полмира пережевывает версию о постоянных диверсиях в космической промышленности, и, конечно, правительство не могло остаться в стороне. Теперь подумайте, что бы вы сделали на их месте, если бы решили поставить суперракету на стапель, но опасались бы всех этих странных штучек, происшедших с ее предтечами? – Взгляд Клэр стал острым, пронизывающим. – Что бы вы сделали?
Он хлопнул по столу огромной ручищей:
– Черт возьми! Я строил бы ее спокойно и тайком в какой-нибудь глуши, да хоть на Северном полюсе! И я строил бы другую, о которой знала бы каждая собака, в Нью-Мехико, специально для диверсантов.
– Умный мальчик! – похвалила Клэр.
– Только есть тут одна загвоздка, которая меня тревожит, – добавил Армстронг, не обратив внимания на ее сарказм.
– Откройте мне душу.
– В один прекрасный день кое-кому придется за все это отчитаться. Или оправдаться, если угодно.
– Но вас волнует не только это, верно? – подчеркнула Клэр.
– Конечно? Я вам уже говорил, кто меня волнует!
Впервые она покраснела, и он отметил это с удовлетворением. Словно прочитав его мысли, Клэр достала пудреницу и слегка приложила к лицу подушечку. Армстронг следил за нею молча.
Закончив, она едко заметила:
– Мало кому удавалось угнаться за двумя зайцами.
– А вдруг я стану счастливым исключением? – возразил Армстронг. Он подозвал официанта и, когда на столе появились новые бокалы, доверительно наклонился к молодой женщине: – Давайте прекратим подпускать друг другу шпильки. Дело-то нешуточное. У меня все внутри переворачивается.
– Да что вы говорите! – прошептала она, сделав маленький глоток из своего бокала.
– В последние дни мне не дает покоя странное чувство, – упрямо продолжал Армстронг. – Не знаю, может, я просто свихнулся.
– Что за чувство?
– Смесь дурных предчувствий, раздражения, подозрения и вообще взвинченность.
– И давно это с вами?
– Не знаю. Давно. Или недавно. Я читаю новости, и оно появляется сразу же. Я смотрю на небо, и оно уже тут как тут. Слушаю радио, и оно пеленает меня, словно кокон. Я могу быть на седьмом небе – и вдруг самая пустячная мелочишка подрезает мне крылья. Я становлюсь капризнее примадонны.
– Вам нужна хорошая доза «Виталакса», – поставила диагноз Клэр.
Он хмуро, чуть ли не свирепо глянул на нее.
– Вот от таких слов оно и возникает! И каждый день я трачу на борьбу с ним все больше и больше сил!
Поставив бокал на стол, Клэр серьезно заметила:
– Можно сказать иначе, Джон. Вам необходимо как следует отдохнуть.
– Не думаю. Физически я совершенно здоров. Меня тревожит состояние моей психики. И на то есть основания. – Армстронг спокойно посмотрел на нее. – У меня нет доказательств, но что-то упорно подсказывает мне, что это важный кусок той загадки, которую я пытаюсь разрешить.
– Вы хотите сказать, что ваша раздражительность связана с проблемой ракет?
– Клэр, да неужели она может быть связана с чем-нибудь другим? Я уверен в этом так же, как в том, что вы сидите передо мной.
– Вы пытались докопаться до первопричины?
– Да, конечно, – только не сработало. Не понимаю, что за чертовщина. – Армстронг уныло посмотрел по сторонам и искоса глянул на Клэр. – Например, считая как-то вечером ворон, я вдруг заметил темнокожего ладного парня в зеленом тюрбане. Очевидно, свами – его звали Шри Банерджи или как-то похоже. Я немедленно стал размышлять об индусском аскетизме. Я думал о тех, кто годами пристально вглядывается в солнце, пока не ослепнет совсем, а затем продолжает это занятие уже незрячим весь остаток своей жалкой жизни. Я думал о других, которые держат руку поднятой, пока она не высохнет, и о третьих, которые сидят на корточках, пока ноги их не деформируются, и этих людей приходится потом носить на руках. Я увидел всех их словно воочию. И я почувствовал, что сердце мое сейчас выскочит из груди – так это было больно.
Странный блеск появился в глазах Клэр, когда Армстронг умолк.
– А как вы себя чувствуете со мной? Только серьезно, без острот.
– Спокойно, – сказал он. – Спокойно, безмятежно и как-то мирно.
Ее негромкий смех напоминал звон колокольчиков.
– Как если бы я была не от мира сего?
– Вы отнюдь не ангел, и слава Богу, – ответил Армстронг. – Вы женщина. Предпочитаю вас в таком качестве.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Я на него отвечу, – неожиданно сказал Армстронг, – когда буду владеть всеми фактами.
Их глаза смотрели прямо друг в друга, и слова ее стучали, как барабан, в его мозгу: не от мира сего… не от мира сего… не от мира сего… Черт подери! Люди не из этого мира! Клэр первой опустила глаза.

6

Был час пополудни четвертого дня, с тех пор как Хансен прислал последнее досье. Армстронг отодвинул в сторону кучу бумаг, поскреб щетину и потянулся к телефону.
– Ханни на месте?
Соединяю, – медленно выговорила Мириам.
На экране появилось-суровое лицо Хансена.
– Вы получили счет? – спросил детектив.
– Да. Чек послан почтой.
– О'кей! Что-нибудь еще?
– Еще? Мой Бог, мы только начали! Я кое-что нашел в этих досье. Вы можете приехать ко мне?
– Через двадцать минут. – Хансен исчез с экрана.
Наскоро побрившись, Армстронг заметно посвежел, но круги под воспаленными глазами все же остались. Когда прибыл Хансен, Армстронг еще держал в руках полотенце.
– Рассказывайте, Шерлок, – бросил детектив, плюхаясь в кресло.
– Из ста семнадцати досье я выбрал тридцать четыре, которые объединены одним фактом. А именно – членством интересующих нас людей в «Норман-клубе».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35