Тем не менее Лоо благосклонно принимала ухаживания и дулась на директора, когда тот решительно пресекал попытки поклонников завести с ней более близкое знакомство. Эл не раз ловил на себе её откровенно обещающий взгляд, но не шёл навстречу, что довольно-таки сильно огорчало длинноногую секретаршу. Это не ускользнуло от внимания Тама, и он по достоинству оценил сдержанность своего сотрудника.
– Что это? – удивился он, глядя на газету, и вдруг весело рассмеялся. – Ох, не могу! Копия – наш мэр. Кто это сделал? Ты?
Эл кивнул.
Там внезапно посерьёзнел. Он скомкал газету и бросил в корзину для бумаг.
– Послушай, мой мальчик! Если ты хочешь спокойно жить и заниматься наукой, то брось это. Я тебе настоятельно советую больше подобных шуток не делать. Это несерьёзно. Такие намёки могут тебе дорого обойтись.
– Да это так, от нечего делать, – попробовал оправдаться Эл.
– Безделие – всегда источник опрометчивых поступков. Ну да ладно! Пишите заявление о направлении вас обоих в аспирантуру.
– А экзамены? – смутился Эл. – Я не о специальности, с нею все в порядке. Но надо ещё сдать иностранный и философию. Иностранный мы ещё как-нибудь вытянем, а вот с философией… У меня к ней ещё с института идиосинкразия.
– Пусть вас это не беспокоит. Вы идёте по разнарядке, так что экзамены – пустая формальность. Вот кандминимум, тот придётся сдавать «по чёрному». Но до этого ещё год, успеете подтянуться. Со своей стороны я вам буду помогать по мере возможности. После окончания аспирантуры ты, Эл, получишь отдел, а ты, – он внимательно посмотрел в глаза Керу, – получишь место моего зама по науке, а там посмотрим… Мне уже пора на отдых. Так что, ребята, действуйте! – Он встал из-за стола, давая понять, что разговор закончен.
– Да! – остановил он их уже в дверях. – В конце месяца я еду в министерство и разузнаю, как там те бумаги, что мы им отослали семь месяцев назад. Чем черт не шутит! Может быть, там на них обратили внимание и дело сдвинется с места.
С приёмными экзаменами, как и предсказывал Там, все обошлось благополучно. Пак, заведующий кафедры кибернетики и вычислительной техники, встретил их приветливо.
– Знаю! Знаю! – предупредил он их объяснения. – Мне говорил о нас Там. Очень рад! Сейчас, как никогда, необходима тесная связь науки и производства. Думаю, что с вами будет все благополучно и года через два вы положите мне на стол свои диссертации. У меня для вас есть интересная тема.
– Мы бы хотели разрабатывать свою тему! – решительно заявил Кер.
– Вот как? – удивился Пак. Потом нахмурился. – Видите-ли, молодые люди, на моей, – он сделал ударение на этом слове, – кафедре разрабатывается моя тематика. Впрочем, – он расправил брови и заговорил более мягким голосом, – мы обсудим этот вопрос позже. Если вы настаиваете.
– Ну, что ты скажешь? – спросил Кер Эла, когда они вышли из кабинета профессора.
– Вряд ли он даст нам работать по нашей теме, – ответил Эл.
– Тогда какой смысл?
– Может быть, попытаться параллельно вести обе разработки?
– И ничего не говорить Паку? Как тогда их удастся опубликовать?
– Попробуем его убедить.
– Вряд ли удастся. Ты видел, как он нахмурился, когда услышал, что у нас есть своя тема?
– А что ты хотел? Пойми и его. Являются двое и с порога: «Извините, профессор, нам чихать на ваши идеи, у нас есть свои». Тут и любой другой послал бы нас, знаешь куда?
– Знаю!
– Ну так вот!
– Что же ты предлагаешь?
– Ничего! Боюсь, что из этой затеи ничего не выйдет. И вообще… гори оно все синим пламенем!
