– Я слышал от коллег, что на последнем совещании в Катовице Зайончковский говорил, что поимка «алфавитного убийцы» – это теперь лишь вопрос времени, так как следствие наконец вышло на правильную дорогу. Кажется, майор не мог нахвалиться вами и подчеркнул, что этот успех прежде всего ваша заслуга. Тогда воеводский комендант вынул из стола и прочитал письмо, какое Стах прислал ему сразу после вашего приезда в Забегово. Смеху было без меры, а сплетни дошли даже до Ополе и Нысы. Естественно, пусть это останется между нами.
– Разумеется, пан полковник. А что касается того письма, я догадываюсь, что в нем могло быть. «Баба на шею…»
– Дословно так Стах и написал. Но воеводский комендант хорошо знает Зайончковского и особенно не переживал. Однако я все еще не знаю, чем мы обязаны вашему визиту?
– Нам нужны негласные сведения об одном жителе Нысы. Некоем Владимире Ковалевском.
– Ковалевский… Ковалевский… – вспоминал Петровский. – Это не тот ли водитель, который в свое время был приговорен к пожизненному заключению за участие в каком-то нападении?
– Он самый.
– Теперь я хорошо его вспомнил. Ему заменили пожизненное заключение пятнадцатью годами. После освобождения он работал в Познани. Потом приехал к нам. Женился, имеет двоих детей. У нас есть о нем данные. Некоторое время мы следили за ним. Известно, натура волка в лес тянет. Но в данном случае все иначе. Спокойный человек, добросовестный работник. Получил даже два раза специальную награду за образцовое содержание машины и наибольший пробег без капитального ремонта. Несколько лет назад мы перестали им интересоваться. Вы думаете, это он?
– Все говорит об этом.
– И вот теперь убийство в Доме весов. Вы в Забегово очень о нем заботились, трудно ему стало работать на вашей территории, вот он и переключился на Нысу. Такой псих раз уж начал убивать, не остановится.
Барбара молчала. Не хотела объяснять, что как раз это убийство никак не вяжется с образом «алфавитного убийцы». А может, этот человек действительно спятил? Ничего удивительного. Любой преступник, а особенно убийца, в определенной степени психопат. А тем более тот, у кого столько людей на совести.
Тем временем следственная группа закончила работу на месте преступления и вернулась в комендатуру. Убитым был, как установили раньше, Павел Эрлих, 24 лет. Житель Бжега, он работал на металлургическом заводе в Нысе. Убит был ударом острого предмета. Удар пришелся в левую часть груди на высоте сердца. Смерть наступила мгновенно. Перед смертью Эрлих участвовал в кровавой драке с противником или противниками. В руке трупа был зажат нож. На рукоятке сохранились отпечатки пальцев Эрлиха. Взяли пробы пятен крови с тротуара с целью установить, не ранен ли второй участник драки.
– Вскрытие трупа наверняка подтвердит, что убитый находился под действием большой дозы алкоголя, – добавил милицейский врач. – А я и сейчас в этом совершенно уверен.
– Убийство, – рапортовал дальше руководитель группы, – не имеет признаков грабежа, потому что в кармане убитого мы нашли кошелек, а в нем больше восьмисот злотых. Однако белый след на левой руке говорит о том, что убитый носил часы, которых при нем не оказалось.
– Сейчас же езжайте на завод, – отдал приказ полковник, – установите, с кем дружил Эрлих и с кем враждовал. Выясните, кто из тех людей сегодня не пришел на работу. Проверьте, не ранен ли кто из них. Узнайте в больницах и отделениях скорой помощи, не обращался ли к ним кто-нибудь в связи с колотой раной. Сообщите об убийстве в Бжег и попросите провести тщательное расследование окружения убитого. Приятели Эрлиха, его девушка и так далее. Посетите рабочие общежития. Может, там кто лежит с ножевой раной.
– Слушаюсь, пан полковник, все будет сделано.
– И еще, – Петровский обратился к Шливиньской, – как зовут этого вашего подопечного?
– Владимир Ковалевский. Живет в Нысе, улица Зонбковицка, 18. Работает в оптовом складе фирмы «Сполем».
– Проверьте, в своей ли постели провел ночь этот молодец и на работе ли он сейчас, но сделайте это как можно осторожнее. Ковалевский не должен догадываться, что он у нас на подозрении. При случае выясните по журналам, часто ли Ковалевский – он водитель «Сполема» – ездит в Забегово и в какие магазины отвозит товар.
– Хорошо было бы, – вставила Шливиньска, – просмотреть путевые листы Ковалевского. Меня особенно интересуют даты: 25 июня, 17 июля, 2 августа и 14 августа. Все даты этого года. Куда он ездил в эти дни? Проходили ли его рейсы через Забегово?
