22 ноября французские и американские части 15-го корпуса обошли Саверн. Затем они ворвались в город и окружили 553-ю дивизию и штаб 89-го корпуса. Однако последние не прекратили сопротивления: в ночь с 22 на 23 ноября они пробились мелкими группами сквозь кольцо окружения и сосредоточились в районе Битша.
Между тем 11-я танковая дивизия продолжала оказывать решительное сопротивление частям 12-го корпуса, наступавшим от Моранжа на Саргемин.
Дивизия удерживала свой 25-километровый участок фронта, имея очень слабое прикрытие. За этим слабым заслоном были расположены группы танков и мотопехоты для проведения контратак во фланг и тыл наступающим американским частям. 35-я и 36-я американские пехотные дивизии наступали в центре, на левом фланге действовала 6-я бронетанковая дивизия, а справа – 4-я бронетанковая дивизия. Однако 11-я танковая дивизия сумела отразить попытку прорыва нашего фронта и нанести тяжелые потери противнику. 4-я бронетанковая дивизия повернула к Саарскому каналу и, не встречая серьезного сопротивления со стороны 361-й фольксгренадерской дивизии, переправилась 22 ноября через канал. 4-я бронетанковая дивизия имела приказ повернуть на север после форсирования канала, однако, учитывая отсутствие удобных дорог и танконедоступную местность, командир дивизии генерал Вуд решил продолжать продвижение на восток, переправиться через Саар, и только после этого повернуть на север. 24 ноября он форсировал реку у Фенетранжа.
Генерал Леклерк не терял времени даром у Савернского прохода и, развивая успех, двигался прямо на Страсбург. Единственной преградой на его пути были подразделения 256-й фольксгренадерской дивизии, которая только что прибыла в северную часть Эльзаса из Голландии, да несколько противотанковых дивизионов и сводных частей под командованием коменданта Страсбурга. Для подготовки к обороне города не было ни времени, ни средств, и утром 24 ноября французские танки ворвались в Страсбург.
В такой обстановке мы решили отменить предполагаемую контратаку учебной танковой дивизии на Сарбур и направить эту дивизию через Фальс-бур к Савернскому проходу. В случае успеха мы могли бы отрезать 2-ю французскую танковую дивизию. Учебная танковая дивизия была обескровлена в боях в Нормандии и в начале ноября переформировывалась для Арденнского наступления. Она располагала 30 танками Т-IV и 35 «пантерами», а также имела два мотострелковых полка с большим некомплектом в людях и технике. Когда мы узнали, насколько ослаблена была эта дивизия, мы поняли, что для успешной контратаки потребуются дополнительные пополнения. Боевой группе 25-й фольксгренадерской дивизии было приказано передвинуться с правого фланга 1-й армии к Сар-Иниону, но прибыть туда раньше 25 ноября она не могла.
Учебная танковая дивизия 23 ноября сосредоточилась у Сар-Иниона. Дивизией командовал ветеран боев в Западной пустыне генерал Байерлейн. Хотя еще не прибыли два батальона пехоты и две батареи самоходных орудий, в 16 час. того же числа дивизия начала свое наступление. Утром 24 ноября учебная дивизия нанесла удар северо-восточнее Сарбура по фланговому прикрытию 15-го корпуса – разведподразделениям и части сил 44-й американской дивизии. Казалось, Байерлейн сможет прорваться к дороге Сарбур – Саверн, но неожиданно он был атакован во фланг 4-й американской бронетанковой дивизией, которая, как я уже указывал, переправилась через Саарский канал у Фенетранжа. Развернулись тяжелые бои, продолжавшиеся 24 и 25 ноября. Прибывший 24 ноября на этот участок фронта генерал Эйзенхауэр согласился с предложением Паттона прекратить наступление 15-го корпуса на восток и повернуть его на север для оказания помощи Паттону в его действиях на реке Саар. Это означало, что американские силы на левом фланге Байерлейна получили значительное усиление и фактически его дивизия находится под угрозой охвата с обоих флангов.
Днем 25 ноября я прибыл на командный пункт Байерлейна и лично убедился, насколько опасной была сложившаяся обстановка. Сосредоточенный огонь артиллерии 44-й американской дивизии причинял нам серьезные потери, а боевое командование «Б» 4-й бронетанковой дивизии вело ожесточенный бой за деревню Берендорф. Байерлейн советовал прекратить наши наступательные действия, и я полностью поддержал его предложение; однако ОКВ настаивало на продолжении бесполезного наступления. Несмотря на это, Байерлейну 25 ноября пришлось перейти к обороне. К счастью, у него была боевая группа 25-й фольксгренадерской дивизии, которая сумела удержать его восточный фланг. 27 ноября американцы отбросили учебную танковую дивизию на свое исходное положение восточнее Сар-Иниона. По приказу ОКВ она была теперь отозвана для участия в Арденнской операции и в ночь с 27 на 28 ноября заменена 25-й фольксгренадерской дивизией.