– Зачем так пасмурно? – Кер вытащил пачку сигарет, закурил и протянул сигареты Элу.
– Надоело мне все. – Эл взял сигарету и прикурил от зажжённой у Кера. – Надоело! Понимаешь? Надоело. Бьёшься, как рыба об лёд, и все без толку! Да тут ещё дома неприятности.
– Что такое? – сочувственно спросил Кер.
– Олг на выпускных экзаменах получил низкую оценку по математике. Сам не пойму ничего. Олг математику знает отлично, лучше всех в школе. Приносил всегда высшие баллы. Побеждал на олимпиадах, и тут… Ходил я в школу. Пожимают плечами. Я им говорю: «Дайте мне его письменную работу. Хочу посмотреть». Искали, искали и не нашли. Куда-то пропала. Ты веришь этому? Теперь Олг не сможет поступить в Политех. А он так мечтал! Жалко парня. Ничего не пойму…
– А пересдать можно?
– Только через год и то по разрешению министерства народного образования.
– Что же он намерен делать?
– Пока поработает. Но я боюсь за него. Как бы он не раскис и не провалил оставшиеся два экзамена. Эх! Напиться бы!
– Брось, старина, все образуется.
– Когда вернётся Там?
– Он же только уехал.
– Ах, да! Я забыл.
– Тебя подвезти? – спросил Кер. Они подошли к оставленной им на стоянке малолитражке.
– Да нет! Тебе же в другую сторону. Я немного пройдусь, успокоюсь.
– Так что ты решил с аспирантурой? – Кер открыл дверцу машины и вопросительно посмотрел на друга.
– Надо ещё поговорить с Паком. Если он не захочет, чтобы мы защищались по нашей тематике, то мне его аспирантура до одного места!
– Тебе же Там обещал место зав. отдела после окончания аспирантуры.
– Ничего я больше не хочу. Знаешь, я уже начинаю завидовать Саку. Имел бы я сейчас магазинчик на откупе и жил бы припеваючи… Ладно! Езжай, а то я ещё чего-нибудь наговорю.
Кер уехал, а Эл направился по бульвару к остановке трамвая. По дороге он заглянул в магазин Сака. Сак почему-то встретил Эла неприветливо.
– Масла нет! – бросил он, не отвечая на приветствие Эла, и тут же ушёл в служебное помещение.
Эл подождал его минут пять, он хотел спросить, нет ли у Сака туванского чая, но тот так и не появился. Эл пожал плечами и пошёл к остановке. Домой возвращаться не хотелось. Из-за поступления в аспирантуру у Эла пропал отпуск. Молли, которая ещё зимой с большим трудом добилась на работе, чтобы её поставили в график отпусков именно на этот месяц, уехала на несколько дней к матери, которая жила километрах в сорока от города в небольшом селе. Эл остался один дома с ребятами. Вчера он наготовил еды на два дня, так что спешить домой не было причины. «Не сходить ли в кино?» – пришла ему в голову мысль. Последний раз он ходил с Молли в кино месяца три назад. Обычно у него хватало времени только посмотреть телевизор. Раньше, будучи студентом, он не пропускал ни одного фильма. На сеансе одного из них он и познакомился с Молли. Она тогда ещё училась в школе. Собственно, они учились в одной школе. Молли была на пять лет моложе. Потом она призналась, что ещё в пятом классе влюбилась в дылду, то есть в него, который её не замечал. Через пять лет после этой случайной встречи в кино они поженились. Молли тогда училась на третьем курсе мединститута. Несколько лет они снимали угол у одной старушки, затем завод выделил им комнату в семейном общежитии.
– Эл! – позвал его женский голос. Эл обернулся. Из окна красной малолитражки выглядывала Лоо.
– Ты о чем задумался, великий учёный? – шутливо спросила она, выбираясь из машины. – Скучаешь по Молли?
«Откуда она знает, что Молли уехала?» – удивился Эл и в тон ответил ей:
– А ты по Таму?
