Поезда, пришедшие из любого места Силезии в Забегово, регулярно въезжают на горку с той стороны, от пассажирского вокзала. Здесь вагоны расцепляются, спускаются с горки и сразу направляются на соответствующие пути, где сцепщик соединяет их в состав.
– А откуда сцепщик знает, на какой путь покатится вагон?
– У него есть график, такой же, как у диспетчера в этой будке. Кроме того, он видит, как повернуты стрелки. По расположению световых табло.
– Все-таки я не понимаю, как диспетчер мог отсюда увидеть, что вагоны не сцеплены. Несмотря на фонари, там достаточно темно, к тому же это довольно далеко отсюда.
– Он не видел, а слышал.
– Что слышал?
– Вагон, катящийся с горки, ударяется о стоящий состав. Удар четко слышен. Именно в этот момент стрелочник сцепляет вагон с составом. Если же он этого не сделает, то вагон, оттолкнувшись от состава, откатывается и останавливается метрах в двух от него.
– И тогда также будет слышен один удар?
– Правильно, пан майор. Но если затем спустить на тот же путь еще один вагон, то он сначала ударится в тот, отдельно стоящий, а тот в свою очередь ударится о состав, оттолкнется от него и ударится о вагон, находящийся между ним и горкой. Будет слышно по крайней мере два удара, а часто даже больше. Именно по этим ударам коллега Новак понял, что там что-то не в порядке, и послал Липковского проверить.
– А потом?
– Я пошел на пути, – начал объяснять Липковский, – и увидел, что в сборном до Кельце три вагона не сцеплены. В щецинском один вагон также отстает. Я крикнул: «Делькот, что с вами происходит?» Но мне никто не ответил. Я подумал: может, он отошел на минутку. Известно, иногда человеку нужно отойти. Оглянулся вокруг – никого. Я перешел через четвертый путь, где стоял состав на Валбжих. Вижу издалека что-то темное между рельсами. Подхожу ближе. Уже понял, что это лежит человек. Точно, это Делькот. Он лежал на земле между третьим и четвертым путями головой на шпале. Я подумал, что ему стало плохо. Повернул его. И тут чувствую на ладони что-то мокрое. Смотрю, у меня пальцы красные. А китель Делькота на груди – сплошное красное пятно. Я понял, что произошло страшное. По соседнему пути как раз шел маневровый локомотив, я его остановил. Из него вышли машинист и помощник, осмотрели стрелочника и сказали: «Ему уже ничто не поможет. Он мертв. Нужно вызвать милицию». Я вернулся на пост. Коллега Новак сразу же связался с начальником станции и сообщил ему о несчастье.
– Я, – вмешался Менкош, – тут же побежал в дежурную комнату милиции.
– Благодарю вас. Позже мы составим официальный протокол, а сейчас пойдем на место убийства. Щигельский, вы знаете дорогу? – спросил майор.
– Я пойду с вами, – предложил Липковский. – Там сейчас большое движение вагонов. Нужна особая осторожность.
У тела находился сержант Бытонь. Врач после короткого осмотра сказал, что смерть наступила в результате огнестрельной раны. О направлении выстрела сказать уже ничего нельзя, потому что труп передвигали. Из какого пистолета был сделан смертельный выстрел, установит только вскрытие. Никаких следов обнаружить не удалось, даже гильз. Место происшествия было основательно затоптано людьми, которые первые увидели лежащего железнодорожника и пытались оказать ему помощь. В этой ситуации следствие ограничилось лишь тем, что было сделано несколько снимков.
– Делькот работал один? – спросил Зайончковский.
– Да. Ночью нет такой спешки, как днем, и один человек вполне справляется с работой. Вагоны спускают с горки лишь тогда, когда передние соединяются с нужным составом. Днем вагоны движутся без задержки, один за другим. Днем, конечно, людей нужно больше, – объяснял Липковский.
– Тут кто-нибудь еще был вместе с Делькотом?
– По соседнему пути ездил маневровый локомотив. Растаскивал уже готовые составы и собирал пустые вагоны, которые возвращаются в Силезию с другими поездами, а здесь отцепляются и остаются на путях.
– Где он?
Железнодорожники осмотрелись вокруг.
– Сейчас локомотив поедет в нашем направлении, – пояснил один из них. – Как раз забирает вагоны с пятнадцатого пути.
– Я хотел бы поговорить с машинистом и его помощником.
– Как только они будут проезжать мимо, я их остановлю, – заверил один из железнодорожников.
Дав три коротких свистка, локомотив, тащивший пять вагонов, остановился. Машинист и его помощник сошли на землю.
– Скажите, вы видели работавшего здесь Делькота? – спросил майор.
– Был ли это Делькот, не знаем, – сказал машинист, – потому что работали на дальних путях. Но мы видели, что кто-то сцепляет вагоны.
– Но вы знали Делькота?