В общем мы не смогли использовать нашей единственной возможности восстановить положение в северной части Эльзаса. Ясно, что при наличии у американцев превосходства в артиллерии, авиации и танках у нас по существу никогда не было серьезных шансов на успех. Но решение Эйзенхауэра о повороте 15-го корпуса на север для помощи Паттону серьезно облегчило положение в южной части Эльзаса и позволило 19-й армии прочно закрепиться на кольмарском выступе. В своем отчете Эйзенхауэр указывает, что этот плацдарм очень сильно затруднил ведение дальнейших операций.
ОБОРОНА ЗАПАДНОГО ВАЛА
Противник, оказывая непрерывное давление на всем фронте группы армий «Г», добивался значительных успехов, однако нам удавалось сохранять основные силы наших войск и медленно отходить к Западному валу. Необходимо подчеркнуть, что в этих действиях наша задача заключалась в выигрыше времени, чтобы позволить ОКВ сосредоточить резервы для широкого контрнаступления в Бельгии. Я думаю, что Паттону удалось бы добиться больших успехов, если бы он объединил 4-ю и 6-ю бронетанковые дивизии в один корпус и усилил бы этот корпус, например, 2-й французской танковой дивизией. Все эти соединения обладали большим боевым опытом и имели способных командиров. Командир 4-й бронетанковой дивизии генерал Вуд показал себя знатоком тактики, а Леклерк продемонстрировал большую смелость в наступлении на Страсбург. Мне думается, что американцы совершали серьезную ошибку, слишком тесно связывая танки с пехотой. Объединение бронетанковых дивизий в одну армию под единым командованием позволило бы обеспечить решительный прорыв нашей обороны.
Пока в центральной части Лотарингии шли крупные бои, 20-й корпус вел наступление от Тионвиля к нижнему течению реки Саар, но был остановлен у Оршольцского барьера. Это был Мощный оборонительный рубеж с противотанковыми рвами и бетонированными сооружениями. Американская разведка почти ничего о нем не знала, поэтому первые атаки с целью прорвать нашу оборону были легко отражены, 21-я танковая дивизия, составлявшая подвижный резерв, с успехом проводила контратаки. 25 ноября командование 20-го корпуса прекратило атаки Оршольцского барьера и приказало 10-й бронетанковой дивизии нанести удар в направлении Мерцига. Американское командование допустило раньше серьезную ошибку, заставив дивизию предпринимать атаки по всему фронту корпуса и распылив ее силы, поэтому приказ о сосредоточении ее усилий с целью наступления на Мерциг был отдан слишком поздно и не мог привести к осуществлению сколько-нибудь значительного прорыва.
28 ноября мы обратились к Рундштедту с предложением серьезно усилить группу армий «Г» с тем, чтобы 1-й и 19-й армиями перейти в концентрическое наступление в общем направлении на Савернский проход, вновь овладеть Страсбургом и уничтожить выступ противника в этом районе. Мы вполне могли бы осуществить эту операцию, если, бы располагали тремя танковыми и двумя пехотными дивизиями. Однако ОКВ отвергло наше предложение, так как в это время все подчинялось одному – подготовке весьма рискованного наступления в Арденнах.
С 28 ноября по 1 декабря западнее Саарлуи шли упорные бои. Здесь 95-я американская дивизия упорно продвигалась вперед, отражая непрерывные контратаки 21-й танковой дивизии. 1 декабря части 95-й дивизии вошли в город с запада, а основные силы 21-й танковой дивизии отошли на восточный берег реки Саар; на западном берегу мы удерживали теперь лишь небольшой плацдарм. Единственный мост через реку был подготовлен к взрыву, и саперы ждали только сигнала для его разрушения.
Днем 2 декабря американский самолет-разведчик сообщил, что мост через реку Саар все еще цел, и 95-я дивизия решила захватить его. В дождливое и туманное утро 3 декабря американская пехота и саперы незаметно переправились через реку на штурмовых лодках и неожиданно атаковали мост с тыла. Уничтожив охрану, американцы овладели неповрежденным мостом. Эгот успех был немедленно использован: 379-й американский полк переправился по захваченному мосту и в тот же день сумел овладеть первыми дотами Западного вала.