– Вот уж нет! – совсем не обиделась Лоо. – Напротив! Он мне дал целую неделю отпуска, до самого своего приезда.
– Красивая у тебя машина!
– Хочешь, подвезу?
– Боюсь, что Таму это не понравится.
– Испугался? Бедненький! – в голосе Лоо послышалось презрение.
– Вот ещё! – покраснел Эл. Не дожидаясь повторного приглашения, он шагнул к машине, открыл дверцу и сел на переднее сидение.
– Поехали! – решительно проговорил он, поправляя зачем-то галстук. Голова его почти касалась крыши, и он вынужден был пригнуться.
– Ну и длинный ты! – с восхищением заметила Лоо, садясь за руль.
– А меня так и дразнили в школе – Длинным, – поддержал Эл.
– Младшеклассники всегда кричали мне: «Дядя, достань воробушка!»
Лоо рассмеялась.
– Ты и сейчас самый длинный на нашем заводе. Интересно, как ты спишь? Наверное, тебе мала кровать.
– А я отпилил у неё спинку и приставляю стулья. Вот когда в командировки езжу, то в поезде не могу спать, ноги некуда деть. Предпочитаю поэтому самолётом.
Лоо расхохоталась.
– Ты чего? – немного смутился Эл.
– Да так! Вспомнила. Меня ведь тоже в школе дразнили цаплей. Я, ты понимаешь, до пятого класса была самой маленькой в группе и сидела на первой парте. А потом вдруг стала расти и уже в девятом меня пересадили на самую последнюю.
– Твои родители живы? – осторожно спросил Эл.
– Только мать, но она живёт далеко отсюда. У неё своя семья. Отец умер, когда мне было всего восемь лет. Его завалило в шахте…
– Прости…
– Да нет, ничего. Так вот… его пенсии едва хватало, чтобы я могла закончить школу. Потом меня подобрал Там. – Она так и сказала: «подобрал». – Если бы не он… Да что там. Единственное, что я умею, – это заваривать чай и стучать на машинке. Мать меня бросила, и перспективы получить образование, сам понимаешь, никакой.
– Ну, почему же? Если бы ты продолжала учиться, тебе продолжали бы платить пенсию за отца, пока ты не закончила бы институт.
– А ты попробуй проживи на такую пенсию. Пока я училась в школе, мать ещё помогала, а потом, как только кончила её, сказала: «Иди, дочка, работай! У меня и без тебя ещё двое». Это от второго мужа.
– Ну, могла бы года три перетерпеть. Не обязательно в институт. Могла бы пойти в техникум, вот, например, Сак…
– Ой, уморил! – Лоо рассмеялась, на этот раз зло. – Ты с какой планеты прибыл? Ты не знаешь, сколько Сак уплатил, чтобы его приняли на первый курс? Да ты за пять лет столько не заработаешь, если даже есть и пить не будешь!
– Откуда ты знаешь? Это, наверное, враки. Вот я, например, поступил и ничего никому не платил.
– Ой, не могу! Ты это серьёзно или только придуриваешься?
– Да говорю тебе точно, что ничего не платил.
– А кто тебе говорит, что ты платил? Ведь ты поступал в политехнический, а Сак – в торговлю. Усекаешь?
Эл все понял, но по инерции возразил.
– Ну и что?
– А то, что Сак за одну неделю зарабатывает больше, чем ты за год, включая и твои премии за изобретения, которые, прости меня, никому не нужны. – Она снова зло фыркнула. – Знаешь, если бы Сак не был таким противным, я бы сменила Тама на него.
– Ну и иди к своему Саку! – разозлился Эл. – Останови машину, я выйду!
– Ладно, не сердись, я пошутила, – виноватым тоном произнесла Лоо. – А потом, куда ты выйдешь?
Только сейчас Эл заметил, что они выехали за черту города и мчались по магистрали.
– Где это мы? – растерянно спросил он.
– На окружной. Мне захотелось проехаться. Сейчас будет поворот назад в город. Давай остановимся? Посмотри, как здесь красиво.