Поручник, которому было дано это задание, записал названные Барбарой даты, а полковник добавил:
– Чтобы никто ни о чем не догадался, проверьте путевые листы всех водителей, работающих в «Сполем» за период с 15 июня по 15 сентября. Если вас о чем-нибудь спросят, скажите, что ведете расследование по делу о порожних рейсах на базу.
– Это связано с Эрлихом? – спросил поручник.
– Не знаю, – ответила Шливиньска.
– В любом случае, – пояснил полковник, – дело Ковалевского очень серьезно. Коллега специально за этим приехала из Забегово.
– Понимаю. – Поручник догадался, что речь идет об «алфавитном убийце». – Наш Эрлих как раз начинается на «Е».
– Именно. Это также нужно учесть в расследовании. И тут секретарша сообщила, что есть связь с Забегово.
– Разговаривайте вы, – предложил полковник, передавая телефонную трубку девушке.
Шливиньска коротко доложила Зайончковскому о событиях в Нысе. Майор принял решение, чтобы она осталась в этом городе на несколько дней и помогла следствию. Естественно, если полковник Петровский согласен.
Следствие по делу об убийстве Павла Эрлиха велось быстро и энергично. В тот же день опросили сотрудников отдела, где работал Эрлих. Были выслушаны мнения о нем. Они не оказались наилучшими. Молодой человек часто уходил с работы. Врач отозвался о нем как о прогульщике, который старался выклянчить освобождение, симулируя болезнь. Чаще всего «болезнью» было похмелье.
Не так давно Эрлих жил в одном из рабочих общежитий. Однако оттуда его выгнали за пьянство и скандалы, и он опять стал ездить в Нысу из своего родного Бжега. Это было странно, потому что и там он мог найти работу, оплачиваемую так же. В милиции Бжега он на учете не состоял, квартальный участковый тоже не мог о нем ничего сказать, хотя хорошо знал «своих» пьяниц. Как это часто случается, в родном городе молодой человек был тихим и вежливым. «Шумел» он в Нысе. Опросы в больницах и отделениях скорой помощи не дали никаких результатов. Следствие установило, что убитый имел кровь группы «О», а пятна крови на тротуаре оказались принадлежащими к разным группам: большинство – к группе «О», но некоторые – к группе «ARh».
В личном деле водителя Владимира Ковалевского была указана группа его крови – «ARh». Случайное стечение обстоятельств? Но водитель «Сполем» в нормальном виде явился на работу в шесть утра и выехал в дальний рейс, в Щецин. Так что в данный момент не было возможности опросить его. Не удалось также установить, как он провел вечер накануне. Соседи не видели, когда водитель вернулся домой, а семью не спрашивали, чтобы раньше времени не тревожить подозреваемого.
Коллеги Эрлиха не выразили желания долго беседовать. Они ничего не знают, ничего не слышали. Кто дружил с Эрлихом? Не имеют представления. Их это вообще не касалось. Была ли у него девушка в Нысе? Может, и была, никто его об этом не спрашивал.
Люди явно не хотели иметь дело с милицией, чтобы потом не таскаться по судам. Только когда полковник Петровский приказал поручнику Слупскому направлять таких неразговорчивых в арестантскую для освежения памяти, люди поняли, что дело нешуточное, и языки начали развязываться. Благодаря этому удалось установить несколько фамилий молодых людей примерно возраста Эрлиха, с которыми он общался. Оказалось, некоторые из них работают на том же заводе, Ян Добас – в частной автомастерской, Ярослав Новак – на строительном предприятии, Мацей Юркевич и Витольд Каминский – в железнодорожных мастерских.
Поинтересовались Эрлихом в городских питейных заведениях. Официанты и официантки утверждали, что такого клиента они не знают. Тогда стали называть фамилии приятелей Эрлиха. Дело сдвинулось с места. Одна из официанток вспомнила, что за ее столиком сильно выпили трое молодых людей. Об одном из них, блондине, ей известно, что он работает в железнодорожных мастерских, друзья называли его Мацеком.
Это был правильный след. Приведенный в здание комендатуры Мацек Юркевич долго все отрицал. Но когда ему устроили очную ставку с официанткой и та подтвердила свои показания, он признался, что был в том ресторане. Однако сказал, что пил с двумя случайными знакомыми. Что касается Павла Эрлиха, то, может, и знает его. Столько людей ему знакомы в лицо, но он не имеет понятия об их фамилиях.
Когда, предупредив молодого человека об ответственности за дачу ложных показаний, ему дали подписать заявление о том, что Павла Эрлиха он не знает, Юркевич понял – шутки кончились и начал наконец говорить правду.
В тот так трагически закончившийся вечер он встретил Павла на улице, ведущей к железнодорожной станции. Оба как раз получили зарплату. Решили пропустить «по одной». Когда шли в пивную, встретили Яна Добаса.