Этот факт вызвал возмущение в высших штабах. Взбешенный Гитлер потребовал подробного донесения – он не мог понять, как можно было допустить, чтобы участок Западного вала, на который он возлагал такие большие надежды, оказался в руках противника. ОКВ совсем забыло, что для пресловутого Атлантического вала с линии Зигфрида сняли все, что могло бы сделать ее неприступной, и что вообще ее укрепления уже устарели. Противотанковые препятствия находились прямо перед главной полосой обороны, а огневые позиции были слишком малы для новых тяжелых противотанковых орудий. Проволочных заграждений не было, телефонная связь не работала, а исключительно сложная система огня себя не оправдывала, так как в большинстве своем мы имели совершенно необученные войска. Фюреру требовалась жертва, и ею оказался очень способный командующий 1-й армией генерал фон Кнобельс-дорф. На меня этот случай произвел очень неприятное впечатление – я очень уважал этого смелого и выдающегося командира, вместе с которым перенес столько испытаний в России.
Так или иначе, я работал начальником штаба группы армий «Г» последние дни, так как 5 декабря я получил приказ сдать дела генерал-майору Гель-муту Штедке. Мне это было особенно неприятно, потому что теперь прекращалось мое длительное и успешное сотрудничество с генералом Бальком, который, кстати, не имел никакого отношения к моему отстранению от должности. Дело объяснялось тем, что в этот период войны Гитлер и его приближенные организовали форменную травлю, повсюду выискивая козлов отпущения, на которых можно было бы свалить ответственность за промахи верховного командования.
Я покидал группу армий «Г» с большим огорчением, но в то же время испытывая удовлетворение оттого, что мы выполнили свою роль и в течение нескольких месяцев сдерживали все попытки противника пробиться к Западному валу. В начале декабря состояние многих наших дивизий было плачевным, но и американцы понесли большие потери, не достигнув какого-либо серьезного успеха. Оперативные резервы германского верховного командования были сохранены и еще могли при правильной стратегии оказать серьезное влияние на ход боевых действий.
После меня генерал Бальк не долго оставался в группе армий «Г». Вскоре фюрер подписал приказ, по которому 19-я армия поступала под непосредственный контроль Генриха Гиммлера. За этим последовали многочисленные отвратительные интриги, приведшие в середине декабря к отстранению генерала Балька от командования, и лишь благодаря вмешательству Гудериана Бальку удалось получить назначение в Венгрию командующим 6-й армией. Очевидно, Гитлер обвинял в неудачном исходе боев в Лотарингии командующих войсками и выражал свое недовольство тем, что отстранял их от должностей. Но я думаю, что это осуждение Гитлера нисколько не отразится на воинской славе Балька.
Глава XXII
ПОСЛЕДНИЕ СРАЖЕНИЯ
НАСТУПЛЕНИЕ В АРДЕННАХ
Я не собираюсь подробно рассказывать о том, что произошло сразу же после смещения меня с должности начальника штаба группы армий «Г». Меня не только отстранили от должности, но и исключили из офицерского корпуса генерального штаба – случай, типичный для того мрачного периода беззаконий и произвола, который наступил в конце 1944 года.
Рождество я провел в Вартегау, где в то время жила моя семья. Конечно, нам было не до веселья: обстановка на Восточном фронте внушала мне серьезное беспокойство, так как было ясно, что русские сосредоточивают огромные силы и собираются нанести сокрушительный удар. Я не мог примириться с мыслью, что моя семья останется в Восточной Германии, и поэтому использовал свой вынужденный отпуск для того, чтобы перевезти семью к своим друзьям севернее Берлина. Как говорится, нет худа без добра. Я успел устроить семью как раз вовремя, потому что через три недели началось наступление русских на Висле и они вторглись в Силезию.
Хотя генерал Гудериан не смог добиться моего официального восстановления в правах офицера генерального штаба, ему в конце концов разрешили дать мне новое назначение, и в один из рождественских дней я получил приказ отправиться в 9-ю танковую дивизию в Арденны. Мне надлежало немедленно явиться в штаб группы армий «Б», размещавшийся где-то западнее Кельна. Я прибыл туда 28 декабря и представился генералу Кребсу, начальнику штаба фельдмаршала Моделя{284}. Меня волновала мысль, что после долгих лет работы в штабах я наконец буду непосредственно командовать войсками. Однако мой энтузиазм спал, когда Кребс объяснил мне, что происходило в это время в Арденнах.
Уже несколько месяцев тому назад я знал о готовящейся операции. Фактически все наши действия в Эльзас-Лотарингии были направлены на то, чтобы выиграть время для подготовки к Арденнскому наступлению. Кроме генерала Балька и меня, никто в группе армий «Г» не знал об этом замысле. По приказу Гитлера каждый посвященный в подготовку наступления офицер обязан был подписать документ, в котором говорилось, что в случае малейшего нарушения секретности он будет подвергнут тяжелейшим наказаниям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59