Дорога шла вдоль пологого склона, поросшего редкими деревьями. Лею затормозила и остановила малолитражку.
– Признайся, когда ты был в последний раз за городом?
– Не помню. Кажется, год назад. В последний отпуск.
Они вышли. Эл нарвал на склоне ярких голубых, красных и белых цветов и протянул их Лоо.
– Это тебе.
– Спасибо, Эл! Мне ещё никогда никто не дарил цветы…
– А Там?
– Там? – она горько усмехнулась. – Там водил в ресторан, сначала дарил духи и всякие тряпки, а вот теперь – машину и квартиру… деньги ещё. Я же содержанка. Что? Неприятно слышать? Обычная заурядная профессия для таких девушек, как я, в нашем благоустроенном и справедливом, как это говорят на философских семинарах, куда я, впрочем, не хожу, обществе. С той только разницей, что мы не объединены в профсоюз и, следовательно, не получаем пенсии и надбавок за трудовой стаж. Да, вот ещё… Больничные нам тоже не платят. Знаю, знаю, что ты скажешь. Могла бы идти работать. Куда? Дороги ремонтировать или на чулочную фабрику? С этими руками? – она протянула ему свои тонкие, словно выточенные из слоновой кости, изящные руки. – Да потом, какая разница! Хочешь жить – умей вертеться! Так лучше… Ох! Прости меня. Я дура! Не знаю, что говорю! Просто судьба, видно, моя такая. Живу сегодняшним днём, о завтрашнем не думаю, да и боюсь туда заглядывать…
На глазах у Лоо появились слезы. Она отвернулась и, вытащив из рукава платья тонкий небольшой платок, приложила его к глазам.
Эл подошёл к ней сзади и мягко положил руку на плечо женщины.
– Сейчас… сейчас пройдёт. – Она повернулась к нему и улыбнулась как-то по-особому. В этой улыбке было все: и доверие, и беспомощность, и грусть, и радость.
– Это цветы твои меня вывели из равновесия, – говоря это, она зарылась лицом в букет полевых цветов, с силой вдохнула в себя их тонкий, едва уловимый аромат. Её волосы, такие же жёлто-белые, как и цветы в букете, слились с ним, и вся её фигура в лёгком светлом платье, склонившаяся к цветам, была такой трогательной в своей беспомощности, что Эл вдруг почувствовал необъяснимый прилив нежности к этой распутной, как он считал раньше, женщине, а фактически такой несчастной, обиженной судьбой, лишённой самого главного…
Его чувства передались Лоо. Она оторвала лицо от букета и с благодарностью посмотрела ему в глаза.
– Спасибо, Эл!

ГОРЧИЧНИК

Эл так и не поддался уговорам Лоо зайти к ней на чашечку чая. Лоо поначалу надулась, но потом, уже подъезжая к дому, где жил Эл, наклонилась к нему и поцеловала в щеку.
– Боже мой, – прошептала она, – какой ты хороший. Если бы ты только знал… Спасибо тебе!
– За что? – смутился Эл.
– Просто так! Да ты не поймёшь… Ты слишком для этого порядочный, Эл.
Через несколько дней приехала Молли. Эл, неожиданно для себя самого, быстро сдал кандидатские экзамены и с головой ушёл в работу. Он попросил разрешение взять домой из конструкторского бюро индивидуальный компьютер и теперь допоздна просиживал над расчётами. Работа продвигалась. Параллельно ей Эл быстро справился с заданием своего теперешнего научного руководителя, и тот был им чрезвычайно доволен. Во всяком случае, если целью Эла была диссертация, то она была достигнута. Шеф так и сказал. Однако, когда Эл заговорил о своей теме, тот сразу же поскучнел и не то что не стал слушать, нет, он слушал Эла, вернее, делал вид, что слушает, и когда тот закончил, сделал пару ничего не значащих замечаний и постарался спровадить назойливого аспиранта из кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55