– Конечно! – воскликнул помощник. – Он столько лет работал на этой станции, все его знали.
– Вы видели еще кого-нибудь на путях?
– Нет, – дружно ответили оба железнодорожника.
– А выстрел не слышали?
– Наша машина шумит. Вагоны, съезжающие с горки, также стучат на рельсах. А по соседнему пути каждые две минуты проносится пассажирский или прямой товарный, который не останавливается в Забегово. Тут хоть из пушки пали – никто не обратит внимания.
Как раз в этот момент, как бы подтверждая показания железнодорожников, мимо с грохотом промчался ярко освещенный скорый поезд. Грохот был такой, что офицер милиции не слышал слов своих собеседников, стоящих от него в каких-нибудь двух метрах.
Отдав распоряжение убрать труп, майор со следственной группой вернулся на вокзал. Перед уходом он предупредил всех железнодорожников о необходимости явиться на следующий день в милицию для дачи письменных показаний. На вопрос начальника станции о результатах работы милиции офицер развел руками:
– Осмотрим территорию днем. Может быть, тогда что-нибудь найдем.
Железнодорожник скептически усмехнулся, но, разумеется, не прокомментировал слов коменданта милиции, а с юмором висельника заметил:
– Хорошо, что моя фамилия начинается на букву «R». У меня еще есть немного времени. Теперь на повестке дня буква «Е».
Эти слова могли оказаться правдой. Уже погибли: Адамяк, Боженцка, Червономейский и Делькот. Все в очередности, соответствующей буквам алфавита. Майор Зайончковский чувствовал, что его охватывает ужас. Он делал все, что в его силах, но, к сожалению, не смог воспрепятствовать очередному убийству.
Сколько их еще будет в таком спокойном и тихом совсем недавно Забегово?!
Штабное совещание
Командированная из Ченстоховы Барбара Шливиньска приехала в Забегово на четвертый день после убийства Адама Делькота. На следующий же день после прибытия в комендатуру милиции она заперлась в выделенной ей комнате и занялась изучением толстых папок дела.
Майор Станислав Зайончковский заглядывал в эту комнату по крайней мере дважды в день. И всегда видел девушку за столом, заваленным бумагами. «Ну, как там дела?» – спрашивал он и каждый раз получал один и тот же ответ: что у нее еще нет сложившегося мнения о сущности таинственных убийств, которые так всполошили жителей Забегово.
Комендант начал терять терпение. Ну на что годится эта девушка, если за четыре дня она не смогла прочесть несколько папок с бумагами! Дело-то совершенно ясное. Единственная проблема в том, каким способом поймать сумасшедшего, прежде чем он совершит очередное убийство.
– Такая твердолобая или наизусть учит? – откровенничал Зайончковский с капитаном Зигмунтом Полещуком. – Недаром у меня были самые худшие предчувствия, когда я узнал, что воеводство повесило нам бабу на шею.
– Подождем, что она сама скажет, – успокаивал капитан слишком вспыльчивого начальника.
Наконец на пятый день Шливиньска доложила коменданту, что закончила знакомство с делом. Майор принял решение немедленно созвать совещание всех офицеров, так как обстоятельства складывались наихудшим образом. В Забегово началась настоящая паника. Между тем воеводская комендатура, которую столько раз просили о помощи, никакой помощи не оказала, но зато сделала милиции Забегово выговор за плохую оперативность, поскольку здесь не предотвратили очередного убийства, хотя можно было предвидеть, что жертвой убийцы окажется человек с фамилией на букву «D». Зайончковский, когда получил этот «сюрприз» из Катовице, ярился так, что даже Зося боялась войти к нему в кабинет.
И вот все собрались у коменданта. Зося принесла кофе, поставила его перед каждым из офицеров и тихо закрыла за собой дверь. Ей было приказано никого не впускать, даже если все загорится.
– Панове, – майор открыл заседание небольшой группы, – не буду вам ничего говорить, вы сами знаете, какая сложилась ситуация в городе и у нас в комендатуре. Должен признать, что люди, проводившие следствие по этому кошмарному делу, сделали буквально все что можно и даже больше, чем было можно. К сожалению, безрезультатно. Следствие не продвинулось ни на шаг, а уже налицо четыре трупа. Каковы ваши предложения?
– Валяй, Бася, – подбодрил Шливиньску капитан Полещук. – У тебя на этот счет свежий взгляд.
«Уже снюхались, уже на „ты“, – мелькнула у майора мысль. – Полещуку достаточно, чтобы была юбка и физиономия чуть получше печного горшка, и он тут же начинает ухлестывать. Вот бабник! А она с ним кокетничает, скалит зубы».
– Почему я? – защищалась Шливиньска. – Я только пятый день в Забегово. Пусть говорят более знающие.