Между Павлом и Яном в последнее время отношения были напряженными. Дело в том, что Эрлих начал липнуть к девушке Добаса. Но несмотря на это, трое парней вместе отправились в пивную и здесь здорово наклюкались. Как показал Юркевич, противники помирились и Павел дал слово, что больше не будет приставать к чужой девушке.
Вышли, а скорее выползли из пивной только перед закрытием, где-то около полуночи. Эрлих опоздал на поезд в Бжег и решил переночевать в одном из рабочих общежитий, рассчитывая на то, что знакомый дежурный впустит его, а приятель позволит перекантоваться до утра. Он сам, Юркевич, живет в другом конце города, поэтому все они от дверей пивной разошлись в разные стороны.
На вопрос о том, согласится ли он добровольно на проверку группы крови, Юркевич сразу ответил утвердительно. Он не имел также ничего против осмотра милицейским врачом. На теле у него не было обнаружено никаких повреждений или даже царапин. Кровь его имела группу «О». Только очень тщательные исследования могли бы выявить ее разницу с кровью Эрлиха. Но в этом не было необходимости.
В отношении Яна Добаса Юркевич показал, что из пивной тот вышел раньше и даже не заплатил свою долю. Этот факт официантка не смогла подтвердить, но и не исключала, что такое могло быть. Приближалось время закрытия, и девушка больше следила за целыми компаниями, опасаясь, что они уйдут, не заплатив, чем за отдельными посетителями. Она помнила, что счет оплатил Юркевич, а другой парень давал ему какие-то деньги – вероятно, свою долю.
Послали за Яном Добасом. Дома его не застали. Проведенный осмотр квартиры не выявил в доме следов крови или окровавленную одежду. В то же время постельное белье и одежда не были только что выстиранными или вычищенными. Мать Добаса сказала, что ее сын уехал куда-то отдыхать. Дата отъезда – утро того дня, когда был убит Эрлих. Куда выехал сын – она не знает.
Владелец частной автомастерской подтвердил ее показания. Конечно, октябрь считается месяцем «мертвого» сезона, но он все же воспользовался случаем и отправил в отпуск двух работников. В том числе и Яна. Добаса он видел в последний раз утром 1 октября, когда тот пришел к нему за расчетом. Как раз в этот день погиб Эрлих.
По мнению милиции, частник говорил правду. Он не осмелился бы дать ложные показания. Это наряду с карой, предусмотренной уголовным кодексом, могло грозить также изъятием разрешения на предпринимательскую деятельность. Владелец мастерской наверняка хорошо понимал, что милиция спрашивает его о Добасе в связи с убийством Эрлиха, ведь об этом преступлении уже говорил весь город.
Тем временем вернулся из Щецина Владимир Ковалевский. У него оказалась перевязана рука. Он обратился к врачу и получил на пять дней освобождение от работы. Милиция сразу же допросила врача. Он сообщил, что у шофера длинная рубленая рана на левой руке выше локтя. Ничего опасного, но с такой травмой трудно водить тяжелую машину с двумя прицепами. Ковалевский объяснил врачу, что травму он получил еще в Щецине, занимаясь мелким ремонтом машины. Там ему и оказали первую помощь.
– Может ли это быть ножевая рана? – спросил следователь милиции у врача.
Тот улыбнулся:
– Все раны, нанесенные каким-либо острым предметом, похожи. Ковалевский сказал мне, что поскользнулся и упал на какой-то острый предмет. Но он вполне мог наткнуться и на нож, который держал кто-то другой.
Следователь хотел уже вызвать водителя в комендатуру милиции, чтобы допросить и задержать вплоть до окончательного выяснения всех обстоятельств дела. Однако поручник Шливиньска удержала коллегу, убедив его в том, что подозрения в отношении Владимира Ковалевского значительно серьезнее, чем кажется на первый взгляд, и поспешный арест может затруднить работу. Барбара считала, что прежде всего следует довести до конца следствие по делу Яна Добаса, и лишь если окажется, что он невиновен в убийстве Эрлиха, только тогда заняться бывшим заключенным.
Розыск Добаса пока не дал никаких результатов. Установили, что путевку на отдых он не покупал. В деревне у родственников матери его не было. Не скрывался он и у своих приятелей.
Допросили также его девушку – ту, которая была причиной его стычек с Эрлихом. Эльжбета Венгелек работала в городской больнице медсестрой. В ночь на второе октября она дежурила. Тактично проведенный осмотр комнаты, которую занимала девушка, не подтвердил, что там может находиться кто-то еще кроме хозяйки. Тем не менее за каждым шагом медсестры теперь следили.
В ближайший свой свободный день Эльжбета Венгелек вышла из больницы с довольно большим свертком и направилась к вокзалу. По дороге девушка несколько раз оглядывалась, как бы проверяя, не идет ли кто за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22