– Ну хорошо, начну я, – сказал Зайончковский. – Мы имеем дело с каким-то сумасшедшим или извращенцем. С человеком, у которого мания убийства. Убивает беспричинно, заботясь только об алфавитном порядке фамилий своих жертв. Именно бессмысленность этих убийств является главным препятствием в его поимке. Отсутствуют всякие основания для убийства именно Делькота, а не Денбицкого, например, или Дедерко. Случайный состав жертв вызывает панику в городе. Признаю, что наша роль, роль милиции, очень трудна. Мы работаем вслепую. Единственный способ поймать преступника – это захватить его на месте преступления. А поскольку, как нам известно, преступник наряду с другими орудиями убийства использует и пистолет, дело представляется совершенно бесперспективным. Даже великолепно организованная засада может не уберечь очередную жертву от смерти и, что не исключено, повлечь за собой смерть кого-то из наших людей.
– И тем не менее мы должны идти этим путем. Я не вижу другого способа, – поддержал капитан Полещук коменданта милиции.
– Безусловно. Кто поступил на службу в милицию, должен быть готов к опасности, даже к смерти. Но самое худшее то, что мы не можем обеспечить стопроцентной безопасности людям, которым грозит нападение маньяка.
– Людям с фамилиями на «Е», – добавил подпоручник Жешотко.
– К счастью, в Забегово только семь человек с такими фамилиями, – пояснил Полещук, – а в соседних гминах едва наберется одиннадцать. Такой горстке мы еще можем обеспечить личную охрану круглые сутки.
– Не семь, а шесть, – поправил Зайончковский. – Час назад мне звонил Эмилианович, дантист, так он до окончания этого дела уезжает из Забегово. Он сказал, что, конечно, каждый человек умрет, но ему, однако, хочется, чтобы с ним это произошло не очень скоро и не из-за бездарности милиции. Меня чуть удар не хватил, но что я мог ему ответить?
– Тем лучше, что шесть. У преступника будет меньше выбор.
– А может, он перейдет к следующим буквам? На «F», пожалуй, фамилий больше, – размышлял вслух подпоручник Жешотко. – И потом, ему необязательно убивать в очередности букв алфавита.
– Нет, обязательно, – энергично возразил майор. – Этот ненормальный не способен к холодному размышлению. Стукнуло ему в голову, что надо убивать в алфавитном порядке, и он так и будет делать. Пока не попадется.
– Дай Бог, чтобы попался, – вздохнул Жешотко.
– Таким образом, – вмешался капитан Полещук, – мы должны, как паук, сплести паутину и ждать, пока наша муха попадет в нее. Уже три дня сыщики ведут тщательное наблюдение за всеми, кто может стать будущей жертвой этого маньяка. Наши люди вооружены и имеют приказ в случае риска применять оружие даже без предупреждения. Охрана организована так, чтобы никто, кроме заинтересованных, о ней не знал.
– Это невозможно, – взял слово поручник Анджей Стефаньский, тот, который в комендатуре занимался вопросами транспорта, а до сих пор сидел молча, прислушиваясь к дискуссии.
– Почему? – удивился Полещук.
– Потому что тут, в Забегово, каждый знает каждого. Слишком маленький городок, чтобы можно было что-то сохранить в тайне. Наших людей независимо от того, ходят ли они в мундирах или же одеты в гражданское, сразу узнают на улице. А преступник – один из жителей нашего городка и наверняка знает, хотя бы в лицо, все офицерские и сержантские кадры. Он будет сидеть тихо и спокойно до тех пор, пока мы не снимем охрану. Мы ведь не можем держать ее бесконечно. А на следующий день хладнокровно убьет очередную жертву.
– По вашему мнению, – майор Зайончковский проявлял все большую нервозность, – нет никакого способа остановить убийства?
– Я этого не говорил, – защищался Стефаньский. – Я только утверждаю, что способ, предложенный капитаном, не даст никакого результата.
– А что вы предлагаете взамен?
– Не знаю, – поручник беспомощно пожал плечами. – Действительно не знаю.
– Может быть, пригласить сыщиков из других городов и воеводства? – подсказал Жешотко. – Мы бы демонстративно сняли наших людей, а те, никому неизвестные, взяли бы охрану на себя, причем тайно даже от наиболее заинтересованных. Это могло бы обмануть преступника, который, почувствовав себя в безопасности, попробовал бы продолжить свою «деятельность».
– Этот способ, может быть, и хорош, но невыполним. Сейчас ситуация как в других городах, так и в воеводстве такова, что мы должны рассчитывать только на собственные силы. Существенную помощь мы можем получить не раньше начала октября.
– К этому времени наш «Икс», – усмехнулся капитан Полещук, – отстреляет половину алфавита.
– Этого не случится, – неожиданно раздался голос поручника Шливиньской.
– Ты думаешь, Бася? – Капитан как бы подчеркивал свое близкое знакомство с красивой девушкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22